— Хорошо, раз соблюдение протокола так необходимо, как ты говоришь, то я согласен. Но давай найдем компромисс, который устроил бы нас обоих, — уступил Гарольд.
Парень решил, что такая мелочь не стоит того, чтобы портить отношения с гоблинами.
— Что вы предлагаете?
— Я согласен соблюдать протокол. Но только когда это будут действительно необходимо. В остальное же время, пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени и на ты, — заявил Гарольд.
— Что ж, вполне справедливо, — согласился Гарднок. — Итак, начнём.
Директор банка смерил Гермиону пристально-изучающим взглядом и неожиданно выдал:
— Мне кажется, я вас уже где-то видел…? — задумчиво известил он.
Гарольд заметил, как напряглась Гермиона, и причины её волнения были ему хорошо известны. А Гарднок тем временем торжественно известил.
— Вспомнил! Совсем недавно вы посещали наш банк вместе с Гарри Поттером. Правда, тогда вы были верхом на драконе и, видимо, очень спешили, так как покинули наш банк несколько нестандартным путём, а если точнее, то через крышу, — возвестил предводитель гоблинов, донельзя довольный собой.
Гермиона после его пламенной речи стремительно покраснела и еле слышно прошептала:
— Извините.
— Да ничего страшного. Я уже давно собирался провести капитальный ремонт, — заверил её Гарднок, затем вызвал младшего гоблина и что-то ему сказал. — Варгнок сейчас будет.
Спустя пять минут в кабинет вошел Варгнок. Поприветствовав присутствующих, он приступил к проведению обряда. Спустя какое-то время Варгнок передал свиток с результатами Гардноку и, сославшись на неотложные дела, поспешно удалился.
— Хмм… Любопытно, — прошептал директор банка себе под нос.
Гермиона обеспокоенно и с мольбой посмотрела на Гарольда. Тот ободряюще улыбнулся, а затем обратился к Гардноку.
— Гарднок, перестань нас интриговать. Что ты там увидел?
— Леди Гермиона, одно могу сказать точно. Вы чистокровная!
— Вы уверены? — недоверчиво переспросила девушка.
— Абсолютно. Исходя из результатов обряда, вы наследница двух чистокровных родов. Со стороны отца вы принадлежите к роду де Грандже, а со стороны матери — к роду де Лоран. Так как ваши родители сквибы, они не могут претендовать на магическое наследие родов. Поэтому вы, леди Гермиона, являетесь единственной наследницей обоих родов, а также их главой, — закончил объяснять Гарднок.
Пока девушка переваривала полученную информацию, он тем временем вызвал гоблина и отдал какое-то поручение, после чего тот исчез. Минуту спустя гоблин вернулся с двумя антикварными на вид шкатулками, поставил их на стол и удалился.
— Здесь находятся перстни главы рода, — сказал Гарднок, бережно открывая шкатулки. — Наденьте их.
Гермиона переглянулась с Гарольдом, как бы ища поддержки, он послал ей улыбку, от чего девушка почувствовала себя немного увереннее. Её глаза восхищено сверкали, когда она осторожно взяла перстень с изображением выдры. Полюбовавшись на него немного, Гермиона, наконец, решилась и уверенным движением надела перстень на палец. Кольцо уменьшилось, признавая в Гермионе главу рода, спустя ещё минуту и второй перстень, с изображением совы, занял своё законное место на её руке. Девушку окутало уже знакомое Гарольду свечение, мгновение спустя на него смотрела донельзя удивленная Гермиона.
«Надо же, символы обоих родов, так или иначе, имеют отношение к Гермионе!» — восхитился Гарольд, ободряюще кивая девушке.
— Поздравляю, теперь вы Гермиона Джейн Грейнджер, леди де Грандже, де Лоран. И являетесь главой двух древних родов, в связи с чем входите в список самих богатых родов Магического мира, где занимаете седьмое и восьмое место, как раз между Блэками и Малфоями. И ещё, думаю, я не ошибусь, если скажу, что вы входите в свиту лорда Слизерина, — эффектно закончил Гарднок.
Сказать, что Гермиона была шокирована, значило ничего не сказать. Описать её состояние можно было бы как полностью офигевшее.
— Что вы хотите этим сказать? — спросила шокированная девушка.
— Гермиона, он имеет в виду, что круче тебя сейчас только я и род Блэков.
— Но это не возможно, ведь если верить тому, что сказал сэр Гарднок, я занимаю только седьмое место.
— Так и есть, но на самом деле всё немного по-другому. Дело в том, что, как ты помнишь, я являюсь главой сразу пяти родов. Так вот, в списке древних родов они как раз и занимают первые пять пунктов. А это значит, фактически ты оказываешься третьей в этом списке, — сообщил Гарольд с довольной улыбкой. Пока Гермиона приходила в себя от нового шока, Гарольд решил разобраться с не менее важным вопросом. — Кстати, Гарднок, не мог бы ты оказать мне одну маленькую услугу? — обратился он к гоблину.
— Разумеется, о чём речь!
— Как ты знаешь, я не планирую раскрывать себя до определённого момента. Но с таким количеством уникальных перстней, как у меня, сохранять инкогнито довольно проблематично. Раньше я скрывал их с помощью иллюзии, но с недавних пор я не доверяю иллюзии, уж слишком это хрупкая вещь. Так вот, не мог бы ты мне с этим как-нибудь помочь?
— Кажется, я знаю подходящее заклинание, — задумчиво ответил Гарднок. — Это заклинание не только скроет перстни, ты даже перестанешь ощущать их наличие на руках.
— Оно достаточно надежное? — уточнил Гарольд.
— Магия гоблинов кардинально отличается от магии волшебников. Поэтому разрушить иллюзию будет практически не возможно. Отменить заклинание может только гоблин. Проявлять перстни ты сможешь когда угодно, стоит только пожелать, — пояснил предводитель гоблинов.
— Скрой, пожалуйста, наши с леди Гермионой перстни, — попросил Гарольд, затем обратился к девушке. — Гермиона, ты не против?
— Нет. Думаю, так будет лучше, по крайней мере, пока. Да, кстати. Если я вас правильно поняла, выходит, я довольно состоятельна?
— Я бы сказал, баснословно богаты. Ваше состояние составляет приблизительно восемьсот миллионов галлеонов. Я пока не располагаю точными данными, так как ваш капитал находится во французском филиале Гринготтса, но не думаю, что цифры будут сильно отличатся. Родовые замки тоже находятся на территории этой страны. Если желаете, мы можем организовать перевод вашего состояния в Англию, — заявил Гарднок.
После этого заявления Гарднока Гарольд имел удовольствие наблюдать чрезвычайно редкое явление под названием «Гермиона Грейнджер потерявшая дар речи».
Гарольд решил прийти ей на помощь.
— Значит так. Во всех странах, где у леди Гермионы есть недвижимость, открой сейфы на три миллиона галлеонов, а остальной капитал переведи в Англию, — деловито заявил Гарольд.
— Будет сделано. Только нужно будет оформить кое-какие бумаги. А теперь, давайте я скрою ваши перстни, — сказал предводитель гоблинов и стал произносить длинное заклинание на своём родном языке.
По мере того, как Гарднок произносил формулу заклинания, перстни становились прозрачными, а затем и вовсе невидимыми. Кроме того, как и говорил Гарднок, парень перестал ощущать на руках тяжесть драгоценностей.
— Готово. Теперь попробуйте сделать их видимыми, — сказал предводитель гоблинов, тяжело переводя дыхание.
Повинуясь мысленной команде, на левой руке Гарольда появились поочередно два перстня, а затем также легко пропали.
Парень заметил, что Гермиона проделала тоже самое, после чего удовлетворённо кивнула.
— Благодарю, Гарднок, — затем он обратился к девушке. — Гермиона, я понимаю, у тебя уже голова идёт кругом от такого количества информации. Но нам ещё нужно сегодня наведаться в твои родовые замки.
— Ты прав. Но я бы хотела закончить со всем этим как можно скорее.
— Вот и ладненько. Для перемещения используй родовые кольца, дотронься до кольца и произнеси мысленно название замка, — проинструктировал Гарольд. — До встречи, Гарднок. Спасибо за помощь.
Гарольд взял Гермиону за руку, и они исчезли.
* * *
Леди Малфой уже второй час упорно пыталась сосредоточиться на книге, которую взяла в библиотеке. Но напрасно, её мысли всё время возвращались к мирно спящей на кровати женщине. Жаль, но это спокойствие не должно было продлиться долго. Стоит ей проснуться и вспомнить, что она не явилась на зов Тёмного лорда, тут станет жарко. Надо заметить, опасения были не напрасны. Дело в том, что Беллатриса была довольно сильной волшебницей, когда она была спокойна или просто зла, ничего страшного не происходило, ну кроме вполне предсказуемых проклятий. Но когда кому-то случалось довести её до состояния ярости, а после Азкабана сделать это стало намного проще, страдали все, кто попадался ей на пути. В прошлом Нарцисса имела «счастье» видеть, как её сестра, находясь в состоянии безумной ярости, стёрла с лица земли целую улицу всего за пять минут. А исходя из событий последних двух дней выходило, что когда Белла в состоянии ярости, сдержать её по силам только Гарольду. Если Белла проснётся раньше, чем вернется Гарольд, тут такое начнётся. И Нарцисса всерьёз опасалась за сохранность Слизерин—Мэнора.
* * *
Первое, что осознала Беллатриса, проснувшись — она лежит на чём-то удобном и мягком. Затем в её сознании стали мелькать обрывки воспоминаний. В момент, когда она, наконец, вспомнила, куда она направлялась до того, как у неё перед глазами потемнело, Беллу мгновенно накрыла волна злости на грани с яростью, заставив её вскочить на кровати.
— Ах ты ж сукин сын! Ты заплатишь за это, мелкий ублюдок. Я заставлю тебя молить о пощаде, — прошипела она, яростно сверкая глазами и оглядываясь в поисках палочки.
Внезапно она услышала знакомый голос, полный раздражения и ярости. Беллатриса даже замолчала от неожиданности. Она никогда не думала, что её младшая сестра посмеет повысить на неё голос. Но, тем не менее, это произошло.
— Уймись сейчас же! — крикнула Нарцисса, в упор глядя на изумленную сестру. — Когда до тебя, наконец, дойдет? Этот, как ты выразилась, «сукин сын» — наш законный правитель. Он имел полное право стереть тебя в порошок или заставить тебя повиноваться, применив силу. Но вместо этого он, по непонятным мне причинам, теряет время, пытаясь убедить в праведности своих поступков в отношении тебя. А ты, вместо того, чтобы поблагодарить Гарольда за всё, что он сделал, упорно продолжаешь твердить о верности своему красноглазому маньяку.
— Ничто не заставит меня предать моего лорда, — на автомате возразила Беллатриса.
— Между прочим, даже когда ты прямым текстом заявила, что верна Волдеморту, вопреки ожиданию милорд воспринял это вполне спокойно и с пониманием. А ведь имеет полное право наказать. Так что мой тебе совет, Беллатриса. Включи, наконец, мозги и начни уже использовать их по назначению, — раздражённо заявила Нарцисса.
И, бросив в сторону сестры полный разочарования взгляд, вылетела из комнаты, не забыв хлопнуть дверью.
Беллатрисе потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
Да, Нарцисса высокомерна, язвительна, эгоистична, но это маска, предназначенная для выхода в свет. Настоящую Нарциссу Малфой знали всего несколько человек: это, само собой, Драко, также её сестра и, возможно, Снейп. Даже Люциус не знает, какая она на самом деле. Беллатриса, конечно, знала, что является для младшей сестры кем-то вроде идеала, да впрочем Нарцисса этого особо и не скрывала. Как ни странно, Беллатриса тоже была очень привязана к Нарциссе, хотя и не показывала этого. Ведь Цисси была одной из немногих, которые любили её такой, какой она есть. Даже когда она сбежала из Азкабана, где окончательно тронулась умом, Цисси старалась не замечать сумасшествия сестры, для неё главным было то, что Белла жива и находится рядом с ней.
И вот сейчас Нарцисса впервые упрекнула её в неподобающем поведении. Если честно, Беллатрисе на это было плевать. Она не привыкла обращать внимание на мнение окружающих, а тем более на их чувства. Только вот, вспоминая полный разочарования взгляд сестры, Белла никак не могла отделаться от ощущения, что допустила самую большую ошибку в своей жизни.
«Чёрт, какая же я дура! Что же я наделала? Ведь Цисси единственный человек в этом паршивом мире, которому на меня не наплевать. Нужно срочно её найти!» — лихорадочно думала Белла.
Она ещё не успела толком принять решение, как уже оказалась у выхода из комнаты.
* * *
Стремительно покинув апартаменты сестры, Нарцисса направилась в голубую гостиную. На душе было паршиво. Её раздирали противоречивые эмоции.
«Я не имела никакого права разговаривать с Беллой в таком тоне, а уж тем более упрекать или осуждать её. В конце концов, она взрослый человек и вольна поступать, как пожелает. А с другой стороны, кто-то же должен был это ей сказать? А кроме меня некому. Да оно и понятно. Кто ж в здравом уме станет читать мораль Беллатрисе Лестрейндж, разве что самоубийца. А у меня что-то вроде иммунитета. Беллатриса всегда позволяла мне намного больше, чем другим, даже Андромеда пользовалась меньшим доверием. Правда, сегодня я впервые за всю свою сознательную жизнь так с ней разговаривала. И, кажется, сделала огромную ошибку, которую Белла мне вряд ли простит», — Нарцисса буквально разрывалась между доводами разума и велением сердца.
Её терзания прервал звук открывающейся двери. Беллатриса стояла в дверях и выглядела как обычно, прямая спина, гордая осанка, на лице привычная маска презрения и безразличия. Но Нарцисса напрочь проигнорировала показное спокойствие. Она прекрасно знала, что Беллу легко читать, как раскрытую книгу, стоит только посмотреть ей в глаза. А в них сейчас бушевал целый вихрь разнообразных эмоций. Неуверенность, страх, боль, сожаление, но больше всего было растерянности.
Нарциссу на мгновение ошеломило такое количество противоречивых чувств. А потом она кое-что поняла, и ей стало нестерпимо жаль Беллу.
— Белла, прости меня! Я не имела права так с тобой разговаривать, — извиняющимся тоном прошептала она, быстро пересекая гостиную и заключая сестру в объятья.
Белла не возражала, наслаждаясь искренней заботой и любовью, которых ей так не хватало. Затем случилось нечто невероятное: жестокая и бесчувственная маньячка, Пожирательница Смерти, Беллатриса Лестрейндж сделала то, на что, по мнению многих, была просто не способна. Она не выдержала и разрыдалась.
«Надо же, прошло меньше двух суток с момента очищения организма Беллы от зелий, а уже заметны изменения в характере. Раньше она скорее бы заавадилась, чем позволила кому-то увидеть её слабость. Нужно попробовать выяснить причину её слёз», — решила Нарцисса, успокаивающе поглаживая Беллу по спине.
Нарцисса понимала, что в случае с Беллатрисой для проявления столь бурных эмоций должны быть веские причины.
— Тише, милая, успокойся. Всё будет хорошо, — уговаривала она, усаживая Беллу на диван.
Нарцисса терпеливо ждала, позволяя Белле выплакаться. Какое-то время были слышны только всхлипы. Постепенно Белла успокоилась и заговорила.
— Цисси я… я не знаю, что мне делать. Если то, что сказал Гарольд правда, то, выходит, всё, во что я верила и чем, по сути, жила, всё это лишь иллюзия, ложь, на которую я потратила двадцать лет жизни, четырнадцать из которых провела в аду, при этом свято веря, что страдаю за правое дело. Но теперь что-то изменилось. Я вспоминаю свою жизнь и не понимаю мотивов большей части своих поступков, это меня пугает. Я запуталась, — призналась Белла, растерянно смотря на сестру.
