Драконье дитя. Часть 1 - Новорождённый

Сцена оказалась совершенно неприглядной. Вырывавшегося Алистера скрутили, а засыпавший ненавистью и проклятьями рот познакомился с кляпом. Закусив губу до крови и сжав кулаки, Искор тоже не сдержал слёз, отчасти понимая истерику, в которую впал его новый друг. К сожалению, он не обладал возможностями немедля помочь другу избавиться от уготованной участи, не наломав ещё больше дров. Вскоре "гусеницу" приторочили к седлу, и отряд сопровождения отбыл без одного бойца.

— Искор, хочешь поехать за Алистером? — Тяжёлым тоном обронил эрл, всё ещё стоя и удерживая, хотя уже минуту как отстучали подковы по плитам моста.

Напряжённый паренёк осунулся и прерывисто выдохнул, следующей репликой подтверждая догадки потомственного и эрудированного аристократа:

— Магия. Могу немедля долечить Диджона, — сообщил Искор. Сделал это признание ради Алистера и будучи уверенным в своих силах благодаря ночному сотрудничеству с сосновым духом. Он был почти уверен, что все вокруг видели зеленовато-голубые всполохи потока магической энергии от Алистера к нему. По характерному "вкусу" магии Искор мимолётно заключил, что мать бастарда — сильная эльфийская волшебница.

— Хорошо, — ответил Эамон, отпуская плечо, на котором остались красные пятна. — Извини за хватку, Искор, я принял тяжёлое решение и уже не смогу направить твоего нового друга на подготовку в обычные войска, — решил пояснить эрл, встретившись взглядом с загадочным полуэльфом, показавшимся скорому отцу невинно безобидным, слишком милым и очаровательным для немедленной сдачи Ордену храмовников. Ещё одна сцена с истерикой и кандалами Эамону показалась чрезмерной для него — плохой знак перед ожидающимся рождением собственного ребёнка.

Память подсказала Искору способ проявить ответное уважение и любезность, и паренёк отступил на ступеньку ниже да поклонился в пояс, доказывая эрлу, что его взор всё ещё способен выявлять благородные корни и оценивать угрозу. Плохо иль худо, но этот бородатый человек тут власть и от него зависела судьба Искора.

— После исцеления я буду вынужден отправить тебя в Круг Магов, Искор, — сказал Эамон на эльфийском. И перешёл на людской: — В Круг Магов, понимаешь?

— Я понимаю, милорд Эамон, и принимаю, — сглотнул нервничавший пацан, желавший вжиться в общество вместо одиноких скитаний или отшельничества.

А что ему ещё оставалось? Сам выбрал, вот последствия, впрочем, вполне приемлемые — его сделают членом общества и обучат местной магии! К сожалению, об Алистере можно забыть лет на шесть, а то и дольше, пока кого-нибудь из них не обучат, не признают совершеннолетним и не отпустят проведать другого. Это слишком долгий срок для мальчишек, оба изменятся — так подсказывала бесстрастная память Искора. И да, юный маг осознавал необходимость показать себя в нужном свете, заинтересовать и потянуть время, чтобы лучше познакомиться с новым родным миром и его населением, а также узнать, в какое же место и организацию его публично просватали.

Напряжённый Эамон важно и коротко кивнул, не сумев выдавить и тени улыбки.

— Диджон, подойди сюда. Искор сейчас долечит твою кисть. Ты действовал согласно уставу, Диджон, беспрекословно подчинился командиру. За верную службу Редклиффу я вручаю тебе премию в соверен, — властно и громко изрёк эрл Эамон, чтобы подслушивающие и подсматривающие слуги не строили лишних домыслов, а солдат продолжил тянуть свою лямку с честью и преданностью — золото есть золото.

Молодой человек повиновался, со страхом и злобой косясь на мелкого недоучку. Диджон не собирался прощать Искора и даже не поблагодарил ни за избавление от шрамов, ни за внезапно привалившую золотую монету, на которую можно приобрести два зелья здоровья и ещё осталось бы недели на три кутежа.

Расторопные слуги к этому времени подсуетились: подали новенькую тунику, приготовленную Алистеру на вырост, привели с кухни знающего язык старого эльфа Тиллана: долиец с татуированными на лбу язычками пламени эльфийской богини Силейз, хранительницы очага. Искор благодарно приоделся, а вот господин с чего-то вдруг перед гвардейцами и слугами обозначил мальчика своим гостем и изволил самолично показать замок, начав внеплановый обход владений с конюшен и псарни. Нехарактерная эрлу блажь вызвала у челяди большое недоумение и суету — как же им следует принимать приблудившегося полуголого полуэльфа-мага?

Немногословный Эамон скорее для себя, чем для Искора, совершил экскурсию по своему замку, проведя любопытного паренька снизу до верху, а в конце, чуть помедлив, даже завёл в собственные покои и представил своей жене Изольде. Красивая молодая девушка с пастельно-рыжими волосами, округлым лицом, аккуратным носом, чувственными губами, выдающимся бюстом и... на последнем месяце беременности. Внешне симпатичная и миловидная молодая женщина, и будь Искор постарше, тоже мог бы влюбиться в такую и заделать ей ребёночка — в каждом году. Стильно одетая и украшенная драгоценностями дама взаимности не проявила и с первого взгляда невзлюбила Искора, формально соблюла вежливость и сослалась на мигрень перед грозой, тем самым отказываясь от приглашения на обед в столовой зале. В отместку за Алистера насоливший молодой и гоношистой супруге да показавший ей своё умение заботиться о всяких детях — муж скупо улыбнулся и вместе с Искором молча вышел из покоев. Изольда и Эамон из-за большой разницы в возрасте испытывали тяготы притирания друг к другу.

— Милорд Эамон, простите за наглость, можно внести предложение? — Спросил тихонько Искор, когда они вошли в угловую галерею между хозяйской частью и остальным этажом с кабинетами, оружейной, библиотекой, молельной.

— Вноси, — притормозил мужчина, скосив недовольный взгляд на витиевато построившего фразу аки какой-нибудь придворный шевалье.

— Разрешите мне попробовать усилить зелья лечения. Если мне это удастся, милорд Эамон, я бы попросил вас провести для меня несколько уроков людского языка, — медленно произнёс Искор, чтобы у человека не возникло осложнений с переводом. Подлечить коней и пёсиков он решил в любом случае, лишь в последнюю очередь как благодарность за оказываемый ему здесь приём. Зелья — к репутации.

— Хм, а чем тебя Тиллан не устроил?

— Он не обучал родному языку Дилана из отряда рыцаря Брейта, — выказал Искор неприязнь к тому старику, какими бы иными заслугами тот не отличался.

— Понятно. Я распоряжусь выделить тебе на пробу пять обычных зелий здоровья, — отметив про себя бесхитростный подкуп, расщедрился Эамон, за десятилетия в управлении эрлингом научившийся понимать необходимость с детства воспитывать в подданных лояльность, приближая к себе самых перспективных. Более выгодные условия поставки продукции Круга Магов сулили большие выгоды — если всё сложится.

— Благодарю, милорд Эамон, — Искор не поленился согнуть спину, не обломится.

— Про Алистера не поинтересуешься? — Чуток приподнял бровь остановившийся правитель, чей голос мог бы пригвоздить к полу и заморозить новоявленного дружка.

— Эм, извините, я подумал, что вам тяжело и неприятно будет говорить сегодня о нём, — сипло ответил паренёк, у которого внутри тоже свербело за нового друга.

— Твоя правда, Искор. Первый урок у нас состоится сегодня после обеда. А теперь беги к Тиллану, Искор, успей сесть за мой стол в подобающем виде, — поощрил гостя хозяин замка, будучи заинтересованным в разговоре с ним. Такого акцента и говора в целом Эамону ещё не доводилось слышать, а он знал не одного лидера долийских эльфов, кочующих по Тедасу в своих аравелях. Ладно сложен, здравомыслящ, культурен, владеет собой — это наводит на определённые размышления.

— Спасибо, милорд Эамон, — на общем языке ответил Искор, поклонился и припустил выполнять поручение помыться и приодеться в цивильное.

Убранство замка свидетельствовало о рачительности его хозяина — скромно и со вкусом. Хозяйка успела оформить лишь спальное крыло господ, да и то картинами с лесными пейзажами в позолоченных рамках да вазонами с пахучими комнатными растениями. А строителям следовало отдать должное за водопровод и канализацию, ведущую куда-то в штольню древней шахты вместо прямого и нецивилизованного слива отходов в пресное озеро.

Дубовая ванная, душистое мыло, мочалка и дух воды — что ещё нужно для мытья? Искору было немного неуютно от того, что ему всучили добротные шмотки, оставшиеся от Алистера, однако дарёному коню в зубы не смотрят. Для укрепления инкарнумом лучше подойдут готовые вещи. Водяной дух за взятку магией помог приобщиться к местной моде, заплетя две тонкие косицы от висков и до затылка, где пара лент волос переплелась одним из подходящих галстучных узлов по моде из другого мира: целиком закосить — это моветон. Посмотревшись в ростовое зеркало из пропитанной инкарнумом воды, Искор шёпотом пожелал Алистеру удачи в пути и при обустройстве да пообещал по прибытию в Круг Магов наладить с другом переписку, а потом как кривая судьбы выведет, но прерывать знакомство он был против, не видя пока веской причины воздержатся от налаживания связей даже в разлуке. Как свидетельствует память, ещё в прошлом мире Искор выучил горький урок не лезть в чужой монастырь со своим уставом — обычно всем хуже получается. В этом деле торопиться не стоит, а вот поспешить на трапезу — следует бегом!

Столовый этикет практически не отличался от имевшихся у Искора воспоминаний. Гнетущая атмосфера воспрепятствовала удовольствию от вкушения пищи из вездесущих даров сада типа редиски и лука — это роскошь по меркам Редклиффа, чей экспортный продукт состоит из озёрной рыбы да железа из шахт. Никаких музыкантов или шарманок в столовой, где обычно трапезничал рыцарский состав — несколько десятков человек гремели своими доспехами да тихими разговорами об охоте на оборзевших волков. Эамон задумчиво молчал, Искор тоже, но по другой причине — нагружающий мозг эхолот от духа летучей мыши стремительно пополнял запас слов и сведений. У пацана имелось нехорошее предчувствие, что лафа в замке Редклифф завершится с завтрашним рассветом, толком даже не успев начаться. Ребятёнок и не заметил, как стал медовым сладкоежкой, в одно рыло слопав весь десерт с общей вазочки и потом свекольно покраснев из-за этой оплошности.

— ..., сандалии, тайна, секрет, дружба, друг, дружить, дружим, друзья, — завершил перечисление Искор известных ему слов из людского языка, которым его научил Алистер. Намеренно сохранил тот же порядок, давая взрослому пищу для ума.

— Неплохо. Что бы ты хотел узнать дальше, Искор? — Сдержанно осведомился учитель Эамон, играя желваками. Он очень хотел бы видеть напротив себя Алистера, к которому за десять лет успел привязаться, как к родному сыну.

— Я доверяюсь вам, учитель, — склонил голову паренёк, поскольку слишком взрослым душком вонял интерес к календарю, системе мер, общественному устройству, географии и прочим наукам, лишь опосредованно связанным с лингвистикой.

— Хорошо. Начнём с обихода...

Эамон невольно отметил потрясающую память Искора, который с первого раза запоминал смысл и произношение слов. Обстоятельный мужчина сам дал такие базовые понятия, как: детали интерьера и одежды, цифры, цвета, эмоции, мили и пинты, деления суточного времени, семь дней недели, верхние и нижние названия двенадцати месяцев, церковное летоисчисление тоже привёл и пронаблюдал отсутствие реакции, по которой лорд так и не понял, из какой глуши вылезло сие чудо. Карту не стал показывать, но перевёл феоды и титулы: баннорн и банн соответствовали баронству и барону, эрлинг и эрл — графство и граф, тэйрнир и тэйрн — герцогство и герцог.

— Искор, можешь спрашивать про Алистера, — дозволил Эамон, решив дать себе повод расспросить в ответ и оттянуть разговор с Изольдой, своим безобразным поведением в отношении дитя вынудившей привести план в исполнение очень жёстко.

— Спасибо, милорд Эамон. Подскажите пожалуйста, как нам лучше организовать переписку друг с другом? — Вежливо спросил Искор совсем не о том, что предполагал мужчина.

— Воспользуйтесь услугами гонцов королевской почтовой службы, — холодно ответил Эамон, машинально повторив на людском языке.

— Спасибо.

— Это действительно всё, что ты хочешь узнать?

— Всё, — кивнул Искор.

— Алистер не умеет читать и писать, — сжалился Эамон, тяжело выдохнув. Он очень хотел научить грамоте того добродушного и жизнерадостного ребёнка, но вместо пажа был вынужден сделать Алистера конюшим. От его прощальных проклятий сердце воспитателя разбито щемило.

— Я тоже безграмоть, — чуть пожал плечами отрок, имея ввиду людской язык и его письменность. И пояснил, видя немой вопрос: — Поначалу будем надиктовывать и прослушивать письма, — сказал Искор, оставив при себе продолжение о том, что это хороший стимул образовываться и подзарабатывать, по крайней мере, этим утром с зарядкой прокатило — Алистер повторял. Так глядишь, тихой сапой из него и вырастит хороший человек и верный друг. — Извините, милорд Эамон, вероятно, у нас сложилось недопонимание. Я хотел не спрашивать, а говорить с вами об Алистере.

— Вот оно как. Ну, говори, — отдал он отмашку и непроизвольно набычился.

Насколько понял Искор, проступок Алистера не мог повлечь за собой высылки без объяснения причин. Будь он на его месте, то подумал бы, что почитаемый за отца человек предал его, обошёлся крайне несправедливо, беспричинно лишил дома и друга, унизил насилием — это незабываемо и непростительно. Взрослому отобрать у ребёнка леденец, что сплюнуть. Алистера обкорнали в праздничный день и оставили в конюшне приготовленного к верховой езде конкретного коня — это явная провокация. Память подсказывала Искору, что женщины сами по себе алогичны, а в период беременности становятся безрассудно капризными и стервозными, остро реагируют на внешние раздражители типа слухов и пересудов и под влиянием сиюминутных эмоций могут натворить ужасных бед. Но всё это вываливать на-гора — глупость несусветная.

— Алистер сообразителен для смирения с тайнами чужими и касательно него самого, но предательство непростительно. Ненависть разъедает сердца. Извините, я мало знаю и плохо понимаю причины, но ради Алистера я прошу вас, милорд Эамон, подумать над маршрутом и обоснованием пути, чтобы и меня отвезти, и его проведать тет-а-тет, и кривотолков избежать, и к родам успеть...

— Отклоняю. Ты многого не знаешь. Всё сделано на благо самого Алистера, — сильно нахмурившись, непререкаемо заявил Эамон истину в последней инстанции.

Искор сжал кулачки, поняв, что вместо блага Алистера тут смердит прикрытием родительских задниц, что никакая переписка им с другом не светит — полная оторванность и изоляция. Спорить бесполезно, осведомлённые умы за десять то лет успели выработать планы на Алистера, заботясь об общем благе — конечно же!.. Память Искора распознала кое-какие признаки и подсказала, что Эамон сам себя убеждает в необходимости сделанного шага, не видя иных путей. Но весь порыв Искора вступиться за нового друга погас от собственных сомнений. Во-первых, он не сумел разобрать серый образ смутного предвиденья, слишком внезапно и резко промелькнувшего. Во-вторых, в прошлом он сам принимал крайне непопулярные и противоречивые решения ради самого страдальца или общественного блага. Знание свалилось, подавляя под собой детские эмоции, как кузнечный молот куёт клинок.