— Очень интересно, очень... Вам стоит получше узнать эту землю, Александэр. У нас тут много интересного. К примеру, традиционный мужской танец с посохами. Его любители собираются по вечерам в баре "Голубая устрица".

— Смешно.

— Почему, господин барон?

— Ну как же? "Голубая" — "устрица"... ну же?

— Обычное название. Устричных ферм вокруг немало, а герр Мальхоф любит голубой цвет...

— Там собираются мужчины?

— Как правило.

— И танцуют?

— Ну да.

— И это вместе с названием вам не смешно?

— Боюсь, что нет, господин барон.

Я вздохнул. Надо было ехать в отпуск в цивилизованные места. Патайю, Кению, или под Тамбов. А то занесла горькая судьбинушка в Европу... и крутись, как можешь. Теперь я понимаю, почему эти средневековые рыцари постоянно воевали — само окружение провоцировало! Посидишь так в этих сумрачных стенах, на сквознячке у камина, да и сбежишь через неделю куда угодно, хоть в крестовый поход, хоть в кругосветку.

— Почему именно с посохами?

— О, это очень интересно! Видите ли, многочисленные захватчики, зная о нашем боевом духе, запрещали эскам иметь оружие и упражняться в обращении с ним...

Я рассеянно слушал эскенландскую версию возникновения боевых танцев угнетенного, но сильного духом народа минут двадцать. Вечно хмурое небо затягивало хмарью в лад моим мыслям, кофе привычно грел руку, за спиной шумно зевал слуга.

Нет, я тут точно не развеселюсь.

Управляющий умолк сразу, как только я встал, и быстро пристроился рядом, пропустив вперед на узкой лестнице. За спиной страдальчески вздохнул слуга, на ходу торопливо складывая сидушку. Это он верно сделал, что не оставил все наверху, старик за подобную бесхозяйственность мозг выедает на раз.

На четвертом этаже мимо прошмыгнула, поздоровавшись, парочка, на третьем мы раскланялись с экскурсией (лица некоторых ужинавших со мной туристов все еще были красными), между вторым и первым повстречали кота. Упырь шел гордо, словно победитель попирая покоренную землю, но увидев меня тут же превратился в бедную, некормленую, никем не глаженую кису с глазами, полными страдания и ужаса перед ничем не оправданной злобой мира. Как обычно. Поняв, что не прокатит, дернул ухом и ушел в стену. Слуга за спиной прошипел что-то злобное, управляющий вторил ему мысленно. Я, как обычно, только ухмыльнулся, открывая дверь во двор.

Лязг со стороны малого дворика возвещал о еще одной попытке кого-то взобраться на коня в полном доспехе. Идея пришла в голову Умнику, вдруг вспомнившему, что история средних веков полна мифов и сказок. Вот например — может ли упавший с коня рыцарь в полном доспехе встать и залезть обратно?

Может, конечно. С разбега коня даже перепрыгнуть можно, если заранее потренироваться, что и проделывают мои пижонящие минестериалы. И падать ненамного больнее, чем с современными пластиковыми наколенниками-налокотниками и всем прочим. Но туристы, они ж как дети — только дай чем-нибудь поразвлекаться! Вот, теперь у нас есть еще один аттракцион, "Наряди папу в металлолом", очень популярный у семейных: отцы показывают свою мужественность (нацепив тридцать кило железа "турнирного комплекта" нелегко не то что бегать, даже просто стоять, к тому же через отверстия в шлеме мало что видно), мамы возвращаются в детство и одновременно поддаются иллюзии собирательства, цепляя отобранные у других желающих куски доспеха на своего "манекена", дети мешают маме, с удовольствием пинают папу по бронированным местам, иногда промахиваясь, и периодически кидают что-нибудь тяжелое и металлическое на камни двора, наслаждаясь звуком.

Когда же пап наряжают, то мамы с детьми становятся зрителями и болельщиками миниэстафеты "Бег вокруг замка". Каждому добежавшему, или хотя бы доползшему — кружка местного пива, сваренного "по старинным рецептам". Понятное дело, что бесплатна только первая, и без того постоянные убытки — за неделю от нас попытались "убежать" два комплекта брони! Не знаю как там было в древности, может и в самом деле доспех стоил как деревенька, но сейчас он явно не такая ценность, чтобы бросать в заложниках жену с детьми — но ведь бросили и убежали! Эх, падение нравов... Я за ворюгами отправил сэра Ульфрика — тот поймал и вернул. Показательно на час в колодки забили, со всеми удобствами, но всерьез: толпа поддерживала, доспехов-то мало, всем желающим не хватает, а тут еще всякие проходимцы инвентарь крадут!

Кстати, эмансипация эмансипацией, а среди женщин желающих одеть полный комплект почти не было, я поначалу даже думал, что они в самом деле умнее мужей. Но нет, когда Марти принесла что-то вроде кольчужного белья, дамы тоже стали наряжаться. И вот ведь странное дело — мужик в доспехах выглядит как-то браво, а женщина в железе наоборот, в обаянии теряет. Впрочем, латы, они от ветра хорошо защищают, а на местном постоянном ветерочке да с кольчугой на полуголое тело... синие женщины в пупырышках — это на любителя.

— Баро-он?

Звук шел снизу, я наклонился. Внизу стоял мальчуган лет шести, требовательно дергая меня за полу кафтана. Пришлось присесть на корточки:

— Что тебе, малыш?

— Господин барон, а у вас есть принцесса?

— Как тебя зовут, парень?

— Луиджи Марио Ланчини! Я хочу принцессу!

— Извини, Марио, наверное, твоя принцесса в другом замке. У меня тут только суровые воины со своим боевым подругом. Но вон та яркая девица с ножом в руке будет рада показать тебе пару трюков. Давай, ты же мужчина, нельзя заставлять девушку ждать!

Я проводил уносящегося мальчишку взглядом и встал.

— Александэр, ну зачем вы опять провоцируете бедную Марти? Она же теряется, когда приходится общаться с детьми? Или снова воспитательный момент?

— Нет, Эгельберт. Просто какой смысл быть главным, если нельзя делать подчиненным гадости? — Я замолчал, резко остановившись. Что-то в только что сказанной фразе было подозрительно знакомым. Прямо-таки до ужаса знакомым.

— О, господин барон! Как хорошо, что я вас нашла. — Эгельберт сочувственно похлопал меня по руке и дезертировал. — Я не успела договорить — вообще-то я только наполовину француженка, а на одну восьмую — румынка. По бабушке.

— Я больше русский.

— А на вторую половину я русская, по прадедушке. Какое удивительное совпадение!

Мда, это кто же она по национальности? Хотя какая разница, у меня вот отец русский, мать украинка, а сын получился эскенландский румын.

— Как причудливо тасуется кровь...

— Я вижу, что у вас среди оруженосцев всего одна женщина.

— Нет.

— Вы хотите сказать, что есть еще? Или что я не умею считать?

— Среди моих пажей нет женщин. Есть боевые друзья. Как передовое и просвещенное баронство их половой, национальной и религиозной принадлежностью мы не интересуемся. Пока делают то, что я им говорю.

Туристка была не то чтобы некрасивой, просто я с молодости предпочитал самому бегать за девчонками, и с возрастом эта привычка только укрепилась. Сейчас же, чувствуя себя осажденной крепостью я терялся и начинал хамить. Плохо, ну да и черт с ним... с ней. С ними! Тур-ристы.

— Простите, я отвлекся, когда нас представляли

— Бек. Маргарита Бек. Я известный блогер со своей аудиторией, пишу о специфических традициях и достопримечательностях.

— Фрекен Бек. — Я подавил нервный кашель. Нет, ну вообще-то так домомучительница из любимой книжки детства и должна была выглядеть в молодости: воплощенная валькирия, монумент! Я бы даже сказал, триумф духа нордической поэзии. Интересно, а папу ее как зовут? По манерам вылитая Маргарита Павловна, ага.

Уже набирал воздуха для очередной колкости, как внезапно лицо туристки стало вдруг одновременно азартным и мечтательным, она уставилась мимо меня, наливаясь румянцем и хищно прищуриваясь. Я проследил за ее взглядом.

У крыльца остановился роскошный лимузин и открывший дверь шофер предупредительно ждал, пока молодой, спокойно-безразличный, беловолосый джентльмен, выйдя, закончит важный ритуал оглядывания замка.

Ну, примерно вот так я дворянина и представлял.

Рост средний, костюм классический, в руке трость, причем совсем не выглядит анахронизмом или манерничанием. Длинные, до лопаток, светлые волосы. Выражение лица в духе "ну что же, я, вас еще немного потерплю, пожалуй". Увидев меня, молодой человек вежливо улыбнулся, причем так, чтобы часть этой улыбки досталась всем присутствующим, одновременно передавая и радость встречи, и сожаление, что помешал моим планам, и безразличие к тому, желаю ли я этой самой встречи. На секунду захотелось оглянуться, нет ли за моей спиной камеры и съемочной группы. Оглянулся.

Туристы Глазели! Им удалось увидеть еще кусочек жизни Настоящей Аристократии — визит некоего высокородного юноши к матерому, седеющему барону. Гость, не обращая внимания на щелканье фотоаппаратов и восхищенные вздохи, сделал несколько шагов ко мне и, остановившись, осведомился:

— Господин фон Гравштайн?

Я промолчал. Черт знает, как в таких случаях нужно отвечать, так что для начала повернулся к фрекен, извиняясь:

— Прошу прощения, меня навестил старый друг.

Туристка посмотрела на меня, на него, опять на меня, потом оглянулась на дверь, глубоко и обреченно вздохнула, пробормотав что-то типа "проклятые аристократы!", и лишь после этого решительно направилась к выходу.

Молодой человек проводил ее безукоризненно-безразличной улыбкой.

— Идем.

Спустя пять минут я закрыл дверь, приказав не беспокоить, повернулся и осмотрел "его высочество" с головы до ног. Нет, то, что крашеную растрепанную гриву вдруг собрали в прическу, светлым нимбом окружающую лицо с тонкими чертами это ладно, это визажисты постарались, но куда делся мой знакомый неформал? Где серьги, боевая раскраска, манеры своего парня?

— Говорят, в старых замках заводится всякая дрянь. В Эскенборге, похоже, завелись мозговые слизни. Слышал, они по ночам заползают людям в голову и делают из них зомби.

— О, почему вы так решили? — Передать целую гамму эмоций приподнятой на миллиметр бровью? Силен!

— Интересно, если я тебе сейчас в лоб дам, слизень сдохнет?

— Не вздумай, прическу испортишь! Чего прицепился, думаешь, легко изображать фамильное приведение? — Осторожно выглянув из окна Аск вздохнул и пожаловался:

— Третью неделю пытают! Стоит выйти из образа, как тут же начинают шипеть, что это недостойно будущего правителя.

— Введи свои законы, отмени всю эту мишуру. Ты герцог или не герцог?

— Я наследник, к тому же пока не правящий, так что должен соблюдать правила приличия, причем сразу все придуманные за тысячу последних лет.

— Справляешься?

— Очень помогают два года любительского театра в школе. Правда я там обычно играл прекрасных дев — типаж такой. — Несчастная жертва этикета рухнул в кресло, брыкаясь скинул туфли, перекинул ногу через подлокотник, откинулся на другой и потянувшись застонал от счастья.

— Что, девчонок не было желающих?

— Были. Но я же все равно лучше!

— А сейчас что была за роль?

— Из современного творчества — Люциус "Само Совершенство" Малфой! В молодости, конечно. Люблю почитать фанфики, попадаются просто прелестные. Бывает приятно поржать над тем, как восторженные девы представляют жизнь аристократии.

— Знаешь, прежний твой образ слабо вязался с герцогским. Крашеные ногти, эта твоя одежда унисекс...

— У меня каникулы, я из заключения вырвался, целое лето свободы! Ты знаешь, что такое закрытая школа? Только за ворота выйдешь — голову сносит от счастья! На вечеринке в Нордхейме попались две девчонки, они на стилистов учатся, затащили к себе и покрасили.

— А ты сопротивлялся?

— Пока я сопротивлялся с одной, другая меня украшала.

— И ты еле вырвался?

— Даже часть шмоток у них оставил. Все равно порвали.

— Между прочим, пижонство — грех.

— Ничего, у меня три святых в родословной. Они как-нибудь договорятся со Всевышним о потомке.

— И каково это, иметь в роду святого?

— Довольно хлопотно, накладывает обязанности, зато можно быть спокойным, местечко на небесах мне уже уготовано!

Сердиться на него было трудно, настолько явственная волна обаятельного оптимизма катилась по комнате.

— Кстати, я слышал, что вот тебя как раз никто не стесняет? Даже в нарушение всех традиций есть оруженосец-девушка? И как смотрят на это твои консервативные подданные?

— Как я им прикажу, так и смотрят! И не забывают говорить "спасибо, господин барон".

— Счастливчик! Ты хоть знаешь, что о тебе твои люди рассказывают?

— Да какая разница? Плетут, небось, какую-нибудь чушь, для начальства никогда доброго слова не находится. Лучше скажи, зачнем пожаловал?

Аск задумчиво опустил глаза, изображая что-то вроде благородного смущения, потом медленно и с расстановкой удивил:

— Я хочу, чтобы какой-нибудь хороший человек озаботился возвратом чаши святого Эгберта на родину. — Он ждал от меня реакции, но спустя минуту молчания все-таки продолжил: — Символично же — она использовалась первым герцогом, и она же сквозь века дошла до нас... а тут опять в своем роде первый герцог, первая, после долгого перерыва, церемония. Было бы очень уместно.

— У вас что, других реликвий не осталось?

— Есть, конечно, но не такого уровня. В Эскенборгской и Мевеншлосской церквях хранятся руки святого Эгберта.

— Правая и левая?

— Нет, только левая.

— Две левых руки? И какая настоящая?

— Обе настоящие. Так постановила специальная комиссия в семнадцатом веке.

Ага, знаю я такие комиссии. Сколько раз возил, то в ресторан, то на природу.

— Возьми в аренду у испанцев.

— Нельзя. Этим я признаю, что они имеют на нее право. К тому же чаша нужна через месяц, а возврат ее, даже при самых лучших условиях, займет годы. Национальные сокровища просто так не выдают. Даже чужие, а уж свои...

— И что же ты предлагаешь?

— Ходят слухи, что тебе передавали некие чертежи, в качестве благодарности за то, что ты блюдешь старинные обычаи. — Он с ехидной рожей изобразил кавычки. — Чаша сейчас в логове злейшего нашего врага, так что если с ней что-то вдруг произойдет...

— То никто не догадается, кто ее украл, особенно с учетом того, что церемония наверняка будет транслироваться на всю федерацию уж как минимум? Они Францию тоже не любят, но зачем тебе международный скандал? Ты же нормальный вроде человек... ну, насколько это возможно в твоем возрасте?

— У меня француз увел девчонку.

— И что, она последняя на земле?

— Именно что последняя! Коллекционка, только один экземпляр оставался! Никогда не прощу. Я все фан-магазины обегал, на каникулы в Японию летал — таких уже не будет!

— Бедные эски, и вот это вот станет их правителем?!

— Их уже ничем не напугать.

— Между прочим, это уголовщина! А отвечать мне!

— Между прочим, ты барон Гравштайна, самого пиратского замка на пятьсот лиг вокруг! А это накладывает обязательства.

— Я простой руководитель музея и тематического парка.

— Устраивающий суды, отбивающийся от нашествий и публично вершащий суд? Ты барон, и ты барон замка с очень неоднозначной репутацией! От тебя просто ждут чего-нибудь такого и не простят, если ты этого не сделаешь! Если в истории на стене висит ружье, то оно обязано выстрелить!