— Авра, ты опять перегрузила машину. — сказал Александр, встречая дочь, сопровождавшую автотележки с обновками у входа в квартиру. — автоматика опять возмущается.
— Папа, я ничего не перегружала, а снабжение семьи всем необходимым — это моё право и моя обязанность. Если автоматика бунтует, то я попрошу Аскольда и он мигом усмирит эту "железную леди". — Аврора подождала, пока пятая автотележка, шелестя приводами, пересечёт порог квартиры.
— После чего ты благополучно на глубоком вираже впечатаешь машину в пластик? Ну уж нет. — на звук знакомых голосов из своего квадрата вышел Аскольд. — Если отец говорит, что ты перегрузила машину, значит так оно и есть.
— И значит меня можно за это съесть? — притворно возмутилась Аврора. — Вы, как всегда, цените технику больше, чем людей. Все вы...
— Давай, договаривай, Авра. Бунтовать так бунтовать. — в проёме входа появилась Виктория. — Кажется, ты хотела сказать нечто вроде "мужики одинаковы". Справедливо в некоторых моментах, но во-первых это — наши самые дорогие и близкие мужики, а во-вторых — единственное, о чём они в данный момент заботятся — это о наших с тобой безопасности и долголетии. — она сгрузила последнюю укладку в зев квартирного хранилища и отпустила тележки. — Так что за это не карать надо, а миловать. Присказку помнишь?
— Помню, как же: "Карать нельзя, помиловать". Ладно. Прошу прощения за резкость.
— Охотно, Авра. — сказал Александр, вызывая на главный экран списки. — Викта, ты, похоже, вовсю пользуешься дипстатусом.
— Обожаю пользоваться всем, на что имею полное право, Саша.
— Пользуйся на здоровье. Только не надо шиковать.
— Это лишь самое необходимое. Для нас с тобой. Аврора отправила уже часть к себе и часть в квартиры братьев, согласовав все списки с их жёнами. Так что я фактически заботилась только о себе и о тебе, а наша Авра — о себе и своих братьях. Не вижу здесь никакого криминала.
— Ты знаешь, я тоже. Спасибо, Виктория. Спасибо, Аврора. — он широко улыбнулся самым дорогим для него женщинам и обнял их обеих, прижав к себе, как делал это нечасто. Виктория поцеловала его в левую, а Аврора в правую щёку.
— Кажется, мир восстановлен. — усмехнулся Аскольд. — Мне остается только поблагодарить Аврору и тебя, мам, за проявленную заботу. Дейна уже, наверное, распределила все по полочкам.
— Ага. Она мне прямо так и сказала по связи. Что поделаешь, жена доктора наук, сама доктор наук. А без чёткости и планирования в таком раскладе нельзя. — улыбнулась Аврора, подходя к старшему брату и целуя его в лоб. — Как водится, равенство.
— Именно равенство. Дорогие мужчины, вы нам снова обеспечиваете комфорт своим пониманием необходимости достаточной степени равновесия. — сказала Виктория, опускаясь в мягкое кресло. — А вот и Валентин. Как Светлана, Валя?
— В порядке, мам. Благодарит Авру и тебя. Я также благодарю. — сказал вошедший в квартиру Валентин. — А я уже получил благодарность от неё за то, что не мешаю ей в её стремлении стать командиром космолёта. Честно сказать — не думал, что хоть один человек, связанный с космосом в нашей семье будет. А теперь рад. — Валентин сел рядом с мамой. — Её "Лилия" скоро уходит в полёт к шестнадцатому сектору нашей Метагалактики. Экипаж, к счастью, не чисто женский. Среди пятидесяти космонавтов — двадцать мужчин. В том числе пять — старшие офицеры Космофлота.
— Линия Дракона? — встрепенулся Александр, садясь рядом с женой и жестом приглашая сесть сына и дочь.
— Откуда знаешь, пап?— удивленный взгляд младшего сына коснулся лица отца.
— Там больше ничего интересного нет, сектор на редкость беден новинками. Мы, конечно, следим за фоном на достаточную глубину, но после Волны нас интересуют больше те моменты, которые ещё не зафиксированы нашей службой информации.
— Опять информация? — притворно возмутилась Виктория. — Ребятки, вы опять утыкаетесь в сухоту. Давайте-ка махнем на природу, прогуляемся по берёзовой роще, что на окраине Московска.
— Идёт. Только машину я поведу. — сказал Валентин.
— Не пойдет, Валя. — Авра метнула на него понимающий взгляд. — Поведу я, поскольку давно не садилась за управление. А то ведь форму растеряю.
— Коронная фраза нашей сестрички. — улыбнулся Аскольд. — Она забыла уточнить, что только что покинула водительское место семейного гравилёта. Он, небось, ещё охладиться достаточно не успел. Ведь Авра любит стартовать с предельным ускорением даже среди множества людей. А уж садится... От такого бурного натиска даже Лосев бледнеет. Между тем, его бреющий полёт над бездорожьем — это вообще ювелирная работа на скоростях превышающих безопасные сто двадцать. Классика экстремального вождения, его передний край. А тут наша Аврора постоянно третирует гражданский да к тому же ещё и семейный гравилёт как десантный флайер. Так что его бледность закономерна.
— Извиняюсь, Аскольдик, но я — врач и мы водим свои "кареты" только так.
— Ах да, забыл.
— Снова забыл, как всегда. Но я довольна, что для вас, братики, я сестра, а не медик.
— Ты и медик и сестра, но сестра главнее. В этом ты права. — сказал Аскольд. — Валентин, ты собрал?
— Ой, ес. — сказал брат, выкатывая в холл две тележки, нагруженные укладками. — Кажется, я взял всё и на всех. Аск, проверь.
— Ладно, доверяю. — кивнул старший брат.
— Я тоже доверяю. — сказала Виктория, уловив кивок дочери. — А если так, то нам следует поторопиться. День только начинается.
— Именно. — сказал Александр, вставая.
В девять утра, оставив гравилёт на стоянке, Ивановы углубились в берёзовый лес.
— Именно здесь я любил гулять ещё в школе. — сказал Александр, узнавая знакомые ориентиры. — А вот и моя старая знакомая,— он коснулся ствола старой берёзы, росшей отдельно от других.
— Как командир, впереди всех стоит. Столько лет прошло, а она ещё ничего. — Виктория коснулась ствола рукой. — А моя берёзка на другом конце этого берёзового пояса.
— А знаешь, Викта, мы ведь ни разу с тобой не ходили напрямую от моей берёзы к твоей. — сказал Александр.
— Но по прямой это двенадцать километров. Два часа быстрого пешего хода и три часа медленного. — ответила Виктория.
— Так зачем же дело встало? А, родители? — Аврора подошла к Александру и Виктории. — Мы горим желанием проделать этот путь. Это так...
— Символично? — усмехнулся Аскольд, поправляя ремни наплечных укладок.
— Не угадал, Аск. Романтично. — Аврора поправила воротник комбинезона подошедшего к ней Валентина и сказала твёрдо. — Если нет возражений, прошу генерала астронавигации указать направление.
— Двадцать градусов. — ответила Виктория. — Вперёд. И идти будем...
— Не спеша. Как раз к полудню доберемся. — сказал Аскольд.
— Только без всяких бивуаков. Просто посидим на траве. — поспешила заметить Виктория.
— Согласны. — сказали в один голос Александр, Валентин и Аврора.
— Тогда пошли. — подытожила Виктория.
Вполголоса беседуя, Ивановы двинулись среди рвущихся в небо стволов. Изредка кто-то покидал их группу, уходил вперёд или отставал, потом возвращался или нагонял. Никто никого не одёргивал и не выговаривал за долгое отсутствие.
— А вот и она. — указала Виктория на берёзу, росшую на высоком холме.
— Правда? — Аврора чуть не запнулась о корень, пытаясь быстро промоделировать сложившуюся ситуацию. — Я, кажется, что-то не так давно слышала про одиноко стоявшую папину березу, а тут... Тут не одиночество, тут полное отшельничество.
— Эта берёза стала моей после того, как я побывала в полосе зарева Карпатского феномена. — просто пояснила Виктория, подходя вплотную к дорогому для себя дереву. — Здравствуй.... — она склонила голову и только после этого прикоснулась ладонью к стволу. — Она узнала меня и рада... Сюда я пришла сразу после того, как вернулась из Карпат в отцовскую квартиру. Там я просто высидеть двадцати минут спокойно не смогла, хотя только что сошла с самолёта. Сказала отцу, что пойду прогуляюсь в лесопарк. Он понял и не стал удерживать... Но приехав сюда, в массив, я растерялась. У остановки пассбуса — столько берёз и ни одна мне не показалась особой. Я четыре часа ходила по лесопарку, потом углубилась в массив и наконец нашла то, что искала. Эту, мою берёзку.
— Ты была тогда настолько одинока, Викта, что толпа для тебя... — к ней подошёл Александр.
— Была непереносима, Саша. И эта берёза приняла на себя часть моего одиночества. Вероятно, потому, что сама была одинока с рождения. Стоять здесь, на холме, когда сёстры прячутся под защитой этого земляного великана...
— Среди толпы тоже одиноко, мам. — сказал тихо Валентин. — И именно это чувство ты испытала на остановке пассбуса. Тебе нужно было найти что-то, что соответствовало тогда твоему новому положению. Ты вышла на уровни, которых не могли тогда достичь даже самые подготовленные земляне.
— Я вышла на эти уровни немного позднее, Валя. Но ты прав, тогда мне хотелось найти соответствие. И я рада, что я его нашла. А теперь я нашла соответствие снова, после нашего общего Водораздела. — она подняла твёрдый и прямой взгляд на мужа и детей. — И теперь я знаю, что первые пять лет я с Сашей буду на Лите послом. Пока не пройдёт первый, самый трудный период обустройства.
— Ты собираешься снова на Литу? — обеспокоенно произнес Александр. — Но мы только что оттуда.
— Саша.... Не забывай, что мы с тобой послы, а дети — вице — послы. Мы не можем себе позволить прохлаждаться больше двух недель на нашей Земле. Нас ждут проблемы межцивилизационные...
— Я не забыл, Викта. Но ты также не забывай, что там мы — послы, а здесь — земляне. Это — наш основной дом, а там — только гостиница.
— Хороша гостиница. Восемь сотен постояльцев, каждый из которых — просто уникум. И это только люкс-этаж, а там есть ещё и бизнес и эконом классы. И даже забитый до предела, пусть и довольно грязный, подвал.
— Ладно. Я понял. — Александр поскучнел. — Мы вытащили тебя на прогулку, а ты желаешь окунуться в работку с головой.
— Ну и зачем же так мрачно. В конце концов сегодня наш своеобразный выходной день, а завтра я тебя принимаю у себя в школе, потом ты примешь меня в своей, а там подойдёт и очередь Авры. Так что разнообразия, причем приятного, у нас ещё хватит надолго. А то что я вспомнила о нашей с тобой работе — не более чем всплеск.
— Ладно, пропустим этот всплеск. — согласился Иванов. — Давайте спустимся в долину и присядем под холмом. А то здесь холодновато. Авра уже замёрзла, вижу.
— Немного, пап. Спасибо.
— Тогда спускаемся. — решительно сказал Александр и потянул жену за собой. Следом пошли и дети. Остановившись у подножия холма. Александр огляделся и выбрал место для временного лагеря.
Мягкая трава легко приняла их тела. Подстилок и палаток доставать не пришлось. Воцарилось почти полное молчание. Каждый думал о своём. Александр, повернувшись на спину, заложил обе руки за голову и устремил взгляд в небо. Аврора, удобно устроившись на правом боку и подперев рукой голову, достала ридер и углубилась в чтение новой информации по методам лечения инфекционных заболеваний — она всегда доказывала, что лучше отдыхает, когда чем-то занята. Виктория, уперевшись локтями, и обхватив ладонями подбородок, лежала плашмя и смотрела вдаль, туда, где в низине виднелся край берёзового массива. Валентин и Аскольд, прижавшись спинами, тихо перешёптывались.
Так прошло несколько часов. Ощутив беспокойство родных, первой поднялась Виктория. Всё же это было её место, куда она приезжала всегда за энергией и уверенностью, приезжала даже тогда, когда появился в её жизни Александр. Через несколько минут Александр и Виктория взяли за руки Аврору, пропустив её в центр, а сыновья встали по бокам. Так они в течение полутора часов шли к краю березового массива, на другую остановку пасстранспорта, куда уже прибыл их гравилёт.
В гараже небоскрёба, куда опустился гравилёт, Александр встретил своего старшего брата — Бориса. Против обыкновения генерал-полковник Службы Безопасности России был в строгом чёрном костюме.
— Что случилось, Саша? Почему он в трауре? — Виктория одним взглядом просчитала ситуацию. — Кто умер?
— Его первая любовь. — хмуро ответил Александр.
— Она? — Виктория вперила изумленный взгляд в глаза мужа. — Но...
— Борис получил извещение и вызов из Совета конфессии. Есть церковное завещание. Ты сама знаешь, такое выполняется в любом случае. Он просил меня сопровождать его.
— Ты поедешь?
— Да. Для этого он здесь. Я беру свой двухместный.
— Хорошо. — Виктория посмотрела на детей. Те кивнули. — Поезжай. Так надо.
— Успехов и спокойствия всем. — Александр подождал, пока его синий красавец со знаком дипслужбы планеты остановится рядом и жестом пригласил брата сесть в салон. — Я буду сразу же, как все закончится.
Гравилёт взмыл в небо. Борис всю дорогу молчал. Александр старался не смотреть на него, понимая, что любой посторонний взгляд в такие минуты ранит как кинжал. Через два часа машина совершила посадку у ограды небольшого монастыря в пригороде Тямницы. Мужчины вышли и прошли в бесшумно открывшуюся перед ними калитку. Их тотчас же провели в полуподвальное помещение.
Пожилая монахиня предложила прибывшим сесть и положила перед Борисом пакет с завещанием. Тот углубился в чтение документа. Александр ждал. Наконец Борис вложил папку в пакет и передал его монахине, кивнув. Та жестом пригласила следовать в соседнюю комнату. Борис вопросительно посмотрел на Александра, но тот отрицательно покачал головой.
В соседнем помещении стоял открытый гроб. Борис подошел к изголовью, вгляделся. Годы изменили Илону Рашкову почти до неузнаваемости. Схима, о которой говорил полковник медицинской службы, поработала над внешностью когда-то небезразличной Борису девушки с особым упорством. Положив цветы, Борис поправил покрывало, прикоснулся к высохшей руке и замер.
Ровно горевшие свечи, отблески пламени на почерневших окладах икон, тишина и толстые глухие старые стены. Наконец Борис очнулся, ещё раз прикоснулся к руке Илоны и повернулся к выходу, отвесив прощальный поклон. Александр встал при его появлении и вскоре братья уже садились в гравилёт.
— Как пишут на надгробьях: "Вот и всё...". — сказал Борис, защёлкивая пряжкой ремни безопасности.
— М-да. Эта страница закрыта. Закрыта навсегда. Но открывается другая. — ответил Александр, включая двигатели.
— Ты прав. Эта страница закрыта. Об открывающейся странице говорить пока рано. Я ещё не прочитал остальные страницы. — мрачно пошутил Борис. — Полетели. Высадишь меня у офиса Академии.
— Опять работа, Боря? Сколько можно. — Александр поднял машину и вскоре пригород остался далеко позади. — Хотя я тебя понимаю...
— Надо вытеснить эту страницу из памяти окончательно, Саша. Долгие годы она жила во мне и теперь на её месте должна встать другая, нужная и необходимая мне страница. Эта страница должна исчезнуть. Мне очень хотелось навестить Илону в её схимничестве, но я не делал этого... И не только потому, что это недопустимо по церковным канонам. Случись такая встреча в реальности, думаю, это было бы как столкновение с антивеществом. Я изредка слышу её "Ненавижу тебя" снова и снова. Теперь слышу уже из-за Грани... Теперь уже оттуда... И звуки этих двух слов слабеют теперь с каждой минутой, с каждым повторением. Скоро они стихнут навсегда...
