Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Подумать только, я, взрослый мужик, еле справился с этим двухметровым романтиком лебединой дороги, а рыжая пигалица уложила его двумя ударами! И плевать, что она била туда, куда я бы не стал, важен сам факт! Страшная это штука, феминизм, бесчеловечная.
Между прочим, вся наша великая битва и последовавший за ней спонтанный фестиваль прошли по разряду местных новостей. Так и так, сбор исторических клубов "Дети Одина" прошел на репликах старинных кораблей, на которых любители старины прибыли к месту проведения фестиваля, где и состоялись совершенно банальные гуляния. Похоже, федераты решили, что если не смогли предотвратить, то надо просто сделать вид, что все в порядке. Ну да не одни они этим страдают.
— Год даг, господин фон Гравштайн!
— Привет, Фитци. Не жарко?
— Ничуть, господин фон Гравштайн, как разогрелись на утреннем штурме, так и не остынем никак.
— Туристы не докучают?
— Если только самую малость.
— Ну хорошо, сторожите дальше.
— Так точно, господин барон!
Я прошел мимо веллешвармского стражника, огляделся вокруг и убедившись, что в лагере осаждающих все в порядке двинулся дальше.
Осада шла всерьез. К примеру, мерзкий старый крючкотвор потребовал, чтобы все защищающиеся питались исключительно тем, что было в замке на момент начала осады! Мол, если у нас осада, то никакого подвоза продуктов! Убил бы гада... нет, серьезно — ну достало питаться в городе! Все, понятное дело, в замке и не ели ничего, разве только мне накрывали, вместе с туристами, а так большинство слуг радостно сбегало на час раньше с работы и при этом требовали компенсацию, мол, рестораны слишком дорогие!
Сейчас, на шестой день боевых действий, процедура наконец была отработана. Ровно в десять утра веллешвармцы выстраивались и под пение боевых гимнов шли в атаку. Надо сказать, что делали они это организованно и по плану, тем более что основной ударной силой были все-таки пожарные, со своими лестницами и брандспойтами. Осаждающих было ровно сорок, ни человеком больше, но и не меньше — если кому-то из воинства Эвальда нужно было отлучиться, он был обязан предоставить замену. Учитывая количество желающих принять участие в войнушке туристов пришлось ввести квоты — не больше десяти мест для "наемников", и составлять списки очередности, а то в лагере нападавших даже парочку раз пришлось унимать потасовку за право продать место в боевых рядах.
Мои верные слуги смотрели на это безобразие с печалью, но держались, понимая, что больше веллешвармцам заработать, по сути, не на чем — у нас-то целый замок под рукой, хочешь туристов на выгодные места рассаживай, хочешь мастери на продажу сувениры, хочешь еще что придумай. Так что закончив осаду к обеду все расходились по своим делам. Война войной, а дел в большом хозяйстве, знаете ли, всегда хватает.
Вот так и живем уже три дня после отбытия морских разбойников — с утра завтрак с туристами, потом война, потом обед и хозяйственные хлопоты, вечером обязательная драка, а там уже и спать пора.
Драку придумали пажи, которых я, видимо, мало гоняю. Эти паршивцы, насмотревшись на мои боевые подвиги и от зависти потеряв разум сами стали кидать вызовы веллешвармцам. Теперь каждый вечер проходит пять поединков, причем необязательно боевых — вчера Дэн, к примеру, состязался в пении йодля. Продул, зараза.
Если побеждали мы — то в замок провозилась новая партия припасов. Если проигрывали, то наутро со стен убирался один боец, что при наших и без того невеликих силах было немало.
Кстати, репутация великое дело, лично мне в бой пришлось вступить только раз, и завидев неторопливо приближающегося бронированного барона, помахивающего на ходу своей верной булавой, нападающие, почти отбившие себе участок стены, очень шустро кинулись обратно к лестницам, под воинственные крики ободрившихся гравштайнцев. Остался только один наемник-американец, которому хватило удара щитом, чтобы вылететь со стены и упасть в страховочную сетку.
Я, впрочем, лично воевать не рвался, пусть молодежь развлекается. Может, если им так воевать нравится, рыцарский турнир устроить? Себя показать, людей посмешить! Отдельную площадку для экстремалов выделим, с настоящими лошадьми. И вот еще о площадке — почему бы веллешварцам не устроить что-то вроде тренировочной полосы для желающих попасть в наемники? Чтобы можно было экипироваться в настоящий доспех, рубануть по чучелу настоящим мечом и вообще проверить силушку богатырскую?
Ну, а я им под это дело землю выделю, за долю малую, опять же пару палаток сувенирных поставлю...
— Господин барон?
— Что, Эгельберт?
— А вы... это зачем? — Управляющий показал на стопку дисков у меня в руках.
— Да вот понял, что совершенно не в курсе веяний современной культуры. Наверное, надо скорректировать мои устаревшие понятия с нынешними взглядами. Думаю, сериалы на исторические темы лучше всего для этого подойдут.
— Вы не смотрите телевизор, Александэр?
— Времени нет. И желания. Последние лет пятнадцать.
— Зря, сейчас появилось много хороших сериалов.
— Я недавно включил телевизор и понял, что большинству актеров нужно перед съемками ломать пару пальцев. Тогда у них будет хоть что-то правдоподобное в глазах.
— О, может, это только у вас дома такое? Хотя...
Один бокс выскользнул, я неудачно попытался его поймать, отбив прямо под ноги стоящему рядом Норману. Тот вдруг замер, потом быстро нагнулся и схватив диск тут же спрятал за спину:
— Э-э, господин барон, у вас еще много, можно я это пока посмотрю? С друзьями? Очень давно очень-очень хочу посмотреть! Именно этот сериал!
— Бери, конечно, только...
— Спасибо! Я пойду, всегда хотел посмотреть именно этот сериал! Мы это, в нашей комнате будем, если что!
Проводив взглядом удирающего пажа я обернулся и тут же наткнулся на фон Шнитце, озадаченно смотрящего в спину обычно довольно сдержанного парня.
— Странно, Александэр. Обычно молодежь предпочитает фантастику или комедии. Какой сериал вызвал у него такой интерес?
— Да там что-то по книгам какого-то Мартина. Не помню название, скопом брал, кажется, про игры. Пусть смотрят, не жалко. Дети, все бы им игрушки!
Управляющий покивал, соглашаясь.
— Кстати, Эгельберт, почему все магазины в городе работают только до шести вечера?
— Таков закон.
— Почему не отменили?
— Это наш закон.
— Лодыри!
— Ничуть, Александэр. Просто любим проводить время в кругу семьи, а не в поисках места, где можно потратить деньги.
Ничего против я сказать не смог. Всем бы так...
— Господин барон, я должен предупредить вас о госте. — Фон Шнитце вдруг сделался очень официален, наклонился ко мне и понизил голос: — Вы знаете, что я не склонен к пустым обвинениям, но этот человек может доставить очень много хлопот! Я бы, на вашем месте, был очень, очень осторожен!
Начало интригующее. Окликнув пробегающего слугу я сунул ему стопку дисков, а сам повернулся к управляющему и вопросительно поднял бровь.
— В замок с визитом пожаловал один из двенадцати баронов, третий по старшинству.
Тон при этом у Эгельберта был весьма холоден.
— Что с ним не так?
— Он... просто будьте осторожны, Александэр! Это очень нехороший человек!
— Ну, как скажете, старина.
Гость обнаружился в моем кабинете. Пожилой сухощавый мужчина лет пятидесяти легко поднялся из кресла и с улыбкой протянул руку:
— Рад представиться, мои имя — Оливье дю Шорей, я барон фон Хюнедип и, как нетрудно догадаться, француз. Только не говорите этого своему управляющему, этот старый патриот ненавидит все, что связано с моей прекрасной родиной.
— Ну что вы, у нас тут довольно терпимо. К примеру старший над стражей — ваш соотечественник. Гасконец.
— Да?
— Ну, он так говорит.
— Вот как? Но у фон Шнитце не одна, а две причины меня недолюбливать. Во-первых, как уже сказано, я сын своей прекрасной страны. А во-вторых я историк-профессионал, в отличии от выдающегося, но все-таки любителя, коим является ваш управляющий. Вот-вот, он не имеет высшего образования, вы не знали?
— Ну, насколько я помню, он пишет только о своей родине, знает предмет изнутри. Что, полагаю, компенсирует некоторую нехватку классического образования?
— Увы, этого мало, мало.
— Что же привело вас в мой дом, коллега?
— Любопытство и желание предупредить. Так сказать, из феодально-баронской солидарности.
Я поощряюще приподнял бровь, дю Шорей тут же пояснил:
— Видите ли, мой друг, случился любопытный казус. Одновременно сложились несколько условий, ставящих вас, да и нас тоже, в любопытное положение. По кодексу тринадцатого века правитель эсков должен владеть замком. А единственный замок, принадлежащий частному лицу, не принадлежащему к герцогской фамилии это...
— Да, меня уже порадовали.
— Вот-вот. Затем, вы старейший барон этой земли. Ну, а главное, есть такой момент, как ваша заявка на трон.
— Моя — что?!
— Заявление, что вы говорите от имени народа эсков. Припоминайте, этот юный романтик Эстейнсон ведь привез документы своего разбойника-предка? И там ясно сказано, что судьбу дани решают в поединке предводитель викингов — и предводитель эсков!
— В Эскенланде нет герцога, надо же было кому-то... — Я покрутил рукой.— Представлять интересы местных, в отсутствии, так сказать?
— Вот-вот! — Кажется, это было любимое восклицание дю Шорея. — Именно! И первый, кто сделал заявку на этот значимый статус, это именно вы, единственный владелец замка среди баронов Эскенланда.
— Я просто не хотел отдавать семь тонн серебра.
— Не важно! Главное, что вы должны быть осторожнее, мой друг. У меня есть некие связи, так что я сумел выяснить, что вскоре в ваш замок пожалует международная комиссия.
— Федераты обещали быть гарантом неприкосновенности Эскенланда.
Француз вздохнул:
— И они сделают все, что обещали, то есть не дадут вмешаться любому государству. Но общественные организации ничем не ограничены.
Я потер подбородок. Ну, вообще-то да, если сюда приедет какой-нибудь Гринпис и начнет предъявлять, что у меня здесь козлов обижают, то... мало ли.
— Спасибо, учту. Вы, господин фон Хюнедип...
— Просто Оливье, прошу, без церемоний!
— Хорошо. Так вот — вы намерены принять участие в голосовании?
— О да! Последнее происходило в пятнадцатом веке, я просто не могу принять
— Не в пятнадцатом, господин фон Хюнедип, а в шестнадцатом!
Эгельберт, надменно выпрямившись, стоял в дверях.
— О нет, господин Шнитце, именно в пятнадцатом. Потому что только при выборах Эгона Мореплавателя были соблюдены...
— Не важно! Совет собирался еще трижды!
Оба историка вдруг оказались рядом и без какой-либо подготовки стали перебрасываться аргументами, постепенно повышая голос. Первые две минуты я понимал, о чем они говорят, но потом эти двое перешли сначала на латынь, а с четвертой минуты кричали только на неизвестном мне языке, сопровождая его странными жестами. Не уверен, но что-то подобное я слышал, когда водил дочерей в кино на "Звездные войны".
— Кхм. КХМ! — Историки, как раз начавшие хватать друг дружку за грудки, недовольно на меня посмотрели, но поняв, что невежественный иноземец всерьез намерен помешать высокоинтеллектуальной беседе все-таки разошлись. — Итак, Оливье, благодарю за предупреждение. Вижу, вы решили изучить исторический процесс изнутри, так?
Француз, поправив сбитый в пылу короткой дискуссии галстук, согласно покивал:
— Мне очень интересны события подобного характера! Неудивительно, ведь когда-то именно французы принесли миру великий революционный лозунг! — Он покосился на надменно замершего у стены фон Шнитце и тот мгновенно парировал:
— Да-да, как сейчас помню — "труд, семья, отечество". — Дю Шорея перекосило. Я посмотрел на Эгельберта, но тот сделал вид, что ничего такого не сказал.
— Я имею в виду идеалы свободы, равенства, братства!
— Пфф!
— И мне интересно вживую посмотреть на то, как будет твориться история. И даже поучаствовать самому. Уж меня-то внесут в летописи! — Дю Шорей решил не обращать внимание на ехидного управляющего.
— Ну это будет зависеть от того, кто станет проводить церемонию! — По голосу старого эска можно было понять, что из протоколов некоторые незначительные детали скорее всего исчезнут. Не давая разгореться новому спору я вмешался:
— Ну что же, благодарю за предупреждение и визит, постараюсь подготовиться получше. — Еще несколько минут вежливо прощаясь с бароном я выдержал, но когда управляющий, подозрительно глядя в спину уходящего гостя, вышел его проводить, упал в кресло и застонал.
Господи, да за что же мне все это? Отдохнул, называется! Я им тут что — нанялся все заморочки накопившиеся за тысячу лет распутывать? Мало мне баронства, теперь еще и претендент на трон! Ведь не удержатся оба, растреплют про "исторический прецедент", а мне отдуваться.
Когда фон Шнитце вернулся, я сидел неподвижно и печально смотрел в потолок.
— Ну-ну, Александэр, не стоит так волноваться. Подумаешь, комиссия! Но и расслабляться не стоит — французы очень коварны! Им нельзя верить!
— Почему? Вон, с Исабелем у вас нормальные отношения!
— И причем тут господин Кацмант?
— Он ведь гасконец? Гасконь — часть Франции.
Эгельберт вытащил из кармана телефон, быстро поискал по карте и с удивлением признал:
— Действительно. Кто бы мог подумать — такой приличный человек! Вероятно, это от того, что его родину завоевали французы в одной из своих неправедных войн. Гасконцы это почти испанцы, наверняка они страдают под пятой захватчика!
Хм... Я представил Изю в костюме испанского кабальеро и почему-то с навахой в зубах. Ему бы пошло!
— Да ладно. Бывал я в этой вашей Франции, не такое уж там и гнездо мирового зла. Обычные люди, шутить умеют. Правда в выпивке ничего не понимают, и скуповаты, но это у всех европейцев такая беда. Окраины цивилизованного мира, что поделать, целые сутки поездом от Бухареста!
Старик с сомнением посмотрел на меня, потом, решив не реагировать на очередную странную шутку, вытащил из своей вечной папки какие-то бумаги и положил на стол. Я, с тоскливым предвкушением, потыкал в них пальцем.
— Эгельберт, что это?
— Вы приказали составить список того, что вышло из-под управления федеральными органами.
— Нет-нет-нет! И еще раз — нет! Я в отпуске!
— Вы, Александэр, при исполнении своего священного долга! Я уже договорился об инспекции, вам надо ознакомиться.
Я с тоской поднял верхний лист и просмотрел. Объекты, складские помещения, мастерские; площади жилые, не очень жилые, совсем техническая нежить — вот ради этого я уезжал из уютного управления? А после присоединения мне что, за все это отчитываться?
Но когда я поднял голову, чтобы заявить решительный протест, мудрого управляющего рядом не было. Смылся, стервец дряхлый!
Я перебрал бумаги, полистал план реставрационных работ замка, составленный двадцать лет назад: видимо, когда старик убедился, что я сюда не приеду. План был рассчитан на сорок три года, и завершать его должен был уже Эгги. Представив на минуту, как я подал бы такие расчеты Митричу не смог сдержать ухмылки. В самом деле, может, попытаться как-нибудь? Или не стоит? Можно отдать какому-нибудь юмористу, даже не менять, просто перевести и зачитывать по пунктам со сцены, всем все будет понятно, аншлаг и хохот до слез гарантирован. Разница менталитетов... Сорок три года планов! Тут не знаешь, что завтра будет.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |