Ключ от бездны. Книга первая

— Прими последнюю жертву, Кэух...

* * *

Она из последних сил цеплялась за длинные наросты на спине хеписахафа и плакала. Уже было неважно, доберется ли ящер до верха отвесной скалы. Все стало лишним. Утешала только мысль, что они все-таки сорвутся...

Удушающая боль ворочалась внутри, не находя выхода в слезах. Да и сколько должно их пролиться, чтобы Лемаис могла хоть на мгновение забыть того, что Лахвара больше нет? Она не хотела думать о том, что будет дальше, там, на верху, если они все-таки доползут.

Прижавшись к жесткой спине ящера, невилла видела, сколько усилий прилагал он, подтягивая грузное тело, напрягая мощные, жилистые лапы, с жутковатым звуком скребущие длинными когтями о камни. Наверное, это было нужно ему. А, значит, и ей. Только, она забыла — зачем...

Душа ее осталась там, в темной пещере Горона с ужасной статуей, которая будет вечно охранять мхара, лишенного жизни именем демонического существа. Значит и сама Лемаис осталась там. И уже не знала, жива ли она...

Хеписахаф справился. Последним отчаянным усилием он бросился с каменного выступа на мост и удержался, едва не сорвавшись в пропасть с туманом над далеким Хеллом.

Настал уже его час. Над кутавшейся в сумрак землей взошла полная луна.

А человек и ящер спешили поскорее покинуть это место. Покинуть и забыть. Надеясь, что навсегда...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ СУДЬБА МААКОРА

ГЛАВА 14

Кхорх волновался, но не признался бы в этом даже себе самому.

Тот главный день минул, закончившись совсем не так, как предполагалось. Совсем не так. И владыка Улхура не мог забыть его, оставить в прошлом, чтобы продолжить свободно двигаться вперед и не тащить за собой этот груз. Слишком важными и почти невероятными оказались события, произошедшие тогда; слишком явственный и болезненный отпечаток наложили они на дальнейшую жизнь первосвященника.

А ведь прошло уже достаточно времени...

Но и теперь, спустя два лунных цикла, он помнил церемонию до мельчайших подробностей. Особенно неприятным стало для Кхорха глубокое и ясное понимание того, что мать предпочла никчемную жизнь какой-то девчонки интересам своего единственного сына.

Тогда, казалось, боги удачи смилостивились над ним, и проклятая сигилла разбилась, но непроницаемый мрак покрыл Горон и первосвященник ощутил присутствие хеписахафа в пещере. Этот гад, излучая ни с чем несравнимые бесовские флюиды, кого-то искал в кромешной тьме. И нашел. Кхорх понял это, когда зажглись факелы, а затем и огни в чашах у алтаря. Одна из невилл исчезла! Он догадался, едва взглянув на мать, что та приложила руку к этому досадному происшествию.

Но он простил. Как всегда.

Матенаис оставалась тем самым значимым человеком, ради которого Кхорх упрямо шел к намеченной цели.

А какими же они были, эти его устремления?

Ахвэм. Самой главной мечтой Кхорха оставался дивный город на реке Анхе. И пока не откроются перед владыкой Улхура Жемчужные врата главного града маакорского — он не остановится.

Сейчас как никогда ранее первосвященник чувствовал благодарность к Равл-Ату, оставившему в живых Сидмаса. Кхорх навещал плененного мхара ежедневно, заставляя подробно рассказывать не только о предмете своих чаяний, но и об обитателях самого притягательного места на земле. И, нужно заметить, первосвященнику пришлось весьма постараться, чтобы узник поддался. Сколько угроз прозвучало, сколько просьб и просто слов, чтобы бывший горец Фархус, наконец, вспомнил, что родился сыном правителя. А вернув себе прошлое, ему неминуемо захотелось оживить его хотя бы в памяти. И враг, и мучитель Сидмаса добился своего — тот заговорил! Но постепенно, сам того не желая, Кхорх стал заложником этих бесед, а узник сырых и страшных подземелий — важной персоной в его будущем и настоящем.

Теперь первосвященник многое знал и об Ахвэме и о семье Астемана. Смутные персонажи, прежде похожие на рисунки, оставленные на песке, теперь приобретали краски и объем, если не становились живыми, являясь иногда во сне впечатлительному властелину Улхура. Мхарский град и раньше грезился ему, но, описанный Сидмасом, стал мучить и наяву. Красивая и благочестивая Ла-Тима, радеющий за народ владыка из рода Ва-Лерагов, прелестная и пылкая Наэла. Все они с некоторых пор обрели плоть, их помыслы и поступки казались более понятными Кхорху. И ему все сильнее не терпелось вторгнуться в их жизнь, стать господином их судеб. Он с большим жаром жаждал приблизить свою грезу.

Зачем?

Кхорх завидовал им, вновь ощущая себя убогим, лишенным всего мальчишкой, что даже в родном доме не мог остаться в безопасности. И былое так тесно переплеталось с этими людьми, что первосвященник не мыслил без них своего будущего. И пусть о маленьком Кхорхе он желал забыть навсегда, но те, что тяготели некогда над его судьбой, теперь обязаны были получить сполна!

А вот ошибок больше совершать не следовало.

Поэтому нужно было отыскать пропавшую сигиллу. Странно, что невилла прихватила ее с собой. Жадная и глупая девчонка! Первосвященник жаждал вернуть ее. Их обоих.

И поэтому нервничал теперь.

Человек, которому он все больше доверял, прислал благоприятную весточку, обещая возвратиться с достойным трофеем. Значит, злополучный амулет вновь окажется в руках Кхорха, и уж на этот раз верный раб Кэух не оплошает. Его божество не должно подвергаться опасности. Даже малейшей. Иначе...

Первосвященник уже достаточно наказан за то, что позволил мхарам принести сигиллу в Улхур: Арахн безмолвствовал. Да, Кэух преобразилась в инкуба, но преданные служители не имели счастья не только лицезреть его, но даже слышать! Вот так началась новая веха. Правда, оставалась робкая надежда, что все еще можно исправить.

Сердце Кхорха дрогнуло, когда без стука вошел в покои человек в черном плаще.

— Равл-Ат?

— Да, мой господин.

Уверенно ступая, верховный жрец прошел к первосвященнику и склонился с почтением. Теперь он всегда был таким — убежденным в своей правоте, знающим истину, которая скрывает лицо лишь от кого-то другого, не от него. Это пугало и притягивало одновременно. И чем более настораживало, тем сильнее манило.

— Ты добыл то, что искал, достопочтенный?

— Мне посчастливилось найти беглянку, — ответствовал Равл-Ат с удовольствием. — И нужно заметить, она с достоинством приняла свою судьбу.

* * *

... Сколько раз он видел это? Дикий край, опасные кручи; дымка над величавыми сопками; зеленые долины, зажатые меж нагромождений антрацитовых скал; пронзительная лазурь неба, и воздух — чистый и сладкий — им так блаженно дышится. Здесь хочется стать равным богу и до конца познать тишину и величие, нечто, живущее в таинственной близости к небу; или стать птицей, чтобы увидеть все великолепие, созданное Великим, чей дух нисходил в эту земную обитель.

Впервые Равл-Ат прошел через перевал Гефрека, чтобы найти маленькое племя, живущее за горной грядой. Потом, тяжело раненый, видел Врата Кифры в горячечном бреду. Мир лишь ненадолго приобретал свой законченный, задуманный и исполненный творцом вид. Тогда в горячке жрец Эморх чаще всего оставался погруженным в юдоль тоски и плача, где жил страх и все то, что служит ему. Посланник правителя был разбит, уничтожен, сломлен. Пути назад просто не существовало. И он желал только одного — забвения. И для себя и для прошлого...

А теперь...

Теперь Равл-Ат, ненадолго ставший Одрухом, должен служить тому, кто дал ему новую жизнь. Горная страна, некогда принявшая его, погибшего и возрожденного, казалась сейчас не столь прекрасной, и дух извечного совершенства больше не озарял небесным светом эти края.

Жрец Кэух чувствовал присутствие того, кого искал, за кем пришел на землю диких рабисов. Незримые нити проклятья тянулись к хеписахафу, посмевшему забрать то, что ему не принадлежало...

Он вовремя нагнал их, потому что шел по следу. Они не скрывались. И Равл-Ат остро ощущал страх девушки и мятущийся ужас зверя, знающего, что ему никогда не уйти от возмездия. Кара демона уже разрушала его земное тело, разъедала губительным зельем ненависти душу.

Но то, что произошло в тот ясный, пронизанный чистейшим светом день стало не просто удачным совпадение. Нет, то было завершение действа, похожего на противостояние одной силы силе другой. Круг замкнулся...

Наэла, ставшая еще одним звеном в этой истории, отыскала беглецов. Их встреча тоже была предопределена и так же неминуема, как и тщетность усилий мальчишек, посмевших бросить вызов неоспоримому превосходству обитателя бездны.

Что собирались предпринять оставшаяся в живых невилла? Равл-Ат мог только предполагать.

Он приблизился незаметно. Девушки сидели рядышком над обрывом и негромко переговаривались. Перед ними простиралось бледно-сизое пространство с контурами паривших в невесомости гор. Жрец уловил и тлеющую в душе Лемаис долгожданную надежду на освобождение, и тайное страдание новой подруги невиллы. Ее глубоко спрятанная и черная боль коснулась его души и обожгла лишь на краткий миг. Равл-Ат заставил себя не думать об этом.

— Жаль нарушать вашу идиллию, — проговорил он и с улыбкой встретил испуганно-вопрошающие взгляды обернувшихся к нему девушек.

Наэла вскочила. Невилла, напротив, будто обратилась в статую, и лишь в глазах плескался все тот же страх. Она не станет противиться его воле. Это он знал.

— Где Хепи-Сах? — грубо спросил жрец.

— Кто? — переспросила мхарка, всматриваясь в него так, словно надеясь прочесть ответ на лице нечаянного гостя.

— Ваш ручной дракон! — теряя терпение, крикнул он и вдруг ощутил давление.

Тварь кралась за его спиной. Может быть, хеписахаф тоже следил за ним?

Равл-Ат напрягся.

— Спокойно, Хоруг, — проговорил он как можно ровнее.

Что стоило этому полу-ящеру убить своего врага? Ничего. Но он медлил.

Поэтому жрецу хватило времени осторожно и совсем незаметно извлечь из-за пояса бесценный дар Кхорха. Стремительно, до ломоты в затылке, Равл-Ат развернулся к ящеру и выставил перед собой жезл с искрящимся лунным камнем.

Хеписахаф отпрянул, зашипев.

— Больно? — рявкнул достопочтенный.

— Не надо, Хоруг! — очнулась Лемаис. — Что тебе нужно, Одрух? — обратилась она к жрецу.

— Вот это уже другой разговор, — усмехнулся Равл-Ат, опуская жезл и поворачиваясь к девушкам. — Отдайте сигиллу и я уйду.

— Сигиллу? — переспросила невилла нервно.

Жрец вновь заметил мелькнувший в ее глазах испуг.

— Не пытайся обмануть меня, девочка, — хмыкнул он. — Это не твоя стихия. Просто отдай мне осколки маакорского диска и я обещаю, что никого из вас не трону.

— Почему ты думаешь, что это находится у нас? — пришла на помощь невилле Наэла.

Равл-Ат с подчеркнутой неприязнью осмотрел мхарку.

— Ведь ты сама пришла за амулетом, не правда ли? Довольно, я устал продолжать эту бессмысленную игру. Сигиллу! — он протянул руку, намеренно выбрав недавнюю служительницу Кэух, но продолжая грозно смотреть в глаза ее подруге. — Зачем ты здесь? Спасти сына Астемана или его неудачливого дружка? — Ему без усилий удавалось получать ответы, следя за тем, как меняется взгляд и выражение красивого личика мхарки.

— Ты же понимаешь, что нам незачем теперь подчинятся тебе, Одрух, — напряженно выговорила невилла. — Что готов предложить взамен раб Кхорха?

Равл-Ат с деланным изумлением перевел на девушку округлившиеся глаза:

— Ставишь мне условия, деточка?

Против ожиданий жреца, она не испугалась и выдержала его взгляд.

Он усмехнулся:

— Чего же вы хотите?

— Увидеть Сидмаса, — подхватила Наэла и трепет в ее голосе горечью отозвался в душе достопочтенного. — Отдай ему амулет, Лемаис, — без колебаний потребовала она.

Та молча протянула жрецу завернутые в кусок материи осколки разбитой демоницей священной сигиллы.

— Старый дуралей Бамин-Ат отправил достойного борца на выручку нашим прекрасным ахвэмским героям! — добавил Равл-Ат, радуясь и сожалея одновременно, что так легко достиг успеха. Он ликовал, но где-то на самом донышке души горело давней болью. Так вот до чего опустился правитель Маакора! Как слаб и ничтожен оказался этот противник, поставивший под удар самое дорогое, что оставила ему судьба. Как низко пал он в глазах давнего соперника, отдав на поругание подругу своего сына. Ну что же, Равл-Ат примет этот подарок. Мхарка теперь была куда важнее, чем беглая невилла. Правда, отпустить девчонку, принесшую столько хлопот, он не мог. Лемаис внушала страх, смешанный с горечью только лишь тем, что являлась одной из немногих, кто знал его Одрухом. Пока невилла ходила по этой земле, нося в себе память о нем прежнем — слабом, грешном, предавшем — Равл-Ат оставался таким в собственных глазах.

Он поздно почувствовал движение за спиной, совсем некстати расслабившись. И уже поворачиваясь и вскидывая в защите жезл, увидел прямо перед собой зубастую пасть хеписахафа. Защищая лицо, жрец успел выставить локоть и повалился, опрокинутый тяжеленным телом.

Ослепительные голубые разряды ударили в яростно хрипящего ящера, вцепившегося в руку Равл-Ата. Хрустнули кости. Хеписахафа отбросило мощным ударом вспышки кариатита. Переливаясь огненными всполохами, разошлась волна. Она накрыла сбитых с ног девушек и взревевшего улхурского гада, обращая последнего в каменное изваяние.

Дико закричал Равл-Ат в минутном помешательстве глядя на обрубок собственной кисти. Его левую руку проглотил бесовский змей вместе с треклятым амулетом.

— Нет, — выдохнул жрец, отбрасывая жезл и лихорадочно срывая с себя плащ. — Меня так просто не возьмешь.

Он старательно и туго перетянул культю, сосредоточенно и мрачно читая над изуродованной рукой заклинание на древнем аксуменском. Его прежних знаний хватило на то, чтобы оказать себе помощь и не вовсе не было кощунством то, что предавший служитель вновь взывал к своей богине.

Наэла с трудом могла понять его слова. Она уже пришла в себя после встряски и странного воздействия вспышки. И теперь с невольным уважением смотрела на человека, столь сильного духом.

— Надо бежать, — вывел ее из прострации слабый голосок невиллы. — Пока он не вспомнил о нас, слышишь?

— Да, — Наэла поднялась.

— Стоять! — Движение ее не осталось не замеченным, и Равл-Ат хмуро взглянул на девушку. — Куда собрались?

— Ты должен отпустить Лемаис, как и обещал, — твердо произнесла мхарка.

— Неужто? — фыркнул жрец. — Свобода — взамен на амулет, таков был договор. Я ничего не путаю?

— Сигилла внутри ящера! — возмутилась Наэла и добавила чуть спокойнее: — Это ли не самый надежный тайник? Но ты можешь разбить камень и вернуть амулет.

— Копаться в окаменевших внутренностях, — пробормотал достопочтенный, — сомнительное удовольствие. Ты права, в ящере сигилла также безопасна, как эти маленькие плоские камушки под моими ногами.

— Тогда, пусть она уйдет, — кивнула мхарка на служительницу Кэух. — А я сдержу слово и отправлюсь с тобой в Улхур.

— Хорошо, — он взглянул на Лемаис с прежним добродушием стража невилл и улыбнулся. — Пусть идет, — и, подобрав жезл, заботливо осмотрел его и спрятал за пояс. Потом поднялся: