— Мы согласны.
Почти тут же подкатили три телеги с грузчиками и скамейками. Один из кандидатов в академики тут же раздал должные указания. Все было сделано вовремя: начали подъезжать первые зрители.
Моана обратилась к вражескому секунданту:
— Мы хотим проверить позицию почтеннейшего Рухим-ага.
Ответ последовал мгновенно:
— Мы, в свою очередь, хотим проверить позицию достопочтенного Сарат-ира.
Такие проверки отнюдь не противоречили кодексу, поэтому стороны, раскланявшись, отправились каждый в чужую сторону.
Моана остановилась на позиции противника. Со стороны могло показаться, что она запускает заклинание поиска магических артефактов и амулетов. На самом деле ее никому не видимый каблучок проделал аккуратную ямку в песчаной почве, а в эту ямку скользнул по тростниковой трубочке небольшой (с пяток земных миллиметров) кристалл галенита. Он был намазан клеем и присыпан тонким слоем песка. Кристалл не был амулетом, это был маячок для телепортации, который откликался лишь на кодированный (магический, понятно) сигнал. Вот почему галенит не фонил магией. Сапожок незаметным движением заровнял ямку. Трубочка ушла в рукав. Этому кристаллу предстояло взорваться. Моана чуть качнула головой. Это был сигнал Шахуру, который громко объявил:
— Ничего нет.
Секунданты Рухим-ага провозились несколько дольше, но их вердикт был точно таким же.
Тут внимание присутствующих (кроме секундантов Сарата, которые знали обо всем заранее) отвлеклось на абсолютно неожиданное зрелище. Со стороны дороги какой-то воин (это был сержант Малах) не без труда катил деревянную тумбу, сделанную из обрезка бревна. Послышался ропот недоумения с оттенками возмущения. Деревяшка тем временем была установлена на позиции Сарата. Тут уже эмоции обратились в действие. Некто в пурпурном плаще (Шахур его не знал, а вот Моана мгновенно узнала академика Харраг-има) ткнул пальцем на сомнительный предмет и голосом генерала, обращающегося к младшему лейтенанту, спросил:
— Что это?
Форма ответа была безукоризненной, что не относилось к содержанию:
— Это деревянная подставка, почтеннейший.
В этот момент сюда же торопливо подошли секунданты Рухим-ага с заранее настороженными ушами.
— Все посторонние предметы должны быть удалены с площадки.
— Не припомню такого требования в 'Правилах проведения поединков', почтеннейший. Соблаговолите освежить мою память.
Не в интересах Академии было устраивать публичный балаган на поединке, это понимали все. Вот почему почтеннейший всеми силами сдерживал гнев.
— Я должен освидетельствовать эту... подставку на предмет содержания в ней недозволенной магии.
Моана была не из тех, которые охотно оставляют за другими последнее слово:
— В соответствии с правилами вы вовсе не обязаны это делать, почтеннейший. Но поскольку вы выразили такое желание, я, так и быть, не возражаю.
Академик попытался достойно выкрутиться:
— Особо почтенная Моана-ра, если вы дадите слово, что означенная подставка не содержит в себе запретной магии, мне этого будет достаточно.
Последовала холодная фраза:
— Даю вам слово, что эта деревянная подставка вообще не содержит в себе никакой магии, в том числе запретной.
У всех прислушивавшихся к разговору появился один и тот же вопрос: 'Тогда зачем она нужна?', но вслух его, разумеется, никто не задал.
Тем временем к площадке подъехали (с разных сторон, конечно) поединщики. Каждый приветствовал своих и чужих секундантов по всем правилам этикета. Только после этого правила разрешали секундантам краткую беседу с доверителями.
У Сарата беседа свелась к локтепожатию с Шахуром, поцелую с женой и к тройке фраз.
У Рухим-ага обмен информации протекал много дольше. Секунданты не без волнения сообщили о последних новостях, в том числе о деревянной подставке. Сначала академик сохранял каменное выражение лица, потом оно выразило понимание и удовлетворение. Видимо, он догадался о ее назначении.
Ввиду того, что в поединке участвовал один из Высших магов, был назначен специальный судья. Им оказался, к некоторому удивлению Моаны, Тофар-ун.
Дальше шло по накатанному за многие тысячи лет ритуалу. Судья самым официальным и нейтральным тоном попросил участников отказаться от поединка. На это предложение был получен учтивый, но твердый отказ обеих сторон. Засим Тофар-ун осведомился у секундантов, имеют ли те какие-либо претензии к противнику касательно условий поединка. Получив отрицательные ответы, он дал голосу магическое усиление и попросил участников и зрителей встать на свои места, причем сам тоже отошел на положенное расстояние. Меня там не было, не то я обязательно отметил бы одинаковое выражение полной сосредоточенности на лицах поединщиков. Рухим-аг явно отбросил шапкозакидательские настроения. А у Сарата их и не было.
Почтеннейший бросил быстрые взгляды направо и налево. Сарат уже стоял на своей подставке. Рухим-аг поместил руки странным для зрителей образом. Я бы нашел в этой позе сходство с ковбойской, типа 'руки на кобурах'.
Грянуло громовое 'Начали!'
Рухим-аг не пошевелился, но почти немедленно на противоположной стороне площадки закружился черный смерч около пятнадцати метров в диаметре. Он начался у самой поверхности земли, но с ужасающей скоростью поднялся на высоту примерно двадцать метров. На верхушке смерча образовалось темно-серое облако. Из него одна за другой били короткие злые молнии, сопровождаемые хлесткими ударами грома. Но и без этого от самого вихря звук был такой, как будто целая армада тяжелых грузовиков, насилуя дизели, брала крутой подъем. Даже там, где на скамейках сидели зрители, ветер был такой силы, что решительно все, кто имел при себе шляпы, немедленно их лишились, а с одного из бакалавров, легкомысленно вставшего на ноги, сорвало плащ.
Но Сарата на месте уже не было. Дерзкий лиценциат возник на расстоянии двадцати пяти ярдов от центра вихря все на той же подставке. Устоять ему не удалось, но когда он уже падал, там, где находился его противник, земля с грохотом встала дыбом. Разумеется, ни у кого из присутствующих не возникла ассоциация со взрывом пятидесятикилограммовой фугасной авиабомбы, хотя и вид, и результат были примерно такие же. На ногах устояли Моана, Арзана и Тарек, поскольку на них заранее был наложен соответствующий щит. Прочим повезло меньше.
Первым, сколь ни удивительно, встал Сарат. Как и предполагалось, он побежал в сторону Рухим-ага. Движения его были настолько неуклюжи, что это отметили абсолютно все. Моана непроизвольно дернулась, но мгновенно взяла себя в руки. Арзана пискнула что-то неразборчивое, выдавая свой испуг, но тоже осталась на месте. Поединок не был закончен.
Пока Сарат бежал, зрители успели (частично) подняться на ноги. Над площадкой стоял гул голосов:
— 'Вихрь Шантура!'
— Ты-то откуда знаешь?
— Пил вино в компании лиценциатов, там говорили...
— А я его сам видел. Похож, это так, но только в 'Вихре' нет компонентов из магии электричества, да и земля тоже отсутствовала.
— Особо почтенный, как вы думаете, откуда лиценциат может знать это мощное заклинание школы земли? Уровень магистра, самое меньшее.
— Ошибаетесь, уровень доктора.
— Вы оба неправы, оно вообще к школе земли не относится.
— Почему вы так решили, особо почтенный?
— Помилуйте, заклинания школы земли не могут работать с такой скоростью...
Тут Сарат добежал до позиции противника и тщательно ее оглядел. Не прошло и минуты, как он замахал руками, призывая секундантов. Те не заставили себя ждать. Но только трое из секундантов стали осматривать оставшуюся на площадке воронку. Доктор магии жизни обернулась к зрителям и принялась делать какие-то знаки. В ответ все маги жизни сорвались с места и побежали туда, куда призывала коллега.
Еще через пять минут Моана с самым непроницаемым видом подошла к судье.
— Почтеннейший, мы со своей стороны просим прекратить поединок ввиду гибели одного из участников.
Тофар-ун по праву был судьей:
— Что говорят секунданты противной стороны?
— Они сейчас весьма заняты, почтеннейший: ищут то, что осталось от тела Рухим-ага.
— Мне показалось, они что-то уже нашли.
— Вы совершенно правы, почтеннейший: левую ступню. Но пока что ничего сверх того.
— Мне также показалось, что достопочтенный Сарат-ир потерпел телесные убытки.
— Вы и в этом правы, почтеннейший. Сейчас ему оказывают квалифицированную помощь. Задеты лишь ноги, так что говорить он может.
— Согласен с вашими доводами, особо почтенная...
Тут судья снова пустил в ход усиление голоса:
— Сим объявляю поединок законченным. Академик Рухим-аг убит. Поелику лиценциат Сарат-ир остался жив, он объявляется победителем.
Скамья, где сидели однокурсники Сарата, взорвалась оглушительным победным ревом. То, чего опасалась Моана, случилось: из ничего вдруг возникли бочонок, в котором плескалась отнюдь не вода, и кружки. Один из бакалавров даже блеснул богатством: извлек престижный стеклянный стакан, да не какой-нибудь цилиндрический, а с гранями.
Между тем победителем занималось маги жизни: аж целых четыре доктора и один кандидат в академики впридачу. Кое-кто из зрителей (самые глазастые) мог заметить причину: ноги Сарата до середины голени являли собой зрелище не для слабонервных. Черный вихрь успел дойти именно до этого уровня. От дорогих сапог тонкой кожи остались лохмотья; пострадали даже подошвы, но и ногам крепко досталось. Кандидат Курат-аз не преминул заметить, что похожие повреждения он видел на попавших под 'Вихрь Шантура', хотя в данном случае поражающими элементами служили частицы не только льда, но и земли.
Еще через три минуты рядом с пострадавшим победителем очутились четверо академиков. Маги жизни не решились отогнать эту делегацию, поскольку раненый был в полном сознании и мог говорить. Расспросы доверили Тофар-уну.
— Высокочтимый коллега, мы все поздравляем вас с блистательной победой...
Такое обращение академика к лиценциату было редчайшим случаем. Трудно отвесить изысканный благодарственный поклон, лежа на земле, но Сарат всеми силами постарался это сделать.
— ...однако для занесения соответствующих записей в летописи Академии я бы хотел прояснить некоторые неясные вопросы.
— Почтеннейший, я постараюсь ответить на все.
— Первое ваше заклинание было направлено на телепортацию, не так ли?
— Разумеется; вы правильно догадались.
Академик не стал выдавать дежурные фразы вроде 'Вам этого не читали, откуда вы его взяли?' И так было ясно, что лиценциат просто изучил соответствующие учебники. Вместо этого он спросил:
— Вы использовали кристалл?
Вопрос был чистой формальностью. Все (включая Сарата) прекрасно понимали, что лиценциату-универсалу телепортация подобного уровня была бы не под силу без использования кристалла.
— Конечно.
— Какое же заклинание вы применили после этого?
Вопрос ожидался.
— Аналог 'Воздушного кулака'. Только сформирован он был вблизи от того места, где стоял мой противник, и мощность была больше обыкновенной.
Это было правдой.
— Как понимаю, для этого заклинания был использован тот же самый кристалл. Нельзя ли на него взглянуть?
— К сожалению, невозможно. Этого кристалла больше нет.
Сказанное вызвало куда большее потрясение для всех слушателей (кроме посвященных, конечно), чем даже само применение столь могучего 'Воздушного кулака'. Ошеломленное молчание нарушалось лишь шумом от университетских болельщиков, которые к тому моменту уже уестествили половину бочонка и теперь бурно обсуждали перипетии поединка. Академики взглядами уговаривали друг друга узнать подробности, но на это никто не решался. Наконец, Тофар-ун заговорил, выразив всеобщую мысль:
— Вы взорвали ТАКОЙ кристалл ради одного-единственного заклинания?!
— Не совсем так, почтеннейший. Вы же видели, я применил два заклинания.
Тем не менее все собравшиеся академики прекрасно поняли: первое заклинание являлось дешевкой в сравнении со вторым. Впрочем, для того, чтобы сравнить мощность обеих заклинаний, не надо было иметь столь высокий ранг.
Расспросы о происхождении этого дивного кристалла были бы до крайней степени неуместными. Поэтому они не последовали. Но все же у Тофар-уна возник боковой вопрос:
— Высокочтимый коллега, какого размера был тот кристалл?
— Примерно такого... — Сарат показал руками, — а весил он больше трех фунтов. Да вы сами его видели, господа.
Больше спрашивать было не о чем. Но все академики мысленно прикинули стоимость такого раритета.
* * *
Глава 21
Для меня крайне важным было получение информации о поединке из первых уст. Общий итог доложил Тарек, но я прекрасно знал, кто прячется в деталях. К тому же даже стратегия (о тактике молчу) нашей команды могла частично поменяться в результате самого поединка и того резонанса, который тот получил в среде магов вообще и в Академии, в частности. Вот почему по прибытии в поместье Моана с Шахуром получили просьбу прибыть ко мне в комнату для разговора. Разумеется, после того, как будут завершены неотложные дела.
Разговор состоялся поздно вечером.
— Ребята, нам предстоит обсуждение типа 'что делать дальше', но для этого я должен иметь ту информацию, которой располагаете вы. Шахур, для начала расскажи ты о ходе поединка. Особо отметь то, что тебе показалось странным или необычным.
Последовал добросовестный пересказ событий. Для начала младший секундант изложил факты. За этим последовали комментарии.
— Понимаешь, командир, меня поразил этот вихрь. Ну хорошо, мои познания в боевой магии... кхм... на уровне лиценциата, не более, но кое-что просто нельзя было не заметить. Комбинация воздушной, водяной, земной магии, да еще магии электричества. Суди сам: создается вихрь, в нем содержатся частицы земли — а там песок, если помнишь — и частицы льда. Это, надо думать, основные поражающие факторы, и вдобавок молнии, да не одна...
Как раз я кое-что понимал. Такой смерч просто обязан поднимать в воздух огромное количество песка, который действует как абразивное дутье. Лед — понятное дело; Рухим-аг извлек влагу из почвы. Молнии тоже не являются чем-то необычным: известно, что тучи пепла, извергаемые вулканами, являются источниками молний. Сам видел документальные фильмы с подобными эффектами. Хотя, полагаю, покойный не поленился усилить разряды.
— ...так что не уверен, что даже щиты с нашими кристаллами продержались бы долго. Впрочем, тут считать надо. Еще такая деталь. Точно не скажу, но мне показалось, что когда Сарат телепортировался, он не сам упал — его сдуло ветром. То есть если бы не раны и не ветер — почти уверен, что он бы устоял. И вот что: я случайно услышал разговор троих с красными лентами. Он все толковали об уникальности кристалла. Мне кажется, именно эту точку зрения и надо поддерживать — дескать, других таких нету. Тогда победу Сарата сочтут... э-э-э... событием, которое нельзя воспроизвести. А нам того и надо.
Мы с Моаной переглянулись и дружно рассыпались в похвалах, превознося как тонкость, так и глубину анализа. Наш бакалавр разрумянился — ну прямо как Ира.
