Сианьский кризис

Фактическая картина была совершенно иной — да, в сухопутных войсках Республики насчитывалось сорок дивизий, вот только пятнадцать из них относились к колониальным войскам; три были сформированы на базе Иностранного Легиона, будучи легкими антипартизанскими формированиями, в которых офицерский и часть унтер-офицерского состава были наемниками-легионерами, в основном, эсэсовцами, основой же рядового состава были воинственные горцы-мео, исторически имевшие очень сложные отношения с вьетнамцами; и, лишь двадцать две дивизии были собственно французскими. Но и это еще было не все — из двадцати двух дивизий лишь двенадцать быть развернуты по штатам военного времени, десять были кадрированными.

Свои 'поправки' в стратегический расклад вносила и дислокация французских соединений — тринадцать колониальных дивизий, три легкие антипартизанские дивизии и кадровая французская дивизия были оперативно скованы в Индокитае. Можно было только радоваться давним противоречиям между жителями северного и южного Вьетнама, в противном случае, и речи бы не было не только об укомплектовании южанами колониальных дивизий, но само удержание страны оказалось бы под большим вопросом. Даже сейчас проблем было в избытке.

Ставка на использование изобретенной генералом Галлиени стратегии 'умиротворения' Мадагаскара в Индокитае себя далеко не оправдывала — да, на бумаге все выглядело отлично, но реальность вносила свои коррективы. В теории все выглядело неплохо — французы, дополненные частью колониальных сил, контролируют ключевые пункты; колониальные части занимают населенные пункты в охваченной мятежом северной части страны; легкие части, усиленные значительным числом авиационной техники, занимаются собственно антипартизанскими операциями. Охрана конвоев возлагалась на мелкие группы танков, поддержанные мотопехотой — обоснованно считалось, что против мятежников, вооруженных только устаревшим стрелковым оружием, этого хватит.

Как это ни грустно было признавать, но на волне победной эйфории 1945 года французский генералитет мыслил категориями прошлых колониальных войн. Разведка доложила о разгрузке в Хайфоне шести советских транспортов — и, никто не сомневался, что их груз составляют вовсе не леденцы для детей туземцев, но способность мятежников квалифицированно воспользоваться доставленными из СССР 'подарками' была катастрофически недооценена. Были и донесения о том, что с транспортов сошли несколько десятков человек, тепло встреченных коммунистами — но никто не принял это всерьез.

Про себя генерал признавал, что план был неплох — вот только рассчитан он был на плохо вооруженного и толком не обученного противника, каковым мятежники были в 1940 году. Тогда, и в самом деле, это были горсточки людей, за редким исключением вообще не имевших военной подготовки, вооруженные украденными, купленными на 'черном рынке', полученными через китайских контрабандистов пистолетами, револьверами, винтовками несчетного количества систем, к которым почти не было боеприпасов. К 1945 году Вьетминь претерпел значительные количественные, но не слишком серьезные качественные изменения. Да, политика японцев в Индокитае привела к взрывному количественному росту коммунистических отрядов, да, к ним ушли многие солдаты и унтер-офицеры французских колониальных войск, получившие недурную военную подготовку, да, к ним попало какое-то количество французского и японского вооружения — но, всерьез говорить об их способности противостоять французской армии все равно не приходилось. В конце концов, даже большая толпа гражданских, кое-как вооруженная, не имеющая военной организации, не говоря уже о владении тактикой малых групп, не может противостоять регулярной армии.

Начиная с конца сентября 1945 года, пошла информация о тренировочных лагерях, в которых мятежники получали необходимую выучку. В декабре появились первые сообщения о коммунистических отрядах совершенно нового типа — единообразно вооруженных русским и немецким автоматическим стрелковым оружием, пистолетами-пулеметами ППС-43 и пулеметами МГ-42. Да, теперь у Вьетминя имелось значительное количество современных пулеметов, притом, что у них старые 'Гочкиссы' и 'Шоши' раньше были великой редкостью. Да что там пулеметы винтовочного калибра — у мятежников появились зенитные пулеметы ДШК, немецкие горные зенитки калибра 20-мм, немалое количество 81-мм минометов!

Совершенно изменились организация и тактика Вьетминя. Теперь они подразделялись на местные отряды и ударные части. Первые занимались даже не столько войной, сколько поддержанием коммунистической власти в уже находящейся под их контролем местности, и, принимали на себя первый удар. Ударные части, чем дальше, тем меньше, напоминали прежний сброд — по сути дела, это была приличная легкая пехота, представлявшая собой нечто среднее между европейскими и японскими частями такого типа (тактика, за счет обучения русскими, была вполне европейской, бедность материально-технического обеспечения приближала ее к японцам), натасканная на войну в джунглях, имевшая продуманную организацию и вооружение для этой войны.

Конечно, поначалу частей такого класса у Вьетминя было мало — основной массой было классическое азиатское 'пушечное мясо', чья тактика не поднималась выше атак 'людскими волнами', а главной ударной силой были 'добровольцы смерти', т.е. саперы-смертники, расчищавшие закрепленными на телах зарядами взрывчатки проходы в обороне французских частей (существовали в РеИ — вообще, в Восточной Азии другое отношение к смерти, чем в Европе, поэтому комплектование таких подразделений, как и японских кесинтай, шло без проблем В.Т.).

Но, качество отрядов Вьетминя неуклонно повышалось — росло количество ударных частей, повышался уровень подготовки основной массы партизан. Сейчас, в середине 1950 года они уже совсем не были похожи на самих себя пятилетней давности.

С начала 1946 года война пошла по совсем иному сценарию — ударные части мятежников блокировали гарнизоны колониальных войск, после чего посылали к ним парламентеров, предлагая свободный выход в обмен на сдачу им вооружения и военного имущества. Поначалу французские офицеры либо презрительно отказывались от этого предложения, либо вовсе приказывали расстрелять парламентеров.

Коммунисты быстро доказали, что к ним следует относиться серьезно — на отказавшиеся сдаться гарнизоны обрушивался массированный огонь 81-мм минометов; в некоторых случаях он дополнялся огнем 120-мм минометов и залпами 82-мм реактивных снарядов русского производства с легких переносных направляющих (почему бы в АИ МВ не появиться предтече 'Града-П'? В.Т.). После артиллерийской подготовки мятежники шли на штурм — причем, их части явно были обучены тактике штурмовых подразделений. В тех случаях, когда от предложения сдаться просто отказывались, коммунисты брали пленных; в случае расстрела парламентеров — нет.

Естественно, командиры блокированных гарнизонов связывались по радио с вышестоящим командованием; само собой разумеется, им высылали подмогу — механизированные группы быстрого реагирования, состоявшие из танковых, мотопехотных и артиллерийских подразделений. Ввиду специфики рельефа Индокитая тактика таких групп могла быть только линейной — проще говоря, они могли двигаться только по дорогам. Конечно, риск засад учитывался изначально — но, обоснованно считалось, что плохо вооруженные и обученные мятежники ничего не смогут противопоставить бронетанковой технике, пусть и не самой современной по европейским меркам.

Это оказалось ошибкой — раз за разом группы быстрого реагирования попадали в хорошо подготовленные засады, где танки, бронеавтомобили, грузовики и артиллерийские тягачи уничтожались массированным огнем немецких 'Панцерфаустов', в кузова грузовиков летели выстрелы русских 'Рысей', выпрыгивавшие из машин пехотинцы попадали под перекрестный огонь из автоматического оружия. Огромны были потери офицерского состава — у хошиминовцев нашлись подготовленные снайперы, открывшие настоящую охоту на французских офицеров. Сделать с этим ничего не получалось — в заросшем джунглями Индокитае удобных мест для организации засад было столько, что проверять каждое значило гарантированно опоздать.

Усиление тревожных групп привело к совершенствованию тактики мятежников — теперь они ставили управляемые минные поля из старых артиллерийских снарядов. Проще говоря, это был старый прием саперов еще Первой Великой войны, модифицированный применительно к потребностям засад во влажных тропиках. На обочине закладывалось 15-20 150-мм или 30-35 105-мм фугасных снарядов, вместе с зарядами, в своего рода небольшие колодцы, с таким расчетом, чтобы они одновременно взорвались в воздухе на высоте 3-4 метров во время проезда колонны, на всем ее протяжении. Разумеется, саперам коммунистов приходилось приложить большие труды, чтобы обеспечить одновременный подрыв — но результат себя полностью оправдывал, практически все пехотинцы и артиллеристы оказывались убиты, ранены или контужены, а, оказавшаяся без пехотного прикрытия бронетехника, зажатая на узкой дороге под перекрестным огнем гранатометчиков, была обречена.

На этом фоне перестали быть редкостью случаи сдачи блокированных гарнизонов. Коммунисты повели себя на редкость разумно, честно отпуская сдавшихся — и, оказавшиеся перед дилеммой, героически умереть в безнадежном бою, или остаться в живых, сдав оружие, солдаты и сержанты колониальных войск все чаще выбирали второе. Дисциплина в колониальных войсках падала — а, 'закручивание гаек' приводило к тому, что участились случаи дезертирства и перехода на сторону коммунистических мятежников.

Проводимые антипартизанскими частями карательные операции против деревень в контролируемых красными зонах привели к тому, что у месье Хо Ши Мина не было проблем с новобранцами. Мало этого, коммунисты ответили на это террором против французов в Индокитае, методично вырезая семьи французских плантаторов, чиновников, торговцев, технических специалистов. Фактически, созданная система колониального управления на Севере в значительной степени оказалась парализованной, поскольку приставить надежную охрану ко всем, кому угрожала опасность, было физически невозможно.

Расчет на то, что пусть и значительные запасы вооружения и боеприпасов, переданные месье Хо Ши Мину русскими, при столь интенсивных боевых действиях быстро истощатся, не оправдались — уже в начале 1946 года французская разведка выявила т.н. 'контрабандный экспресс'. Как выяснилось, переброской оружия и боеприпасов по каналам профессиональных контрабандистов — а этот бизнес в Юго-Восточной Азии имеет более чем тысячелетнюю историю! — занялась корейская мафия кындаль. Оставалось тайной, на каких условиях русские договорились с корейскими криминальными кланами — но факт оставался фактом, поток оружия и боеприпасов из советской сферы влияния буквально хлынул к мятежникам. Спецслужбы здесь были бессильны — криминальные кланы Азии строятся строго на принципах родственных связей и землячества, у чужака нет ни малейшей возможности туда проникнуть. Срочно организованная береговая охрана была малоэффективна — во-первых, проверить тысячи джонок, ежедневно ходящих по морю в этом районе физически невозможно, во-вторых, после первых успехов французских пограничников, джонки с грузов пошли под охраной вооруженных моторных джонок и быстроходных катеров. Дело доходило до того, что катера охранения оказывались вооружены даже не крупнокалиберными пулеметами, а малокалиберными автоматическими пушками. Проблему усложняло всеобъемлющее проникновение криминальных элементов в туземную часть колониальных структур — так что о каждом выходе в море катеров и патрульных кораблей противник узнавал заранее. Конечно, что-то удавалось перехватить — но, судя по тому, насколько уверенно действовали мятежники Вьетминя, вряд ли это была хотя бы десятая часть грузов.

В этих условиях жестом отчаяния стала идея перебрасывать подкрепления по воздуху, используя в качестве транспорта геликоптеры, а, в качестве 'летающих батарей' пикировщики 'доунтлесс'. Единственно доступные Франции американские геликоптеры 'Белл-47' были совершенно не защищены броней, безоружны, и могли перевозить всего лишь двоих пассажиров. Они сбивались даже огнем ручных пулеметов, не говоря уже об имевшихся у повстанцев крупнокалиберных пулеметах и 20-мм зенитках японского и германского производства; 'слепая' бомбежка джунглей, за редкими исключениями, была пустой тратой авиабомб. Поскольку конечные пункты их прибытия, в случае блокирования партизанами гарнизонов, были очевидны, потери в геликоптерах были просто кошмарными.

Французские инженеры работали над созданием более тяжелых машин, на которых можно было бы перебрасывать хотя бы 6-8 десантников в полном снаряжении и установить пару пулеметов в дверях, на турелях, чтобы они не были вовсе уж беззащитными мишенями — но их работы были далеки от завершения, не говоря уже о серийном производстве отечественных геликоптеров.

В целом же, можно было с уверенностью говорить об успешном применении господином генералиссимусом излюбленной англичанами 'стратегии изматывания' — с той существенной разницей, что сейчас не Британская Империя изматывала Россию, снабжая оружием воюющих с ней кавказских горцев или средневековых владык Центральной Азии, а Советский Союз изматывал Францию, Великобританию, Голландию, снабжая взбунтовавшихся в дальневосточных колониях туземцев вооружением. Надо было отдать месье Сталину должное — он блестяще выбрал наиболее эффективную стратегию в нужный момент; сейчас европейские колониальные державы испытывали серьезнейшие финансовые затруднения, в то же время, по политическим и экономическим причинам не имея возможности отказаться от своих владений на Дальнем Востоке. Их же методично истощали финансово, вынуждая вливать чувствительные для них суммы в бездонные 'бочки Данаид', каковыми для них становились войны, соответственно, во Французском Индокитае, Голландской Ост-Индии, Британской Малайе. В то же время, расходы СССР на поддержание этих конфликтов, даже с учетом расходов на оплату услуг контрабандистов, несомненно, значительных, не превышали нескольких процентов от расходов Франции, Голландии и Великобритании на свои колониальные войны.

Разумеется, не составляло ни малейшего секрета, чего добивается генералиссимус Сталин — для этого достаточно было посмотреть на карту Дальнего Востока и заглянуть в расходные статьи бюджетов соответствующих стран.

Первой задачей было проникновение Советского Союза в Южный район Тихого океана. Победа коммунистических мятежников в Индокитае позволяла СССР взять под контроль Южно-Китайское море и открывала ему дорогу к контролирующему Малаккский пролив Сингапуру. Победа красных в Малайе делала удержание англичанами Сингапура, мягко говоря, проблематичным. Приход же к власти в Голландской Ост-Индии левых националистов в союзе с коммунистами, в сочетании с победами в Индокитае и Малайе, позволял Советскому Союзу взять под контроль морские пути, по которым осуществлялась большая часть перевозок в тихоокеанском регионе, и, дополнить это контролем 'перекрестка' между Тихим и Индийским океанами. Конечно, в этот проект пришлось бы еще вкладывать немалые капиталы — но, размеры приза окупали любые возможные расходы.