— Центральный парк.
— Хорошо, буду через час…
Послушав пару минут гудки в трубке, я все-же опустил руку. Ну и зачем я понадобился Шарку? Откуда у него мой номер телефона я даже не спрашиваю. С его возможностями узнать номер не проблема. Эх… чувствую тренер едет не мороженным меня угощать. Спрашивается, зачем мне еще неприятности, у меня их и так вон полно. Коннорс, Петра…
В глазах потемнело. Сцепление кора дерева — мои дырявые носки резко дало сбой. Я упал. Звуки как отрезало, пропало чувство равновесия, я падал, или летел. Трудно сказать. Все чувства словно сошли с ума. Я не понимал что происходит, я вообще слабо соображал. Хотелось кричать, но забыл, как это делать. Я забыл кто я такой. Мою голову сдавило в тисках. Кто-то пилил черепную коробку тупой и ржавой пилкой. А потом медленно и с наслаждением ложечка за ложечкой поедал мои мозги. Но это казалось таким ничтожным, не стоящим внимания. Я видел свои руки. Видел плохо, картинка плыла и сильно снежила. Руки обычные, точно мои, вон и ногти нужно уже подстричь. Покрутив правую кисть, я с ужасом заметил, что кожа на ней чернеет. Словно тлеющая бумага, она темнела, но не ссыхалась, было такое ощущение, что ее покрывает горячая смола. Это меня пугало, я не помнил, почему это должно было быть страшным. Но картинка приводила меня просто в жуткую панику, нечто такое уже происходило со мной однажды. Я не хотел, чтобы оно повторилось. НЕ ХОТЕЛ! И тут я вспомнил, как нужно кричать, и я закричал…
* * *
Окрестности Нью-Йорка. Полчаса до этого.
Белая спортивного вида ауди медленно свернула, и оказалась на длинном прямом участке дороги. На нем не было никакой разметки, асфальт был новым и хорошо прогретым на солнце. Частная дорога была в идеальном состоянии. А потому ауди постепенно набирала скорость. Так что не успел водитель войти во вкус, как отрезок пути был пройден. Ауди сбавила обороты, проехала сквозь кем-то предусмотрительно открытые ворота и сделав почетный полукруг остановилась возле главного входа в поместье. Рядом уже столпилось с пяток подростков восхищенно уставившихся на кар. Дверка машины открылась. Цокнул об дорожку белый, высокий каблук, и с салона показался водитель… или скорее водительница. Умопомрачительно красивая мулатка. Слегка пухлые губы, выразительные глаза, и абсолютно белые волосы, вводили умы рядом стоящей молодёжи в блаженный экстаз. Еще больше подростковую психику рвала на части одежда мулатки. В тон волосам она была так же белоснежна. Белая блузка, белое ожерелье с довольно крупными бусинками, и особо заслуживающая внимания юбка. Ну как юбка?! Мини юбочка, она не особо отличалась от широкого кожаного ремня, что также был на девушке. Подростки с явно слышными вздохами разочарования наблюдали как мулатка, чуть нагнувшись, поправляет сей предмет гардероба, а то он в машине слишком сполз на талию.
— Мисс Монро!
Несколько раздосадовано пробасил вышедший встречать мулатку мужчина. Внешность его, кстати тоже стоила того дабы ее упомянуть. Автор скромно упустит его низкий рост, умолчит о ссутулившейся осанке, пропустит широкое почти квадратное лицо, обделит вниманием цвет глаз и прочие мелочи, типа небольших клыков выступающих с нижней губы. Он только доверительно сообщит, что все тело мужчины покрывала короткая синего цвета шерсть.
— Мисс Монро! — снова пробасил странный мужчина, спустившись со ступенек. — Разве нельзя было припарковаться прямо в гараже?
— Ну не могла же я отказать мальчишкам в удовольствии? — таинственным громким шепотом ответила она, так что это услышали все. — Припаркуйте, только смотрите не поцарапайте!
Мулатка, улыбнулась и бросила ключи компании подростков. Звонко цокая каблуками, она поднялась ступеньками и прошла внутрь поместья. Компания молодых мутантов начала самозабвенно бороться за ценный трофей. Синеволосый неодобрительно нахмурился, и прикрикнув на детей пошел следом, те уже не могли видеть как легкая улыбка посетила лицо их строгого учителя. Зато ее увидела мулатка.
— Нравится же тебе играть строгого папашу!
— Ну ты вон юбки носишь, что трусики видно. У каждого из нас свои маленькие радости в этой скучной жизни. Вот я дождусь, что профессор введет форму для учеников и учителей в особенности, вот тогда я посмеюсь!
— Хэнк только не ври, что тебе не нравится мой стиль одежды! Вот кто будет смеяться так это я!
— Почему это? — вскинул бровь мутант.
— А представь, как ты будешь смешно выглядеть в костюме. Хи-хи-хи.
— Ехидна. — беззлобно пробасил Зверь. — Как отдохнула?
— Ну, разве за неполную недельку можно было отдохнуть? — печально пожаловалась Монро. — Профессор ведь обещал полноценных две недели, а тут такое. Кстати что же здесь произошло? Профессор по телефону ничего конкретного не рассказал.
— Сам не знаю всех подробностей. Скот, Джин, и Бобби вылетели на задание. Директор их, как я понял скрытно страховал. В общем, ребята едва ушли оттуда в относительной целостности.
— С прикрытием в лице Ксавьера? — недоверчиво переспросила мулатка.
— Сам в недоумении!
За неспешным разговором двое хорошо знающих друг друга людей спустились в подвалы школы одаренных детей. Туда, куда не было хода этим самым детям. Ну, до определенного времени, конечно, и пожалуй не всем. Мутант с синей шерстью вел свою спутницу в общий зал конференций. Там уже собрались почти все остальные люди X. Вдруг из бокового коридора им на встречу выскочил взволнованный Скот Саммерс. На его руках бессознательной тушкой висел хорошо известный всем телепат. Мулатка сдавленно охнула.
— Что случилось? Скот?
— Я… я не знаю. Я нашел его уже без сознания. Возле Церебро… на полу…
* * *
Неизвестно где. Неизвестно когда.
Фиолетовый туман был повсюду. Он заполнял пространство, он и был этим пространством. Он был отдельной реальностью, а может быть и вселенной, или еще чем. Не было никого кто мог бы задумываться об этом, а значит точной классификацией тумана никто не интересовался. Можно было подумать, что в фиолетовом тумане никто и не существовал, но нет. Периодически там появлялась одна особа. Просто природа этого места не была ей интересной. Дело было даже не в том что женщина не отличалась любознательностью. У нее были свои проблемы, вокруг которых и крутились бесконечные мысли. А всякими около философскими вопросами ей страдать было некогда, и вообще не интересно.
Она восседала на троне. Не обычном, странном, не понятном даже ей. Спинка его была похожа на кусок паутины, словно какой-то безумный скульптор сварил ее из металлических трубок, а потом забыл о своем детище, а то начало медленно ржаветь. Кстати трон был единственным предметом, что существовал в этом тумане. Сама же женщина была одета в длинное платье, высокий воротник, длинный разрез с одного боку, и большой вырез на спине практически оголяющий ее полностью. Платье красиво подчеркивало и облегало все прелести женщины. Само это платье было все того же темно-фиолетового цвета, а на груди вольготно разместилось изображение белого паука, тонкие лапки которого как-бы обнимали женщину. Из оголенной спины прямо из плоти в спинку трона шли все те же ржавые металлические трубки.
Некто с нескрываемой насмешкой на бледных устах назвал ее Мадам Паутиной.
Вся поза женщины выдавала напряжение, руки судорожно сжимали поручни трона, уста изогнулись в кривой линии, она не дышала, открытые глаза заполнял белесый туман. Не смотря на иной цвет, туман этот чем-то пугающе походил на своего фиолетового товарища. Неожиданно туман пропал из ее глаз женщина начала заваливаться, вперед падая со своего трона. Трубки с мерзким чавкающим звуком начали выходить из спины женщины.
Она очнулась на полу у себя в квартире. Небольшая двушка, знающая лучшие времена, она давно жаждала косметического, а лучше капитального ремонта. Сами собой потекли слезы, непрерывным ручьем они текли по щекам и вскоре смешивались с кровью, что веселым ручейком хлестал из носа. Она приподняла голову, часть крови уже успела засохнуть потому, оторвать голову от линолеума было тяжело. Оказывается, кровь, неплохо заменяет клей при нужде. Было тяжело, но также сказывался опыт. Она довольно уверенно нашарила рукой кресло-каталку, и взобралась на него. Еще один ее трон, женщина даже не знала, какой из двух, она ненавидит сильнее. Вытерла грязным рукавом кровь. Спина ныла. Фантомные боли мало чем отличались от настоящих. Вскоре ей стало немного лучше. И сильные руки покатили «трон» к зеркалу. Размеренные движения, это место она посещала чаще, нежели смотрела телевизор. Не смотря ни на что, она себя очень любила. И когда, наконец, смогла видеть, зеркало стало ее лучшим другом. В отражении можно было увидеть женщину средних лет, с черными как смоль волосами, волевыми и правильными чертами лица. На кровь она пока не обращала никакого внимания, позже смоет. Подкатив коляску вплотную, она подалась корпусом. И так застыла. По прошествии малого количества времени, она в ужасе вскрикнула. Лоб прорезала морщинка, потом другая, здоровый, в общем-то цвет лица стремительно серел. Кожа старела, волосы становились белыми от седины, язык прошелся по зубным рядам. Сквозь распахнутые в беззвучном крике уста на землю упал зуб. Через пару минут перед зеркалом и в нем сидела старуха.
— Нет! Пожалуйста, нет! — причитала она, не умолкая.
Она любила себя, очень любила. Любила молодой.
В этот момент она проклинала все на свете. Проклинала своего хозяина, свое увечное тело, проклинала пауков, которых всей душой ненавидела. Проклинала одного слишком любопытного лысого телепата, который любит совать свой длинный нос, куда не нужно. И ладно бы сунул себе, но ведь как не вовремя! Именно тогда когда нечто подобное хотела совершить и она сама. Мадам Паутина была слабым телепатом, откровенно никчемным. И только благодаря заемной силе, силе тумана, она смогла запутать одного из сильнейших телепатов Земли. Ведь хозяин строго настрого запретил попадаться на глаза сильным мира. Она проклинала тот час, когда хозяин позволил ей видеть этот мерзкий и никчемный мир. Как же! Тогда она думала, что это дар, бесценный дар! Нужно было задуматься над легкой презрительной улыбкой, что посетила тогда его лицо. Она проклинала все…
Так прошел час, а может два. Кто скажет точно… Но старуха успокоилась, как это было возможно. Слезы больше не текли, нечему было.
— Вернусь, в чертов туман. — хрипло прошамкала она.
Лучше там. Сидеть на чертовом троне, и растворятся в бесконечных потоках возможного будущего, и прошлого. Лучше забыться… и ждать пока туман вернет хоть частицу молодости. С большим трудом ей удалось призвать фиолетовый туман, что укутал тело и увлек за собой.
Старуха не могла видеть, как туман заполняет ее двушку, как стены квартиры растворяются в бесконечном фиолетовом мареве…
* * *
Центральный парк Нью-Йорка. Обед.
Слезы текли ручьем, и она ничего не могла с собой поделать. Петра даже толком сама не понимала, почему плачет. Это сильно походило на коллективное помешательство, так как две почти что незнакомые ей девушки рыдали, так же как и она. Три представительницы прекрасного на этой грязной земле исходились потоками влаги крепко обнимая друг друга.
О чем в тот момент она размышляла? Да ни о чем! В тот момент слегка соленая вода уносила с собой все. И печаль, и страх и все редкие думы. Но, несмотря на застилающую глаза влагу, Петра все время прекрасно видела горизонтально стоящего на стволе дерева парня. И потому первой увидела, как тот упал. Глухой звук привлек внимание остальных девушек. В мгновение слезы пересохли и две фурии подскочили к бессознательному телу. Петра также робко подошла ближе. Она никак не могла понять почему этот еще несколько минут назад бодрый парень упал ни с того ни с сего. Понятно, что девочка имела слабое представление о медицине как таковой, но даже тех крох коими она могла оперировать, хватило чтобы понять — это не просто обморок. Парня корчило и трясло. Самое страшное это то, что из его горла не сорвалось даже вздоха. Девушки что-то кричали, но Петра не слушала. Липкий и мерзкий, холодный, но в то же время неимоверно сладкий. Страх заполнял ее душу. Почему-то судьба парня вдруг оказалась не безразличной для девочки. Он напоминал ей брата, человека, которого Петра любила больше всех на свете. Не внешностью, не сложением, а тем поразительным умением одной лишь улыбкой заставлять ее успокаиваться и внимать тихому, но сильному и убедительному голосу. Ее брат умер у нее на глазах. Сейчас же и этот парень тоже был близок к опасной черте. На миг ей показалось, что кисть правой руки парня почернела, левую она не видела. Страх рывком охватил ее с головой. Она осознала, что ничем не может помочь, хотелось плакать, и девочка зарыдала вновь. Парень закричал и успокоился, одна из блондинок цветом волос схожа со светилом, тоже плакала и трясла парня.
— Гвен ты чего? Убить меня хочешь? — тихо пробормотал парень.
Петра осела на землю. Вторая блондинка смачно выругалась. Опыт уличной жизни помог Петре оценить ругательство по достоинству.
— Питер ты в порядке? Что это было?
— Не знаю, на оба вопроса.
Питер приподнялся, поднес руки поближе к лицу и внимательно их осмотрел. Но все было в порядке. Обычный здоровый цвет кожи. Вздохнув с облегчением, он с помощью девушки, имени которой Петра еще не знала, поднялся на ноги. Страх отступил, не ушел, а затаился на время. Девочка ушла в себя, мысли, что до этого милостиво огибали прелестную головку, вдруг нашли удобный путь и поспешили наверстать упущенное. Гибель родителей и брата, приемная семья, жизнь на улице, полная страха, голода и вечных слез. Говорят, жизнь на улице жестока, как и люди что там живут. Петра была не согласна в корне с таким утверждением. Она бесспорно трудна, но не более того. И люди что живут на улице, часто грубы, несдержанные и тому подобное. Но девочка часто задавалась вопросом, почему же именно эти люди больше всего употребляют наркотики и алкоголь. Почему именно они больше всего хотят забыть жестокий мир улиц?
— Пошли малая. — платиновая блондинка привлекла внимание девочки.
— А? — заторможено выдала она, понимая, что немного выпала с реальности.
— Пошли, говорю.
— К-куда?
— Ну, Пит же вроде как сказал, что не намерен тебя прогонять и бросать. — дружелюбно улыбнулась платиновая, и логично продолжила. — Значит, едем к нему домой!
— А… — Петра вдруг поняла, что парень пропал, — Где ваш друг? И зачем к нему домой?
— П-ф… — хмуро выдала вторая блондинка, кажется, ее зовут Гвен. — Ускакал куда-то. Дурень!
— Да ты не волнуйся, малая! — платиновая стукнула локтем подругу и грозно на нее зыркнула, потом повернулась к Петре излучая легкую слегка плутоватую полуулыбку. — Помоешься нормально, подберем тебе кое-какую одежду. Гвен у тебя что найдется? Я видела твои сумки.
