— Боюсь, это я его успела обидеть, — нервно усмехнулась Санни. — Столько наговорила, что боюсь возвращаться.
— Переживёт, — отмахнулась тётушка. — Нотт достаточно толстокожий, и слезами его не пронять. Неужели совсем не нравится?
— А чем его можно пронять? — у Санни даже глаза загорелись.
— Круциатусом, наверное, хотя здесь слишком людно для этого.
— Тётушка!
— Ну а что? Ладно, не слушай меня. И если понадобится помощь, урони на пол бокал, я подойду и спасу свою дорогую племяшку.
— Хорошо, — Санни почувствовала себя значительно лучше и вернулась за стол.
Нотт поднялся при виде её — воспитанный, гад!
— Успокоились? — спросил серьёзно, заставив её покраснеть. — Я о слезах...
— А некоторые считают, что слезами вас не пронять, — буркнула она.
— Кто, интересно? А, понял. И чем же, по мнению некоторых, пронять меня реально?
— Круциатусом, — хихикнула Санни и решительно придвинула к себе тарелку. Пусть обед испорчен в плане попытки объясниться, но все эти вкусности она всё равно съест.
— Тётушка у вас — сама доброта, — хмыкнул Нотт и последовал её примеру.
Когда дошло до десерта, Санни поняла, что больше в неё не влезет ни кусочка.
— Пирожное? — спросил Нотт, глядя, как она жадно глотнула вина.
— О, нет-нет-нет, я просто лопну!
Он рассмеялся, по-доброму так, легко.
— Александра, я тут подумал над вашими словами. Не пугайтесь так, ради Мерлина. Я мало что понял из всего этого. Мне бы хотелось узнать о вас больше. Оставим пока тему брака и любви. Что вы вообще хотите от жизни?
— Хочу учиться дальше, — задумчиво ответила она. Сытный обед настроил на благодушный лад. — Попутешествовать, возможно, увидеть новые города, людей. Найти любимое дело и завести свою мастерскую, где смогла бы что-то творить. У меня есть склонность к чарам, если верить профессору Флитвику. А вы?
— Что я? — удивился он.
— У вас есть увлечения?
— Хм... Трудно сказать. Путешествовать я пробовал, но, знаете, всё, почти всё в жизни приедается. Как бы ни был красив чужой мир, всегда наступает момент, и очень быстро, когда неодолимо тянет на родину. Наверное, я домосед, — Магнус замер на мгновение, странно на неё поглядев. И перехватив любопытный взгляд, улыбнулся уголками рта и продолжил:
— Склонностей особых, увы, нет, так что... Надеюсь стать достойным преемником отца, но больше хочу, чтобы он жил вечно или хотя бы ещё лет сто.
— А так бывает?
— Бывает, разумеется. Про Фламеля слышали? — Нотт достал палочку и направил их на пирожные. — Раз вы от десерта отказались...
— Нет! — Санни прикрыла тарелку руками. — Оставьте пирожные в покое, они не кусаются, и угрозы от них нет никакой. Лучше расскажите, чего вы хотите ещё, ну, кроме вечной жизни для отца? Существуют ли такие вещи, которые не могут оставить вас равнодушным?
— Как серьёзно, мисс Прюэтт! Что я хочу? — Нотт усмехнулся. Но тут же заговорил серьёзно: — Хочу, чтобы магический мир процветал, а не деградировал, что прослеживается в последнее время. Законы всё жёстче, запретов больше, обучение хуже — даже во время моего обучения предметов в Хогвартсе было больше. Менталистику и демонологию запретили преподавать гораздо раньше — это хоть как-то понятно, но ведь и полезные направления затронули, такие, как артефакторика, языки магических народов, целительство. С каждым новым директором дисциплин остаётся всё меньше, и это упрощение пугает. И, к сожалению, напрямую связано с подгонкой программы под маглорождённых, — Магнус взъерошил свои волосы. — Они не виноваты, что узнают о магическом мире в одиннадцать лет, когда менталитет уже полностью сформирован. Менять это не выгодно чистокровным, никакого равенства с грязнокровками они не потерпят. В результате маглорождённые пытаются перекроить всё на свой лад, привнося от маглов опасные веяния и не желая понять, чем живёт магический мир. Не имея здесь ни поддержки рода, ни каких-то выдающихся способностей, они вынуждены работать, в частности на министерство, где и пытаются продвигать свои законы, и в аврорате, где эти законы вбивают в обывателей силой. Рабочих мест не хватает, и кто-то из них уходит обратно к маглам, — Нотт на мгновение застыл с полупустым бокалом в руке, о чём-то задумавшись, но быстро опомнился, допил вино, и тут же наполнил оба бокала вновь. — Узких специалистов чудовищно мало. Потому что оплатить ученичество у мастеров маглорождённые если и смогут, то им банально не хватит магической силы, таланта, знаний, вообще желания познавать что-то новое, а у талантливых полукровок, как правило, просто нет средств. Кроме того, старые чистокровные семьи оберегают свои секреты, передавая профессиональные знания по той же артефакторике от отца к сыну, — услышав вздох Санни, он усмехнулся и закончил: — Но это всё политика и экономика, и есть надежда, что скоро всё изменится. Вам, наверное, это неинтересно?
— Почему же, очень даже! Я тоже думаю, что упрощение в образовании вредно, — Санни говорила очень убедительно, но тут же скривила рожицу, — хотя боюсь, что добавься ещё пара-тройка предметов, и я просто не смогу справиться. И так профессор Робертс считает, что я не стараюсь. А кто же виноват, что ни в одном учебнике нет тех заклинаний, которые он спрашивает на зачёте?
— Трудно даётся ЗОТИ? — сразу заинтересовался Нотт. — А я как раз хотел вам предложить одну книгу, случайно нашёл в своей библиотеке, подумал, что заинтересуетесь. Должно же что-то остаться на память об этой встрече. Книга не такая уж и простая. Но заклинаний там очень много: и боевых, и защитных, всяких. Какие-то может не знать даже великий профессор Робертс.
Санни рассмеялась.
— Он хороший преподаватель.
— Да я и не спорю, но разве вам не хочется добиться его одобрения? Удивить, порадовать лучшими, чем у прочих, знаниями?
— Конечно, хочется!
Нотт вынул из кармана и положил перед ней крохотный кожаный мешочек.
— Сами увеличить сможете?
— Да, спасибо! Я в школе посмотрю, ладно?
— А если что-то будет непонятно?
— Пошлю вам сову, — усмехнулась она. — Ваш подарок, вам и объяснять.
— Согласен, — ответил Магнус на полном серьёзе. — Хотя у меня есть кое-что получше совиной почты. Случайно приобрёл. Вы задаёте вопрос вслух, а у меня пишется на дощечке текст. Я так же вслух отвечаю, а у вас отображается мой ответ в письменном виде. Гораздо быстрее, чем сову гонять. И перья с пергаментами не нужны. Хотите проверить?
Санни с удивлением разглядывала дощечки. Нерешительно взяла одну и поднесла ко рту.
— Сюда говорить?
Нотт молча показал ей вторую дощечку, где сразу отобразились эти слова.
И поднес свою к губам:
— Пять баллов Гриффиндору.
Санни увидела ответ на своей дощечке и засмеялась.
— Классно! Правда, будете помогать?
— Я не даю пустых обещаний, — лениво ответил он, явно довольный её восторгом.
— Тогда я точно воспользуюсь! — Санни решительно убрала и книгу, и дощечку в свою сумочку.
— Я понял, что книги вам нравятся, — медленно произнёс Магнус, — а что ещё? Драгоценности, к примеру? Цветы? Шоколад?
Санни пожала плечом:
— Наверное. Но у меня и так достаточно украшений. Шоколад я не очень люблю. А цветы... Нравятся на клумбах, или, когда в поле растут.
— Но что-то же вы любите? Из вещей?
— Книги. С детства. Когда-то по дереву вырезать пробовала, ну, фигурки всякие. Вот что-то такое люблю, всякие штучки интересные, волшебные, — Санни вдохновилась, никогда толком о предпочтениях сказать не могла, а тут удалось. — А ещё нравятся красивые и необычные чашки. И ещё камни круглые, как шарики. Знаете, такие, из малахита, лазурита, оникса, графита. Да всякие. Когда-то видела... — она осеклась — те пять камней в красивой коробке стояли на полке у бабушки в прошлой жизни, и Санни их брать строго воспрещалось. А она всё равно тайком брала. И умудрилась один потерять. Как же ей влетело! И она решительно добавила: — Буду их коллекционировать, много-много разных. Чтобы разных размеров или наоборот — одного. Из разных пород.
Магнус слушал внимательно:
— И что — все круглые? А почему?
— Не знаю, — Санни смутилась. — Овальные тоже ничего, наверное. И фигурки из камня мне нравятся. А вот круглые... Их в руки берёшь... Или просто смотришь. И как будто такое счастье прямо в руках. Глупо, да?
— Почему же, — Нотт вытянул руку над столом и на ладони возник огненный шарик. Шар состоял из огня, но был абсолютно круглым. — Такие?
Санни задохнулась от восторга.
— Да, — почти прошептала она. — Только из камня и чуть поменьше.
Огненный шарик уменьшился. Магнус подбросил его вверх и поймал снова. Глаза его смеялись.
И Санни вдруг поняла, что не может оторвать от них взгляд, рассматривая в зрачках Нотта отражение огненного шарика.
— Такие нравятся? — услышала она.
И медленно кивнула. Он тоже не отрывал взгляда, и ей стало интересно, что он видит в её зрачках.
— Мисс Прюэтт! — произнёс Магнус, и волшебство пропало.
— Да? — постаралась она улыбнуться, разглядывая его руки со жгутами-венами. Хотя огненный шарик давно погас, но было так интересно, как он это делает.
— Я так понял, что вы не будете рады, если я пойду к вашему отцу?
Она встрепенулась, поражаясь, как ему так ловко удалось усыпить все её страхи.
— Мистер Нотт, я вообще замуж не спешу. Мне ещё учиться хочется. Может, поступлю в ученичество.
— Для этого и существует помолвка. Учитесь на здоровье. Скажем, лет пять. Не обязательно сразу после школы жениться.
— И вы готовы ждать? — не поверила она. — Вот так, пять лет?
— С возрастом понимаешь, что время летит быстро.
— Но зачем тогда помолвка? Разве не лучше сначала узнать друг друга, понять, не ошибка ли?
— Боюсь вас огорчить, Александра. Вы из Прюэттов, и найдётся много желающих сделать вас своей и породниться с вашей семьёй. И каким образом узнать? Встречаясь вот так, изредка, за обедом?
— А если помолвка?
— Тогда можно видеться гораздо чаще, — охотно ответил Нотт, — и некоторые послабления возможны. Вы понимаете?
От его слов и взгляда бросило в жар. Санни закрыла ладонями лицо.
— Это когда нерасторжимая? — глухо спросила она.
— Любая.
— Чем же это отличается от брака? — Санни даже забыла о смущении, посмотрев в удивлении.
— Вы можете продолжать жить у отца, учиться, заниматься каким-то своим делом. Разве мало?
И, так как она продолжала молчать, Нотт уточнил:
— Значит, принципиально вы не против помолвки?
Санни зажмурилась. Как же ей не хотелось отвечать.
— Что вы станете делать, если я скажу, что против? Только честно.
— Не отступлюсь, — твёрдо произнёс Магнус, напугав её уверенным взглядом. В его зрачках словно всё ещё пылало отражение огненного шара.
— И когда вы это решили?
— Совсем честно?
И, когда она кивнула с несчастным видом, мягко ответил:
— Сегодня.
— Но почему?
Магнус Нотт как-то горько усмехнулся и откинулся на спинку кресла, задумчиво рассматривая её.
— Вы мне нужны, — каждое его слово словно отдавалось где-то глубоко внутри, заставляя замирать. — Именно такая, со всеми своими мудрёными представлениями о жизни и любви, с этим пристрастием к чтению и каменным фигуркам. Со стремлением учиться и заниматься своим делом. С привычкой касаться мизинцем уголка рта, когда мечтаете, подпирая рукой подбородок. И с закушенной губой, когда нервничаете. С этим кошачьим любопытством в глазах, когда ждёте ответа, с вашим несуразным страхом кого-то огорчить. С волосами, похожими на тёплое пламя и закат, и капризными губами, которые хочется целовать. С привычкой откладывать самое вкусное в сторону, и съедать это последним, щурясь от удовольствия. Вы мне нужны именно такая, понимаете?
— Хватит-хватит! Я поняла! — Санни, наконец, смогла выдохнуть. И с отчаянием произнесла: — Всё это слишком красиво звучит.
— Вы ведь хотели честно. Я не мастер говорить красиво, вы ошибаетесь. Но честно — могу.
— Я оценила! — поспешила заверить она. — Вам удалось меня смутить и удивить.
— Но? — подсказал он.
— Но я-то не решила, нужны ли мне вы, мистер Нотт!
Магнус поперхнулся вином, которое как раз отпил, и в изумлении уставился на девушку.
Санни занервничала, отпила вина и поставила свой бокал на самый край столика. Казалось, сражение взглядами длится вечно.
— Вот как! — наконец произнёс Магнус. — Предлагаете мне подождать, пока решите?
— Какой смысл что-то предлагать, если вы уже всё решили? — Санни почувствовала, как вспотели ладошки, а сердце бьётся где-то в горле. Но её уже несло. — Не отступитесь, да? То есть вам плевать на мои чувства?
— Вы только что меня оскорбили, — холодно сказал Магнус. — Я вовсе не собираюсь силой тащить вас под венец. Но что-то мне подсказывает, что вы не так равнодушны, как хотите казаться. Один танец, и я вам докажу это.
— Я не хочу танцевать, — вспыхнула Санни, и "случайно" столкнула бокал со стола, задев его локтем. — Хотите доказать что-то, дайте мне время хотя бы до Рождества!
— Вот так просто?
— Я прошу меня простить, мистер Нотт, — рядом появилась тётушка, и Санни готова была её расцеловать. — Но мне только что сообщили... Санни срочно нужно возвращаться. Отец её ждёт.
Нотт встал и мрачно глянул на мигом вскочившую девушку. Но внимательно посмотрев на её лицо, чуть смягчился:
— Вы меня убедили, мисс Прюэтт. Я готов подождать, — Магнус повернулся к спокойно ожидавшей тётушке. — А вас, миледи, я вынужден попросить об услуге. Возможно, вы не посчитаете за труд передать это вашему брату, — с этими словами Нотт вытащил из кармана деревянную шкатулку и протянул её Мюриэль. — Возьмёте?
Санни увидела, как на мгновение удивлённо расширились глаза тётушки.
— Благодарю, мистер Нотт, думаю, мой брат это оценит, — Мюриэль осторожно взяла шкатулку, перевернула её и косо взглянула на Магнуса. — Ваше счастье, что вы не стали её открывать. Вас не затруднит оплатить счёт?
— Разумеется, миледи, — любезно поклонился Нотт и пристально взглянул на девушку. — Мисс Прюэтт, позвольте пожелать вам всего наилучшего.
— И вам тоже, сэр, — Санни тихонько вздохнула, краем глаза проследив, как Нотт положил на стол стопку золотых монет и просто исчез.
— Силён! — Мюриэль взмахнула палочкой. Подлетел паренёк из обслуги ресторана, вернул им мантии и забрал со стола золотые галеоны. — Благодарю вас, молодой человек. Пирожные упакуйте с собой. Сдачи не надо. Отсюда можно аппарировать?
— Да, мадам, конечно. Момент! — паренёк протянул Мюриэль коробочку с пирожными.
— Прекрасно. Дорогая, возьми меня за локоть, вот так.
Санни и вздохнуть не успела, как в животе что-то неприятно дёрнулось, а в следующий миг она уже стояла в знакомой гостиной тётушкиного дома.
— О Мерлин, мама, с вами всё нормально? — послышался мужской голос за их спиной.
Санни поспешно оглянулась. От взгляда красивого парня ей захотелось спрятаться за тётушку, но наваждение исчезло, едва появившись.
Молодой человек, сильно кого-то напоминавший, вскочил с кресла, уронив книгу.
