Колдун моей мечты

Пока занимался зельем, на меня принципиально не смотрел.

— И что, все по памяти? — спросила, глядя на то, как ведьмак отсчитывает янтарные капли и те стремительно падают в сосуд с густой, как кисель, бурдой. — Небось частенько приходится готовить его для своих любовниц. После того как их продинамишь.

— Выучил наизусть, когда познакомился с тобой.

Вот зараза!

От такой наглости я чуть не свалилась со стола, на который только что так удобно уселась.

— Значит, то, что ты собирался втихаря выкинуть меня из головы, — это нормально. А когда мне захотелось успокоиться — так сразу эгоистка! Не способная прощать и любить!

— А я и не собирался, — взглянул на меня исподлобья и отставил в сторону очередной флакон. — Вернее, думал поначалу. Но чувства к тебе оказались сильнее. Хотелось помнить о них. Но раз уж ты настаиваешь...

— Тебя послушать — так я прямо законченная стерва, а ты святее всех святых, — снова уловила упрек в его голосе.

— Я этого не говорил, — возразил спокойно. Хорошенько взболтав полученную мутновато-зеленую смесь, перелил волшебный "коктейль" в бокал и, накрыв его рукой, принялся бормотать что-то невразумительное.

Я молчала, не решаясь прервать магическое действо.

— Готово, — объявил через пару минут и поманил меня за собой. — Пойдем! Осуществим наконец твою заветную мечту.

— Скорей бы, — буркнула я и тоже направилась к выходу.

Еще четверть часа ушла на подготовку к самому ритуалу. Ведьмак притащил в комнату восемь свечей и велел расставить их по кругу перед алтарем. Пока я зажигала фитильки, попутно рассматривая непонятные символы, выцарапанные на воске, Габриэль выставил в определенном порядке фигурки на алтаре. Кажется, те символизировали духов их семьи.

В самом центре положил резную шкатулку со всяким магическим барахлом, которому я пока так и не уделила внимания. Быстро пролистав видавшую виды записную книжку, раскрыл ее на нужной странице и определил рядом с деревянным ларцом. После чего пригласил в круг, протянув мне руки.

— Готова?

— Абсолютно, — кивнула, как мне казалось, уверенно и спокойно. Правда, стоило пальцам ведьмака скользнуть по моим кистям и, перевернув их, замереть на раскрытых ладонях, как в груди неприятно заныло.

До боли закусив губу, подняла на Габриэля глаза. Не знаю, что надеялась прочесть в тот момент в его взгляде. Тень сомнения или, быть может, сожаление, что две половинки, которые могли стать единым целым, так и затеряются в мирозданье. Останутся просто два человека, пути которых неожиданно пересеклись на короткое время, а потом также внезапно разошлись в разные стороны.

Виноват ли в этом был только Габриэль и его поступки. Или же вся вина целиком и полностью лежала на Фьоре: вредоносном духе, страдавшем маниакальным желанием всегда и во все вмешиваться. А может, я сама стала причиной такого финала... Потому что испугалась и предпочла спрятаться от чувств, обрушившихся на меня лавиной. Отгородилась обидой, даже не попытавшись понять его и простить. А без этого — какие могут быть отношения?

Но теперь думать и гадать, что было бы, если бы, — поздно. Во взгляде ведьмака, таком знакомом и таком чужом, я не нашла ничего, кроме безразличия.

Наверное, рад до смерти, что все сейчас закончится.

— Повторяй за мной, — велел он негромко и стал произносить слова заклинания, изредка подглядывая в свою записную книжку.

И я повторяла, даже не пытаясь понять смысл воспроизводимых фраз. Просто бормотала дурацкое заклинание, отчаянно желая, чтобы боль в сердце наконец прошла и я почувствовала облегчение.

И больше никогда, никогда(!) не думала о нем.

Закончив читать заклинание, Габриэль отпустил мои руки.

— И что теперь? — Мне бы радоваться, беря с него пример, но на душе отчего-то было паршиво.

— Выпьем зелье и... все пройдет, — он даже улыбнулся. А может, скривился.

Понять не успела, потому что в следующую секунду мне уже совали в руки бокал с чудо-водичкой.

— Даму пропускаем вперед.

Ого! Еще и шутит.

Точно рад. Прямо аж светится. Как еще первым не опрокинул в себя все пойло!

— Сколько пить-то? — Не без подозрения взглянув на странного цвета жидкость, снова посмотрела на ведьмака.

И колер, и запах волшебного эликсира будто намекали, что набран он в ближайшей сточной канаве. Не была бы свидетельницей процесса приготовления сей бурды, так бы и решила.

— Несколько глотков. — После чего предупредил с, наверное, все-таки грустной улыбкой: — Там ведь и моя порция.

Я шумно выдохнула и поднесла бокал к губам.

— Надеюсь, выживу.

Последняя секунда сомнений миновала. Я зажмурилась, чтобы не видеть ни дрянь, что должна была в себя влить, ни эту ледышку Габриэля.

Которому все всегда фиолетово. Ну хоть бы попытался меня разубедить! Уговорил бы подумать, не торопиться.

Все! Я, кажется, опять на него зла.

— Лана... — руки ведьмака накрыли мои, заставив вздрогнуть.

— А? — растерялась я и машинально разжала пальцы.

Не сводя с меня гипнотического взгляда (наверное, поэтому не сопротивлялась и покорно позволила забрать зелье), Габриэль отставил куда-то бокал. Куда именно — так и не поняла, как в трансе продолжала смотреть в зеленые, чуть потемневшие (но явно не от гнева) глаза.

"Может, снова чары?" — мелькнуло где-то на задворках сознания.

Столь неожиданную смену в своем поведении Салвиати объяснил просто:

— Я передумал.

— А я...

Закончить мне не дали, заглушив все дальнейшие возражения поцелуем. Воспользовавшись замешательством своей ланимы, а вернее, шоком, ведьмак заключил мое лицо в ладони, заставив раскрыться губы, и, не размениваясь на нежности, сразу пошел в наступление. Другими словами, целовал так, будто это я была его колдовским зельем, живительным эликсиром, который он пил и никак не мог им напиться.

Мне бы воспротивиться, но вместо этого, до конца не понимая, что творю, подалась вперед, обвила его шею руками, прижалась крепче, боясь признаться самой себе, как же мечтала оказаться в его объятиях. Снова испытать ни с чем не сравнимое чувство.

— Прекрати целовать. — И тем не менее, будучи по натуре созданием упертым и своенравным, я честно пыталась возмутиться.

Как назло, как раз в тот момент ведьмак, по-видимому решив, что и губам, и подбородку, и каждой родинке на щеке уже уделил достаточно внимания, переключился на нежную и такую чувствительную кожу за ушком.

Прикосновения губ обжигали, дурманили, путали мысли.

— А ты меня оттолкни, — оторвавшись на миг, прошептал еле слышно, вроде как предоставляя мне выбор.

И тут же, не дожидаясь ответа, легко приподнял над полом (пришлось прижаться к нему сильнее и обхватить его ногами, конечно же, из страха свалиться) и вынес из колдовского круга.

— А вот и оттолкну... Сейчас... Только еще немножко... Ох... — От очередного поцелуя тело пронзило острое, почти болезненное желание. Возбуждение нарастало, концентрируясь внизу живота, воспламеняя кровь, бегущую по венам.

От этого сладостного томления и предвкушения близости голова кружилась еще сильнее. А интимная обстановка комнаты, полумрак, разбавленный пламенем ритуальных свечей, не оставляли мне даже шанса на отступление. Да, наверное, окажись мы где-нибудь на одной из шумных площадей Рима, посреди сотен людей, все равно не смогли бы оторваться друг от друга, прервать очередной безумный поцелуй.

Страсть, сдерживаемая в течение стольких дней, тщетно подавляемая обидой и гневом, вырвалась наружу, сметая последние преграды. Возможно, потом я еще пожалею. Но сейчас мне хотелось одного: чтобы мы — две упрямые, чертовы половинки — наконец-то стали единым целым. Хотя бы на короткое мгновение остались вместе.

Поняв, что отталкивать его никто не собирается, ведьмак решил и дальше проявлять инициативу. Сначала уложил меня на подушки, в изобилии разбросанные по ритуальной. Стащил футболку с себя и занялся моей.

Момент собственного раздевания я как-то пропустила, поглощенная созерцанием такого желанного для меня тела. Когда последняя кружевная деталь нехитрого туалета увенчала горку одежды, приподнялась на локте и, сгорая от предвкушения, провела подушечками пальцев по твердой ведьмовской груди. Салвиати тем временем нежно целовал мои губы, будто пробуя их на вкус, и от этого легкого, почти невинного поцелуя, его хотелось еще сильнее.

Скользнула ладонью по плечу своей, как оказалось, совсем не ледяной половинки, очертила большим пальцем темный узор татуировки. Окончательно осмелев и желая намекнуть, что пора бы нам двигаться дальше, потянулась к ремню на джинсах и попыталась справиться с металлической пряжкой.

— Тише... Тише, нетерпеливая. — Ведьмак решил сам разобраться с ремнем. Отстранился, чтобы быстро избавиться от оставшейся одежды, и снова склонился надо мной. — Мы никуда не спешим.

А дальше все перемешалось. Прикосновения его губ и рук, жадно исследовавших тело. Страстный шепот, сводящий с ума, перемежавшийся с чувственными поцелуями.

Кажется, в порыве страсти меня назвали "любимой" и несколько раз объявили "своей". Я тоже что-то шептала, как заклинание повторяла его имя, чувствуя, как с каждым новым движением наших тел меня все стремительнее поднимает к пику блаженства. Которого мы достигли вместе. Благо Габриэль не растерялся и накрыл мои губы своими, вовремя заглушив уже готовый сорваться стон. Ведь где-то поблизости вполне могли оказаться Сандро или Катарина...

— Оказывается, проводить с тобой ритуалы может быть очень даже приятно, — уже потом, нежась в его объятиях, пробормотала я.

— Значит, обязательно повторим. — Габриэль снова склонился надо мной с явным намереньем поцеловать и вдруг поинтересовался: — Что там с твоим элегантным платьем? Купила?

— Угу, — кивнула осторожно, гадая, к чему бы он это спрашивал.

— Тогда предлагаю его обновить. У тебя ведь нет на вечер планов?

Заглянув в эти хитрющие глаза, в которых плясали смешинки, с улыбкой произнесла:

— По-моему, нет.

— Тогда с меня ужин. Я тебе и так уже должен несколько свиданий.

Ведь может же, когда захочет, быть милым. Об этом я ему и сообщила, потянувшись за футболкой. Правда, добралась до нее лишь с третьей попытки. Когда он меня все-таки отпустил.

Вот что значит магнетическое притяжение половинок.

ГЛАВА 21

Ворон, уснувший на крыше старого склепа, тревожно встрепенулся и снова замер, будто бы к чему-то прислушиваясь. Недовольно каркнул пару раз, пеняя неизвестному на то, что его сон так неожиданно прервали.

Лениво взмахнув крыльями, птица взлетела над остроконечной крышей и, описав над усыпальницей круг, опустилась на плечо коленопреклоненной девушки. Вот уже несколько веков это каменное изваяние охраняло вход в последний приют всех ведьмаков рода Салвиати. Голова девушки, укрытая капюшоном, была скорбно опущена, а по серой щеке, рассеченной трещиной, медленно стекала, словно слеза, одинокая дождевая капля, оставляя на камне влажный след. Сидя на замшелых ступенях у самого входа в древнее сооружение, девушка, казалось, оплакивала покинувших этот мир колдунов.

Ворон, на сей раз каркнув уже не столь возмущенно и не так уверенно, повернулся к двери, представлявшей собой тяжелую гранитную плиту. Черные бусины-глазки неотрывно смотрели, как клубы едва различимого тумана просачиваются сквозь гранит. Стелясь по шероховатому камню, оплетая выбившиеся из его трещин сорняки, молочное марево стекало вниз. Сползло по ступеням, лизнуло подол широкого, ниспадавшего фалдами плаща девушки и, точно указывая кому-то дорогу, заструилось по дорожке меж мрачных статуй и белесых надгробий.

Сонную тишину кладбища разрезал громкий птичий крик. Испугавшись чего-то, старый ворон, несколько раз шумно взмахнув крыльями, взвился в черное, будто затянутое копотью, небо и полетел прочь от пропитанного магией места.

Не увидел он, как дверь, ведущая в склеп, с тихим скрежетом отворилась. Как одна из надгробных плит дрогнула, словно некто или нечто с силой ударил по ней изнутри. Медленно, точно нехотя, та сместилась в сторону, открывая перед давно обретшей покой душой путь в мир живых.

Пальцы с истлевшей плотью скользнули по холодному камню, судорожно вцепились в стенку гроба. Плита сдвинулась окончательно и рухнула на пол, расколовшись на две части. А та, что долгие годы спала мертвым сном в тишине и покое, далекая от мирских трагедий и страстей, поднялась со своего каменного ложа. Облаченная в некогда богатую, а теперь превратившуюся в рваные лохмотья одежду, женщина ступила на пол и, сопровождаемая зловонным запахом гнили и тлена, неотступно крадущимся за ней, вышла из усыпальницы. Покорно, будто ведомая чарами, последовала за туманом, постепенно исчезая в предрассветной мгле.

Вскоре на кладбище снова воцарилось безмолвие.

Руслана

Проснувшись, некоторое время лежала, не открывая глаз, в обнимку с подушкой, прокручивая в памяти события минувшего вечера. Хотелось улыбаться, вспоминая о том, каким нежным, внимательным и чертовски интересным мужчиной оказалась моя бедовая половинка, но на смену приятным мыслям тут же спешили другие. Как, например: "Что я, дура такая, натворила?" и "Ничем хорошим это не кончится".

В общем, мой внутренний романтик вступил в борьбу с моим же, с недавних пор активизировавшимся, пессимистом. И у последнего в этой схватке имелись все шансы одержать верх.

Это сейчас, пока я на седьмом небе от счастья, а по телу пробегает сладостная дрожь, стоит только вспомнить о его прикосновениях и поцелуях, Габриэль милашка и лапочка. А когда эйфория первых впечатлений пройдет, не отравит ли сердце вновь яд обиды? Или...

Живущий во мне романтик, как ни странно, все-таки победил, выдвинув самый сокрушительный аргумент: черт возьми, я счастлива! И хочу просто наслаждаться этим мгновением. А самокопанием можно заняться и потом.

И вообще — пришли к консенсусу оба моих внутренних спорщика — свалим все лучше на Фьору. Ей не привыкать. А зеленоглазому, так уж и быть, даруем еще одну попытку.

Про то, как воспримут эту новость родители Габриэля, старалась не думать. Да и не интересовалась, когда он им все планирует рассказать. Не до того вчера было.

С одной стороны, мне не хотелось утаивать от ведьмаков наши отношения, с другой — раскрывать карты все-таки пока еще рано. Так что с подобными признаниями вполне можно и повременить.

"Мало ли, как там все сложится", — снова поддакнул здравому смыслу мой неистребимый пессимист.

Не уверена, конечно, что тайна надолго останется тайной. Живем ведь под одной крышей. Но, как говорится, время покажет. А пока будем просто радоваться новому дню. Тем более что день этот обещал быть очень даже приятным.

Первое, что заметила, открыв глаза, была белая роза, оставленная на прикроватной тумбочке. Мелочь, а приятно. К ней прилагалась короткая записка на английском, в которой ведьмак сообщал, что отправился на встречу с клиентом. Обещал вернуться через пару-тройку часов и повезти меня на обед в город.