Драконье дитя. Часть 1 - Новорождённый

О, первый чародей Ирвинг умел привечать новобранцев и предпочитал делать это самолично. Обычно привозили испуганных, забитых и закованных в кандалы мальчишек и девчонок, страшащихся собственного дара, из-за которого произошёл взрыв с пострадавшими или навелась порча со смертельным исходом. Волшебный Огонёк весёлого и умиротворяющего зелёного цвета идеально подходил для того, чтобы показать безобидность магии и очаровать ею, способной не только разрушать, но и созидать. Летающий сгусток света неизменно привлекал внимание. Вот и сейчас черноокий юнец вперился в него взглядом. Не испуганным, а любознательным — но не всё ли равно? Завладев вниманием, Ирвинг, говоря приветствие, погладил зелёный комочек, изящным движением руки преобразовав заклинание Волшебный Огонёк в Волшебный Цветок: роза для девочек, тюльпан для мальчиков. Мистическая аура распространилась вокруг, обдав свежестью и насыщенностью магической энергией, разумеется, приятной для магов и ненавистной для храмовников. Искор блестяще прошёл первый тест, ловко поймав подброшенное ему заклинание и, казалось, позабыв обо всём на свете.

— Голубиная почта эрла Эамона сообщила о вашем прибытии. Я первый чародей Ирвинг, глава ферелденски магов. Позвольте представить вам рыцаря-командора Грегора, главу ферелденских храмовников, — мягкий баритон Ирвинга располагал к миру, чего нельзя было сказать о цепком взгляде его чёрных очей.

Недавно ставший рыцарем-лейтенантом сэр Хэдли скрипнул латной рукавицей, держа руку на эфесе, чтобы в случае чего успеть вытащить меч и защитить командора.

— Здравствуйте, сеньор Ирвинг, сэр Грегор, — почтительно согнулись все трое, выбравшиеся из ялика под прицелом четырёх арбалетов и двух алебард, на которые пара согбенных послушников не обращала внимания, пришвартовывая парусник.

— Эрл Эамон с наилучшими пожеланиями передаёт вам дары Редклиффа. Позвольте передать его личное послание вам, сеньор Ирвинг, — взял слово сэр Перт, явно нервничая перед высокопочтенными и вооружёнными персонами, вышедшими встречать лично. Он тоже не ведал об извещении птицей, но добросовестно передал Ирвингу прямо в руки перевязанное ленточкой послание, тут же помещённое в неприметный карман с внутренней стороны мантии пониже пояса.

— И сбагрил нам своего подзаборного мага, — неприязненно процедил Грегор, прожигая Искора мрачным взором. — Без вызова храмовников, без кандалов из хладного железа, — накручивал наступавший рыцарь-командор, убийственно прожигая Перта.

Как раз истекло время действия Волшебного Цветка, бесследно истаявшего в руках ребёнка, с неприязнью глянувшего на страшного дядю в латах и с сиянием на хорошего дядю в мантии.

— Он ведь уже здесь, сэр Грегор. Подойди, Искор, — подал освободившуюся руку Ирвинг. Мальчик немедля юркнул к нему под бок, ловко ступив по самому краю, избегая железной грабли Грегора, потянувшегося вовсе не за ним, а за предназначенным командору конвертом с посланием от эрла Эамона. — Благодарю, сэр Перт. Мистер Мердок, представляю вам старшего чародея Суини, у вас найдутся общие темы для обсуждения. И позвольте откланяться.

Лязгающий Грегор, казалось, наступал на пятки, следуя за Ирвингом, поведшим Искора в цитадель.

Первый чародей шёл неспешно и молча, давая пареньку с сияющими глазами впечатляться громадой его нового дома. Двенадцать граней и ориентированные по сторонам света четыре контрфорса. Внешний обод в треть всего радиуса основания находился в ведении Церкви и Ордена храмовников. Здесь высота потолков составляла тридцать футов! И наверху, как Искор успел заметить ещё с ялика, находилась широкая опоясывающая башню площадка, куда выходили огромные подковообразные окна-витражи, что могло означать лишь одно — потолки внутреннего круга составляли все шестьдесят футов!!! Донжон замка Редклифф сюда прекрасно вошёл бы по высоте! А ведь выше ещё находилось пять ярусов примерно по тридцать футов каждый. Сама башня в двести с лишним, если не врал глазомер Искора, а шпиль добивал до трёхсот — размеры в красивых цифрах. Воплощение могущества магии!

Они вошли в комнату, расположенную сразу после караулки с гигантскими гербовыми полотнищами. Ширмы, пахло медикаментами. Здесь уже была одетая в солнечные наряды жрица Создателя, ни на миг не прекращавшая работу за письменным столом у входа. Два латника с дырявыми вёдрами на голове — глухие шлемы. Вместе с рыцарем-командором вошла ещё пара храмовников, прошедших вглубь.

— Присаживайся, Искор, не бойся, мы поговорим немного, — на эльфийском языке пригласил Ирвинг сесть на небольшой диванчик, повёрнутый к выходу. — Твоя судьба зависит от твоей честности. Понимаешь меня, Искор?

— Да, сеньор Ирвинг.

— Эрл Эамон назвал тебя юным магом. Тебя кто-то обучал владению магией?

— Да, — спокойно ответил отрок, почти не вертя головой.

— Можешь мне рассказать, Искор, кто это был, где и когда?

— С рождения древесный дух в горах, — честно признался Искор, погрустнев из-за расставания. — Я сбежал мир повидать, — добавил он, предугадывая следующий вопрос.

— А-а, — неловко ответил Ирвинг. — А что ты умеешь, Искор? Только подробно, пожалуйста, нам так будет яснее, с чего начинать тебя учить, — подбодрил он добрым голосом и дедушкиным похлопыванием по мальчишеской коленке. Первый чародей решил проявить личное участие в этом экстраординарном случае, когда шурин короля пошёл в обход устоявшихся правил.

— Ну, я умею лечить и восстанавливать усталость у простых животных.

— А примеры можешь привести?

— Кони, люди, собаки... — перечислил умилительный ребёнок Искор, с честными глазами обернувшись на лязг доспехов и кашель.

— Ты считаешь людей простыми животными?! — Слегка налился кровью и без того мрачный рыцарь-командор, отнюдь не считавший всех магов выродками, но ненавидящий пакостливое шпаньё, приносящее больше всего бед и хлопот, а особенно таких вот дикарей, по вине которых страдают граждане Ферелдена.

— Для дерева разницы нет, — чуть пожав плечами, ответил Искор, отчего у других вновь наступил ступор. Уж вроде тёртые, но с такой логикой впервые.

— Нас отличает разум, Искор, — по-доброму ответил Ирвинг, улыбаясь детским обидам становящегося слишком мнительным Грегора, с которым он дружил с давних пор.

— Грифоны и драконы тоже разумны, — заметил Искор, глянув на Ирвинга с застывшей улыбкой под усами.

— Вымышлены детские сказки, мальчик. Грифоны давно вымерли, а драконы просто дикие звери, — тоном проповедницы подала голос жрица, искоренявшая ересь.

— Простите, сеньор Ирвинг, а я с вами беседую или со всеми тут? — Хлопнул ресницами Искор, своим чуть остреньким ушком услышав зубовный скрежет какого-то храмовника в ранге пониже командора. — А то как-то неловко общаться...

— Спокойствие, терпение и вежливость — это благодетели Создателя, — певуче произнесла жрица, колко глянув на обаятельного ребёнка. — Лжесвидетели и обманщики, знайте: есть лишь одна Истина. Всё ведомо нашему Создателю. И Он станет судить их ложь, — донесла жрица четвёртую заповедь Первой Песни Преображений. — Прошу вас, сеньор Ирвинг, продолжайте опрос кандидата в ученики, — на всеобщем важно произнесла женщина, не сумевшая сдержать полуулыбку для очаровательного мальчика, обещавшего вырасти писанным красавцем и сердцеедом.

— Извини, Искор, а какие животные — непростые? С точки зрения дерева, — как ни в чём не бывало продолжил беседу маг, назло Грегору создавая Волшебный Огонёк, служивший первоклассным индикатором способности храмовников очищать пространство от магии.

— С повышенным уровнем магии. Ну, те же грифоны с драконами и мы с вами, маги, о жрицах и храмовниках я пока не знаю, сеньор Ирвинг. А мы будем проводить опыты?..

— Как выучишь это заклинание, малыш, так и проводи с ним любые опыты, — дозволил Ирвинг, специально прервав так, чтобы звучало двусмысленно. Но свой Волшебный Огонёк он всё равно не сумел спасти от ручонки юного естествоиспытателя, сунувшего в него указательный палец и как-то умудрившегося лопнуть завесный мешочек виспа, которого мигом вытолкнуло через хвостик обратно в Тень вопреки готовности и жажде храмовников снести башку вражине. — Я правильно тебя понял, Искор, что магов ты лечить не умеешь?

— Ну, я могу усилить зелье. А когда я научусь их варить, то буду уметь лечить ими всех, — улыбнулся Искор, верящий в это.

— Вот как. Похвально. А можешь показать, как ты усиливаешь зелья?

— Ага.

— Подайте одно зелье здоровье, — на общем обратился Ирвинг в пространство, разумеется, не собираясь растрачивать собственные запасы.

Ранее присутствовавший где-то за ширмой юный послушник торопливо подал колбу. Искор не решился телиться с созданием зелья в ладошках, а воспользовался своим ртом, начав раздувать щёки и булькать под удивлёнными взглядами Ирвинга и безымянной жрицы с острым подбородком и тонкой чайкой чёрных бровей над зеленью глаз. Всего полминуты, и вот светящаяся порция голубовато-нефритовой слюны перелилась изо рта в колбу. С деловым видом мальчик прикрыл горлышко ладошкой и тщательно взболтал, как ни странно, получив в итоге из алого цвета почти бордовый.

— Готово, сеньор Ирвинг, — и передал закупоренный сосуд обратно в руки первого чародея. — Четыре точно таких же колбы исцелили калек в храме Создателя в Редклиффе, — горделиво похвастался отрок, отчего жрица подавилась воздухом и получила победный взгляд рыцаря-командора. Оба показали Ирвингу слабость своих информаторов в вотчине королевского шурина. — Среди них был храмовник с обрубками пальцев, — дополнил Искор так, что молчаливый Грегор захотел немедля вскрыть письмо, но здесь и сейчас это было неуместным действием. Искор пожалел, что здесь и сейчас слишком рискованно им пользоваться эхолотом летучей мыши — крутой инструмент для подслушивания мог послужить глазом на затылке.

— Ты ничего не придумываешь, Искор? Не принимаешь желаемое за действительное? — С долей укоризны спросил первый чародей, даже не взглянув на то, как церковный послушник аккуратно забрал колбу, и не мечтавшую произвести фурор.

— Нет. Я же хочу стать целителем, сеньор Ирвинг, а к шарлатанам никто не ходит, — с детской непосредственностью заявил Искор о своих планах на будущее.

— Ясно, Искор. Я рад, что ты это понимаешь. Стать целителем — это очень похвальное стремление. Магия должна помогать людям — это непреложное правило жизни, провозглашённое самим Создателем, — важно и наставительно изрёк первый чародей, делая словесный реверанс Церкви. — А что ещё ты умеешь, маленький маг? — Польстил ему Ирвинг, желая вскрыть всё сразу, чем потом обираться горя.

Успешно притвориться тапочком, не понявшим смысл вопроса про другие магические умения? Искор сам себе яму вырыл, вернее, провалился в карстовую воронку, разверзшуюся под ногами полиглота. По памяти из прошлого он знал, что все очень щепетильно относятся к своим мыслям, даже к поверхностным, транслируемым во вне вместе со словами, ведь говорить можно одно, а думать совершенно другое. Дурить со скоростью освоения и феноменальной памятью тоже не получится: Искор не лицедей, чтобы справиться с этой задачей. Вдобавок, Перт и Мердок — дикий маг уже успел выпендриться перед ними.

— Когда я сосредотачиваюсь, то иногда улавливаю словесные образы, сопровождающие речь собеседника при обращении ко мне, а порой получается делать чётче собственные словесные образы для восприятия моим собеседником, чтобы мы при разговоре лучше друг друга понимали, — честно и доходчиво признался Искор, потому что вскрытие правды опосля даст куда более худшие последствия, чем нынешнее чистосердечное признание.

— Хм, то есть ты, Искор, можешь читать чужие мысли и внушать другим свои? — Здорово напрягся Ирвинг, хотя старался не показать этого.

— Только при разговоре, сеньор Ирвинг. Если намеренно делать это без слов, то начинает раскалываться голова: у меня при попытке прочитать, у собеседника при моей попытке что-нибудь донести ему, — выкрутился Искор и честными глазами посмотрел на первого чародея, который заметно расслабился.

— Интересно. И часто ты так делаешь?

— Это же больно! А общение нужно для нахождения общего языка...

— Правильно, Искор. А как ты думаешь, почему начинает раскалываться голова?

— Ну-у, я не думал об этом, не знаю... — мальчик смущённо почесал макушку.

— А если сейчас пошевелишь извилинами? Я не тороплю, Искор, — сказал Ирвиг, привычно огладив свою бороду, а другой рукой ободряюще похлопав по детской коленке.

— Э-э... Ну, я никогда не видел мозги в натуре, но если верить, когда говорят "пошевели извилинами", то они в голове есть. Все мы разные, значит, мои загогулины не совпадают с вашими. Когда мы разговариваем, то спрямляем свои мысли в одинаковые слова, а простое пихание чужих закорючек в свои загогулины и наоборот будет похоже на сгибание ноги назад и потому вызовет боль, во! — Жестикулируя, заключил Искор, предовольный своим собственным выводом, а не цитатой из памяти.

— Весьма... изобретательное объяснение, Искор, очень образное, — похвалил Ирвинг, слегка улыбаясь в усы. Он был в восхищении смышлёностью самородка, сумевшего связать воедино фразу про извилины, поглаживание кудрей бороды и похлопывание по ноге. Сходу дал сложное доступным языком. — А что ещё ты умеешь?

— Зубы чистить, зарядку делать, рыбу удить, яликом рулить, плавать, нырять, шнурки завязывать, косички плести, костёр тушить... — мальчик с задумчивым видом стал загибать пальчики. Опыт из памяти прошлого оказался правдивым — весь список не дослушали.

— Это всё очень замечательно, малыш. Скажи, Искор, а у тебя были магические выбросы? Что-нибудь взрывалось? Или ты что-нибудь взрывал, портил?

— Нет, сеньор Ирвинг, ничего такого. А зачем мне что-то взрывать или портить?

— Некоторые плохие дети так делают, когда им что-то не нравится, — печально заметил Ирвинг. — А как ты поступаешь, когда тебе что-то не нравится, Искор?

— Ну, я не знаю... Вот мне не нравятся увечья, и я их лечу.

— А если тебе не понравится какой-нибудь человек, Искор? Тогда что?

— Ну, а какой, например?

— Ну, сэр Грегор, например. Он тебя напугал.

— Эм, чуть-чуть... — приукрасил Искор.

— Он тебе нравится или не нравится?

— Сеньор Ирвинг, но ведь сэр Грегор не девочка, чтобы мне нравится или не нравится, — с простодушным недоумением высказался Искор, вызвав очередную не сдержанную реакцию у слушателей.

— Да, он мальчик, — улыбнулся в усы Ирвинг, отводя грустный взгляд. — А вот мать Алетта? — Указал он на строгую даму повыше среднего возраста.

— Эм, ну, миледи Изольда внешне мне больше понравилась, но она уже занята, — загадочно улыбнулся мальчик. Вспомнивший большегрудую женщину Искор кое-что смекнул и погладил свой браслет, намеренно проводя ассоциацию с примерно того же цвета волосами Изольды, чтобы потом мяться, избегая давать честный ответ.

Ирвинг столь же печально выдохнул, а взгляд матери Алетты наполнился самодовольством — этот очаровательный красавчик станет лёгкой добычей для её соблазнительных стервочек, пополняющих когорту высокодоходных ремесленников всё новыми и новыми усмирёнными умельцами.