Драконье дитя. Часть 1 - Новорождённый

— Так я продолжу, Искор? — Испросил Ирвинг с кротостью в голосе, ехидством на лице и заинтересованностью в глазах, отложивших в памяти изменения мимики мальчика, имевшего, что сказать относительно заблуждений Винн, но сдержавшегося.

— Угу...

— Большое спасибо. Так вот, вчера ты говорил о терпимости к некоторой боли, Искор, сейчас мы убедимся в правдивости твоих слов.

Ирвинг был крайне милостив к подарку эрла Эамона. Он через сэра Перта уже отправил ответное послание, куда скопировал стенограмму вчерашнего опроса, едва выкроив время на мучения с шифрованием. Правда, первый чародей Цитадели Кинлох пока не знал, каким образом миновать давление храмовников по раннему Истязанию, которое Искор никогда не пройдёт, если душой будет оставаться в своём теле вместо перехода в Тень. Череда горьких разочарований и отложенная смерть — вот судьба этого талантливого ученика в Круге Магов. Безусловно одарённого, поскольку анализ той склянки с зельем здоровья уже дал результат, сопоставимый с более сильным зельем из эльфийского корня, тоже лечащим как свежие, так и застарелые раны.

Впрочем, один многоопытный руководитель понимал мотивы другого политически подкованного управленца, который столь ярко презентовал сей самородок. Хотя Эамон, на вкус Ирвинга, зря дал мальчишке столь говорящую кличку — Серый. Однако, до некоторых иначе могло бы и не дойти, что Искора взрастят в орден Серых Стражей. Он не первый такой "заказ", но единственный столь громкий и официальный — обычно договариваются втихомолку. А что это значило? Конкретно для его Круга Магов. А это значило — прецеденты! Во-первых, больше магов удастся обучить и благополучно дать им смотаться из башенных застенков к практической анархии среди Серых Стражей. Во-вторых, большие позволения и поблажки для одного можно со временем сделать нормой для остальных, ещё больше смягчив режим содержания магов в Кругу.

— Вы хотите взять у меня целую банку крови? — Удивился ещё пока ничего не подозревающий малец, когда за ширмой открылся стол с медицинскими принадлежностями. Дирижёр Ирвинг кивнул, успокаивающе погладив за плечико:

— Да. Ты усматриваешь какие-то проблемы? Смелее, мальчик мой, говори, никто журить тебя не будет, — пообещал Ирвинг, зацикливая на себе всю благодарность и признательность будущего союзника. Откровенный фаворитизм рискован для самого отрока, но тут уж банн или пропал; смочь и успеть — командор Дункан не вечен.

— Ну, я думаю, что рефлекс не даст, всё втянется обратно или залечится. А может и ещё что-нибудь случится — я ещё мало знаю, — предупредил Искор, пытаясь не тушеваться под прицелом препарирующих глаз, но мурашки всё равно бегали.

— А ты постарайся победить свои рефлексы, Искор. В этом мы, разумные, отличаемся от зверей и растений, — опытный Ирвинг сразу нашёлся с ответом.

— А, ну... Эм, если мастер Винн меня будет подлечивать, то я готов бороться!

— Так и будет, мальчик мой, так и будет. Вот, выпей кроветворное средство и устраивайся поудобнее.

— Эм, а можно сперва в туалет?..

— Ах да, конечно, вон там горшок.

Процедура прошла без эксцессов. Мальчик только поморщился и честно сосредотачивался, индевея лицом. Винн, видя сдержанный интерес ребёнка, трижды применила на нём базисные заклинания лечения из Школы Созидания: сперва Восстановление для стимуляции регенерации и переваривания зелья, затем Очищение для подъёма выносливости, а после идущего во вторую очередь изъятия венозной крови и само первичное Лечение, тем самым осмысленно знакомя ученика с перечнем заклинаний для освоения. К слову, ещё к полуночи по снятым меркам для Искора приготовили одеяние старшего ученика стандартного фасона с мелким синим узором под лириумные жилы — символ контроля собственной магии и статус осваивающего заклинания. Свою форму мальчик одел прямо на жирное тело — ему дали лишь умыться.

Обычно новеньких учеников подселяют по ночам — это общий сюрприз для всей казарменной палаты. Первое удивление и знакомство, в которое учителя не вмешиваются, давая сложиться первым знакомствам. Однако на сей раз сделали иначе. В палату мальчиков новенького провёл лично первый чародей, пользовавшийся своими привилегиями. При входе Ирвинга в спальню все враз повскакивали с двухъярусных кроватей: от семилетнего заморыша до двадцатипятилетнего дылды.

— Доброе утро, ученики. Оставайтесь у своих кроватей. Это новенький, зовут Искор Серый, превосходно знает элвен, постепенно осваивает всеобщий язык, — кратко оповестил Ирвинг, прекрасно знавший о возрастной дедовщине, но таковы реалии, по сути, военной организации магов, вынужденных практически всю свою жизнь проводить в данной Башне и уповать на милость участия в боевых действиях. Естественней была бы иерархия по магической силе и умениям, но храмовники жестоко карали за применение магии на других, кроме уроков ученик-учитель. — Искор, выбирай себе спальное место, — на эльфийском обратился Ирвинг, широко поводя рукой из-за разброса нескольких свободных мест в рядах.

— Это, — на всеобщем указал новенький ученик, не просто единственный одетый из всех разбуженных минуту назад первым сигналом к подъёму, а сразу в форму старшего, которой далеко не все шестнадцатилетние обладали. Указал на верх ближайшей слева, как позже выяснилось, соседом по блоку оказался пухленький двенадцатилетний Киннон, доставленный по весне последним перед Искором.

— Отличный выбор. Идём, Искор Серый, познакомишься со всеми остальными братьями по магии.

— Идрик, — протянул руку эльф. Черноглазый шатен был ровесником Искора.

— Идрик, стыдоба не в отсутствии знания эльфийского языка, а в отсутствии рвения ему научиться.

— Алим, — подал руку длинноухий блондин лет четырнадцати. Он спал на нижнем месте, а Идрик сверху. Такой возрастной порядок размещения царил во всей палате.

— Алим, вместо фехтования подсвечниками лучше потренируй на них Ледяное Оружие, — нашёл и для него слово первый чародей, подмигнув.

— Финн, — протянул ладошку круглолицый рыжик, тоже ровесник Искора и столь же поджарый. Он спал наверху соседней кровати в первом блоке из двух.

— Финн, свою аккуратность к вещам приложи к чтению книг по системе учителей.

— Йован, — подал руку подросток лет пятнадцати, сонные карие глаза и беспорядок угольно чёрных волос. Сосед Алима.

— Йован, учиться умалять свой огонь до свечного разумнее на обрезках бечевы.

— Годвин, — подал широкую ладонь блондин с верхней кровати.

— Годвин, оставь в покое Магическую Мощь до становления истинным магом.

— Андерс, — подал руку ещё один белобрысый и кареглазый юноша-тростинка, с нижней полки.

— Андерс, в понимании заклинания Очищение помогут занятия шестами в семь футов, а не семь дюймов.

— Ниал, — познакомился толстошеий брюнет с атлетичной фигурой, лет двадцати четырёх. Он спал наверху соседней кровати во втором блоке из двух.

— Ниал, подумай добавить Силовое Поле к Волшебному и Заклинательному Щитам.

— Карл, — подал руку голубоглазый молодой человек, тот самый переросток, засидевшийся в учениках. Сосед Андерса.

— Карл, Каменный Кулак чаще осваивается с отбитых о доски костяшек.

— Овэйн, — грустно представился пухлощёкий крепыш, единственный на одиночной двухъярусной кровати в самом углу справа. Молодой человек двадцати четырёх лет так и не смог отпустить своего друга детства, смертельно завалившего финальный экзамен в позапрошлом месяце.

— Овэйн, выше нос, мой друг, ты вовсе не одинок в этом мире.

Искор всем жал руку, а Ирвинг для каждого из более двух десятков учеников находил фразу из своего богатого опыта и детальных знаний досье подопечных. Больше всего оказалось ребят в возрасте семнадцати-восемнадцати — свидетельство бума рождаемости в первые годы мирной жизни после освобождения Ферелдена.

Спальная палата с поистине великанским потолком занимала одну полную грань и две половинки по бокам, чтобы боковые стены оказывались перпендикулярны внешним. Правая половина отводилась для трёх рядов по паре сдвоенных блоков плюс пристенная кровать, все одинаково широкие и двухъярусные в расчёте на мужчин, у каждой стояла большая тумба. Три четверти второй половины занимало несколько столиков с шахматами или иными играми, а вдоль стен стояли индивидуальные парты для чтения с письмом. Представленные ученики убегали в маленькую левую часть, где стояли разделёнными ширмами стульчаки, ванны, умывальники с зеркалами, а также бдел упакованный в полные латы храмовник, которого никто тут не стеснялся, воспринимая за привычную деталь интерьера.

Собственно, сперва шёл холл в полную грань стены и две половинки по бокам. Здесь за конторкой обычно заседал рыцарь-командор, интендант и караульные, проверяющие амуницию и снаряжение поступающих на дежурство храмовников. Примечательно, что опорная колонна раздваивалась вилами входной арки, а оба высоченных окна были полностью остеклёнными. Углы слева и справа от входа огораживались под гостевые помещения для сна и встреч.

За холлом находились две такие же секции, уменьшенные за счёт коридора, балующего высоченными статуями воинов — три человеческих роста. Тут жили ученики. Сперва девочки, потом мальчики. В обеих палатах, как тут называли эти помещения, имелись небольшие алтари у пьедесталов со статуями Андрасте в жреческом облачении и высотой в четыре человеческих роста. К слову, в женском помещении пустых мест не было из-за совместного проживания будущих волшебниц с новициями и адептами Церкви при том, что мужская часть церковников совершенно не смешивалась с магами.

Секция напротив холла являлась большой и переходной. Имевшееся в связи с этим свободное место утилизировалось под занятия с посохами и общие сборы, а также отработку некоторых заклинаний. Здесь же был спуск в подвал и замурованный переход во внешний обод.

Дальше угловая секция для отработки заклятий, из объединения трёх подобных секций состояла громадная библиотека с высоченными стеллажами, содержащими минимум по две копии учебников — сами ученики делали копии вместо истрепавшихся. Здесь же имелись парты для групповых лекционных занятий у трёх групп одновременно. Приставные лестницы и лесенки казались страшно хлипкими и древними, скрипучими даже на вид.

Следовало благодарить строителей цитадели за повсеместное встраивание рун против эха, а кое-кто про себя ругнулся на них за то же самое — эхолот летучей мыши в таких условиях совершенно бесполезен. Также древние маги позаботились о времени суток, изукрасив потолок цветочными лозами, распускающимися строго по расписанию. Исходящий с потолка мягкий свет оптимально для обладателей ночного зрения освещал пространство, для всех прочих подсвеченное свечками в напольных подсвечниках и совершенно безыскусных люстрах из отделанных бочковых ободов.

В самом центре яруса находилась некогда ритуальная площадка, окружённая фундаментальными колоннами, меж которыми громоздились высоченные двухсторонние стеллажи, где тоже жиденько так покоились многочисленные и сотнями рук потёртые трактаты. За колоннами стояли одиночные парты для самостоятельного письма, а вдоль стен тут так же высились пылесборники, тем самым образуя пару дугообразных отсеков с тупичками у лестницы наверх. Пара храмовников сторожили эту самую монструозную винтовую лестницу.

Здесь Ирвинг, якобы походя, достал томик, давая потрогать пример любопытному мальчику. Искор увидел знакомые символы эспруара, которые складывались в белиберду. Мальчик не удержал дрожь в руках, хотя она относилась не к алфавиту элвена. Искор заметил на одной из полок знакомые "П"-образные символы локхарика — алфавита драконика, такого же общего, разговорного языка для расы драконов, как элвен у эльфов. Столь бурные чувства у Искора вызвало то, что он сумел прочитать книжный корешок с общим драконьим наречием — "Боги-Драконы". Мелодичный селдруин и рыкающий арагракх — это языки высшей магии соответствующих рас. Искор испытал прилив надежды, что в обители магии и знаний Ферелдена он если и не встретит древние книги по магии, то отыщет ссылки на них, а там недалеко до поиска мест силы предтеч и глубинных тайн всего этого мира — дух захватывало!..

Весьма и весьма компактное проживание для более полусотни мальчишек и девчонок с возрастным разбросом почти в двадцать лет. К великому сожалению, никаких гирь и штанг, вообще нет помещения для занятий спортом и физкультурой, тем более удивительно подтянутое телосложение Ирвинга.

— Мастер Ирвинг, а зачем тут везде стоят латники? — Задал вопрос мальчик, которому не нравились закрытые шлемы с затенёнными прорезями для глаз. От них мурашки бегали.

— Храмовники, Искор, помогают ученикам не взорвать нашу башню, вовремя гася вышедшую из-под контроля магию, — наставительно выдал первый чародей, едва не передёрнувшийся от свежего воспоминания удара двуручным мечом по куриной шейке, сделанном чисто ради успокоения матери Алетты, давящей на его друга Грегора.

— А, точно, они стерилизуют, как в процедурной. Спасибо, мастер Ирвинг.

Спиральная лестница — единственное место, где можно остаться без пригляда. Искор воспользовался шансом вырваться вперёд на полтора витка. И постиг глубочайшее разочарование!

Тогда на Грибном острове он телепортировался за палатку по отношению к себе и костру, но не смог переместиться ни внутрь палатки, ни сквозь неё. И на Грибной остров возвращался после встречи с Алистером не телепортацией потому, что чётко не видел другого берега, а привычно обратиться к Астралу для полноценной телепортации мешала какая-то Завеса, видимо та самая, отделяющая местный бренный мир плоти от мира душ — Тени. Искор питал надежды разобраться и справиться с этим в Башне Магов, однако эта Цитадель Кинлох давила не только в фигуральном выражении — драконье дитя не смогло переместиться при помощи телепортации даже на соседнюю ступеньку! Обладая солиднейшим багажом знаний и капитальным упорством, Искор отмахнулся от позывов к отчаянию, продолжив прыгать по ступенькам вверх, про себя пробурчав непечатное выражение в адрес длинных ушей толковых создателей этого монументального сооружения, благодаря их мастерству и предусмотрительности простоявшего не одну тысячу лет со времён расцвета эльфийской цивилизации.

Покрутившись по спирали, Ирвинг с Искором поднялись на второй ярус из шести. Центральный круг здесь был проходным, круглосуточно освещённым зеленоватыми факелами с так называемым завесным огнём и световыми камнями с тупейшей запиткой от лириума, как позже выяснил Искор. В военном здании логично, что лестница на следующий этаж отделена от спуска, они располагались друг напротив друга, причём, подъёмная располагалась за центральным кольцом, что гармонично сочеталось с дверьми в соседних гранях — двенадцатеричная симметрия снаружи и внутри. Первый чародей повёл новичка по кругу слева направо, а потому порядок получался следующим.

Вход в столовую, размерами не уступающую библиотеке внизу, но выгодно отличающуюся огромными окнами. Атлетичная статуя борца у колонны, вдоль стены скамья и над ней огромная картина с колосящимся пейзажем, ещё одна статуя воина. Вход в угловую кухонную секцию. Вновь статуя — мечник, скамья с горным пейзажем сверху, фигура щитоносца. Следующие столь же массивные двустворчатые двери, как и всюду здесь, вели на склад. Тут уже приготовили для новичка стопку постельного и сменного белья, запасную обувь, писчие принадлежности, средства гигиены и прочее. Искор помнил внешний вид Башни, а потому предположил здесь наличие выхода к контрфорсу, обладающему механизмом подъёма грузов с пристани. Дверь сразу после широких ступеней наверх вела в зал занятия артефактами, имеющим маленький коридорчик с уже виденными монструозными книжными полками, а также разделённый на две половины — для занятия учеников и магов. Статуя алебардщика, над скамьёй картина с разбивающимися о прибрежные скалы морскими валами, фигура копьеносца. Вход в часовню Андрасте, предваряемую библиотекой с собранием книг о Создателе, Церкви, Храме и всяком о них и религиях. Пьедестал с вооружённым глефой воином, над скамьёй холст изображал лесную живопись, фигура бойца с буздыганом. Вход в вотчину травников и алхимиков, располагавшуюся напротив склада и обладающую дверьми, через ход и шахту в контрфорсе ведущими в подземелья Башни.