Колдун моей мечты

Этот будет ничем не лучше Альфео. Такой же жестокий и беспринципный тип. Глазом не моргнет, как поймает его и отправит куда подальше.

— Габриэль, — ошеломленно пробормотала девушка, и амплитуда ее голосовых возможностей взметнулась вверх, — ты напугал котенка!

— Никакой это не котенок. Это демон, — процедил ведьмак и добавил гневно: — которого вы с Сандро по глупости сюда приманили!

Из кухни показалась растрепанная голова мальчишки.

— Я тебе уже говорил, что никого мы не приманивали! Это было охранное заклинание!

— Читать нужно внимательнее, идиот! — заорал на младшего брата Салвиати. — Кто тебя вообще учил латыни?!

— Ну не надо так с ним, — девчонка положила руку на плечо ведьмака, пытаясь того успокоить. — Я сама согласилась на ритуал. Лучше не кричи, а объясни спокойно, что я опять не так сделала? Разве не должна была стать отравой для этого гаденыша? — и опасливо покосилась на кусты, из которых Шан, сколько ни пытался, не мог выбраться. Некая сила заставляла оставаться его рядом с ведьмой.

Наследник клана постарался взять себя в руки и уже более спокойно заговорил:

— Понимаешь, Лана, существуют так называемые смешанные заклятия, направленные не только на защиту, но и на поражение. Конкретно в твоем случае твоя кровь стала для демона ядом, и вместе с тем его будет тянуть к тебе как магнитом. Ему захочется снова ее попробовать. Потом, конечно, будет очень плохо, но и тебе вряд ли понравится снова быть искусанной.

— Не понравится, — испуганно мотнула головой девушка и с надеждой посмотрела на ведьмака. — И что теперь делать?

— Прикончишь эту тварь, я расскажу, как, — ответил он холодно и распорядился: — Сандро, бегом в ритуальную за кинжалом.

Новоиспеченная ведьма побледнела.

— То есть я должна буду проткнуть его ножом? Убить с виду такого маленького и беззащитного котенка?

— Видела бы ты его моими глазами, — усмехнулся Габриэль.

В тот момент Шану стало за себя обидно. Захотелось побольнее куснуть гада за мягкое место. Если бы не страх перед ведьмаком, так бы и поступил.

Да, он, конечно, не красавец — с людской точки зрения — но и не жуткий монстр, как некоторые его собратья. А этот противный тип сейчас такого наговорит, что девчонка не задумываясь отправит его в мир спящих.

— Габриэль... я, наверное, не смогу, — промямлила она еле слышно.

— Ты накладывала чары, он сейчас в твоей власти. Поэтому и изгнать его сможешь только ты. Если бы мог, я бы сам с удовольствием это сделал, — злобно зыркнул в сторону кустов парень.

— Может, есть какой-нибудь другой способ отвадить его отсюда? — с мольбой воззрилась на бессердечного колдуна девушка. — Без кровопролития. Просто снять чары, которые его ко мне влекут, и пусть себе убирается на все четыре стороны.

— Забыла, что эта тварь тебя вчера чуть не убила? — снова разошелся Салвиати. — Лана, это не животное. Это де-мон!

"Какой-то он бешеный", — флегматично подумал Шан, в очередной раз настраиваясь на вечную ссылку.

— Но я-то не демон, Габриэль. И не убийца. Не заставляй меня этого делать, пожалуйста.

Шан сжался в комок, ожидая судьбоносного решения. Зеленые глаза ведьмака прожигали его ненавистью и, если бы не жалость, неожиданно проявленная к нему странной девушкой, точно бы уже распрощался с земным существованием.

Но, к счастью, Салвиати прислушался к глупой ведьме. Почему-то та имела на него большое влияние, хотя прежде такой мягкосердечности Шан за ним не замечал.

— Пойдем в дом, — тихо сказал Габриэль и легонько подтолкнул девушку к двери, ведущей на кухню.

А спустя некоторое время та же сила, что призвала Шана к девчонке, выбросила его за территорию особняка.

Руслана

Пока поднимались наверх, Габриэль не переставал ворчать и упрекать меня в мягкотелости. А у меня от одной лишь мысли причинить боль существу, которое в моем сознании все равно ассоциировалось с маленьким беззащитным котенком, внутри все переворачивалось.

Кто я им, безжалостный мясник, чтобы тыкать всякими заколдованными ножами в живых (или не очень живых) созданий?

Это же мерзко!

Под чутким руководством колдуна я развеяла чары, благодаря которым надеялась больше никогда не пересекаться с демоном, а вместо этого наоборот сделалась для него приманкой. В тот вечер я зареклась колдовать с Сандро, сколько бы он меня ни уговаривал и как бы ни убеждал. Иначе опять накличу беду на свою бедовую головушку, а у меня и без того проблем выше крыши.

Одна из них в данный момент находилась со мной в ритуальной, и я не представляла, как себя с ней, а вернее, с ним вести. Обижаться, после того как Габриэль снова так вовремя подоспел на помощь, не получалось. Игнорировать его, когда он рядом, тоже. Вести себя с ним свободно и непринужденно — вообще из разряда фантастики. После того, что вытворяла прошлым вечером, смотреть на ведьмака, как на просто знакомого, было невозможно.

Благо сам ведьмак о моих неудачных попытках его соблазнить даже не заикался, и я тоже решила не касаться этой щекотливой темы.

— В доме можешь чувствовать себя спокойно, — поднимаясь с колен, сказал Габриэль. — Здесь тебя никто не тронет, — и усмехнулся, — если, конечно, сама кого-нибудь не пригласишь в гости. В город — только со мной.

— Ну это понятно...

— Если опять приспичит поколдовать, обращайся ко мне, — продолжал инструктировать свалившееся на его голову недоразумение, то бишь меня, зеленоглазый. — И не вздумай чудить с Сандро! Он еще ребенок, которому не терпится дорваться до магии. И себе можете навредить, и окружающим. Нам ведь не просто так блокируют в детстве Силу.

— Есть, сэр! Поняла, сэр! — послушно кивнула я и заискивающе попросила: — Габриэль, а это может остаться нашей маленькой тайной? Не говори ничего родителям, хорошо?

— Не скажу в обмен на клятву быть послушной и во всем со мной советоваться, — подобрел Салвиати.

— Клянусь быть послушной, — с улыбкой повторила я и, не подумав, ляпнула: — Уж я-то свои клятвы, в отличие от некоторых, исполняю.

Сразу вспомнился подлый поцелуй ведьмака в лоб, и щеки залил предательский румянец. Габриэль, кажется, тоже понял, что я имела в виду, и между нами снова возникла эта дурацкая неловкость, сопровождаемая очередным сеансом обоюдного гипноза.

Как же я все это ненавижу!

Себя за непонятное влечение, Габриэля за никому не нужную нерешительность. Тоже мне, блюститель морали.

К счастью, смерть от смущения меня миновала. Снизу раздался нетерпеливый возглас Сандро:

— Эй! Ну вы чего там, уснули? Пицца же остывает!

Со всеми треволнениями про ужин мы благополучно позабыли.

— Ты на стол накрыл? — крикнул в ответ старшенький и, сбросив оцепенение, направился к лестнице.

Я последовала за ним.

— К тебе вернулась Сила?

— Да. И, как оказалось, вовремя.

Ужинать решили по-простому, на кухне. К нашему появлению Сандро уже успел застелить клетчатой скатертью стол и расставил столовые приборы. Три коробки с пиццей красовались в самом центре, источая умопомрачительный аромат, от которого у меня сразу же потекли слюнки. Обедала-то я только печеньем и теперь чувствовала, что умираю с голоду.

Младший Салвиати схватил верхнюю коробку и переложил кусок пиццы себе на тарелку. При виде расплавленной моцареллы, украшенной ярко-зелеными листочками базилика и кружочками красного перца, я захлебнулась слюной. Быстренько устроилась рядом с мальчиком и потянулась к вожделенной коробке.

Вскоре мы все дружно уплетали ужин под аккомпанемент старой итальянской комедии, сопровождаемой комментариями обоих братьев. Они объясняли мне шутки, которые я не понимала, рассказывали об актерах и о том, чем те прославились в былые годы.

Покончив с едой, решили продолжить просмотр фильма в гостиной.

Так уж получилось, что на диване мне досталось место посерединке. Младший устроился слева в обнимку с подушкой. Старший справа, на опасно близком ко мне расстоянии. Дальнейший просмотр фильма превратился для меня в пытку. Просто сидеть с Габриэлем рядом, в темноте, разбавленной приглушенным светом экрана, и вздрагивать от редких, случайных прикосновений, вместе с тем снова их ожидая, оказалось настоящим испытанием.

А я натура очень чувствительная, романтичная и легко возбудимая. Да еще и, кажется, напрочь лишенная силы воли. Можно сказать, Габриэлю сказочно повезло, что его брат находился с нами рядом.

Так и не поняла, о чем был тот фильм.

Какое может быть дело до комедии, когда у тебя в жизни происходит такая драма, с вечной дилеммой: быть или не быть? Влюбляться или все-таки не влюбляться?

Фьора утверждает, что я ему небезразлична. Да мне и самой порой так начинает казаться. А иногда, наоборот, возникает ощущение, что он меня на дух не переносит.

Да и — осторожно скосила взгляд вправо — судя по отрешенной физиономии, Габриэлю сейчас ни холодно ни жарко, и он нисколечко не завидует вон той черно-белой парочке, с упоением целующейся на экране.

Мои мучения закончились вместе с фильмом. В том смысле, что после того, как побежали титры, братья стали расходиться по комнатам. Первым, как и следовало ожидать, сбежал Габриэль.

Подлый трус.

Следом за ним наверх отправились и мы с Сандро.

— Спокойной ночи, — попрощался со мной мальчик и скрылся в своей спальне.

А я пошла остывать под холодным душем, попутно ругая себя за чрезмерную чувствительность и проклиная свою слабую капризную плоть.

Димку я любила, очень, но что-то не припомню, чтобы меня так накрывало от желания. А может, из организма еще не до конца вывелась демоническая зараза? Тогда понятно, чего это меня так колбасит.

Душ не помог. Ни холодный, ни горячий. Наоборот, после сеанса закаливания я чувствовала себя до предела взвинченной и теперь нуждалась если не в разрядке, так хотя бы в чем-нибудь успокоительном. Например, в настойке ромашки. Пойду, заварю себе пару литров.

Выглянула в коридор — темно, тихо и пусто. Небось оба братца уже путешествуют по стране Морфея. Не стала одеваться. Только по привычке натянула на палец зачарованный перстенек и, как была — в пижамных шортах и майке, — спустилась вниз, лелея надежду, что Сандро не слопал оставшееся в буфете печенье и это сейчас с горя сделаю я.

Поставив на огонь чайник, достала самую большую кружку, почему-то задвинутую в глубь серванта. На блестящей керамике красовалось изображение слоника в ореоле алых сердец. Сполоснув чашку, кинула в нее аж два пакетика с успокаивающей заваркой.

Ожидая, пока закипит вода, решила провести мини-зарядку. Говорят, физические упражнения помогают...

Поприседала, попрыгала, покрутила туловищем из стороны в сторону. Перестаралась, потому как от резкого движения перед глазами потемнело. А когда свет вернулся, я увидела застывшего в дверях Габриэля.

— Я это... разминаюсь. Перед сном ведь полезно... вот.

Черт! Щеки снова окрасил румянец.

— Ясно, — усмехнулся колдун и, не сдержавшись, скользнул по мне взглядом.

По сравнению с которым взгляды Луки и Стефано казались совершенно невинными и непорочными.

Все. Опять я красная, как помидор.

— Чай будешь?

— Вообще-то я пришел за чем-нибудь покрепче. — Габриэль целенаправленно двинулся к старинному кухонному шкафу из темного дерева, в котором за витражом хранилась внушительная коллекция алкоголя.

В отличие от меня, ведьмак не переоделся. По-прежнему был в джинсах и спортивной кофте, а очки еще перед ужином заменил на контактные линзы.

Поставив на стол полупустую бутылку, потянулся за бокалом.

— Ты точно чай?

— Угу.

Может, заварить ромашку в коньяке? Авось полегчает...

Раздался свист, и я поспешила снять с огня чайник. Габриэль был ближе: опередил меня, выключив конфорку. Не сумев вовремя притормозить — пол слишком скользкий, да и тапочки отнюдь не придавали маневренности, — я налетела на итальянца.

— Осторожней, — не растерялся мой спаситель и обхватил меня за талию, стараясь удержать. Одна рука машинально скользнула вверх, потянув за собой и майку, поэтому другой ничего не оставалось, как прижаться к оголенной спине.

Сразу стало ясно, что одной ромашкой тут не обойдешься.

— Всегда была неуклюжей, — оправдалась шепотом, как зачарованная глядя на такие манящие губы, вдруг оказавшиеся в опасной близости с моими. Прикрыв глаза, замерла.

— Ты еще хочешь чаю, чудо? — уловила в тихом голосе улыбку.

И ни намека на поцелуй. Вот ведь садюга...

— Уже не хочу...

— Тогда я тебя отпускаю, — предупредил зачем-то.

— Ну отпускай, — вздохнула я горько.

Все, достал. Надоело отколупывать куски льда в надежде обнаружить под ними живое, способное любить сердце.

— И не стану тебя целовать, если ты мне этого не позволишь, — шепот стал еле слышным, мягким, ласкающим. Даже не сразу дошел смысл последней фразы. Которую не успела переварить, как за ней последовала другая, не менее интригующая. — Скажи, что не хочешь меня, Лана. Оттолкни.

И не подумаю. Что я, в самом деле, мазохистка?

Вместо ответа, привстав на носочки, обвила его шею руками и многозначительно прикрыла глаза, надеясь, что очередной намек окажется более чем понятен.

— Сама напросилась, — предупредил Габриэль, то ли шутя, то ли серьезно. Легко подхватив под бедра, усадил меня на холодную столешницу.

Правда, я быстро согрелась в жарких объятиях. От поцелуя — такого долгожданного, горячего, дурманящего — по телу пробежала дрожь предвкушения. Послушно раскрыла губы, позволяя ему усилить напор, проникнуть глубже. Никогда бы ни подумала, что простая ласка языком может быть такой возбуждающей. Наградой ведьмаку стал мой тихий стон и робкая просьба завоевывать меня дальше.

В ответ на столь глупое заявление Габриэль рассмеялся мягким, приглушенным смехом; он и без моих комментариев не планировал останавливаться. Приподняв за подбородок, заглянул в глаза. Его сейчас напоминали темное олово.

Очередное жадное касание губ, приправленное чувственной игрой пальцев, дразняще скользнувших по груди, оказалось еще более опьяняющим. Я даже перестала дышать, с волнением ожидая каждого нового прикосновения.

Мы целовались целую вечность... а может, всего несколько секунд, упиваясь друг другом, наслаждаясь вкусом наших губ. Потеряв счет времени и позабыв, где находимся. Не думая ни о Фьоре — любительнице подглядывать, ни о ведьмаках, которые могли вернуться домой в любую минуту.

Было безумно приятно льнуть к нему; зарывшись пальцами в мягкие волосы, получать в ответ на собственные еще несмелые ласки нетерпеливые, беспорядочные прикосновения. Чувствовать его руки везде: на бедрах, груди, животе, внутри которого уже зарождалось сладостное томление.

Габриэль немного потянул за волосы, заставляя выгнуться и запрокинуть голову, и теперь я млела от поцелуев, оставлявших узоры на шее, ключице, предвкушая, как его губы, скользнув ниже, сомкнутся на одной из самых чувствительных точек моего тела.