Сианьский кризис

В этих условиях двести семейств выбрали стратегию, в тот момент бывшую меньшим злом — когда стало ясно, что французская армия не может противостоять Вермахту, выбор был сделан в пользу капитуляции. Немецкая оккупация была лучше, чем приход к власти месье Тореза, с его единомышленниками, тем паче, что, зная его биографию, никто не сомневался в том, что этот человек не остановится ни перед чем, выполняя волю Сталина.

Другой вопрос, что ставить все на одну карту никто не собирался — большинство было уверено в том, что доминирование Германии в Европе стало свершившимся фактом, но не стало препятствовать меньшинству, сначала продвинувшему де Голля на пост заместителя министра обороны — карьерный взлет, сравнимый с Тулоном Бонапарта, из командира дивизии в заместители министра обороны! — а, затем, поспособствовавшего организации 'Свободной Франции'. В самом деле, хотя в тот момент Великобритания и жила под дамокловым мечом немецкого вторжения, приход Черчилля на пост премьер-министра ясно давал понять то, что элита Британии не собирается становиться младшим партнером немцев. Окончательным подтверждением решимости англичан стало проведение операции 'Катапульта' — Черчилль бестрепетно пошел на вопиющее нарушение норм международного флота, приказав обеспечить захват или уничтожение кораблей вчерашнего союзника. Да и США вряд ли согласились бы с безусловным доминированием Рейха в Европе — не для того американская элита позволила Рузвельту реализовать его программу. В общем, класть все яйца в одну корзину явно не стоило.

Но, для того, чтобы стать чем-то большим, чем горсточка эмигрантов в Лондоне, способных лишь произносить декларации на радио, надо было иметь за собой реальную силу. Первым, и, абсолютно логичным шагом, стал перехват управления в африканских колониях — при господстве англичан на море, правительство Виши все равно не могло ни защитить их, ни извлекать экономические выгоды. Это уже было кое-что — особенно полезным сторонником стал пользующийся большим влиянием среди монархистов граф де Отклок, предпочитавший представляться как полковник Леклерк.

Но этого было мало — нужно было обеспечить себе серьезные позиции в метрополии. Спецслужбу де Голля начал выстраивать серьезный специалист в этом нелегком ремесле, один из видных кагуляров, Андре Деваврен, более известный как полковник Пасси. Соответственно, он мог опираться на подпольные структуры монархистов — а, вот с этим были большие проблемы. Нет, и у 'Аксьон франсэз', и, тем более, у кагуляров, имелись серьезные структуры, имевшие и нешуточный опыт, и солидные возможности — вот только, подавляющее большинство правых предпочло работе на де Голля работу на Петэна. Немногочисленные исключения, вроде молодого Миттерана, кардинально ситуацию не меняли (соответствует РеИ — президент Франсуа Миттеран в молодости был и кагуляром, и, работал на спецслужбы де Голля В.Т.).

Таким образом, создалась ситуация, которую другой человек мог бы назвать анекдотичной — но генерал не находил в ней ничего смешного — среди антифашистского подполья самые мощные структуры были у красных, трудолюбиво работавших на Советский Союз; второе место, с не слишком большим отрывом от коммунистов, занимали структуры русских эмигрантов, принадлежавших к т.н. 'оборонческому' направлению — они, как легко догадаться, также усердно работали на свою старую Родину; в хвосте же болтались подчиненные полковника Пасси, располагавшие хорошо, если десятой частью возможностей советской агентуры (соответствует РеИ В.Т.). В столь идиотском положении де Голль не бывал еще никогда в жизни — спецслужбы СССР имели во Франции не в пример более сильные позиции, чем разведка 'Свободной Франции'.

Разумеется, надо было как-то выходить из этого положения — и, скрепя сердце, де Голль пригласил ФКП войти в Национальный Совет Сопротивления, должный объединить под его руководством всех патриотов Франции, борющихся за ее освобождение (в РеИ это приглашение было сделано в апреле 1941 года В.Т.). Господа коммунисты соизволили согласиться, но ставить свои структуры под контроль де Голля они отнюдь не спешили. Оставалось одно — использовать старый метод управления, заключавшийся в сочетании кнута и пряника; 'кнут', заключавшийся в заявлениях генерала, что все подпольные структуры, не подчиняющиеся ему, являются незаконными; 'пряник' состоял в обещаниях поставок оружия через англичан. Естественно, де Голль куда охотнее прибегал к первому, ничуть не спеша выполнять второе. Красные отвечали тем же — на словах декларируя единство всех патриотических сил, они продолжали вести свою игру.

Это был тупик — реализовать свои угрозы генерал не мог, а вооружать завтрашних противников в борьбе за власть он не хотел, да и особых возможностей для этого у него не было, поскольку англичане были не слишком щедры, выделяя оружие и деньги его структурам.

Фактором, делавшим его положение еще более двусмысленным, стала игра, начатая адмиралом Жиро.

После убийства адмирала фанатиком, создались предпосылки для изменения расклада в пасьянсе Сопротивления — де Голль остался единственным лидером некоммунистической части французского Сопротивления, что же касалось реальных возможностей спецслужб генерала внутри метрополии, то, после шагов Гитлера, приведших к включению Франции в состав Еврорейха (эти события описаны в цикле уважаемого Влада Савина 'Морской волк' В.Т.), особого выбора ни у Шарля де Голля, ни у его верного сподвижника Андре Деваврена (более известного под оперативным псевдонимом 'полковник Пасси' В.Т.) попросту не осталось. Им пришлось пойти на назначение шефом объединенной голлистской спецслужбы, Генерального директората специальных служб, комиссара по информации 'Сражающейся Франции' Жака Сустеля (в РеИ это произошло до убийства Жиро, несмотря на то, что адмирал был решительным противником назначения шефом разведки лейтенанта запаса, археолога по профессии, никогда ранее не работавшего в спецслужбах, на что де Голль ответил Жиро: 'Если Вас это беспокоит, мы наденем на него генеральский мундир'. В.Т.).

По чести говоря, де Голлю и Деваврену пришлось смириться с назначением Сустеля — дело было не в его образовании, в конце-то концов, легендарный Лоуренс Аравийский тоже был археологом по первому образованию (соответствует РеИ В.Т.); и, даже не в его левых убеждениях, скрывать каковые месье Сустель считал ниже своего достоинства.

— Разведчик и археолог — родственные профессии; разница состоит в том, что представители первой профессии раскрывают тайны настоящего, второй — далекого прошлого — с горькой иронией подумал тогда генерал. Дело было в том, что если относительно 'второго дна' проводимых лейтенантом археологических изысканий в Латинской Америке еще могли быть некоторые сомнения — хотя полковник Пасси был твердо уверен в том, что месье Сустель уже тогда работал на советскую военную разведку — то, относительно нынешнего положения дел для сомнений места не оставалось.

Так что принимая ультиматум месье Тореза, суть которого состояла в том, что, либо Жак Сустель станет начальником объединенной разведки Сопротивления, либо сети коммунистов не войдут в подчинение Генерального Директората, де Голль и его окружение не испытывали иллюзий относительно третьего получателя добытой информации, помимо самого генерала и англичан — точнее, скорее всего, первого, если исходить из времени отправки разведывательных данных.

Другое дело, что обе стороны приложили максимум усилий, чтобы выполнять заключенное соглашение наиболее выгодным для себя образом. Полковник Пасси, отвечавший за снабжение ячеек Сопротивления деньгами и оружием, делал все возможное, чтобы коммунисты не получили ничего; месье же Торез, очень на то похоже, передал в подчинение Генеральному Директорату наименее ценные свои структуры, хотя из почти пяти тысяч агентов ГДСС около трех тысяч составляли члены ФКП (вот здесь уже пошли отличия от РеИ В.Т.).

Это 'перетягивание каната' продолжалось до начала Варшавского восстания — именно тогда маршал Сталин выставил одним из условий предоставления аэродромов на советской территории для британской авиации, перебрасывавшей помощь повстанцам, предоставление советской Дальней авиации двух английских аэродромов, вкупе с передачей советским летчикам двухсот В-25. Разумеется, он не стал скрывать, зачем ему понадобились эти аэродромы — планировалось, что русские пилоты будут сбрасывать оружие и снаряжение для коммунистических партизан во Франции.

Сказать, что сэр Уинстон, равно как и руководство британских спецслужб и ВС Империи, было не в восторге от этого условия, значило крайне смягчить их реакцию — но уж слишком велик был соблазн поставить польский барьер перед проникновением Красной Армии в Европу, слишком уверенно польское эмигрантское правительство говорило об успехе плана 'Буря' (существовал в РеИ, суть его заключалась в захвате силами Армии Крайовой крупных городов Польши в промежутке между отходом Вермахта и подходом Красной Армии, с установлением власти эмигрантского правительства В.Т.). Де Голль лично предупредил тогда Черчилля, что польский план является авантюрой — и, платой за попытку его реализации станет резкое усиление подпольных структур ФКП, которое в не столь далеком будущем обернется нешуточными проблемами. Тогда премьер-министр пожал плечами, сказав, что 'польский шанс надо использовать — проблему же мистера Тореза, с его сторонниками, все равно придется решать после освобождения Франции'.

Правы оказались оба — Бур-Коморовский стал причиной нешуточных проблем для союзников, не принеся ни малейших выгод (эти события описаны в цикле 'Морской волк' уважаемого Влада Савина В.Т.); боевики же коммунистов, получив впечатляющее количество трофейного оружия, от пистолетов-пулеметов и снайперских винтовок, до тяжелых минометов и легких зениток, переброшенных советскими судами, входивших в состав обратных конвоев, следовавших из России в Англию, обученные советскими инструкторами, стали серьезной проблемой, решить которую никак не получалось. Наработавшие навыки диверсий и террора против немцев и их сторонников во времена Еврорейха, в особенности, во время террора, устроенного Достлером (эти события описаны в цикле 'Морской волк' уважаемого Влада Савина В.Т.), коммунисты имели в своем распоряжении не только разветвленное, получившее огромный опыт выживания в самых неблагоприятных условиях, подполье, умевшее и добывать информацию, и, обеспечивать ее реализацию в виде пущенных под откос поездов и ликвидированных ключевых фигур противника — оно еще и пользовалось массовой поддержкой городского населения Франции.

Еще хуже обстояли дела с контролем подпольных структур. Де Голль был полностью согласен с Пасси в том, что следует сделать все возможное, чтобы вытащить на свет Божий сети коммунистов — но, ни Сталин, ни Торез не спешили выкладывать свои козыри на стол. Не помогло даже переформирование ГДСС в Генеральный директорат по исследованиям и анализу, проведенное в начале 1944 года, с резким увеличением его штатной структуры и финансирования (в РеИ проведено несколькими месяцами позже В.Т.) — месье Торез прямо отказался передать в подчинение реформированной структуры хоть кого-то, помимо уже переданных в подчинение ГДСС агентов (в РеИ, когда в 1945 году Генеральный Директорат по исследованиям и анализу преобразовывался в Службу внешней документации и контрразведки, с целью вывести ключевую спецслужбу Франции из-под контроля коммунистов, из более десяти тысяч его сотрудников, выведенных за штат на время реорганизации, свыше восьми тысяч были членами ФКП. В АИ МВ события пошли по другому сценарию — основная часть оперативников коммунистического подполья осталась неизвестна союзникам и сторонникам де Голля В.Т.).

Сходное положение было и с контролировавшимися красными отрядами маки и франтиреров — в условиях ожесточенного сражения за северную и центральную Францию между союзниками и бошами, подавляющее большинство партизанских отрядов благоразумно предпочли не вступать в бой с регулярными войсками немцев и не демонстрировали самых ценных своих членов союзникам (эти события описаны в цикле 'Морской волк' уважаемого Влада Савина — в АИ МВ союзники освободили центральную и северную Францию, юг был освобожден РККА В.Т.). Конечно, они законопослушно сдали оружие — вот только глядя на гору старых винтовок, незначительно разбавленных изношенными пистолетами-пулеметами и пулеметами, никто не сомневался в том, что большая часть оружия заботливо припрятана до лучших времен. Иначе дела обстояли на контролировавшемся русскими юге — там из красных были сформированы роты республиканской безопасности, немедленно переформированные после ухода Красной Армии, так что коммунистические партизаны-южане, по крайней мере, были известны.

Другое дело, сколько оружия и боеприпасов русские успели передать своим протеже за то время, пока они контролировали юг Франции.

Полным ходом шло и обучение молодежи, придерживавшейся левых взглядов — под эгидой подконтрольного ФКП мощного профсоюза CGT массово создавались спортивные, автомобильные, стрелковые клубы, в которых бывшие партизаны преподавали искусство малой войны (в АИ МВ ФКП позаимствовала немецкую систему допризывной подготовки, использовавшуюся после Первой Мировой войны — во многом, благодаря ней к началу 30-х годов рейхсвер мог быть быстро развернут с семи до двадцати одной дивизии, получив неплохо подготовленную в 'спортивных клубах' молодежь В.Т.). Так что особо рассчитывать на малочисленность подготовленных кадров маки и франтиреров не приходилось — да, по оценкам англичан, таковых было порядка 20-25 тысяч человек, хотя и это была весьма немалая цифра, поскольку речь шла о неплохо обученных, имевших опыт партизанской войны, мотивированных до фанатизма людей — нет, дамы и господа, старые партизаны, в случае войны с СССР, явно должны были стать костяком настоящей подпольной армии, насчитывающей никак не менее 100 тысяч человек, располагающих изрядными запасами вооружения, поддерживаемых могущественными подпольными структурами.

Свою силу господа коммунисты убедительно продемонстрировали два года назад, когда после длительной и весьма тщательной подготовки министры-коммунисты были удалены из состава правительства (в РеИ это было сделано в 1947 году — в АИ МВ, ввиду куда большего влияния ФКП, это мероприятие явно потребовало намного больше времени на подготовку В.Т.). Ответом на это стала всеобщая забастовка, проведенная красным профсоюзом CGT — в результате, и так едва живая экономика была парализована, так что правительству пришлось идти на существенные уступки бастующим в части рабочего законодательства; уступки, непосильные для почти пустой французской казны (в РеИ забастовку на заводах 'Рено' пришлось прекращать за счет денег, полученных в виде американского кредита В.Т.).

Срочно проведенная американцами операция по расколу CGT, с изоляцией прокоммунистических профсоюзных деятелей, с треском провалилась — в течение двух суток по умеренным профсоюзным лидерам, склонным прислушаться к голосу разума, прошла настоящая 'коса смерти'; их просто отстреливали, как куропаток на охоте, ликвидировав наиболее влиятельных сторонников компромисса с союзниками и правительством (в РеИ ЦРУ успешно провело операцию по расколу CGT, сумев создать проамериканский профсоюз FO, за счет чего было резко ослаблено влияние ФКП; на финансирование руководства которого в начале 50-х годов ежегодно выделялось свыше миллиона долларов В.Т.). Оставшиеся были поставлены перед выбором: либо они дисциплинированно следуют линии ФКП, либо они выходят из профсоюза и эмигрируют, либо ничто земное им больше не понадобится — вопрос лишь в сроках.