Харря Поттный и Чвакальное Чмошище

Мы смиренно принимаем мир таким, какой он есть. Многие его особенности мы ещё не познали. В частности, никто из живших ранее и практикующих ныне колдунов так и не раскрыл феномен самонаводящейся карты. Зато рисовать научились.

В этом мы похожи на подопытных собачек, которые жмут педальку, дабы зажечь лампочку. Ведь когда горит лампочка, появляется сосисочка. В чьей божьей руце только что была колбаска, и какие небожители Чу Бай Сы дают ток, мы, как и собачка, не ведаем. Зато пользуемся.

Здесь возникает очередной повод пофилософствовать: что мы станем делать, если когда-нибудь придёт счёт за электричество?.. Но не будем отвлекаться.

— Обледеневший клёв! — выругался в восхищении Джеймс, глядя на карту.

Сейчас она подробно показывала пещеру до самого выхода и кусочек открытой местности.

Практичная Молли не визжала от радости, а пнула сидящего на полу Харрю:

— Вставай, Поттный, по любому пора двигать.

Харря спрятал карту и, кряхтя, поднялся.

Шагалось легко, так как пещера теперь заметно углублялась. А влажность наоборот повышалась.

Вскоре коридор расширился, и через пару сотен шагов Харря, Молли и Джеймс вышли в круглый просторный зал, полностью залитый водой. Дна не было видно, хоть вода и выглядела чистой. Она стояла абсолютно спокойно: ни ряби, ни волн. Словно стекло.

Каменный пол обрывался сразу же, как только заканчивался коридор. Потолок был настолько высоким, что попросту не был различим. Идеально ровные серые стены с неразборчивыми знаками и грязными подтёками наводили на мысли о тюрьме и канализации.

Ребята остановились в нерешительности.

— Хрен ли думать, прыгать надо, — сказал, наконец, Джеймс.

Харря и Молли посмотрели на него, как на идиота.

— Чего это вы смотрите на меня, как на идиота? — нахмурился Джеймс. — Должны же мы были начать мозговой штурм хоть с чего-нибудь, а?

— Кхм... да, конечно! — излишне усердно закивал Харря.

— Брось клоунаду и погляди в карту, — скривилась Молли.

Поттный засопел, борясь с рюкзаком: правая рука запуталась в лямке. Он затоптался на месте, затем оступился и полетел в странное озеро.

— Вот бегемот! — хохотнул Барахлоу, глядя на барахтающегося Харрю и расходящиеся от него круги.

— По любому, — Молли тоже улыбнулась до ушек, но быстро выхватила палочку и направила её на купающегося товарища.

— На трибунах становится тише... — начала она плести заклинание. — Это значит, что встрече конец... До свиданья, наш ласковый Миша...

— Ты гляди: полетел холодец! — прервал ворожбу Джеймс.

Поднявшийся над водой метра на два Харря снова упал со смачным «бульк!».

— Доставай сам, дурак несчастный! — рассердилась Фригидель.

Отсмеявшись, Барахлоу выхватил свою волшебную палочку с пошлым набалдашником и почти без слов переместил Поттного на каменный пол.

Харря отдувался, неуклюже ворочался, имея вид сугубо жалкий. Справившись с дыханием, Поттный ощутил холод. Пацана затрясло.

Молли создала магический костёр. Поттный протянул к нему руки. Стало теплее.

— С-спасибо, М-молли, — проронил он.

Барахлоу присел рядом и положил руку на плечо Харри.

— Ты извини, Поттный, что я смеялся. Ты на моём месте поступил бы так же.

— Л-ладно уж... — всхлипнул Поттный.

— Слушай, пока ты сушишься, может, расскажешь всё-таки, куда и зачем мы идём? — спросила Молли Фригидель. — И, кстати, можешь свободно раздеваться и сушить одежду, я свой парень, хоть и девка.

Поттный последовал совету Молли. Мокрый Нельзяблик выпорхнул и тоже устроился у огня.

— Грейся, Кабысдон, — виновато шепнул Харря.

— Ну, давай, Поттный, колись, — доверительно прошептал Барахлоу.

— Учитель Бабаянус говорил же... Мы должны добраться до Чмошища и взять у него супердезинтеграционный мегапурген для миссис Джопсон...

— Ладно, Харря, заливать, — укоризненно покачала головой Молли. — Бабаянус мужик хороший, но Двуликий по любому.

— Всё бы вам правду какую-то узнавать, — сплюнул в костёр Поттный, отчего пламя вспыхнуло ярче прежнего, да ещё и со зловещим уханьем.

— Силён, — сказала Фригидель.

Поттный продолжил, не замечая:

— Иногда правду лучше не знать. Я бы отдал свою коллекцию сушёных антиглобалистов за то, чтобы никогда не... — он всхлипнул.

— Помнишь гимн нашей школы? — неожиданно сменил тему Джеймс.

— Смутно.

— А я отлично помню. Ещё бы, пять лет главным гимнюком был, пел каждое утро. Так вот, там слова есть: «Даром преподаватели время со мною тратили. Даром со мною мучался самый искусный маг». Ну, враньё же! Каким таким «даром»?!?! Мои родаки по тридцать тысяч евроблей в год платят!

— К чему это ты? — топнула ногой Молли.

— А к тому, что это там, в школе, можно врать и всё такое! — вспыхнул Барахлоу. — А тут надо быть честным, как на исповеди. Поняли? Ведь от этого зависят наши жизни. Это пока в пещере бояться нечего, а дальше, по словам Бабаянуса, начнутся сущие Армагеддон и шоубизнес!

— Ты прав, конечно... — поник головой Поттный. — Хорошо. Истина заключается в...

— Нельзя, блин!!! — завопил вдруг Кабысдон и принялся нарезать в воздухе круги. — Атас, немцы! Alarm, alarm!

Ребята обернулись к озеру. И вскочили.

На них катились волны.

Пока маленькие.

Первые три вальяжно пробежали по ботинкам и затушили костёр Молли.

— Смотрите, они с каждым разом увеличиваются! — воскликнул Джеймс.

— Шмотки в руки и по мётлам! — скомандовала Молли.

Харря застонал:

— Мы их забыли в кабинете Мастдая!

-Тогда бегом! — уточнила Фригидель, убегая обратно в коридор.

Парни подхватили вещи и помчались за ней.

Сзади слышалось медленное, но планомерное биение волн о стены. Удары становились тяжелее и тяжелее.

За очередным поворотом Барахлоу и Поттный налетели на остановившуюся Молли.

— Чурбаны! — процедила сквозь зубы девочка, поднимаясь с пола. — Вот, локоть разбила из-за вас, растяп. Я пока бежала, дотумкала, в чём фишка. Когда Харря упал в воду, пошли волны. Но они не затухли, а стали накладываться друг на друга. Вот такая мультипликация по любому...

— Но по всем законам физики они должны были успокоиться! — возразил Поттный, протирая очки-аквариумы грязным платком.

— Лучше оденься, физик, — усмехнулась Молли. — Надо было внимательнее читать книгу великого Прилипата Клея «Особые среды: вызов традиционным законам». Там, на странице семьсот пятьдесят три, есть статья о самовозбуждаемых волнах. А во втором издании...

— Хватит, — прервал лекцию Джеймс. — Лучше прислушайтесь. По-моему, вода нас настигает.

Из-за поворота вырулил мощный водный поток.

— Полундра-а-а-а!.. — заорал Харря Поттный, хватаясь за рюкзак.

В следующую секунду детей подхватило и закрутило в набежавшей волне.

VI.

Тогда Игорь взглянул

на светлое солнце

и увидел воинов своих

тьмою прикрытых.

«Слово о полку Игореве»

Джеймс, Харря и Молли были пленниками. Пленниками капитана какого-то подводного судна. Капитан производил впечатление преступника и убийцы, но Барахлоу, похоже, видел в их пленителе нечто большее.

Их судно было атаковано глубинными бомбами, и одна из них, кажется, угодила в цель... Харря очнулся на берегу. Он встал и пошёл в дивный сад, напевая песню о девушке с глазами цвета моря, девушке с зелёными глазами. За молоденькой цветущей яблоней увидел Молли. Он сунул руку в карман и выгреб оттуда горсть крупного, с жабью попку, жемчуга.

— На, бери, — протянул Поттный драгоценные камни Молли.

И вдруг камни зажглись и сгорели, как какая-нибудь ветошь на уроке волшебного терроризма. Харря поглядел на девочку. Но это уже была, простите за прямоту, не девочка. Это был Вольтаморд.

Да-да, зловещий Вольтаморд, чьё фото красуется в каждом учебнике по Тёмным Силам. Злой волшебник манил Харрю Поттного пальцем.

— Арона-а-акс! — истошно заорал Харря совершенно неуместное заклятие, падая и пряча лицо в песке.

— Какой в брамбафлегор Аронакс?! — услышал Поттный слабый голос Джеймса Барахлоу. — Хватит валяться, пора скарб собирать.

Толстый маг поднял лицо, выплёвывая песок, и открыл глаза. Свет ослепил Поттного, но ненадолго.

Прозрев, Харря увидел, что лежит на пляже. Рядом стоит на четвереньках Молли, а чуть поодаль качается на неверных ногах Барахлоу.

Харря перекатился на бок и попробовал сесть. Удалось. Теперь он мог видеть озеро, горы и полоску берега с разбросанными по ней вещами.

— А как мы спаслись? Где пещера? — сипло спросил Поттный.

— Я помню, как мы попали в тот круглый зал и почти утонули, — проговорила Молли. — Потом дно стало подниматься. Вы с Джеймсом лежали без сознания, я даже подумала, вам кранты по любому. Потом в дне открылся люк и оттуда вылез человек. «Привет, — сказал он, — меня зовут капитан Немой». Да, Немой... Или как-то так, не важно. Важно то, что я вырубилась. А потом мы все пришли в себя. Здесь.

— Странная история, — почесал нос Поттный. — И, между прочим, где мой Нельзяблик?

Кабысдона нигде не было: ни за пазухой у Харри, ни в рюкзаке, ни на берегу.

— Утонул. Прощай, Кабысдон, — прошептал мальчик.

И тут у него в животе громко ухнуло.

— Ипатьевская мандрагора! — выбранился Харря. — Я должен принять таблетки!

К счастью, его рюкзак был цел и невредим. В одном из карманов лежал антифесталиум несвариус. Харря Поттный проглотил несколько таблеток, запивая их водой из припасённой для этого случая фляжки.

Поклаже Молли Фригидель повезло куда меньше. Эта заучка зачем-то набрала кучу книг. Почти все они вывалились из мешка и плавали теперь у берега мокрые и жалкие.

Молли стояла на коленях и плакала, сжимая в побелевших кулачках два кинжала. Здесь погибли и «Сборник непечатных заклинаний» Виктуара Темнолицына, и «Извращения. Руководство для начинающих» маркиза де Огорода, и «Тысяча волшебных трав и грибов» Викториуса Пелевиниума, и «Сказочные существа и места их обитания» Торча Ганджубаскова, «Сила разума: руководство по самозащите» Иммануила Ахримановича Бабай-оглы...

— Брось реветь, стыришь из школьной библиотеки новые, — попытался успокоить девочку Джеймс. Как обычно, в своём духе.

Дети подобрали то, что смогли спасти, и побрели от берега. Впереди их ждал лес — густой и потому тёмный. Между деревьев стояла автомашина с открытыми дверями и багажником. Рядом была разбита палатка, и горел костёр. Пятеро людей сидели на подстилке, ели, пили и громко разговаривали. Однако содержание беседы осталось для Харри и его друзей загадкой, так как из авто неслась сумасшедшая музыка.

Зазевавшиеся птицы, пролетавшие над гремящей машиной, теряли ориентацию в пространстве и валились наземь подобно подбитым игрокам в кв-идиш.

Вокруг этого своеобразного стойбища валялся разноцветный мусор: пакеты, бумага, бутылки и прочий хлам.

— Проклятые шмуглы! — возмущённо потряс кулаком в сторону лагеря Поттный.

— Вообще-то, шмаглы по любому, если ты хочешь правильно матюкаться, — заметила Молли.

Поттный посмотрел на неё и сказал примирительно:

— А, забей, разница переводов.

— Чего?! — не поняла Молли.

— Забудь.

И они зашли в лес.

По звериной тропе шагалось легко. Повеселевший Джеймс снова запел. Теперь это была бравая песня о странном лихом Интернационале — бессмысленном и беспощадном:

Гоп-стоп, проклятьем заклеймённый!

Мы подошли из-за угла.

Кипит наш разум возмущённый:

ты много на себя взяла.

Теперь расплачиваться поздно

до основанья, а затем

ты посмотри на эти звёзды:

кто был ничем, тот станет всем.

Это есть самый модный в синагоге отходняк,

с Интернационалом всегда везде ништяк!..

Между тем, над миром сгущались сумерки.

В том смысле, что уже вечерело.

Путники залезли на раскидистый многовековой дуб, где быстро при помощи банальной магии сотворили добротный шалаш. Молли и Джеймс наскоро поснедали, стараясь не дразнить худеющего Харрю. Он ещё в пещере соврал им, что сел на диету. «Ну как, не раздавил, когда садился?» — сострил Барахлоу. К чести Молли, смеялся он один.

Пожелав друг другу отвратительных кошмаров, дети заснули.

В полночь на прогалину перед дубом явился умрун. На мертвяке была старинная военная форма, изрядно посечённая осколками бомбы.

— ... Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны. Да, вот он, дуб... — бормотал пришелец. — Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, — наша жизнь кончена!..

Правда, ребята его не услышали: то ли говорил тихо, то ли монолог был и вовсе внутренним...

На другом конце леса из чащи вышли два кентавра. Они долго глядели на безоблачное звёздное небо.

— Что ж, — изрёк один из них через два часа. — Луна-то нынче отливает красным...

— Дурной знак, — стукнул задними копытами его спутник.

— Однозначно.

И они удалились в самую глушь. Большая грустная Луна мерцала холодным серебром. От чуть ущербного её диска вправо сбегала красненькая струйка. Она, конечно, рассеивалась, но зрелище было воистину зловещим...

VII.

А Швейк, не вставая, всё сидел и сидел

у телефона...

Я. Гашек.

Нужно подчеркнуть, что школа магии Хоботаст занималась не только абстрактной ерундой, но и приносила конкретную пользу. В частности, уже известный читателю магистр животнологии Биогумус Плодовитый вывел замечательное насекомое — мантравошь.

Самочки этого уникального животного умели извлекать долгий звук «ом-м-м-м», а самцы — напевное «рам-м-м-м». Мантравошь издавала столь приятные буддисту слова исключительно в брачный период. Таковой начинался сразу же, как только носитель входил в состояние медитативного сосредоточения.

Таким образом, мантравошь размножалась, а ищущий делал ещё один шаг к Божественной Истине, слушая правильные песнопения.

Настоящие просветлённые внимали «ом-м-мам» и «рам-м-м-мам» беспрерывно. К вящей радости насекомых.

Школа гордилась и другими изобретениями. Её преподаватели и талантливые ученики дали миру водку с антиперегарным покрытием, сухую воду, немецкий язык, сладкую стекловату, вечный двигатель отседова, ментальное протезирование, пломбирование кармы и прочие примочки типа специальных графитовых щёток, снимавших с круга сансары халявное электричество.