Виктория Станиславовна достала из папки диплом, который собиралась вместе с наградой вручать главному другу, вчиталась в короткий текст, выписанный славянской вязью и достала коробочку с орденом. Давным давно в России была очень распространена порочная практика, когда одни за свою жизнь накапливали больше сотни всяческих наград, а другие не получали ни одной. Первая Знаменская в очередной раз сломала эту постоянно возрождаемую практику, ввела иную систему, которая была усовершенствована и обкатана в эпоху противостояния Вирусу и вот теперь, согласно части принципов и правил этой системы, Знаменская должна была, как президент страны, вручить награду своему главному другу, поскольку он выполнил ряд требований, необходимых для получения права на такую награду.
Отказавшись вызывать Андриана в Нижний, в Зал Торжеств, где ей, президенту страны довелось наградить несколько сотен людей, Знаменская хотела вручить награду своему главному другу не где нибудь, а в его родной дивизии, которой он, даже будучи старшим офицером, продолжал командовать, хотя впереди были уже штабные уровни должностей. Как президент страны, она обладала правом прямого управления и командования любым подразделением — от отдельного солдата до всего Силового кольца России, но после месяца труднейшей работы ей уже казалось, что и в армейском "кругу" ей следует сосредоточить свое внимание только на двух частях триады — нижней, проблемной и верхней — пионерной. Среднюю часть она вполне могла вверить теперь своим сторонникам и сподвижникам.
Виктория вспомнила, как в двадцать два года она встретилась со старшим лейтенантом Андрианом Орловым, как они, занятые по горло работой, редко встречались — на несколько жалких часов, как она познакомилась с Захаром Семёновым, как поняла, что он, Захар, может стать её спутником на долгие годы. Но потом, когда она несколько недель практиковалась, как военный медик, в том батальоне, которым командовал старший лейтенант Андриан Орлов, она поняла, что как женщина может принадлежать только этому суровому внешне, но мягкому и глубокому внутренне человеку. Семёнов, в чём она и не сомневалась никогда, воспринял решение Знаменской спокойно. Он стал свидетелем подписания договора между ней и Орловым в конце апреля, перед тем, как новосформированный полк под командованием уже капитана Орлова убывал в летние лагеря, и принял непосредственное участие в недлинной и камерной церемонии венчания.
Договор и венчание состоялись всего через год после их встречи, но в этом никто из родных и близких Семёнова, Знаменской и Орлова не заметил ничего, что могло бы свидетельствовать о недопустимой поспешности. Работа Знаменской и служба Орлова, деятельность Семёнова уже тогда делали невозможными длительные разгонные контакты: всё приходилось втискивать в часы и минуты, доходить за мгновения до тех высот и глубин, которых очень многие люди достигали только к концу своей жизни, а тут, когда рядом мультитон, сигнал которого требует немедленной молниеносной реакции — тут не до вздохов при луне и долгих поцелуев. Как говорили в старину: "душу — Богу, жизнь — Отечеству, сердце — жене, честь — никому". И это выражение стало частью их ёмких жизненных девизов.
Тогда Знаменская перечитала ещё раз строки из походного дневника первой Знаменской, описывающей такой же период в её, первой женщины-президента России, жизни. Тогда она, вторая Виктория Знаменская, тоже начала осваивать труднейшую науку молчаливого общения, способного соединить многими каналами двух любящих людей в любых условиях. Она знала, что в первую очередь эту науку должна освоить она, как женщина и помочь потом в совершенстве освоить её своему суженому. Всего через несколько месяцев она поняла, что пришло время начать посвящать в тайны этого общения и Андриана. К её удивлению он тоже оказался подготовлен к такому повороту событий и уже очень многое умел.
А ещё через год, когда ей исполнилось двадцать четыре, она родила близнецов — дочерей. Андриан сам и с помощью своих знакомых избавил тогда её от любых мыслимых и немыслимых забот и волнений. Он абсолютно не возмущался по поводу того, что сначала родились девочки, а не мальчики. Сама Виктория Станиславовна прекрасно понимала, насколько важно и приятно для мужчины, когда его любимая женщина дарит ему сыновей. Но она была рада и горда, что её главный друг не стал делать из рождения дочерей какую-либо проблему. Позднее она узнала, что так же он заботился о женщинах-военнослужащих, а также — о жёнах, матерях и дочерях тех воинов, которые служили под его началом.
Всего через полгода после родов Виктория Станиславовна вернулась в облегчённом режиме к работе на "Скорой", много времени проводила в библиотеках и архивах, изучала прошлое медицинской службы, отмечала важные, но не реализованные направления. Рядом всегда были её дочери, рядом всегда были однополчане её мужа и их подруги.
Спустя год она родила троих сыновей, тоже близнецов. Как медик, она знала, что было время, когда такое могло свидетельствовать о нешуточных проблемах в человеческом генофонде, но теперь, под защитой мощнейшей российской медслужбы, будучи сама медиком службы медицины катастроф, она была уверена — время, когда это рождение близнецов означало крупные проблемы, прошло. Оно могло вернуться, но только при определённых условиях, которых она, как врач, не собиралась допускать к жизни ни при каких обстоятельствах.
И вот теперь обе девочки уже перешагнули шестилетний период жизни, а их братья отметили свое пятилетие. Когда дочерям исполнилось четыре года, они, а немного позже — и мальчики — переселились на большую часть года жить в расположение одного из периферийных военных городков, в тот самый полк, которым командовал капитан Орлов. Здесь они начали постигать нелёгкую науку настоящей элиты российского общества, элиты, способной выживать и действовать в поистине адских условиях и прошедшую с малых лет труднейшую и жесточайшую подготовку.
Виктория Станиславовна вспомнила, как её обе дочери в пять лет с гордостью примерили форму спецназа России, как они были торжественно приняты в ряды молодёжного объединения, существовавшего в Российской армии ещё до эпохи борьбы с ВОЦ и призванного давать сыновьям и дочерям элиты ту самую подготовку, которая позволяла впоследствии решать любые задачи в нечеловеческих условиях. Через год девочки получили звания вице-сержантов и стали свидетелями приёма в ряды организации своих братьев. Пребывание почти круглосуточно среди армейцев не делало их солдафонами, чуждыми высот искусства и науки. Девочки и мальчики отлично учились, тренировались в десятке секций спортивного общества "Сокол", играли на пяти музыкальных инструментах — от рояля до свирели, рисовали и лепили, общались со множеством сверстников в свободное от обучения и тренировок время.
Андриан Николаевич быстро определил, да и сама Виктория Станиславовна это отлично видела, что одна из дочерей уже не мыслит иной будущей своей жизни, кроме армейской, а другая становится стопроцентно успешным кандидатом в научные работники. Среди сыновей быстро выделились технарь и гуманитарий, а третий сын отдал также предпочтение армии. Едва были пройдены необходимые внешние тесты и проверки, подтвердившие фундаментальность направленности, программы воспитания и обучения были скорректированы. Несмотря на изменения, все пятеро остались жить в военном городке, благо инфраструктура и обеспеченность позволяли без проблем ездить куда угодно и когда угодно.
— Володя, уберите, пожалуйста, президентский флаг с капота. Мы едем к себе домой,— тихо проговорила Знаменская в ларингофон, прижатый к шее, стараясь не разбудить чутко спавших офицеров конвоя.
— Хорошо, президент. — тотчас откликнулся водитель и лимузин потерял остатки свидетельств своей официальности. Обычные российские номера, неприметная белая притушенная расцветка не выделяли машину в ряду других, следующих по восьмиполосному шоссе.
Знаменская убедилась в исчезновении штандарта с капота и довольно улыбнулась. Когда-то очень давно можно было легко и незаметно приблизиться к городкам вооружённых сил России. Теперь это превращалось в поистине адскую по сложности проблему.
— Полковник Орлов на пульте в Дмитрове, госпожа президент. — сказал, очнувшись, один из офицеров спецназа. — Ваши дети на месте, в безопасности. По последним данным у них — без особых проблем. Остальные — решаются.
— Благодарю, Рогволд. — Знаменская кивнула, вызывая дополнительные экраны. — Володя, сколько до въезда в Озёрное?
— Четверть часа, Виктория Станиславовна. — откликнулся водитель. — я снижаю скорость, пойдём по второй полосе.
— Ладно.
Впереди уже виднелся поворот на неприметную боковую дорогу, уходившую в чащу деревьев, окружавших небольшой военный городок. Знаменская вспомнила, сколько сил и времени потребовалось для полного восстановления этих лесных массивов, ставших не гостями, а хозяевами даже в крупнейших мегаполисах. Мягко качнувшись, лимузин сошёл на боковую дорогу и помчался вглубь леса. У синих ворот со знаком вооружённых сил России стоял капитан-общевойсковик. Он заметил машину, кивнул выглянувшему из пристройки дежурному и ворота плавно открылись.
— Здравия желаю, госпожа президент. — офицер наклонился к приоткрывшемуся окну боковой дверцы главного салона.
— Здравствуйте. — Знаменская вышла из машины, кивнула в ответ на воинское приветствие. — Как обстановка?
— Всё — в пределах допустимого, госпожа президент. — ответил капитан. Знаменская боковым зрением сразу "схватила" всю "картинку" и убедилась, что действительно, явных и даже скрытых признаков неблагополучия здесь не было и не планировалось. — Прикажете известить полковника Орлова о вашем прибытии?
— Не надо. Господин полковник сам знает, когда и где я появлюсь. — улыбнулась президент. — Мой номер в гостинице для офицеров ещё цел?
— В полном порядке.
— Тогда я прогуляюсь туда пешочком, а вы разместите моих людей и машину. Благодарю, капитан.
— Служу России, госпожа президент. — ответил офицер, подзывая жестом дежурного по КПП. — Размести гостей как лучше, поручи это дежурному по жилому городку и подключи наш гараж.
— Э, нет, господин капитан. — водитель слышал весь разговор и подошёл как раз вовремя. — Покажите, где бокс, об остальном позабочусь я. И забудьте о том, чтобы прикасаться или подходить к машине. Я всё сам сделаю.
— Как скажете, господин капитан. — кивнул представитель хозяев. — Слышал? — обратился он к дежурному по КПП. — Тогда — рысью.
— Слушаюсь, господин капитан. — солдат козырнул и умчался.
Знаменская все это время придирчиво оглядывала городок, направляясь к гостинице для офицеров. Шедшие ей навстречу солдаты и офицеры сразу переходили на строевой шаг и козыряли, на что президент реагировала учтивыми кивками головы. Войдя в вестибюль гостиницы, она кивнула вскочившему из за пультового полукруга рослому сержанту и прошла в правое крыло, к хорошо знакомому ей номеру. Открыв неприметную дверь, Знаменская прошлась по комнатам и села на мягкий пуфик, стоявший в углу спальни.
Чуть слышно щёлкнула задвижка входной двери и в спальню вошёл Андриан Орлов. Виктория открыла глаза, но не успела ничего сказать, как оказалась на руках мужа, закружившего её по комнате.
— Андрин, отпусти...— шутливо просила Знаменская, обнимая главного друга за шею.
— Ни за что, Викта. Ни за что.
— А войдёт кто? Стыда будет...
— Какого такого стыда? Ты же такую волну устроила в Поволжье — мне мои коллеги не успевают докладывать о разительных изменениях в стольких областях... Устала? — он крепче обнял подругу.
— Если честно — да, Андрин. Немного вымоталась. Но это поправимо. А вот твоя весёлость, вижу, немного показная. Что случилось?
— М-м-м. Проблемы.
— Мне угадывать или сам скажешь?
— От твоих угадываний мороз по коже — сразу в точку попадаешь. — Андриан Николаевич сел на кровать, не выпуская жену из рук. — Проблемы в нашей молодежной организации дивизии. Избиение.
— Кто кого?
— Один из пацанов-первогодков избил нашу дочь Всеславу.
— Та-а-к. И каков же результат?
— Нам еле удалось остановить Петра и Константина. Они уже весьма помяли обидчика. Ещё немного — и он бы отправился к праотцам. Борис в разборках почти что не участвовал — братцы его просто оттащили, иначе у нас был бы труп. А ведь он между тем наш, спецназовец.
— Понимаю. Борис умеет делать врагов покойниками. Но и Петра и Константина следует похвалить за то, что вступились за сестру. А Ульяна?
— Она также попыталась помять... И весьма успешно. Но братцы оттащили её в сторону слишком быстро и сами продолжили наказание. Пока мы не прекратили это возмездие. Скажу прямо, их обоих остановить было сложновато.
— Где обидчик сейчас?
— На гауптвахте, где же ещё. В ПКТ.
— Законно. Твоё решение?
— Майор Кутузов, как командир местной организации настаивает на суде и дисквалификации.
— А молодые спецназовцы?
— Они пять раз пытались взять штурмом гауптвахту. Весьма профессионально. Сама понимаешь, не для того, чтобы освободить и оправдать.
— Понимаю. Как Всеслава?
— Оправилась. Я распорядился пока подержать её в медсанчасти в отдельной палате, но разрешил приходить туда друзьям и подругам. Врачи не возражают. Она достаточно быстро восстанавливается и особых проблем у неё нет. Лечение проходит успешно. Да и она не доставляет особых хлопот. У нас всё же весьма дисциплинированные девчата.
— И почему не сообщил раньше?
— Викта, ну ты же знаешь...
— И всё же.
— Мы уже сами разобрались.
— Как обидчик объясняет причину нападения?
— В его пояснении отсутствуют любые логические схемы. Он действовал импульсивно и эмоционально.
— А вот это уже опасно и настораживает. Кто курировал новичка?
— Вице-сержант Новицкий. Он уже подал рапорт о своем разжаловании в рядовые.
— Надеется легко отделаться... Не получится. Ответит по всей форме за наплевательское отношение к подопечному. — поморщилась Знаменская, но затем снова вернула лицу выражение деловой сосредоточенности. — Значит так. Пока пусть ваши структуры разберутся во всем детально. Всю собранную информацию пусть предоставят мне. Это раз. Во-вторых, завтра утром собери на полигоне весь личный состав ближайших к этому городку подразделений дивизии. Для торжественного краткого построения. Всего на полчаса. В третьих, после построения я сама займусь этим случаем. — Виктория встала с колен мужа. — И не пытайся меня остановить. Я уже имела неприятный разговор с журналистами и любой облом в такой ситуации нам крайне вреден.
— Не буду. Тебя остановишь. — Андриан встал. — А сегодня?
— Сегодня я пройдусь по службам и побываю на полигоне, поговорю с твоими воинами. Не возражаешь?
— Нет. Только форму одень.
— Андрин...
— Старше тебя по званию здесь никого нет и наши люди в расположении части лучше воспринимают того, кто в форме. Увы, это факт.
— Ладно. — Знаменская открыла шкафчик. — Был у нас один полковник стало два полковника. — она достала пакет с комбинезоном. Будучи врачом и женой кадрового офицера специальных сил России, Знаменская, верная своим принципам, в кратчайшие сроки прошла необходимые тесты и экзамены и довольно быстро, но заслуженно получила звание полковника специальных сил России незадолго до избрания на пост Президента страны, на что её супруг отреагировал абсолютно спокойно.
