Печатник. Печать Змея

— Хочу предупредить тебя... Помнишь того типа, которого ты задержал утром?

— Человека-невидимку, которого не берет "чарокрут" и на которого не реагирует марголит? А-то как же, я на него целый мешок розовой кхай-пыльцы рассыпал.

— Наверное, ты уже беседовал с Хэмом, куратором этого дела? Так уж получилось, что расследование поручили мне. И я хочу дать тебе один совет. Если вдруг снова встретишься с артефактом, который не охлаждает марголит и работает под "чарокрутом" — будь предельно осторожен, а еще лучше и вовсе не связываться с его владельцем.

— А вот с этого места поподробнее. Что в них такого опасного? Что за удивительная магия?

— В то-то и дело, что никакой магии. Никто не знает, откуда они берутся, и как вообще возможно создать предметы, исполняющие желания. Но они вдруг появились, и лучшие умы Тайной Канцелярии уже неделю бьются над этой загадкой.

— Эй-эй, я верно расслышал? Ты сказал, исполняющие желания?

— Именно. Разумеется, есть множество ограничений, но эти предметы именно исполняют желания своего владельца, не затрачивая при этом ни капли магической силы и нарушая все возможные законы. Та деревяшка, например, дважды в день превращает в золото любой предмет из дерева, который меньше ее по размеру. Навсегда.

— Ха! Теперь я понимаю, почему этот твой Хэм выдал мне неограниченный кредит.

— Со временем сила такого предмета слабеет, но... К нам уже попали вещи, которые умеют испепелять предметы, превращать воду в камень, делать из хозяина неутомимого любовника и даже одно зеркальце, которое омолаживает женщин на десять лет! Правда, только тех, кому исполнилось не меньше семидесяти...

— Насколько я помню, чары омоложения как раз недавно были разработаны хеонскими чародеями.

— Верно. И чтобы сбросить пару лет, нужны усилия трех архимагов. Да и то — эффект этого заклятья очень недолговременный. Ты понимаешь? Эти артефакты по настоящему исполняют желание, пусть даже и одно. И кто-то их умеет создавать...

— И ты будешь искать этого умельца? Эй, только не говори, что меня тоже на это подписали, и я должен буду мотаться по Арлании в кампании мага, который по два раза на дню перекрашивает свои усы во все цвета радуги!

Мэт машинально поднес руку к своим усам, которые на этот раз были выкрашены в цвет осенней листвы. Насколько успел уяснить Айвен за год своего знакомства с этим эксцентричным геомантом, судя по цвету усов, того в последнее время мучили кошмары.

— Успокойся. Я просто зашел повидать своего друга перед отъездом, и дать пару добрых советов.

— Друга повидал, совет дал, спасибо, рад был встрече, — указал ему на дверь юноша.

— Я так понимаю, что у тебя должна состояться очень важная встреча, — догадливо усмехнулся маг.

— Как приятно иметь дело с умными людьми. Намного приятнее, чем с умными гномами, особенно если у них есть то, что мне нужно.

— Послушай... А ты ничего странного больше не заметил? Ну... когда задерживал того... Ксаша? Любая информация, которая может мне помочь.

— Значит, говоришь, зашел пару советов дать? — Айвен ухмыльнулся. — Есть кое-что. Вот скажи, стал бы ты продавать предмет, который дважды в день тебе превращает простую деревянную ложку — в золотую?

— Да, это по меньшей мере странно. Впрочем, ты не первый, кто обратил на это внимание.

— Должен же я был попытаться? Тогда как тебе такое наблюдение: когда я сказал, что он арестован, этот твой Ксаш даже ухом не повел...

— Так он же не эльф, — геомант с одобрением кивнул, — Впрочем, я понял о чем ты. С амулетом, дающим невидимость на десять минут, я бы тоже был спокоен. Тем более, что его никакой магией не заблокировать.

— Именно! Он был уверен, что сможет уйти! А значит, был готов к такому повороту.

— Возможно-возможно. И еще, не подскажешь, где найти некоего Сквозняка?

Запомнив адрес и приметы, Мэт направился к выходу, но у самой двери повернулся, словно о чем-то вспомнив.

— Да, насчет второго совета. Если вдруг столкнешься еще с одним исполнителем желаний, то учти — эти амулеты исполняют желание того, в чьих руках находятся.

— Я запомню. И это...Удачи тебе, Мэт. Береги себя.

— Ты тоже.

Дверь закрылась за геомантом, и Айвен вытащил из кармана левую руку, которую держал там все это время. Бережно раскрыл ладонь и с восхищением уставился на крохотный цветок перламутрово-розового цвета. Казалось, что тот испускает едва заметное сияние.

— Эй, Айвен, — раздался вдруг приглушенный шепот за дверью, и та приоткрылась.

— Сегодня лавка уже закрыта! — рявкнул юноша, поспешно спрятав цветок в ящик стола.

— Так еще даже не темнеет, — в дверь просунулась вихрастая голова. — Слышь, Айвен, мы ж с тобой парились на одной хаве, дай хоть маляву задвинуть.

— Ладно, заползай, нечего тебе у моей кызы маяком фарчить, — подумав, согласился вор, опознав владельца головы.

Вихрастого он знал еще по тем временам, когда состоял в Воровской Гильдии. Хват Кормак по прозвищу Мальчик, он был обычным карманником: звезд с неба не хватал, а вот тумаков от хозяев карманов, в которые ухитрялся засунуть свои неуклюжие руки — постоянно. От воровского клейма его спасал только недюжинный актерский талант и мальчишеская внешность, благодаря которой он и получил свое прозвище. "Тетечка, только по голове не бейте, я три дня не жрамши, четыре не пимши и пять не спавши", — эта фраза в сочетании с полным боли взглядом не только выручала его в случае поимки, но и регулярно обеспечивала ужином, а то и ношеными вещичками, принадлежавшими сыну сердобольной "тетечки". И это несмотря на то, что Хват был на два года старше Айвена!

С Мальчиком юноша особо не пересекался, тот был слишком мелкой сошкой, хотя как-то ему довелось пару дней провести с ним в одной камере Боргарда. Для Айвена ничем не примечательное событие, а вот Хват после этого при каждом удобном случае старался ему напомнить, как они вдвоем "парились на одной хаве", называя чуть ли не другом.

— Чего пришел? Я давно отошел от дел Гильдии и с меченым добром не связываюсь, — мрачно заявил антиквар.

— Да ну? А вот я слышал...

— Значит, слушал не там, и не тем местом, — грубо перебил его Айвен. — Нечего вашему брату здесь светиться, у меня чистая репутация и весьма влиятельные люди среди клиентов. А крысы, вроде тебя, несут с собой одни неприятности.

— Эй, резала, ты не забыл, кто с тобой последней коркой делился, когда мы одну хаву гнули?

— А ты не забыл, сколько мне пинков тебе пришлось отвесить, чтобы забрать ту корку? Которую ты у меня же и стащил, а, попрошала с лицом убогой сиротинушки?

Сравнение было не только оскорбительным, но и било точно в цель — Хват вытащил нож, и уже собрался броситься на обидчика, когда в дверь кто-то осторожно постучал.

— Никшни в схрон, крыса, и не шубурши, а не то на ленты накирдычу, — угрожающе прошипел Айвен, подскакивая к двери в другую комнату, и пытаясь ее открыть.

Вовремя вспомнив, сколько там хранится соблазнов для вора вроде Мальчика, он открыл дверь в шкаф и кивком указал на него карманнику. Дважды повторять ему не пришлось — воры хорошо знали, какие гости и клиенты заходят к антиквару Айвену, бывшему мастеру по облегчению чужих карманов без согласия на то их владельцев. Ужом Хват протиснулся в шкаф и затих, забившись в дальний угол.

И вовремя. Едва юноша захлопнул дверь шкафа, как в лавку вошел широкоплечий молодой человек в форме капитана городской стражи.

— Хей! Рон, не ожидал тебя увидеть! — с поддельным удивлением шагнул ему навстречу антиквар, старательно подмигивая.

— Как так? — недоуменно почесал шлем стражник, — Ты же меня сам позвал?

— Ну... В смысле, не ждал тебя так рано, — снова подмигнул юноша.

— Пришел точно, как и договаривались. Ладно, говори, зачем позвал, а то мне сейчас на пост у Южных ворот с проверкой идти нужно. Совсем, дармоеды, от рук отбились. Готовы кого угодно за полушку серебра пропустить, да еще и сумки поднести. Тоже мне, стража! Кстати, ты бы отдыхал побольше — эвон, как тебя перекосило.

В шкафу раздались звуки возни, и Айвен зашелся в кашле, стараясь их заглушить. И как только этот увалень до чина капитана дослужился, если в его пустом шлеме ума столько же, сколько и в надетом на голову? Впрочем, для сына начальника городской стражи и этого оказалось достаточно.

Айвен направил тонкий поток маны в специально подготовленную Печать, и та укрыла их обоих пологом тишины, из которого не вырывался ни единый звук. Теперь даже сидящий в шкафу карманник не мог подслушать их разговор.

— Послушай, Рон... Я прекрасно понимаю, что мы с тобой не друзья и даже не приятели... Я всего лишь скромный антиквар, который пытается встать на ноги, а ты — капитан стражи... Проклятье! Даже и не знаю с чего начать. Дело очень деликатное, понимаешь ли... — бывалый вор, сотрудник Тайной Канцелярии и успешный делец, Айвен вдруг покраснел, словно мальчишка, застигнутый за кражей варенья.

— Ха! — приятельски хлопнул его по плечу гигант, — Ты никак про сестру мою спросить хочешь?

— Тысяча каббров! А ты как догадался? — юноша мигом вспотел.

— Да все наши давно уже знают, кто у Фелины ночами под окнами послания из цветов складывает, да скорлупой от земляных орехов мусорит. Кстати, имя ее через букву "Е" пишется.

— Что значит все? А господин Рабен?

— Собственно, папенька тебя первым и вычислил. И кстати, папа просил передать, что если ты не будешь убирать за собою скорлупу, то он будет собак на ночь с цепей спускать.

— То есть, он не возражает? — Айвен вытер вспотевший лоб, — Ну, что я за его дочерью ухаживаю?

— Сестренка уже взрослая, к тому же, как я думаю, ты ей нравишься.

— Да ты не стой, присаживайся, — позабыв о спрятанном в шкафу Хвате, вор подвинул стул поближе к Ронелу и сам тоже присел.

Внутренне юноша ликовал: вот уже второй месяц оказывал он всяческие знаки внимания прекрасной Фелине, но до сих пор так и не смог понять, принимает она его ухаживания из жалости, от скуки или действительно испытывает симпатию к молодому антиквару. Естественно, все возможные следы, которые могли указать на воровское прошлое Айвена, давно были уничтожены Тайной Канцелярией при поддержке самого Гаррета — главы Гильдии Воров. И теперь он был чист перед законом, с безупречной репутацией и хорошими связями.

— А она сама тебе говорила? Ну, что я ей нравлюсь?

— Нет, это я сам понял. Предыдущий ухажер всего неделю продержался. Тебя она дольше всех терпит. А может, просто не придумала, что с тобой сделать, — капитан задумчиво поковырял в носу.

— То есть как это?

— Какую-нибудь редкую пакость готовит. Она у нас выдумщица, каких поискать. Был тут один... Так она его в женской парной закрыла аккурат перед Мокрым днем. А еще одного выставила против меня, подушками биться.

— Чем-чем?

— Подушками.

— Зачем?

— Чудо в перьях делать.

— Слушай, как ты это делаешь? Чем больше я тебя спрашиваю, тем меньше понимаю.

— Приударил за ней граф один... Ходил весь такой из себя, что твой петух — грудь колесом, кафтан цветастый, парик красный, как гребень петушиный. Вот она и придумала медом его обмазать, а потом в пуху птичьем вывалять. С тех пор его и не видели.

— Гм. Хм. Да... Скажи, Рон, а твоя сестра сюрпризы любит?

— Это смотря какие. Вот ей как-то один купец золотую змею подарил, так она его...

— А вот подробностей не надо, — перебил верзилу Айвен. — Что она скажет про вот такой подарок?

С этими словами юноша вытащил из ящика стола цветок. Размером не больше ногтя, нежнейшего розового цвета с перламутровым отливом. На лице капитана отобразилось восхищение вкупе с недоверием.

— Это... Это что — ночная жемчужница?

— Она самая, — нарочито небрежно кивнул Айвен.

— И в темноте светится разными цветами?

— Уже темнеет, вот сам и посмотришь.

— Как? Откуда? Где ты его достал?

— У меня есть свои секреты. Так что скажешь — понравится Фелине такой подарок?

— Ты еще спрашиваешь! Их же в наших краях уже лет сто как не появлялось. Такой и королеве подарить не стыдно. Правда, дарить нужно скорее, а то он уже вялый.

— Да у меня их целый мешок, — усмехнулся юноша, и тут же побледнел. — Слушай, ты вроде как на обход опаздывал?

— Да-да, сейчас пойду, — вскочил со стула Ронел, — вот только узнаю, кого ты убил, чтобы заполучить такую редкость, да еще и целый мешок.

— Никого. Подарил мне один хороший человек бутылку с душою демона-садовника, вот я его и попросил раздобыть жемчужниц.

— Ого! — присвистнул стражник, — А можно взглянуть? Целый мешок!

— Не думаю, что это хорошая идея. На свет их лучше не вытаскивать. Потом увидишь. Только чур сестре про сюрприз — ни слова!

— Обижаешь, — ухмыльнулся громила, — Я уж все забыл. Кстати, а ведь и впрямь — куда мне там нужно было?

— К Восточным воротам.

— Уверен?

— Разумеется! Давай, поторопись, — Айвен уже почти выталкивал его за дверь.

— Не волнуйся. Я буду глух, как могила!

— Ты хотел сказать "нем". Спасибо, Рон.

Захлопнув за ним дверь и закрыв ее на ключ, юноша вприпрыжку подбежал к шкафу и распахнул дверцу.

— А я думал, ты меня страже сдать решил! — вывалился наружу Хват. — Кстати, чем это у тебя так в шкафу воняет? Стащил я как-то сумку у одного парфумных дел мастера, так из нее так же несло. Это еще что такое?

С этими словами Мальчик разжал кулак. На его ладони лежало с полдесятка раздавленных и изувеченных жемчужниц.

— Рррр... — услышал он над собою горловое рычание, но не придал ему значения.

— Ага! Их же там целый мешок. Так вот что это такое мягкое было! А я думаю, дай-ка постелю под себя, чтобы не так жестко сидеть бы... — подняв взгляд вверх, карманник осекся на полуслове.

Айвен возвышался над ним, подобно демону возмездия из древних легенд. Глаза его пылали неземною злобой, а каждая из ладоней была объята пламенем. Ноздри антиквара широко раздувались, а из горла снова вырвалось хриплое рычание. На этот раз Хват сумел разобрать пару слов: "убью" и "испепелю"...

Чутье подсказало бывалому воришке, что здесь ему не место и вообще сейчас будет очень жарко. Поэтому он ловко перекатился между ног жонглирующего пламенем антиквара, и рыбкой нырнул в окно, разбив стекло. Защитное заклинание, рассчитанное на проникновение снаружи, сработало с запозданием, и молния, ударившая беглецу пониже спины, лишь придала ему дополнительное ускорение.

Глава 3. Испытания начинаются.

"Пойду искать неприятности на свою голову,

пока они сами меня не нашли..."

Гаррет Многорукий,

глава Гильдии Воров города Кияжа.

Айвен погасил пылающие Печати Ферро и бросился к шкафу. Он вытащил мешок с редкими растениями и аккуратно пересмотрел каждый цветок, каждый лепесток. Уцелела едва ли двадцатая часть, все остальное было безжалостно раздавлено, изломано и истоптано. Конечно, даже тот небольшой букет, который можно было собрать из неповрежденных жемчужниц, стоил целое состояние, но он не шел ни в какое сравнение с целым мешком.