— Тогда не пришлось все заходить так далеко, а теперь... — я усмехнулась ему в лицо, — все для достижения только одной твоей прихоти, как же глупо! Даже путешествие обратно в мой мир... это же все была фикция, я не смогла бы вернуться, правда? Ты вел меня с самого начала. Костер, желание Мирезэ Дахуна вернуться к жизни, смерть Содзи и предательство Маруши. Любовь Мейджина — вот что помешало тебе, и тогда ты решил дать ложный знак, верно? Ты как никто другой знал, что Морнийский совет не пойдет против твоей воли, а Карун узнав, что я якобы предназначена ему в супруги никогда не решится признать это. Но и здесь выходит прокол, у маленькой королевы оказались слишком цепкие ручки, и вот здесь появляешься ты... Мне не ясно только одно, почему я?

Думаю, он знал, к чему приведет такой дар как знание, поэтому мое показательное составление кусочков головоломки совсем не произвело на него впечатления. Слишком далек был его ум от моих страстей. Кинжал выскользнул из ножен, а я сделала вид, что обнимаю его.

— Ты просто такая, какой должна быть моя половинка, — спокойно ответил Демь-Яр, — и знаешь, то, что ты хочешь сделать, никак не отразится на моем желании.

— Я знаю, — кинжал вошел в спину легко, не встретив никакого сопротивления.

Зрачки в его глазах сильно расширились, заполняя собой всю радужку, ладони на моей талии напряглись. Казалось, сейчас произойдет буря, но...

— Глупая, это только небольшая отсрочка и только... — он грустно улыбнулся и разжал руки. Я уперлась ладонью ему в грудь и оттолкнулась.

Снег под ногами раскрошился и пополз вниз, увлекая меня за собой, но я знала, что ничего не случится, нужно лишь подумать о том месте, где хочется быть больше всего.

"Карун!" — мысленно выкрикнула я, и сильно зажмурилась.

Прятки с тенью.

Выход есть, но я не знаю где мне выйти... "Станция туман" Женя Мильковский.

Догадайся, если можешь, и выбери, если посмеешь. Пьер Корнель.

Пейзаж сменился, отмечая мгновения смены точки в пространстве, также как появилось новое окружение, и несколько десятков глаз устремились в мою сторону. Карун, которого я так мечтала увидеть, хмуро рассматривал мою слегка перепуганную физиономию, видимо решая, записать меня в ряды невероятного, но очевидного. Еще бы, свалиться элите народа чуть ли не на головы, радуя здешних сплетников и провоцируя одного алхимика на бесчеловечные поступки.

Только этот норд совсем не подозревал как я рада и его гневу, и его желанию поскорей уволочь меня прочь от любопытствующих придворных. А я могла только глупо улыбаться, оттаивая под пылающим взглядом Каруна, и посылать успокаивающие сигналы Оли, которая беспокойно наблюдала за бушующим братом. К сожалению, скрыться здесь было негде, поэтому он всего лишь отвел меня на порядочное расстояние, от разбитых нордами палаток.

— Что это было? — прошипел он мне прямо в лицо.

Я удивленно захлопала ресницами.

— А что?

Карун с трудом сдержал гнев, что так легко угадывался в его глазах.

— Ты теряешься в лесу, твой рекс прибегает на стоянку один, а на седле я нахожу окровавленную стрелу! Что я должен думать?! — на одном дыхании проорал он, затем раздраженно передернул плечами и отошел на несколько шагов, пытаясь унять гнев.

Все еще улыбаясь, я обессилено села на землю. Каруна совсем не беспокоило мое эффектное появление, он переживал из-за моего отсутствия.

— Только то, что я заблудилась, упала с Дикого, и нашла окровавленную стрелу, — как можно невинней заявила я, вовсе не стремясь делиться подробностями всех своих приключений.

Алхимик хитро прищурился, сложил руки на груди и заявил:

— Тогда почему у тебя рука в крови и куда делся кинжал? — он явно не скрывал раздражения, а я почувствовала себя неумелым лазутчиком, во вражеском стане. Осмотрев свою кисть, я действительно обнаружила несколько пятен крови.

— Я поранилась, а кинжал потеряла, когда упала с Дикого, — не моргнув, соврала я.

— Ну конечно. А твое появление это чудесное провиденье! — фыркнул он, наблюдая за тем, как к нам неспешной походкой направляется Оли.

Мой поспешный кивок он принял без колебаний, лишь торопливо и только для меня добавил.

— Оли ничего не знает, — и пошел ей на встречу.

Не знала королева видимо, о моей пропаже. Стрелу она, скорее всего, также не видела. Мне оставалось сделать спокойное лицо и свалить нервную атмосферу на слишком озабоченного моей персоной Каруна.

— Что у вас стряслось? — в этот момент маленькая королева как никогда напомнила мне умудренную опытом женщину, которой не откажешь в проницательности.

— Милые бранятся, только тешатся, — съязвила я, на что Оли закатила глаза и красноречиво всплеснула руками.

Карун подхватил мое настроение, подошел ко мне и приобнял за талию. Пришлось сделать вид, что я дико счастлива.

— Похоже, Лиля права, тебе не стоит обращать на нас такое внимание, это негативно отражается на нашей безопасности. Мы всего лишь твои гости, — был в словах алхимика намек на легкую неадекватность Оли, в отношении нас.

— Верно, — с достоинством отозвалась королева, — гости.

Она сцепила пальцы в замок, напустив при этом такой серьезный вид, что я невольно напряглась. Можно было сколько угодно гадать, о чем думает этот белокурый ангел, но практически, совершенно бесполезное занятие, учитывая ее нестандартное мышление.

— Карун, я переживаю за Рокула, он еще не вернулся на сбор, — Оли как-то странно покосилась на меня, чем вызвала вполне обоснованную волну возмущения.

— Оли, поверь мне, если бы я его встретила, то, скорее всего, не вернулась бы сама. Тем более я не настолько злопамятна, как ты могла подумать.

Ладонь Каруна до этого спокойно лежавшая на талии, стала осторожно поглаживать, опускаясь к изгибу бедра. Меня этот жест, обозначивший его волнение за мою персону, слегка расслабил, но вызвал довольную улыбку. Я ведь не самоубийца, чтоб лезть к королеве с претензиями. Мы действительно с Рокулом не переносили друг друга, с моей же стороны это чувство тем и заканчивалось, не распространяясь дальше мыслей.

— Сестренка, будь повнимательней к происходящему, — спокойно сказал Карун.

— Да-да, я заметила, — сухо ответила она.

Мне стало не по себе. Они говорили о чем-то важном, только суть сказанного отказывалась даром идти в руки. Я проследила за ее напряженным взглядом. В лагере наметилось оживление, мужчины освобождали место для чего-то, скорее всего, несли освежеванную тушу.

— О чем вы? — напряжение прозвучало в моем голосе слишком явно.

Оли безмятежно посмотрела мне в глаза, сразу захотелось спать, и пропал интерес к происходящему. Тяжелые веки медленно опустились, уже собирались блаженно закрыться, но в голове сон будто натолкнулся на барьер и вся сонливость мгновенно выветрилась. Оказалось, что я уже и не стою вовсе, а удобно лежу на брошенном кем-то плаще, словно бы уже успела погрузиться в объятия навеянного сна.

Ну, Оли! — мрачно подумала я, приподнимаясь на локтях. В голове слегка шумело, словно я выпила, а яркое полуденное солнце резало глаза. Прикрыв лицо ладонью, я осмотрела разбитый под пикник лагерь. Норды тихо переговаривались, другие просто отдыхали, но большая часть собралась вокруг чего-то. В числе любопытствующих был Карун, рядом стояла Оли, на ее лице отражалась мука.

Мое состояние все еще оставалось разбитым, а голова туго воспринимала происходящее, поэтому я решила пойти поинтересоваться, за что меня так несправедливо отправили спать, будто я не могу вести себя смирно. В конце концов, я не ребенок. Именно с такими мыслями я протиснулась между стройными рядами нордов, но попав в первые ряды зрителей, с трудом сдержала крик, вовремя прикрыв рот ладонью.

Увиденное шокировало меня не столько своими малоаппетитными подробностями, сколько едва ощутимым флером знакомой ауры. Рокул лежал на земле, которая уже успела пропитаться его кровью. Создавалось такое впечатление, что кто-то очень злобный пожевал советника, а потом оставил истекать кровью... или ждать пока его спасут, если такое возможно. Проще говоря — позабавился. И что-то мне подсказывало, что последнее ближе всего к истине. Как ни крути, я не могла знать, чего можно ожидать от такого субъекта как властитель всея мира. Ведь именно его сила, оставила слабый, но ощутимый для меня дразнящий аромат.

Первый порывом стало желание развернуться и уйти, ведь для меня это звучало как вызов, но я ощутила чье-то пристальное внимание. Оглядев толпу, сообразила, что им слегка не до меня. Взгляд соскользнул на окровавленное тело советника. Я невольно отметила почти отсутствующую половину лица, распоротые губы. Светло-серебристые волосы теперь окрасились розовым и облепили раны будто щупальца. Лишь льдистые глаза, как и прежде, светились жаждой жизни. Он смотрел на меня, будто я была последней соломинкой, за которую смог ухватиться, забыв свою гордость.

Под его взглядом рассеялись последние остатки чар, мысли стали на удивление четкими и ясными. И до меня вдруг дошло, что никто не пытается помочь своему сородичу. Оглянувшись на Оли, я поняла одно — никто ничего не делает, потому что уже слишком поздно. Только мне, совсем недавно испытавшей все прелести боли от выпущенной стрелы, до отвращения ясны его чувства, я не могла оставить все как есть, не попытавшись исправить сотворенное Демь-Яром.

Выйдя из плотного кольца нордов, я подошла к советнику и опустилась на колени. Кожей я ощущала внимание, которое сконцентрировал на себе мой жест. Осторожно обхватив его запястье, нащупала слабый пульс.

— Мне нужен нож, — громко сказала я, но мои слова подобно камню, упавшему в колодец, не произвели должного эффекта, лишь вызвав недовольный ропот.

— Лиля, — рядом со мной оказалась Оли, — мы не можем ему помочь, оставь, он скоро уйдет.

Во мне поднялся гнев.

— Оли! Его же можно спасти, он еще жив, — последние слова я сказала едва слышно потому, что горло сдавило он подкативших слез.

Она недоверчиво посмотрела на меня, затем на Рокула и неожиданно протянула мне свой кинжал.

— Ты не обязана...

Я перехватила кинжал за рукоять и отвернулась, обрывая разговор. Время и так утекало непозволительно быстро. В голове крутились обрывки мыслей, которые постепенно связывались, сходились разрозненными краями, и теперь я точно знала, что если мне не помешают — быть Рокулу новорожденным.

И будто в насмешку над моими размышлениями послышался тихий, и до зубовного скрежета знакомый голос.

— Ала-Яра, ты никак своего убийцу облагодетельствовать собралась? — кинжал замер в опасной близости от груди Рокула. Советник же, как увидел в моих руках холодное оружие, обреченно прикрыл веки и кажется, потерял интерес к собственной судьбе.

Опять, — мысленно простонала я.

— Всего лишь хотел просветить тебя в отношении истинного лица этого норда, — тоном нудной училки вещал он.

Я подняла голову и поискала Демь-Яра среди присутствующих.

Я тебя не слушаю, — огрызнулась, осознавая, что мысли непременно дойдут до него.

— О, ну что ты, конечно! Не слушай! Просто вдумайся, за что мне убивать его? Потехи ради? Нет, милая, — его голос наполнился злостью, которая обрушилась на меня подобно урагану, — я наказал его за посягательство на мою женщину.

Даже если это так, — я подцепила край некогда шикарной рубахи, которая теперь представляла собой разрозненный набор лоскутов, которые успели присохнуть к коже, — я не смогу уйти в сторону.

Поджав губы, я с особой осторожностью освобождала тело от остатков одежды. Брюки подверглись тотальному уничтожению, как и все остальное. Отложив кинжал в сторону, я оттерла пот со лба.

— Таз с чистой водой и полотенце, — устало потребовала я, не поднимая глаз на нордов.

— Тебе так нравится чувствовать себя доброй и заботливой? — не унимался Демь-Яр. — Или ты хочешь ответить на чувства этого безумца?

Безумец здесь один! Это ты! — я сделала жест рукой, будто отгоняла назойливую муху.

— Как приятно знать, что ты можешь испытывать такие противоречивые чувства, — с особым удовольствием заметил он, — именно поэтому я и выбрал тебя.

Я тоже за тебя рада, только подарком, как ни крути меня назвать сложно, если только сомнительным. Но если ты так настаиваешь, пусть так, — собственные слова, наконец, примирили меня с совестью, — а теперь не мешай!

— Как будет угодно моей Ала-Яре. Любой каприз, милая. Наслаждайся, — была здесь и странная гордость, нежность и тихая тоска, но все это он грандиозно испортил. — Только имей в виду, ничего кроме неприятностей его исцеление тебе не принесет!

Тяжелый вздох поставил точку в нашей перепалке.

Но вот принесли небольшой таз и чистой, теплой водой, и огорчаться стало некогда. Я опустила ладони в воду, чувствуя, как медленно температура опускается, вымораживая из жидкости тепло. Кончики пальцев напротив, стали горячими. Поверхность воды давно покрылась тонкой корочкой льда, а я все продолжала сидеть молча. В голове было отчаянно пусто, из сердца ушли все чувства, осталось холодное спокойствие и уверенность. Осторожно пошевелив пальцами, удостоверилась, что вместо воды в тазу теснились блестящие зернистые льдинки. Осталось последнее. Я подобрала отложенный кинжал и царапнула острым концом по пальцу. Несколько ярко-багровых капель упали в содержимое таза. Реакция, как и ожидалось, была быстрой. Кровь топила лед, возвращая ему прежнее состояние.

Если бы сейчас меня спросили для чего я делала то или иное действие, то наверняка не получили бы вразумительного ответа. Просто дарованное знание толкало, и я знала, что мои действия верны. Я никогда не была врачом, и в другой ситуации просто не стала бы лезть.

После того как растаял лед, количество воды уменьшилось чуть ли ни в трое, что скорее всего было реакцией на мою кровь. Подняв тяжелую посудину, я наклонила ее так, чтобы струйка была тонкой и медленной. Ноги, руки, торс, лицо — под действием воды ткани быстро восстанавливались, затягиваясь новой розоватой кожей. Когда мне оставалось вылить последние капли на неглубокую царапину на плече, рядом зазвучал издевательский голос Демь-Яра.

— Оставь ему хоть память о своей спасительнице, — и с диким хохотом пропал.

Уставшие от напряжения руки дрогнули, и последние капли драгоценной жидкости пролились на землю, из которой зелеными стрелками брызнула трава.

— Черт! — я порывисто встала, все еще сжимая в руках уже не нужных таз.

Подняла глаза на стоящих в немом изумлении нордов и шагнула на встречу. Ряды тут же разомкнулись, пропуская меня. Я побрела прочь, обходя разбросанные в суматохи вещи, перешагивая через лежащие кучи подушек. Выйдя за пределы стоянки, я поискала Дикого. Он лежал за шатром, следя за мной внимательными желтыми глазами.