Ключ от бездны. Книга первая

— А кто твой отец, Одрух? — Голос мхара внезапно охрип от волнения. — У нас только жрецы знают о Вратах. Но им запрещено заводить детей, и тем более — рассказывать секреты.

— Эх, молодость, — рассмеялся змеелов. — Не устоял, значит, ваш жрец перед моей матушкой. Да и то — красавицей слыла! Вот он и повадился ходить к ней через эти самые Врата, речами всякими смущать, о предназначении каждого смертного на земле рассказывать...

— Поэтому ты и пришел сюда? — с волнением спросил Креламет.

— Может быть. А ты?

— Я, хотя и мхар, в предназначение не верю. Отец мой, проведший большую часть жизни в походах, всегда говорил, что пока в твоих руках меч, ты можешь вершить чужие судьбы. Но, возможно, он ошибался, ведь мой отец не Бамин-Ат.

Ни один мускул не дрогнул на лице змеелова, а светлые глаза остались чисты. И если Креламет хотел смутить того, наугад, не веря самому себе, назвав верховного жреца его отцом — в итоге ничего не добился.

— Так для чего ты здесь? — повторил свой вопрос Одрух. — Не для того же, чтобы служить Кхорху!

— Я не могу тебе сказать.

— Вот как, — явно забавляясь, хмыкнул змеелов. — Открыв чужаку свое происхождение, которому здесь точно не будут рады, ты не назовешь своей цели! Потому что считаешь ее важнее для себя самого или для первосвященника? Не глуп ли ты, мхар? — Одрух поднялся, встряхиваясь. — Тогда будь очень осторожен. Фархус, кажется, выбыл из игры. И ты — один. Кстати, как вас зовут, маакорские герои?

— Креламет, — горец кашлянул. — И Сидмас.

Одрух вдруг поменялся в лице:

— Как? Сидмас? — он круто повернулся к говорившему, но тут же опустил голову, словно спохватившись и тщетно пытаясь взять себя в руки.

Креламет растерялся, совсем не ожидая подобной реакции.

— Чему ты так удивился? Или твой отец был знаком с сыном Астемана? А, может, с самим правителем? — он ждал ответа, видя смятение змеелова, но сам еще больше запутавшись в предположениях относительно происхождения этого странного человека...

— Я помогу вам, чего бы вы ни затеяли, — глухо проговорил змеелов, снова присаживаясь на валун.

— Но сначала скажешь, откуда знаешь Астемана и его семью, — потребовал Креламет уже не столь решительно.

Он видел состояние Одруха, его потрясение. Вместо прежнего, уверенного в себе, перед ним предстал человек, из последних сил пытающийся вернуть душевное равновесие.

Креламет не понимал причин такой перемены, но подозревал, что здесь кроется какая-то важная, очень важная тайна. А еще он чувствовал, что змеелов не сможет открыться до конца. Возможно, потому, что она, эта тайна была тяжелой и неприятной.

Но сам он больше не сомневался в том, что этому человеку можно довериться. Прошлое Одруха, наложившее на его душу отпечаток скорби, оставило чистым его дух. От него исходила сила, которой он мог и хотел поделиться с другими.

— Я не знал правителя Маакора лично, — поднимая склоненную голову, проговорил змеелов. — Но вся моя жизнь тесно связана с землей мхаров.

— Из-за отца?

— Да, — избегая прямого взгляда, отозвался Одрух. — Он приходил... к нам. А для того, чтобы его визиты не стали известны другим улхурцам, матери пришлось уйти из племени, поселившись в пещере близ моря. Там и прошло мое детство. Вдали от сверстников, от шумных игр, от ощущения защиты. Ты понимаешь?

— Да.

Змеелов, наконец, отважился открыто посмотреть ему в глаза. Но душа его была закрыта. Такие глаза были у жрецов, которых сын сотника видел в ахвэмских храмах.

— Я долгое время был одинок, — снова заговорил Одрух. — Свободен и одинок. Как много людей стремится к этому, не понимая, что страшнее всего по-настоящему ощутить, что ты один, о тебе никто не думает, никто не вспоминает с теплом, никто не ждет...

Ты спрашиваешь — почему я пришел сюда? Искать. Искать новой жизни, потому что прежняя казалась мне пустой и ненужной.

— Кто был твой отец? — с робостью, не свойственной ему и уже не надеясь на ответ, спросил Креламет.

Одрух покачал головой.

— Это не моя тайна, прости...

— Ладно. Я понимаю, — мхар от всей души сочувствовал ему, и был благодарен, за то, что он поделился своей болью.

— Хорошо, — змеелов расправил плечи. — Скажи мне, что ты сделал с Хоругом.

— С Хоругом? — переспросил Креламет, не сумевший так быстро переключиться на собственные проблемы. — Я ничего...

— Перестань, — поморщившись, отмахнулся Одрух. — Давай теперь не строить мнимых тайн. Я случайно услышал слова заклинанья. Ты шептал их над Хепи-Сахом.

— А, это. Одна девушка выучила меня, взамен на уроки владения мечом.

— Твоя подруга?

— Нет, Сидмаса. — Он заметил тень, мелькнувшую на лице своего старшего друга, но краткий миг минул и перед мхаром снова был прежний Одрух.

Змеелов поднялся и подошел к тихо лежавшему больному.

— Ты мне нужен, — позвал он Креламета, а сам поднял над грудью Хоруга напряженную ладонь.

Мхар приблизился, с интересом наблюдая за его манипуляциями. Ему показалось, что змеелов прекрасно понимает, что и зачем делает. Вот он склонился над телом улхурца и зашептал слова на древнем аксуменском наречии. Потом взял руку Креламета и прижал ее к груди сына вождя.

— Оживи в памяти образ дракона, — проговорил Одрух и сам наложил ладонь на раненого, ближе к его горлу. — Читай заклятье злого духа, знаешь?

— Да. — Креламет невольно дрогнул, увидев, как из тела Хоруга вышло темное облако.

Черты лица улхурца менялись, вытягиваясь. Выдвинулась тяжелая, зубастая челюсть, приоткрылись выпуклые, желтые глаза и легкая дрожь сотрясла покрывающееся чешуей тело...

— Назад! — Одрух с силой оттолкнул мхара.

Запрокинув голову, ящер издал хриплый, оглушительный рев, а змеелов продолжал все так же стоять в опасной близости, воздев напряженные руки. Креламету почудилось на мгновение, что странный свет исходит от его ладоней. Рык змея обратился в пронзительный визг такой силы, что мхар отступил, закрывая руками уши и оседая на пол. Черные пылевые сгустки вырвались из живота Хепи-Саха и заметались по пещере, наполняя ее зловонием и мраком. На какое-то время тьма стала непроницаемой, и Креламет с отвращением почувствовал, как бьются в него снующие субстанции.

В темноте, наполненной шипением, отчетливо были слышны слова Одруха, внушающие сильнейшее чувство безотчетного страха.

Мгла стала рассеиваться. Чернота втянулась в сгустки, что снова устремились к обездвиженному ящеру, распластанному на камне, чтобы проникнуть в его чрево.

Хепи-Сах ожил, вскочил. Опрокинув и едва не раздавив змеелова, он бросился к выходу и, перемахнув через сжавшегося Креламета, исчез в темноте узкого прохода.

— Одрух! — придя в себя, мхар кинулся к змеелову. — Ты жив? — он приподнял его, убирая с лица холодные, будто окаменевшие ладони.

— Я слаб, слаб, — чуть слышно пробормотал тот. — Я не смог справиться с ним, — лишенные цвета глаза змеелова обратились к обеспокоенному его состоянием мхару. — Демон силен, слышишь?

Безумный вид Одруха совсем обескуражил Креламета.

— О чем ты говоришь?

— Нам не справиться с Кэух, — уже более осмысленно произнес змеелов. — Это существо наделено ужасной властью. Против нее сила всех магов Маакора — дым, ничто.

— Но ведь мне удалось...

— Что? Удерживать дух хеписахафа? Демон играл с тобой! И со мной! Забавлялся с нами! И мы не смогли помочь Хоругу, а возможно — причинили ему еще больший вред.

Одрух поднялся, пошатываясь, и осмотрелся с отчаяньем на бледном, осунувшемся лице.

— Нам опасно находиться здесь, — обронил он. — Как, впрочем, и везде...

— Вот вы где? — звонкий взволнованный голосок заставил вздрогнуть обоих.

В пещеру вбежала Дельви. Глаза девушки расширились от удивления, когда она заметила, что больного нет на месте.

— Фархуса принесли! — выдала она. — Он плох, но жив, и мы поставим его на ноги! Идемте в грот! Скорее!

— Иди, — присаживаясь на камень, где лежал Хепи-Сах, проговорил Одрух, заметив нетерпение мхара, готового уже броситься к другу. — Я немного побуду здесь и тоже приду.

— Ты уверен? — подчеркнуто строго спросил Креламет.

— Да-да, — отмахнулся змеелов. — Слишком много сил я потратил впустую. Мне нужно просто отдохнуть.

— Идем, — девушка кивнула а прощание Одруху и выскочила из пещеры.

Мхар последовал за ней. И змеелов остался один.

Теперь он мог привести в порядок мысли и чувства и проанализировать все, что узнал. Слабость не давала возможности сосредоточиться, и Одрух ощущал безнадежную пустоту внутри — там, где должно было забиться встревоженное прошлым сердце.

С самого первого дня в Улхуре он не позволял себе расслабляться ни в доме Стражей, ни на берегах озера. Ему все мерещилось, что кто-то незримый и очень плохой наблюдает за ним. Этот страх пришел из детства, оживив тот час глубокой ночи, когда возле костра на капище взывал к духам старый жрец, и близко смотрели звезды. А где то среди их холодного света блестели чьи-то дикие, ужасные глаза.

Ледяной ком в груди Одруха не таял, усиливая горечь от собственной беспомощности. Имело ли смысл продолжать то, что начато? Каковы были шансы у тех, кто пришел из Ахвэма, чтобы бросить вызов Кхорху, заручившемуся поддержкой потусторонней сущности?..

Они проиграют.

Но Одрух не мог оставаться в стороне, просто наблюдая, с какой беспечностью эти мальчишки стремятся к своей неминуемой гибели.

Он поднялся. Судьба давала ему еще одну возможность переменить судьбу Маакора. И на этот раз он обязан дойти до конца...

Змеелов направился к выходу и вдруг замер, ощутив, как побежал по телу неприятный холодок. Там, в теплой глубине пещеры, пустой еще мгновение назад, кто-то был.

И, не имея сил повернуться, Одрух услышал ласково-бархатистый женский голосок за спиной:

— Равл-Ат? Я пришла к тебе...

ГЛАВА 10

— Что там у вас случилось? — спросила Дельви. Она сидела на каменном выступе прямо над ложем Фархуса и кокетливо наматывала прядку волос на палец.

— Где? — не сразу понял Креламет, наблюдая, как Лемаис заботливо смачивала больному лоб и ее тонкие пальчики, на секунду прижав влажную материю к бледной коже, снова погружались в воду.

— Я слышала голос ящера, — с дразнящими нотками в обволакивающем голосе продолжила внучка ведьмы.

Креламет поморщился:

— Сбежал наш жрец. Так что, теперь, осторожнее.

— А мы не боимся, правда, Лемаис? — чуть приподняв сероватый от пыли подол, Дельви поболтала босыми ногами.

— Правда, — не поднимая глаз, отозвалась невилла строго, и легкий румянец проступил на ее щеках.

Это не укрылось от внимательного взгляда мхара. Он чувствовал напряженность девушки, но не понимал ее причин, что вызывало в нем досаду.

— Я должен осмотреть друга, — сказал Креламет.

Лемаис поджала губы, как будто недовольная его просьбой:

— Конечно. — Потом поднялась и пошла к костру, где варилась вечерняя похлебка.

— Нравится? — хихикнула внучка ведьмы.

— Все шутишь, сестренка? — в тон ей отозвался Креламет.

Сев на место ушедшей девушки, он быстро прощупал широкий кожаный пояс, скрытый под одеждой и с облегчением понял, что диск на месте. — Будешь смотреть? — улыбнулся он любопытной Дельви.

— А Фархус красивее тебя, — заметила она. — Лемаис так сказала.

— Даже так? Вот что обсуждают невинные девы?

— А разве вы не думаете о девушках? — поинтересовалась невилла. Голос ее предательски дрожал от смеха.

Креламет пожал плечами, не зная что сказать на это.

— У него красивая невеста, — продолжила внучка ведьмы. — Голубоглазая и очень ласковая.

Креламет замер, потом медленно поднял глаза и встретил насмешливый темный взгляд невиллы:

— Невеста?

— Ага, — Дельви задорно дернула черными бровками.

— Откуда ты знаешь?

— Я вижу его душу. Он сейчас со своей возлюбленной.

— Что еще тебе известно?

Девушка отвернулась и капризно пожала оголившимся плечиком.

— Многое.

— Тогда скажи, мне интересно, — осторожно попросил Креламет.

Польщенная его вниманием невилла улыбнулась и внимательно осмотрела его самого.

— У тебя нет невесты, — вынесла она вердикт. — И даже любимой нет. Ты очень поверхностный и несерьезный, в отличие от друга.

— Все?

— Остальное для меня неважно.

"О чем она только думает? — возмущенно подумал Креламет. — Все-таки, неумная была затея..."

— Кто его так? — поинтересовался он вслух. — А, госпожа ведьма?

Счастливое личико девушки мгновенно омрачилось, покрывшись меловой бледностью.

— Не спрашивай, — прошептала она. — Об этом нельзя говорить.

— Даже — мне?

Но Дельви выглядела откровенно напуганной и только отрицательно качнула головой.

"Что еще за тайны?" — растерялся Креламет, но настаивать не стал, удовлетворенный тем, что юная болтушка замолчала.

Сам он, пользуясь паузой, задумался о рваных и глубоких царапинах на груди друга.

"Ящер? Слишком тонкие следы, вовсе не такие, как у Хоруга. А может..."

— Я скажу тебе, — услышал Креламет задрожавший голосок невиллы. — Если ты... поцелуешь меня.

— Дельви! — опешил мхар, ощутив, как мгновенно пересохло во рту.

"Что за девчонка! Снова издевается?" — пронеслось у него в голове, пока ее жалобно-просящие глаза смотрели, казалось, прямо в душу.

— Ты откажешь мне? — тоскливо спросила она. — Я умру, если — да...

— Так нельзя!

Она легко спрыгнула с камня и проскользнула мимо совсем потерявшегося Креламета. Он продолжал сидеть истуканом, напрочь забыв о ранах Сидмаса, когда вдруг услышал за спиной заливистый смех ведьмовской наследницы.

— Вот и верь после этого женщинам, — пробормотал страж, вздохнув с облегчением.

Дружное веселье возле костра лишь утвердило его в этом мнении и, махнув рукой на девчонок с их шуточками, он принялся промывать раны беспокойно спавшего друга. Сосредоточившись, Креламет не услышал, как к нему подошла Лемаис, но почувствовал ее взгляд.

— Ты что-то хочешь сказать? — поинтересовался он, не разгибаясь, вновь почувствовав скованность и растерянность, как было всегда, стоило этой невилле оказаться рядом. Креламет понимал, что неравнодушен к ней и ничего не мог с собой поделать. Как и с ее этим взглядом — словно смотрит не на тебя, а на некое опасное, но фантастическое существо.

— Матенаис передала это.

— Что? — Креламет обернулся и поднял глаза на девушку.

Она сразу опустила ресницы. А у него что-то мягко и тепло шевельнулось в груди.

— Пропитано маслом? — кивнул он на тряпицу в ее руках.

— Да, — Лемаис поспешно протянула повязку. — Матенаис заботится о каждом из нас и желает ему скорейшего выздоровления...

— Мать первосвященника? — мхар хмыкнул. — Какая добрая женщина.

— Очень, — улыбнулась невилла и лицо ее сразу преобразилось, став приветливо-открытым и очень привлекательным. — Но странно...

— Что? — подхватил он. — Что она — мать Кхорха?

Девушка растерялась и снова краска проступила на ее бледных щеках.