Синто ч.1. Дневник не героя.

— После военной акции?

— Я думаю, что с замужеством надо поспешить. Поверьте, у меня есть основания так думать. А, как известно, у полноправных супругов все общее.

Значит, до акции. Я узнала все, что хотела, и думала, как же мне выкрутиться и отказать. И тут Судьба преподнесла мне подарок — из корпуса вышли, мирно беседуя, лорд Синоби и отец. Я помахала им рукой, и они направились к нам. Хорес закипал и пытался поторопить меня с ответом.

Когда они были в двух шагах, я сказала:

— Лорд Хорес, я искренне признательна вам за это предложение, но я не могу его принять. Отец запретил мне как нексту выходить замуж до двадцати семи лет, увы, это распоряжение еще не появилось в моем эгофайле.

Хорес еле сдерживался, он поклонился и ледяным тоном сказал:

— Очень жаль, леди, — открыл рот, чтобы сказать еще что-то, но закрыл — правильно, при Синоби лишнего лучше не говорить.

— Как дальновидно, лорд Викен, — заметил Синоби тоном, которым признают поражение, но не сдаются. Да, уловка сработала, запрет был введен в основном для Синоби, чтобы ему не лезли в голову всякие матримониальные планы.

Пока лорд говорил, Хорес молча раскланялся и ушел.

— Не знал, что между вами столь теплые отношения, леди некст Викен, — от взгляда Синоби могла появится дырка, как от лучевика.

— Ну что вы, лорд Синоби, Хорес и Китлинг оклеветали меня перед конструкторами, чем весьма осложнили работу. Да и, видите ли, у супругов все общее, а значит, и летчики, для которых я фактический лидер, вроде как должны переподчиниться и ему.

— Как интересно, а почему же он подумал, что вы примете его предложение?

— Потому что, по его словам, некая влиятельная особа, — тут я посмотрела в глаза Синоби, — является смертельным врагом меня самой и моей семьи.

Лицо Синоби окаменело, а отец взглядом обещал удушить при первой же возможности. Ну да, дипломату претило вываливать сразу все карты, но я глупая женщина и предпочитаю сбросить проблемы на сильные мужские плечи, пусть разбираются друг с другом.

— Ах, лорд Синоби, я еще не имела возможности поблагодарить вас за столь чудесный подарок. Спасибо вам огромное, — и я, встав на цыпочки, поцеловала Синоби в щеку, хорошо, что он невысокий, а то прыгать бы пришлось.

Он откашлялся, приходя в себя.

— Носите с удовольствием, леди некст Викен.

Я наткнулась на ледяной взгляд отца, вот это действительно плохо.

Когда мы вдвоем сели в флаер, отец выставил автопилот и залепил мне пощечину, вернее, попытался, я ожидала чего-то такого и отбила руку.

— Отец! — я тоже разозлилась.

— Дура, идиотка, считаешь себя умнее всех?

— Отец, послушай!

Он продолжал выдавать ругательства тоном, от которого стыла кровь в жилах.

— Да послушай же! — в бешенстве вскричала я.

Он наконец замолчал, и я тоже взяла себя в руки.

— Выслушай и не перебивай, пожалуйста. Я не могу все время бегать от Синоби, пойми, я не могу прятаться всю жизнь. Я хочу жить на Синто, а не на проклятом Дезерт, от которого у меня невроз! Да, я стану его любовницей, он поиграется и остынет, сладок только запретный плод. Я смогу со временем стать ему неинтересной, вернее, сбить накал страстей.

— Замечательный план, — как-то горько сказал отец. — Ты не учла одного — он садист, ему нравится быть хозяином женщины, оставлять синяки, брать без согласия. Ты никогда не задумывалась, почему он ходит к проституткам, а не к гейшам, и почему никто из них ни слова о нем не скажет?

Задумывалась, но не додумывалась, что все так плохо.

— Все-таки я рискну; даже если ничего не выйдет, это лучше, чем прятаться и дразнить его издалека, — сказала я спокойно.

— Не выйдет... Это если ты в регенератор попадешь? Так?

— А о чем ты думал, когда я к пиратам летела с утвержденным планом 'жертва', — вновь взбесилась я.

— Ни о чем не думал... НЕ ЗНАЛ я ни о чем!!!

— Извини.

Мы помолчали.

— Что ты там сказала о неврозе?

— У меня проблемы... наложилось все, одно на другое. Проблемы с Вольфом, конструкторами, с Илис... с Тукиным... И количество перешло в качество... Мне нужна квалифицированная помощь и хотя бы неделя здесь на Синто.

Отец изучающее на меня посмотрел

— Ты выглядишь нормально, но чуть более взвинчена, чем обычно.

— Неужели ты думаешь, что я вру?

— Нет. Ты понимаешь, как важен каждый день сейчас, и как ты нужна на Дезерт, не Ронан, не я, а именно ты? Ты сама назвала себя фактическим лидером пилотов, тебе надо удержать эту позицию. Да и контракт еще не подписан...

— Я это понимаю, и именно поэтому я хочу вернутся туда в нормальной форме, чтоб не развалиться в самый не подходящий момент.

— Ладно, у тебя есть неделя. А что там за проблемы с Вольфом?

— Мы плохо расстались.

— В смысле?

— В смысле, не знаю, сойдемся ли мы снова.

— Дура.

— Перестань меня оскорблять, — почти со слезами попросила я. — И так тошно.

— Извини.

Где-то зажглась сверхновая, лорд Викен извинился.

Наше поместье не изменилось, Эзра тоже; действительно, есть что-то приятное в неизменности некоторых вещей.

Пока отец работал в кабинете, я созвонилась с мамой Яной и попросила ее посоветовать мне хорошего психолога-кризисника, который мог бы не докладывать о моем обращении своей семье. Мама Яна задумалась, порылась в записях и нашла некую Лодзь-Хитроу, но заметила, что не знает, сможет ли та не докладывать обо мне. Я поблагодарила и сказала, что в крайнем случае попрошу у психолога наводку на кого-нибудь еще. Да, мы действительно тоталитарное общество, где нельзя спрятать личную жизнь, но все привыкли к этому и, как правило, не видят тут проблемы. В каждой семье существует система отчетов ее членов обо всем, все собирают информацию на всех, копят ее, как деньги, ею обмениваются, платят за услуги и даже товары. По-моему, нигде, кроме нас, нет так называемых личных файлов, которые может просмотреть любой, оставив, правда, информацию о себе. Я подумала, что давно не проверяла, кого ж я могла заинтересовать. Кошмар, несколько десятков — и Грюндеры, и Китлинги, и Хоресы, и все конструкторы, несколько незнакомых фамилий, которые я в свою очередь просмотрела, коммерсанты средней руки, наверняка по просьбе Моргана, а может, и Хелен-Инги. И господин Ташин. Я посмотрела его файл — не густо, как, впрочем, и у меня: родители, инорожденный, с двенадцати лет пребывал за пределами Синто, вернулся, отказался от семьи по личным причинам, сейчас там-то, делает то-то, отдельная пометка красным 'не репродуктивен'. Вот гады, зачем такое афишировать, парню и без того несладко, да и вообще этот файл оставлял впечатление, что перед нами взбалмошный отщепенец. Постаралась свежим взглядом посмотреть на свой. Родители, естественнорожденная, брат, воспитывалась в семье Синоби, прошла полный курс обучения в Доме Красоты таком-то, Тропезское космолетное с отличием, работаю за пределами Синто, некст, запрет на замужество. М-да, несколько эклектично, но никчемной дурой точно не назовешь. Что характерно, конструкторы дружно полезли в мой файл по возвращении с Дезерт, а не перед поездкой, и зачем, спрашивается, тогда вся эта система нужна? Решила за компанию посмотреть и файл брата — все то же: родители и прочее, воспитывался у Синоби, экстернатура Университета естественных наук Синто по специальностям 'экономика государственно-планетарная', 'экономика межпланетная'; 'политология'; 'история Земли Изначальной', 'история расселения', 'история Синто'. Да, братец с четырнадцати лет в университете пропадал. Следующая запись должна была бы быть, по логике вещей, о младшей научной степени и работе младшим же научным сотрудником или преподавателем. Но шло: работает за пределами Синто. Шесть дипломов все-таки, что не мешает некоторым и его поливать грязью.

На этой минорной ноте я решила связаться с Лодзь-Хитроу. Интересное сочетание фамилий: Лодзь — что-то вроде экономической полиции и прокуратуры, а Хитроу — большой и сильный род, поставляющий психологов и аналитиков в другие семьи. Причем Хитроу активно принимают новых членов, собирая по всей обжитой территории одаренных детей для бесплатного обучения, а вот когда уже выучившийся психолог или аналитик меняет семью, тут-то и возмещаются с лихвой все затраты на обучение. А госпожа Лодзь-Хитроу могла родиться вообще какой-нибудь Уотсон-Бромер. Вообще, как считают иностранцы, тот, кто поймет, когда и по какой причине синто меняют фамилии, и знает, какой род занятий им соответствует, может заявить, что понял синто. Так вот, Лодзь-Хитроу — получается психолог-криминалист. Ну что ж, это все же лучше, чем кто-то из набивших лично мне оскомину семей Шур, Соболевых и Грюндеров.

Лодзь-Хитроу оказалась приятной женщиной лет сорока с добрыми глазами, — с жертвами работает, что ли? Я сослалась на маму Яну и выложила свою просьбу. Психолог сказала, что может не докладывать обо мне, если не будет специального на то распоряжения. Меня это устроило. Договорились встретиться в парке завтра с утра, на нейтральной территории, так сказать.

Утром я вышагивала среди залитых солнцем полянок, посматривая на занимающихся чи-гуном, с грустью вспоминая, когда же я в последний раз тренировалась. Госпожа Лодзь-Хитроу к моему появлению как раз закончила тренировку, мы стали прогуливаться, и я принялась объяснять, в чем проблема и чего я хочу. Пришлось рассказать обо всех событиях, начиная с полета к пиратам. Это оказалось на удивление трудно, все время хотелось что-то пропустить, переиначить; естественно, я не назвала ни одного имени или места, но, тем не менее, было дико вот так делиться информацией. Даже рассказала об обмене клятвами с Даниэлем, но о Таксоне правды не сказала. Психолог уцепилась за этот момент, пришлось выкручиваться, говоря, что я возбуждала мужчину, не возбуждаясь сама и не получая разрядки, и что мне это в принципе нравилось. Лодзь-Хитроу сделала какие-то выводы и воздержалась от дальнейшего раскручивания этой темы. В конце моей исповеди она заметила:

— Нескучная у вас жизнь.

— Это уж точно.

Психолог меня успокоила, сказав, что при такой колоссальной нервной нагрузке и постоянной усталости подобное было неизбежным и что грубых нарушений в применении пси-техник, в принципе, не было. Потом обсудили, что же делать дальше. Выходило, что надо встретиться с Даниэлем и объясниться, ибо боязнь причинить ему боль все же очень давит на меня. Потом надо поговорить с Вольфом и выяснить, есть ли шанс вернуть прошлые отношения, или они ушли навсегда, и надо жить дальше. И еще, не злоупотреблять 'играми', это значит с Таксоном больше 'не баловаться'. Строго-настрого соблюдать режим и высыпаться. И постараться понять и простить Илис, что представлялось мне самым трудновыполнимым. А насчет ребенка, Тукина, молиться Судьбе и предкам, чтоб хранили его. Вроде бы, все просто до безобразия, но когда тебе это говорит дипломированный психолог, это действует, уж не знаю почему, но действует. Мне стало легче, я полностью поверила, что смогу справиться со всем.

— Госпожа Лодзь-Хитроу, есть еще одна проблема, — сказала я, жутко стесняясь.

— Еще? Ну, выкладывайте.

— Возможно, я повторяю, возможно, мне предстоит грубый секс, на грани насилия. Как вы считаете, я могу поставить 'зеркало' или хотя бы маску.

— Вам лучше этого избежать, для полного счастья вам только изнасилования не хватает.

Я умоляюще на нее посмотрела, не надо сыпать соль на раны.

— Маска не поможет, — все же сказала она. — Или 'зеркало', или ничего, и в любом случае ко мне, на следующий же день.

Я закивала.

— Только обязательно выполните все, о чем договорились.

Я опять закивала.

— Вы, наверное, инорожденная? — сочувственно спросила она. Я удивилась.

— Почему вы так думаете?

— Не берегут вас...

— Нет, я естественнорожденная. — Хотела добавить, что некст, но решила промолчать, ведь я пыталась быть инкогнито. Конечно, если понадобится, то вычислят быстро, но тем не менее.

— Просто иначе не получается, — добавила я.

— Да, оно всегда так... Иначе не получается, — задумчиво сказала она.

— У меня к вам просьба, если все же вам придется писать доклад о нашей встрече, опустите факт обмена клятвами, вы же понимаете, это очень личное и может повредить не столько мне, сколько ему.

— Хорошо, думаю, я смогу это сделать. И вообще, обращайтесь, не бойтесь.

Рассчиталась я с ней, пополнив ее персональные счета в магазинах. Это, конечно, тоже можно запросто отследить, но все же не так явно, как перевод денег с личного счета на личный.

Я ушла в приподнятом настроении, даже если это все попадет пред светлы очи лордов-безопасников, серьезных претензий ко мне предъявить нельзя. Ну, неполный отчет об операции, собственно, и все, остальное — моя личная жизнь.

Вернувшись домой, я столкнулась с отцом.

— Ты что, с Эфенди встречалась? — грозно спросил он.

Я опешила.

— С чего ты взял? — отвечать папа не спешил — Я встречалась с психологом.

— А... Хороший специалист, наверное, ты аж светишься, — подозрительно заметил он.

— Папа, пожалуйста... Я не сошла с ума встречаться с Эфенди, флиртуя с Синоби.

— Кстати, Синоби звонил и назначил тебе встречу в своем поместье на семь вечера, наглая тварь, не постеснялся это сделать через меня. — Тут до меня дошло, что отец слегка не похож сам на себя и что он очень нервничает.

— Папа, не волнуйся, все будет хорошо.

В ответ он хотел раскричаться, но сдержался.

— Если он тебя обидит, я не знаю, что сделаю, — тихо сказал он.

— Папа, ты ж меня знаешь, я не дам себя в обиду.

— Дурочка, — с болью сказал он, — именного этого я и боюсь, что ты начнешь драться, и вы схлестнетесь по-настоящему, а он боец — не чета тебе, у вас одни учителя были, только он мужчина, сильный и быстрый.

— Папочка, я обещаю не делать глупостей и не доводить дело до настоящей драки. Но ты же понимаешь, что этот нарыв надо вскрыть, иначе он может погубить всю нашу семью.

Он тяжело вздохнул.

— Убереги тебя Судьба оказаться в моей ситуации, дочка. И пусть она хранит тебя сегодня ночью, — он поцеловал меня в лоб и ушел.

Чтобы отвлечься от грустного разговора, я поела и все же решилась связаться с больницей, где лежал Вольф. Упустила возможность пообщаться в реальном времени, когда была на Тропезе, теперь придется писать письма. Я несколько раз переписывала коротенький ролик, пока он меня более-менее не удовлетворил, и отослала. Ох, как тяжело ждать, а ведь Вольф может быть на каких-то процедурах и вообще увидеть его завтра, а то и позже. Через полчаса я взяла себя в руки и позвонила Даниэлю. Вызов шел долго, никто не подходил. Перезвонила еще раз.

— Да кому там неймется? — услышала я вместо приветствия и увидела чистенькую полупустую комнату, залитую светом.

— Здравствуй, Даниэль. — В комнате резко стало тихо.

— Мне не видно тебя, — мягко напомнила я. Он показался.

— Здравствуй...те. — Он очень похорошел, ушла синюшная бледность и припухлость глаз, под футболкой чуть прорисовывались мышцы, которых раньше не было.