Сианьский кризис

Нет, конечно, были отработанные методики контроля экономики военного времени, доказавшие свою эффективность во время Второй Мировой войны — вот только и у них имелись пределы, по достижению которых они переставали действовать. ФРС могла напечатать новые сотни миллиардов долларов для покрытия военных расходов, правительство могло ввести карточную систему, Конгресс мог одобрить блокирование части денег на счетах граждан и утвердить чрезвычайные военные займы, пресса могла сделать рекламу очередному 'Займу Свободы' — вот только все это не отменяло той фундаментальной истины, что танк, истребитель или авианосец не является ни средством производства, ни, беря шире, товарным обеспечением напечатанных денег на свободном рынке.

Мрачные размышления Нельсона Рокфеллера прервал бодрый рык адмирала Кирка, ныне, к вящей печали власть предержащих Америки, посла США в проклятой всеми святыми Советской России: 'Мистер Рокфеллер, счастлив Вас приветствовать!'.

'Добрый день, Уолтер!' — с куда меньшим энтузиазмом приветствовал он своего предшественника на посту посла США в СССР, а, ныне заместителя директора ЦРУ, генерала Уолтера Смита, прибывшего вместе с Рокфеллером.

— Добрый день, Алан! — вежливо ответил Рокфеллер, мысленно снова повторяя себе вопрос, неоднократно задаваемый многими хозяевами США друг другу: 'Как нас угораздило согласиться на замену Смита Кирком?! Как вообще можно было додуматься, в преддверии планируемого кризиса, заменить опытного военного разведчика Смита дуболомом Кирком, дьявол нас побери?!'.

Внятного ответа не было ни у кого — да, Аллену Даллесу требовался в заместители опытный разведчик, пользующийся доверием большого бизнеса (в РеИ А. Даллес возглавил ЦРУ только в 1953 году, сменив на этом посту как раз генерала У. Смита, руководившего ЦРУ с 1950 по 1953 годы; в АИ МВ события развиваются иначе, армейских разведчиков, под влиянием 'казуса Роммеля', с самого начала не допускают к руководству 'разведкой разведок', эта должность зарезервирована для представителей элиты США В.Т.); да, в тот момент считалось, что на посту посла в Москве нужен человек, который 'не уступит русским ни цента' — а старый строевик и эталонный антикоммунист, Кирк был именно тем человеком, который будет без малейших сомнений проводить самую жесткую линию, не уклоняясь от нее ни на дюйм; да, старый дурак безукоризненно соответствовал всем формальным требованиям — он даже полгода руководил УВМР (Управление военно-морской разведки; адмирал Кирк действительно руководил ВМР США с марта по октябрь 1941 года В.Т.), оказавшись одним из тех, кто проспал подготовку самураями 'Дня Позора'; на счастье Кирка, кадровые разведчики, быстро накушавшись досыта его манеры руководить разведкой также, как он командовал эсминцем, срочно пролоббировали его назначение на строевую должность — так что прямой ответственности за позор Перл-Харбора он не понес; да, командование ВМФ хотело дать заслуженному адмиралу возможность достойно завершить карьеру — а моряком он был хорошим, умело командовал амфибийными силами на Средиземноморье (соответствует РеИ В.Т.) — но, похоже, сам Князь Тьмы водил нашими руками, когда мы подписывали это назначение!

— Это же надо было додуматься до того, чтобы после заявления Макартура и ультиматума Ренкина сказать мистеру Молотову, что, дескать, в Вашингтоне ночь — и поэтому консультации Государственного Департамента с военными задерживаются! — раздраженно констатировал про себя Рокфеллер. Старик был хорошим военно-морским атташе в Лондоне, в 1939-1941 годах, когда требовалось неуклонно выдавливать из 'кузенов' уступку за уступкой, в обмен на нашу помощь — но, как посол в России, он ниже всякой критики! Адмирал решил 'помариновать' русских с ответом, чтобы они были сговорчивее — вот они и ответили, в своем фирменном стиле!

Сейчас пришлось — в разгар кризиса, когда Смит был необходим в разведке! — выдергивать его из штаб-квартиры ЦРУ, поскольку Рокфеллер не мог обойтись без эксперта по Советскому Союзу, досконально знающего расклады 'московского пасьянса'.

— Добрый день, сэр! — приветствовал старшего по возрасту и званию Смит.

— Добрый день, мистер Рокфеллер! — вежливо поздоровался державшийся на заднем плане заместитель военно-морского атташе контр-адмирала Стивенса, кэптен Гамильтон.

— Здравствуйте, сэр! — приветствовал он же генерала Смита.

— Добрый день, господа! — приветствовал встречающих Рокфеллер. Какие новости нынче в Москве?

— Красные обнаглели вконец! — рявкнул адмирал, ничуть не стесняясь находящихся в пределах слышимости советских сотрудников аэропорта, изрядная часть которых наверняка хорошо владела английским.

— Алан, давайте обсудим подробности в машине — поспешил минимизировать возможные негативные последствия патриотического пыла старого моряка эмиссар хозяев США — было понятно, что Кирк находится на грани нервного срыва, но не менее очевидно было и то, что доклад о его высказываниях будет немедленно отправлен в Кремль; новые проблемы на и без того сложных переговорах Рокфеллеру были не нужны.

Через две минуты Рокфеллер, Смит, Кирк и Гамильтон устроились в машине посла — русские оказали им любезность, не просто приняв самолет с делегацией в правительственном аэропорту 'Внуково', но и разрешив въезд машинам посольства на летное поле.

— Прошу Вас, Алан — обратился Рокфеллер к послу.

— На следующий день после удара по нашим парням все русские газеты, от центральных до провинциальных, опубликовали массу фотографий, похоже, сделанных с высотных разведчиков, с одной на всех короткой статьей — там было написано, что это месть за советских граждан, погибших в Сиани, и, добавлено, что если американским империалистам этого урока будет мало, то они повторят урок на городах США столько раз, сколько понадобится для твердого усвоения простой истины: граждан СССР нельзя убивать безнаказанно! — адмирал захлебывался от бешенства — так его страну, которой он служил больше сорока лет, вкладывая свои труды в ее подъем к вершинам могущества, еще никто не унижал.

Рокфеллеру, Смиту и Гамильтону были понятны чувства старого адмирала — с их страной обошлись так, как США обходились с какими-нибудь Гаити или Никарагуа, разом продемонстрировав превосходящую мощь. Другое дело, что нельзя было позволить себе роскошь руководствоваться эмоциями, а не холодным рассудком — а адмирал Кирк позволил себе допустить эту грубейшую ошибку.

— Мы немедленно подали ноту протеста — продолжил рассказ багровый от ярости и пережитого унижения посол — мистер Молотов отказался ее удовлетворить, сказав при этом, что если мы не понимаем разницы между нашим 'задним двором' в Латинской Америке и сферой влияния Советского Союза, то Вооруженные Силы СССР берутся разъяснить США всю глубину наших заблуждений.

— Благодарю Вас, Алан — Нельсон Рокфеллер старался быть вежливым — Вы все сделали верно, теперь мы точно знаем, что Советы готовы начать Третью Мировую войну.

— Что можете сообщить Вы, Джеймс? — обратился он к Гамильтону.

— Из серьезных новостей у меня только одна, сэр — наш агент в Молотовске сообщил, что 'Моржиха', находящаяся в составе Северного флота, вышла в море — доложил кэптен.

— Эта информация проверена? — отрывисто спросил Смит.

— Нет, сэр — у нас есть только три агента в Молотовске, и, лишь один из них сумел устроиться на судоремонтный завод — неохотно раскрыл карты своего ведомства Гамильтон — полгода назад он прислал донесение, что 'Моржиху' поставили на ремонт; месяц назад — что субмарина вышла на ходовые испытания; и, два дня назад воспользовался каналом для экстренных сообщений, передав это известие. Возможностей перепроверить его у нас нет — базы русских, с началом кризиса, отрезаны от внешнего мира, а в каких условиях мы здесь работаем, Вы знаете, сэр.

Смит кивнул — действительно, аппараты военного, военно-морского и военно-воздушного атташе в Москве действовали практически в режиме осажденной крепости, будучи полностью отрезаны от общения с советскими военнослужащими: они не общались с ними даже в режиме передачи обычных сообщений, будучи замкнуты на отдел внешних сношений МИД, не получали приглашений на официальные мероприятия, ну а о получении приглашений на частные вечеринки, на которых хозяева и гости, будучи навеселе, бывает, выбалтывают кое-что интересное, не приходилось даже мечтать. Была перекрыта даже возможность получения информации в поездках по стране — на каждую такую поездку, на расстояние, превышающее 60 миль от центра Москвы, требовалось специальное разрешение, которое и в обычное время получить удавалось далеко не всегда. Тем более заслуживал уважения военно-морской атташе, контр-адмирал Стивенс, сумевший наладить получение информации о советском военно-морском потенциале за счет анализа русской прессы (все вышеперечисленное соответствует РеИ В.Т.), и, ухитрявшийся работать с немногочисленными агентами, завербованными во время войны — без единого провала. Точнее, с агентурой виртуозно работал как раз Гамильтон — Стивенс сосредоточился на аналитике; но, все равно, морские разведчики работали отлично, этого Смит не мог не признать.

Информация же о выходе 'Моржихи' в море наводила на невеселые размышления троих из четверых присутствующих — с информацией о сотрудничестве Сталина с русскими из будущего были ознакомлены Рокфеллер, Смит и Гамильтон — конечно, существовала ненулевая вероятность того, что русские просто проталкивают стратегическую дезинформацию, желая запугать руководство США возможным разгромом американского флота; но, это вполне могло быть и правдой. В этом случае наиболее вероятен был вариант, что руководство СССР из будущего передало мистеру Сталину критически важные технологии и оборудование для ремонта атомных субмарин типа 'Моржихи' — и следовало денно и нощно молить Бога, чтобы красные из будущего не снабдили Сталина технологиями строительства атомных 'акул', в противном случае, страшно было подумать, что сделают с американскими оперативными группами полдюжины 'Моржих'.

— Все ясно, мистер Гамильтон — благодарю Вас за столь важную информацию — констатировал Рокфеллер.

— Да, Алан — никаких изменений относительно встречи с мистером Сталиным не было? — спросил он на всякий случай, понимая, что если бы русские пожелали внести какие-либо коррективы, посол доложил бы об этом прежде всего.

— Нет, сэр — незадолго до нашего отъезда мне звонил помощник мистера Молотова, сказавший, что все договоренности в силе, диктатор примет Вас в десять часов после полудня — сказал Кирк.

— Хорошо — значит, у нас есть время немного отдохнуть после перелета — Рокфеллер счел нужным перевести разговор на бытовые темы, чтобы снизить остроту обсуждения.

— Апартаменты для Вас, сэр, и, всей делегации подготовлены — посол воспользовался случаем подтвердить свое умение учитывать все мелочи — обед будет подан в любое удобное для Вас время.

— Я ничуть не сомневался в Вашем гостеприимстве, Алан — улыбнулся эмиссар. Во сколько мы будем в посольстве?

— Сейчас час дня, сэр — приедем мы к двум — сказал Кирк.

— Тогда мы по приезде немного перекусим и вздремнем с дороги — а пообедаем, скажем, в семь часов. Вы не возражаете, Уолтер? — спросил Рокфеллер, и в самом деле уставший после многочасового перелета из Нью-Йорка в Москву.

— Отличная идея, сэр — согласился генерал.

После приезда в посольство и легкого ленча гости устроились в отведенных для них номерах. Рокфеллер же не стал сразу ложиться, а, прихватив из бара бутылку виски и два стакана — он не сомневался в том, что содержимое баров в разных апартаментах вовсе не идентично — постучался в номер, занимаемый Смитом.

— Я решил немного выпить перед сном — не составите мне компанию, Уолтер? — улыбнулся он генералу.

— С удовольствием, сэр — ответил разведчик.

Рокфеллер налил по порции скотча, протянул генералу его стакан и произнес тост 'За удачу!'.

— Вы правы, сэр — удача нам очень понадобится — заметил Смит, неторопливо потягивая виски.

— Вы считаете, что все так плохо? — спросил эмиссар.

— Хуже всего, сэр, что мы ничего толком не знаем о нашем настоящем противнике — и не понимаем его мотивов — позволил себе откровенность разведчик, понимавший, что если он сможет быть всерьез полезен наследнику империи Рокфеллеров при проведении этих переговоров, то это наилучшим образом отразится на его карьере и состоянии банковского счета.

— Уолтер, у меня есть к Вам просьба — будьте откровенны — сказал Рокфеллер — обещаю, что в любом случае этот разговор останется между нами.

— Если так, сэр — Уолтер Смит сделал короткую паузу — у меня такое ощущение, что мы видим кусочки мозаики, но не можем пока что сложить из них цельную картину.

— Начну вот с чего — у нас любят использовать определение 'большевики из будущего'. Честно Вам скажу, после всех этих археологических раскопок и громогласных заявлений мистера Сталина о 'цивилизации Севера' я не верю в большевизм этих парней из будущего — они другие, это верно, но они не красные, во всяком случае, не такие красные, какими были русские еще недавно. Что-то другое — то, что мы еще толком не понимаем.

Рокфеллер задумчиво кивнул — Смит, сам того не зная, вплотную подошел к определению 'бизнесмены из будущего'.

— Дальше — что, черт побери, творится в этом будущем? Почему вначале эти парни старались быть незаметными — а, примерно с 1945 года начали наглеть, достаточно вспомнить Дацин? Напрашивается объяснение, что в 1942-1943 годах мистер Сталин не мог позволить себе роскошь потерять наши поставки, испортив отношения с США — но только ли в этом дело?

— А какое еще может быть объяснение, Уолтер? — Рокфеллер не просто счел нужным подбодрить генерала, он всерьез заинтересовался.

— У меня нет доказательств, сэр, но я попытался экстраполировать нынешние экономические расклады лет на 20-30 вперед — начал объяснение разведчик — и, вот что у меня получилось.

— Советская экономика в мирное время растет на 20% в год — это не рекорд, это их нормальные темпы роста, примерно втрое превосходящие наши. Объясняются они тем, что экономика и финансы СССР устроены совершенно иначе, чем наши. У них есть почти капиталистическая экономика внизу, в том, что касается потребительских товаров, обслуживаемая наличными деньгами — вот там работает принцип 'Спрос рождает предложение', там есть конкуренция и все такое. Но в том, что касается промышленности, инфраструктуры, требующей наибольших инвестиций части сельского хозяйства — там капитализма нет вообще, есть методичное наращивание экономического потенциала, иногда просто в убыток в ближней перспективе. Но, поскольку Советская Россия может концентрировать на этом наращивании производственного потенциала куда больше средств, чем любой наш концерн, результаты видны невооруженным глазом. И, никакой инфляции, поскольку этот сектор экономики обслуживается безналичными деньгами, которые никак не переходят в потребительский сектор, за исключением заработков сотрудников, составляющих малую часть всех затрат — практически их бухгалтеры просто переносят цифры из одной графы в другую, и все!