Харря Поттный и Чвакальное Чмошище

Молли сиганула вперёд и вонзила оба кинжала в клыкастого бармена. Он крякнул и упал на девочку, придавливая её к полу своим мёртвым телом.

В дверях появился третий кровосос:

— Харчи есть?

— Навалом, Глухарь! — прокричал упырь, зашедший с барменом.

— Чего? — и глухой вампир медленно вошёл в номер.

Мальчики и Горбби оцепенели от страха.

Ближний к Харре вампир сиганул на него, бросая на кровать. Он почти воткнул мерзкие клыки в Харрину шею, но вдруг отпрянул от Поттного, как от чумного, и заглянул ему в глаза.

— Р-робин?.. — неуверенно пролопотал он. — Робин-Бобин Барабек?

— Не знаю, о чём вы, — часто-часто заморгал Харря.

— Как же? Тот, который и корову, и быка, и кривого мясника...

— Вы ошибаетесь, — заверил кровопийцу юный волшебник, тяжело дыша ему в бледное, как луна, лицо.

Вампир вскочил:

— Нет, тут нет никакой ошибки, это ты... Хайль Вольтаморд!

Расправив перепончатые крылья, он поднялся в воздух, вылетел в окно и скрылся во тьме.

Его глуховатый подельник тут же прыгнул на грудь лежащему Поттному. С вампирьих зубов текла слюна, а когтистые пальцы больно стиснули плечи мальчика. Вампир склонился к Харре, но отстранился так же рьяно, как и первый упырь.

— А-а-а-а!!!.. Да это же Мальчик-Который-Выжрал! — завопил он и улетел как угорелый.

«Хм, наверное, Шаурма была с чесноком», — решил Поттный, вставая.

— А чего это они тебя не укусили? — удивился Джеймс Барахлоу, постепенно приходя в себя.

— Слово волшебное знаю, — соврал Харря, его буквально колотило от пережитого страха.

— Эй, не стойте истуканами! — прохрипела Молли. — Снимите с меня эту тушу.

Мальчики стащили тело Акакия с Фригидель. Она брезгливо вытащила клинки и обтёрла их о занавеску.

— Жаль, что утонул твой Нельзяблик, Поттный, — сказала она.

— Это по любому, — добавил Барахлоу.

Харря не стал умиляться этим сантиментам, а предложил:

— Я, конечно, не настаиваю, но, может, надо валить отсюда?

V.

Пьёт других девчонок сок, поёт им песни...

«Мумий Тролль»

Внешняя политика отличается от внутренней так же, как внешность человека отличается от его внутренностей. Поэтому если государство ведёт себя на мировой арене грязно и по-хамски, имейте в виду, что внутри у него всё куда более запущено.

Империя Большого Брата подавала себя нагло. То в Икраб войска ввела, то Автогенистон побомбила, короче, выделывалась, как хотела. Речь не об этом.

Большой Брат впервые за десяток лет поднялся с трона и потянулся.

— Эх, держи меня семеро! — пророкотал Лорд Тьмы. — Держи меня семеро!!! Эх, падаю же, ловите, холопы!.. Ловите, мать вашу!..

Шустрые телохранители подскочили и поймали Большого Брата.

— Брысь! — скомандовал им повелитель, когда снова выровнял центр тяжести.

Он сделал несколько осторожных шагов, выпадов хвостом, оканчивающимся ядовитым жалом. Выхватил из-за пояса огромный меч, взмахнул могучими передними правыми руками.

Трое телохранителей упали, разрубленные пополам, рассечённый трон рухнул.

— Ха-ха, помнят! Помнят руки-то! — обрадовался Большой Брат, убрал клинок в ножны и сел в новое кресло, которое ему услужливо поднесли рабы.

В это время в Хоботасте очнулся от глубокого сосредоточения Мастдай Глюкообильный.

— Хм, я чувствую запах грядущего кирдыка, — хмуро предрёк он.

Ректор согнал кошку с колен, бросил телефонную трубку, всегда торчащую у него на плече, раздвинул ворох бумаг и прыгнул, подлетел над столом, совершая кульбит за кульбитом. Приземлился Мастдай в центре кабинета.

— Аватарум в пустую тарум, трансглюкация-приватизация! — сплёл заклинание Мастдай.

По его телу забегали электрические разряды, сам он завис в нескольких сантиметрах над полом и начал светиться, как китайский фонарь или Дункан Маклауд в конце каждой серии. Призрак Штирлица оторвался от секретных архивов Мастдая, не желая пропустить такое пиротехническое шоу.

— Полныйбакус-заправлякус! — продолжил колдовать ректор.

Его наполняла, захлёстывала энергия, заставляя снисходительно смеяться над этим миром. Глюкообильный заметно вытянулся и раздался вширь, наращивая мышечную массу.

Мастдай указал пальцем на Штирлица и забормотал:

— Du... Du hast... Du hast mich... — ворожил он, повышая голос. — Du hast mich!.. Du hast mich gefragt!.. Du hast mich gefragt!!!.. Du hast mich gefragt und ich hab nichts gesagt*!!!!!..

Встревоженный древней магией Штирлиц постепенно терял прозрачность, становясь материальным, ощутимым. Он попробовал пройти сквозь шкаф, но пребольно ударился арийским носом и сел на пол.

— Willst du bis der Tod euch scheidet treu wir sein fur alle Tage*???!!!.. — воззвал Мастдай к штандартенфюреру.

— Nein! — отрезал Штирлиц, уже слышащий пение валькирий. — Nein!

— Ответ неверный, — поморщился Мастдай и развеял чары материальности.

Штирлиц юркнул сквозь шкаф подальше от пронзительного взгляда ректора.

Мастдай притух и погасил молнии.

— Ладно, не прячься, сеанс окончен, — проворчал он Штирлицу. — Вот человек! Не хочет вербоваться и всё тут!.. А такие кадры спасли бы Хоботаст...

Глюкообильный подошёл к глобусу. Мерцающая точка, до сего дня светившаяся бодрым зелёным цветом, стала жёлтой.

— Что-то там с моим милым Лохкартом? — встревожился Мастдай.

Лохкарт выждал пару часов, прежде чем Харря с друзьями скрылись в дверях «El Coyote"а» и зашёл внутрь. Бармен плеснул ему колдовства в хрустальный мрак бокала и ляпнул пюре в фаянсовый свет тарелки.

Наевшись, Лохкарт обратил внимание на хорошенькую стриптизёршу, которая как раз села ему на колени.

— Девушка, вы чудо! — раскраснелся маг.

Стриптизёрша конвульсивно извивалась. Её лицо резко погрубело и состарилось, а во рту выросли два страшных клыка.

— О, да я вам больше скажу, — продолжил Лохкарт. — Вы Чудо-Юдо!

Он сбросил девицу на пол, хватая стул и втыкая его ножку в набегающего толстого вампирюгу. Этим Лохкарт выиграл время, чтобы осмотреться.

Выяснилось, что из нормальных людей в баре отдыхали Лохкарт и ещё двое: мужик, очень похожий на Джорджа Клуни, и ещё один, явный психопат, если судить по лицу и повадкам.

Ситуация была из тех, когда союзников не выбирают. Лохкарт и эта парочка заняли круговую оборону. Упырей собралось много, они пёрли из всех дверей и щелей. Даже из камина вылез упырёк в костюме Санта-Клауса. Через пять долгих минут люди ещё держались, но шизик был уже надкушен, а Лохкарт подвернул ногу.

Вампирам тоже изрядно досталось, и они отступили.

— Давай погляжу ногу, — предложил Амадеусу похожий на Клуни мужик. — Я ведь на скорой помощи работал.

Пока он смотрел ногу, его спутник неожиданно напал сзади на Лохкарта и прокусил ему шею.

— Вот, падла! — выругался Лохкарт, разнося дубиной голову свежеобращённому упырю.

Но дело было сделано. Лохкарт вырвался из рук врача, обернулся волком и, пробив стекло окна, умчался на здоровых троих в лес, где вернул себе человеческий облик.

— Вот лопух!.. — сказал он, найдя на поляне это растение, которое, по мутной книге Заблуждаллия Искреннего «Введение в отравоведение и отраволечение от всех недугов», помогала от укуса upyrium vulgaris.

Маг жевал лопух, надеясь, что не опоздал. Когда верхние клыки стали мешать тщательному пережёвыванию, Лохкарт выплюнул ненужные теперь листья и заревел.

— Я вампир, вампир-оборотень, блин, — признался себе Амадеус.

Полегчало. Он понёсся сквозь лес. Бежалось легко, хотя Лохкарт не помнил, не осознавал, в каком обличии он пребывал. Он наткнулся на заблудившуюся корову и впился клыками в её шею. Было вкусно. Насытившись, волшебник лёг подле остывающего тела отдохнуть да повыть всласть.

Он съел бы и Харрю Поттного. Да, замечательная идея. Сожрать пацана, высосать из него кровищу. Но — завтра.

А сейчас пора спать.

VI.

Und dann hat er sie gekusst

Wo das Meer zu Ende ist.

Ihre Lippen schwach und blass

Und seine Augen werden nass.

Rammstein, «Nebel"*

Ребята покинули гостеприимные стены жмотеля «El Coyote» через окно, связав простыни и спустившись по ним на задний двор. Особенно тяжко было тучному Харре, в которого вцепился трясущийся от страха Горбби.

Над ночной Жмотляндией шёл дождь. Под ногами чавкала жижа. Пару раз Харря поскальзывался и летел в лужу, обдавая друзей липкой волной грязи и отборных заклятий.

Гром долбил беспрерывно. Молнии неистовствовали. Холодный ветер бил в лицо, принуждая кутаться в припасённые куртки.

Не стучал зубами только Горбби. Ему такая погодка нравилась, и он беспечно скакал от человека к человеку, подбадривая и склоняя к вере в перестройку.

Путники забежали в лес, под защиту крон деревьев, но и там было мокро.

В конце концов, Джеймс присмотрел какую-то ложбину, прикрытую огромным стволом упавшей секвойи. Все забились туда и стали греться, прижимаясь друг к другу.

Дождь хлестал сильнее и сильнее. Казалось, с неба падает сплошной поток воды.

В блеске молний Харря и его друзья увидели одинокий силуэт. Он словно плыл над лужами и травой. Когда фигура приблизилась, ребята рассмотрели её подробнее. Кто-то или что-то было одето в длинный тёмный плащ с капюшоном. Под капюшоном поблёскивали кокарда и чёрный козырёк. Из складок плаща высунулась зелёная склизкая рука. На ней висела большая белая волшебная палочка в чёрную полоску. Или чёрная в белую (согласитесь, вопрос, скорее, философский, чем практический).

— Это де-ментий, — прошептала Молли Фригидель. — Он умеет взмахом палочки останавливать все виды транспорта, кроме самолёта.

— А что такое самолёт? — зачем-то полюбопытствовал Барахлоу.

— Не знаю. Да и какая тебе разница, если нам сейчас придёт крышка? — ответила Молли.

— За что? — ошалел Поттный.

— А он, судя по всему, пьяный. Видишь, какими зигзагами идёт? Самое страшное, если целоваться полезет. Поцелуй де-ментия — по любому верная смерть.

И тут фигура в плаще развернулась к детям.

— Услышал, — зло зашипел Джеймс.

Де-ментий уже на всех парах нёсся к затаившим дыхание путникам.

— Стрш-срж-гибедеде-Птрнко, — пробормотал де-ментий, остановившись.

— Колдует что ли? — испугался Харря Поттный.

— Наверное, — прижалась к нему парализованная страхом Фригидель.

— Вот ты, толстый, — ткнул своей палочкой де-ментий в сторону Поттного. — Дай-ка я тебя троекратно, по нашему обычаю, расцелую в уста сахарны да щёки кисельны!..

— Капец Поттному, — выдохнул Джеймс.

Молли потянулась за кинжалами, но Горбби схватил её за плечо:

— Нельзя... их-то... Накажут сильно...

Де-ментий подплыл к Поттному, откинул капюшон, взял мальчика руками за лицо и запечатлел на нём поцелуй.

— Ишь ты, Хоннекер, — оскалился Горбби.

Спустя долгие полминуты де-ментий оставил жертву:

— М-м-м-л-д-ец! Уваж-ж-жаю.

И уплыл в ночь.

Поттный осел на землю (молнии блистали в его очках-аквариумах), обвёл этот мир невидящим взором и упал без чувств.

— Товарищ Поттный! Товарищ Поттный! — запричитал эльф-домовой.

— Не скули, а то продам, — цинично, неоригинально и грубо одёрнул эльфа Брахлоу. — Молли, что будем делать?

— Греться.

Молли наворожила пламя, и путникам стало теплее.

Харря был бледен, но дышал ровно. Судя по всему, де-ментий наложил на него чары глубокого беспамятства.

К утру дождь прекратился. Ребята подремали. Харря не очнулся.

— Ворожить стану, — сказала, зевая, Молли.

— Давай, подруга, — одобрил Барахлоу. — А то эту тушу далеко не утащишь.

Молли села поудобнее и начала петь специальную ритуальную песню для вхождения в пророческий транс:

— Слышу голос из прекрасного далёка... Голос в утренней серебряной росе... Слышу голос... Голос спрашивает строго... — тут её тело дёрнулось, а тембр изменился, Молли сорвалась на крик. — Ну что ж ты страшная такая, ты такая страшная? Ты не накрашенная страшная и накрашенная!.. — тон понизился, в нём зазвучали нотки спокойствия, доверительности. — Русское радио. Всё будет хорошо...

Молли очнулась и закашлялась.

— Мда-с, грязноват эфир туточки, — протянул Барахлоу.

— Хотя обнадёживает «всё будет хорошо» в конце, — робко пропищал Горбби.

— Ничего не будет хорошо, — прохрипела Молли. — Шум это, а не пророчества.

У Горбби затряслась нижняя губёнка.

— Мы же не бросим в затруднительном положении товарища Поттного? — заныл он.

— По любому не бросим, Джа-Джа-Бинкс, то есть, Горбби, — улыбнулась Фригидель. — Я знаю замечательное заклятие.

Дети и эльф собрали вещички, вытянули Харрю из ночного убежища. Молли направила на Поттного волшебную палочку и произнесла:

— Коппер-поппер-зоо-фильд!

Тело мальчика поднялось над землёй примерно на метр и зависло, словно он лег на какую-то невидимую кровать.

— Круто, Молли, — похвалил Джеймс. — Жаль, обруча нет. Повыделываться, мол, без лески обошлись.

Они побросали рюкзаки на Поттного, отчего тот опустился сантиметров на пять. Затем Джеймс развернул карту: всё в порядке, не сбились... Можно идти.

Черный волк озадаченно переминался на месте. Нужно ли доложить о мальчонке, впавшем в кому? Что теперь предпримет Мастдай? Как поступит Большой Брат? Волк чихнул и трансформировался в Амадеуса фон Лохкарта.

Его тревожило и то, что он совершенно не помнил событий вчерашнего вечера.

Он побродил нерешительно между соснами, а потом сел, задумавшись, на муравейник. Отчего-то Лохкарт никак не мог сосредоточиться на своих мыслях.

Наконец, Амадеус снова стал волком и потрусил за детьми.

VII.

Если мы чего-то не знаем, Хрюша,

это не значит, что этого нет.

«Спокойной ночи, малыши».

В величайшем многотомном труде Николаса Блэкбёрда* «В мире чудовищ» описано бесчисленное количество монстров. Есть там и вампиры, и де-ментии, и Ведмедкова Евдокия Яковлевна из Алапаевска, и горгульи, и сирены, и знаменитый Бука, и лешие, и ундины, и беспощадная Логика Реформ, и умруны, и тролли, и само Амёбище Лесное.

О последнем нужно рассказать отдельно. Вот как выглядит соответствующая статья в книге Николаса Блэкбёрда: