Отдать должное Дарут-эру: через два дня запрошенное стекло было доставлено вместе со счетом на сумму в тринадцать сребреников. Стекло немедленно было отдано на огранку Сафару с требованием сделать форму такой, чтобы в нем можно было угадать кварц.
Через три дня передо мной отчитался Торот. В его голосе звучала хорошо знакомая мне гордость кандидата наук за толковых и работящих дипломников:
— Мы можем телепортировать человека на расстояние от двадцати до тридцати ярдов с помощью вот этого...
Он с явным самодовольством предъявил нечто, что я никак не ожидал увидеть, а именно: аккуратно отпиленный кусок толстого (около полуметра в диаметре) бревна с толщиной около двадцати сантиметров.
— Телепортируемое лицо становится на эту деревяшку, которая переносится частично. Ноги при этом не задеваются.
Пусть я не великий знаток магии, но уж в общих чертах проектирования вообще разбираюсь. Именно поэтому и был задан вопрос:
— В чем состоит риск для телепортируемого?
Похоже, Торот ждал этого вопроса. Интересно, кто его просветил в общении с моей скромной особой?
— Риск в неровности площадки. Если телепортация придется не точно на поверхность грунта — а идеально точным заклинание быть не может в силу условий телепортации, нам ведь нужна скорость — то телепортируемый может свалиться с высоты, скажем, до полуярда. Переломать ноги трудно, но растянуть связки можно. Так что с того? У нас свои маги жизни есть.
— Допустим. Но есть дополнительный вопрос. А разрешены ли зрители на поединке?
— Их присутствие не разрешено лишь в случае, когда секунданты выставят такое условие. У меня, правда, опыт лишь студенческих поединков, но я не припомню ни одного, где бы выкатили подобное требование. Скорее наоборот: зрители приветствуются. Каждый из участников желает блеснуть перед своими (непонятное слово). Но то студенты...
Как я и предположил, это слово переводилось как 'болельщики'. А ведь в нашем случае наверняка захотят поприсутствовать очень высокопоставленные граждане, как бы не академики.
— И еще один плюс от этой штуки: если участник поединка становится на нее, он становится менее уязвим к 'Молнии'.
Про себя я заметил, что это применимо лишь к 'Молниям' студенческого уровня. Да, сухая деревяшка предохранит, скажем, от шести, пусть даже десяти киловольт, но в атмосферной молнии напряжение исчисляется как бы не мегавольтами. Впрочем, ребятам виднее, ведь молния от заклинания наверняка не тождественна грозовой.
— Тогда расскажите: на чем вы опробовали телепортацию?
— Как договорились: сперва на чучеле — между прочим, с самого начала ни одна соломинка не пострадала! — потом на Сарате, начав с малых дистанций, а потом я сам на себе попробовал тоже.
Увидев на моем лице реакцию, Торот поспешно добавил:
— Только в интересах науки! Я изучал возможность тщательной ориентации поля заклинания с целью телепортации без всяких там подставок. И мне это удалось! Правда, сам процесс точной регулировки магических потоков занял не меньше получаса. В условиях поединка, разумеется, неприемлемо, но вот если нужно переправиться через реку или, скажем, срочные грузы...
Я дал 'добро' и попросил позвать Моану. У той была своя задача.
Как и ожидалось, госпожа будущий секундант появилась пред моими глазами в том самом темно-зеленом платье. Подол такового был немедленно чуть приподнят, дабы я получил возможность лицезреть вышеупомянутые сапожки. Про себя я отметил, что и то, и другое Моане очень идет, хотя уже через тройку месяцев в это платье ей влезть будет трудновато.
Мы вдвоем вышли из дому и прошли к ближайшей лужайке, где хозяйка платья и сапожек продемонстрировала их недокументированные возможности. Придраться было не к чему. Я робко напомнил о необходимости тщательного выбора площадки и получил в ответ презрительный жест плечиками.
Вечером того же дня Моана получила официальное извещение от Академии о том, что академик Рухим-аг признан виновным в неправильном поведении своих подчиненных, приведшем к телесным убыткам (так было написано в письме), по каковой причине штрафуется на сумму в сто золотых, из которой половина отходит Академии, а другая половина — потерпевшей. Мы дружно сочли, что деньги лишними не будут.
На следующий день гонец в черно-коричневой шапке с пером появился в поместье у Рухим-ага и вручил ему то, что я мысленно назвал 'приятный, благородный, короткий вызов'. Учтиво и с ясностью холодной (как же без того!) лиценциат магии Сарат-ир вызывал на поединок до смерти академика Рухим-ага. В этой же письме доводилось до сведения вышеозначенного академика, что в качестве своих секундантов вышеозначенный лиценциат выбрал доктора магии жизни Моану-ра и бакалавра телемагии Шахур-иза, и предлагалось назначить своих секундантов.
* * *
(сцена, которую я видеть никак не мог)
Получив вызов на поединок, Рухим-аг сперва просто не поверил глазам и тщательно перечитал бумагу. Ошибки не было.
Второе, что сделал академик, — усомнился в душевном здоровье отправителя. Но эта мысль долго не прожила. Боевые маги с плохой памятью давно вымерли, а Рухим-аг был вполне живой. Вот почему он вспомнил слова Моаны о недооценке возможностей ее мужа.
Третьим шагом было назначение секундантов. В выборе академик не колебался. Первым секундантом был кандидат в академики Торун-аш. Хотя специализировался он на магии огня и электричества и не отличался огромной магической мощью, зато по эрудиции, пожалуй, мог бы дать форы своему покровителю. Вторым должен был стать маг школы земли. Раз уж этот таинственный Профес-ор в ней силен, то его ученик или даже просто подчиненный, вероятно, тоже кое-что знает. По этой причине кандидат в академики Доринг-ань был признан подходящим секундантом. Тоже не гигант по магической силе, но в части интриг и чутья на таковые — на уровне полноценного академика.
Следующим шагом было извещение Совета по поединкам. С формальной точки зрения наложить запрет они, конечно, не могут. Но вот надавить на вызывающего — очень даже. И это было бы полезно, поскольку академик сразу же решил, что этот поединок ему совершенно не нужен. Следовательно, должно использовать все возможности его избежать.
И, конечно же, требование шестидневной отсрочки согласно правилам. Оно было отослано с тем же гонцом.
* * *
Я ожидал, что следующим этапом будет появление вражеских секундантов у нас в поместье или предложение встретиться, но оказался неправ. С утра у ворот снова нарисовалась черно-коричневая шапка с пером. Послание оказалось адресованным Моане. Через считанные минуты та оказалась у меня.
— Я получила настоятельную просьбу о встрече от Тофар-уна. Думаю сегодня же и поехать.
— Под охраной, надеюсь?
Пронзительный взгляд из-под челки. Потом неохотное:
— Да.
— У вас есть план переговоров?
— Лишь наметки. Наверняка он будет уговаривать отказаться от поединка, отлично понимая, кто здесь ключевое звено. Очень уж скандальный поединок. Надеюсь, вы поверите мне на слово: никогда за всю историю Академии ничего подобного не случалось.
— Охотно верю. Надеюсь, и вы понимаете, что этот поединок — единственный способ остановить Рухим-ага и его последователей. Кстати, уверен, что Тофар-ун распорядится насчет наблюдателей от Академии. Не вижу способа от них отвязаться.
Кивок.
Мы обсудили варианты беседы. И тут у ворот показался уже другой гонец.
— Предложение к встрече от секундантов, — не задумываясь, констатировала Моана и оказалась права. — Думаю, мне удастся совместить переговоры. Назначу им в Гильдии, но попозже.
Моана ушла к себе, я же кинулся к Тареку. Подумалось, что нападение хотя и возможно, но крайне маловероятно. Однако демонстративная охрана очень даже нужна как обозначение позиции на переговорах.
— Лейтенант, есть задача на сегодня.
Тарек догадался мгновенно.
— Моана едет в город?
— Хуже. Она едет в Гильдию на переговоры с секундантами противника и с академиком Тофар-уном. Но и это не все. С одной стороны, винтовки нужны, с другой — их нельзя светить без лишней нужды. Что скажешь?
Раздумья были недолги:
— Двуколка. Мы с Моаной. У меня в ящике винтовка. И еще двое верховых сзади, с пистолетами. И сверх того моанины щиты.
Так, здесь решено. А вот после этого мне нужно было думать уже самому. Что упущено? Что мы не обговорили? Что не было опробовано? Где потенциальные дыры в нашей позиции? И я вызвал Сарата.
— Есть вопросы к тебе, друг. Надо полагать, ты будешь в плаще?
— Ну да. Из-под плаща наш... э-э-э... тот самый кристалл будет лишь чуть виден. Ровно настолько, чтобы его заметили и догадались, что это кварц.
— Руки у тебя будут под плащом. Как ты собираешься ориентировать тот кристалл, что предназначен для твоей телепортации?
Ответ пришел без малейшей задержки:
— Уже думал. Широкий пояс с кармашком на правом боку. В нем закреплен кристалл. Моя задача лишь стоять прямо перед телепортацией, не то попаду... куда не надо. Второй кристалл в левом кармане. Для него точная ориентация не так важна. Кстати: я уже четыре раза телепортировался с использованием этого пояса.
— И с плащом?
— С плащом и кристаллом.
Пришлось сказать со всей искренностью:
— Молодцы вы, ребята.
— Твои ученики.
Приврал он, конечно. Это Тарек может считаться моим учеником, да и то...
— Еще одна деталь, Сарат. После взрыва твоя задача — мчаться со всех ног к позиции Рухим-ага. Даже если он выживет, его должно хорошо приложить взрывной волной, да и землей засыплет. За тяжелую контузию могу поручиться. В эти секунды из него боец — сам понимаешь, какой. Твоя задача: добить.
— Уж будь уверен.
— Не буду уверен. Наверняка он наложит на себя мощные щиты. Но есть нечто, о чем он, вероятно, не знает: возможность телепортировать его голову отдельно от всего остального. А кристалл у тебя имеется.
Сарат поглядел сначала на меня, потом на бесконечность и, видимо, стал нас сравнивать. Потом его взор прояснился (наверное, я проигрывал по характеристикам), и последовал вопрос:
— Почему до этого никто раньше не додумался?
Ответ пришел почти сразу:
— По твоим же собственным словам, телепортация очень энергозатратна. А узкоспециализированные кристаллы для нее, похоже, известны только среди нашей команды. Даже Торот, с его-то специальностью, о них не знал. И еще: сам знаешь, телепортировать можно лишь то, что находится в непосредственной близости от тебя. Вот почему все в курсе, что боевая ценность телепортации близка к нулю.
* * *
(еще одна сцена, которую я видеть никак не мог)
— Доброго вам дня, Моана.
— И вам, Тофар.
— Спасибо, что так быстро откликнулись на мою просьбу о встрече.
— Я со своей стороны все время была уверена, что такая встреча необходима. Хотя бы для того, чтобы обозначить наши позиции.
— Осмелюсь предположить, что я уже угадал вашу позицию.
— Я никогда не сомневалась в вашем искусстве анализа.
— Как и я в вашем. Тогда ответьте откровенно на вопрос: есть ли хоть какая-то возможность избежать этого поединка?
— Думаю, что нет...
Выражение лица Тофар-уна не утратило ни миллиграмма приветливости, тем более, что именно такого ответа он и ожидал.
— ...и вот каковы причины. Дело, как вы понимаете, не в моей злопамятности и не в том, что мой муж весьма ревниво относится к попыткам причинить мне вред. Наши резоны полностью прагматические.
Моана сделала небольшую паузу. Тофар не давал себе труда притвориться, что внимательно слушает, поскольку именно это он и делал. Голос доктора магии жизни звучал, как кувалда, бьющая по холодному железу.
— Ни разу на моей памяти Рухим-аг не терпел поражения. Это — первое. Даже если отбросить психологические мотивы, он не может позволить себя победить по политическим соображениям. Война в ближайшее время маловероятна. Вы сами знаете, Дикие отнюдь не восстановились после той войны. Военное столкновение с другими силами еще того менее вероятно. Следовательно, представляется весьма возможным, что искусство Рухим-ага не будет востребовано... еще долго. Посему степень влияния моего противника, скорее всего, имеет тенденцию уменьшаться. Полагаю, что колеблющиеся члены Академии — вы знаете, кого я имею в виду — могут отказать ему в поддержке в спорных ситуациях. Тем меньше он намерен мириться с тем, что сделала я. Еще и поэтому кристаллы — те самые — оказались бы более чем кстати. Вы знаете не хуже меня, какие возможности при этом возникают. Если коротко: эти кристаллы сами по себе создают влияние. Источник этих кристаллов вам известен. Но добраться до Профес-ора весьма трудно: тот очень много времени проводит в разъездах. Больше скажу: его планы настолько часто меняются, что даже мне не под силу предсказать, где он будет через неделю. Поэтому наиболее вероятными кандидатами на захват являемся мы с мужем. Еще одно соображение состоит в том, что кристаллы вообще становятся все более дефицитными и, соответственно, дорогими. Я не допускаю мысли, что Рухим-аг не ведает о существовании этой тенденции. Бакалавр может ее не заметить, но никак не академик. Далее: у вас есть все основания полагать, что именно Рухим-аг санкционировал нападение на меня, но никто (вы в том числе) ничего доказать не может, хотя маги жизни, осмелюсь предположить, уже выразили свое мнение по этому поводу...
Академик кивнул. Впрочем, он был твердо уверен, что собеседница не предполагает, а абсолютно точно ЗНАЕТ, как именно отреагировали маги жизни.
— ...так что повторная попытка нападения на меня лично вызовет более резкие ответные действия. Но если то же самое будет предпринято в отношении моего мужа, а не меня... Рухим-аг может вполне обоснованно предположить, что маги жизни не воспримут это столь болезненно. Вывод: для Сарат-ира этот поединок — единственный способ спасти себе жизнь.
Разумеется, Моана не упомянула о своих еще не родившихся детях. По ее мнению, распространение этой информации было совершенно излишним.
— Вывод, я думаю, вы сделаете сами.
— Я его уже сделал. И еще один вдобавок: вы полагаете, что у вашего мужа есть шансы.
Это было скорее утверждением, чем вопросом.
— Если бы я посчитала, что шансов нет — поверьте, сделала бы все, что в моих силах, для предотвращения поединка.
— На что же вы рассчитываете?
Вопрос был, самое меньшее, неделикатным. Академик и не предполагал, что получит содержательный ответ. Ему было бы достаточно узнать, как именно искажает правду умная и многоопытная Моана. Но та сумела в очередной раз преподнести сюрприз:
— Победа может быть достигнута нестандартными действиями. Такими, которые нельзя предвидеть.
Пауза.
— Вы понимаете, конечно, что на поединке будут наблюдатели?
Это был не особо тонкий намек на то, что законность действий участников будет рассмотрена в микроскоп. Ответ соответствовал вопросу:
— Я считаю их присутствие весьма желательным.
Тофар-ун в самых изысканных выражениях поблагодарил собеседницу за познавательную беседу и распрощался. Конечно, пожелание победы в поединке не прозвучало. Этические нормы предписывали полный и абсолютный нейтралитет.
