Ключ от бездны. Книга первая

— Но Матенаис, которая всех нас видела насквозь, — подхватила Лемаис, — сказала, что это не мой грех и хоть я и не чиста, но достойна служить Кэух.

— А что, среди вас имелись недостойные?

Девушка смутилась.

— Да. Невилла должна быть чистой... телом, — с запинкой выговорила она. — А одна из улхурок понесла страшную кару, за то, что солгала достопочтенной. Она вышла к жрице и смело смотрела ей в глаза, когда жезл Кхорха коснулся кожи на ее груди и выжег ужасное клеймо! Бедняжка свалилась замертво к ногам Матенаис!

Лемаис замолчала. Оба уже забыли, что так и стоят по колено в воде, что давным-давно невиллу ждут в гроте и конечно беспокоятся.

— Тебе не холодно? — заботливо спросил страж. — Уже смеркается.

— Да, пора возвращаться, — кивнула Лемаис и сделала движение к кувшину.

— Подожди, — остановил ее Лахвар. — Обещай, что вернешься, когда отнесешь воду.

— Хорошо.

— Ты обещаешь?

— Да.

Он донес тяжелый сосуд до самого грота и подождал девушку у входа. Та вышла не сразу. А когда появилась, наконец, бросилась к нему и обняла порывисто, с тайным отчаянием. Лахвар тоже обнял ее, легко дотронулся губами до волос на виске и отпустил. Оба понимали, что это особенная ночь. И они не расстанутся сегодня, пока не откроются друг другу окончательно.

— Мы говорили о Дельви, — напомнил страж, когда позади осталось ущелье и они вышли на берег Хелла. Над озером взошла луна, выстлав на воде искристую дорожку. Кругом стояла умиротворяющая тишина.

— Нет, — отозвалась Лемаис с тихой грустью. — Мы говорили не о ней. Но если хочешь...

— Нет, хочу о тебе.

— А что обо мне? Я знаю свою судьбу и прошлое мое никак не отразиться на будущем.

— Откуда ты можешь знать?

— Дельви рассказала мне.

Лахвар усмехнулся.

— И про тебя с твоим другом тоже всё сказала, — продолжила девушка твердо. — Вы — мхары. Фархус из знатного рода, а ты... сын воина. Вы хотите помешать Ему прийти на землю. Но не сможете. Потому что слабее, чем Он. Потому что... все предначертано.

— Я не верю в Судьбу!

— И вот поэтому — тоже. Вы не верите! А нужно верить! — она почти кричала, но вдруг сникла, опустила голову и добавила чуть слышно: — Этот день придет. И то, что вы принесли с собой окажется в чужих руках.

— Что? — Лахвар с удивлением воззрился на невиллу. — Как?

— Оно не должно остаться у вас, — Лемаис близко подошла к нему, положила на плечи невесомые ладошки, а потом опустила обессилено. — И если будет отдано добровольно — не уничтожится.

— Ты хочешь сказать?..

— Не я. Все это говорила Дельви. Твое право — верить или не верить.

Лахвар нервно взъерошил волосы.

— Я... поверю, если ты откроешь сейчас, чем кончится этот вечер. Для нас с тобой. Если, конечно, Дельви сочла нужным сообщить тебе...

— Да, — Лемаис улыбнулась и прижалась щекой к его плечу. — Сегодня мы преступим главный закон служителей Кэух...

ГЛАВА 13

Этот день настал, настал с появления в гроте Матенаис, вид которой перепугал и встревожил невилл. Растрепанная и заплаканная жрица обвела девушек тяжелым взглядом и спросила едко:

— Ну, что, готовы?

— К чему? — отозвалась ее любимица Лемаис.

Мать Кхорха присела возле костра и, вдруг уткнувшись лицом в ладони, тихо и горько разрыдалась.

Никто не отважился подойти к ней, даже та, которая любила ее всем сердцем и тоже заплакала, с жалостью глядя на старшую подругу.

Та долго не успокаивалась, вздрагивая и протяжно всхлипывая. А потом убрала мокрые ладони с лица и стала смотреть на огонь, вытирая с подбородка стекающие слезы.

— Что так расстроило тебя? — не выдержала Лемаис.

— Все кончено, понимаешь? — тихо ответила Матенаис. — Все кончено...

— Что?

Жрица снова посмотрела на невилл.

Как изменились они с той первой встречи, которую ей не забыть теперь никогда. Взволнованные тем новым, что окружило их, девушки встретили ее настороженно и посматривали с опаской, памятуя отбор. Матенаис видела, какое впечатление производит на всех Кхорх и не могла определить — приятно ей это или наоборот. Она никогда не стыдилась своего мальчика, хотя многое понимала про него...

Но то, что он позволил матери принять участие в жизни невилл, стало для нее настоящим подарком, наградой за те месяцы, что она провела в кошмарах безумия и дурмане снадобий. Только здесь, в полной изоляции от мира, в таинственной тиши гротов, Матенаис наконец почувствовала себя спокойной. И, глядя на цветущие юностью и здоровьем лица, невольно вспоминала собственную молодость, когда был еще жив ее Хсарт.

Особенной нежностью прониклась Матенаис к живой и открытой Лемаис. И та сразу потянулась к ней, как тянется за светом оказавшийся в тени цветок. С легкостью вспоминая свою прежнюю жизнь, девушка никогда не жалела о прежнем и навсегда утраченном. Да, самым непостижимым для жрицы явилось отчетливое понимание того, что Лемаис не страшилась своего будущего, ясно видя его. Так часто она беспечно роняла: "когда меня не станет", словно воспринимала это как должное и нисколько не печалилась об этом. Только в глубине ее необычных глаз таилось и росло нечто необъяснимое, не дающее Матенаис покоя. Она догадывалась, что происходило в душе Лемаис. Да и трудно было не заметить, как преображалась девушка, когда в гротах появлялся Лахвар. И как вспыхивала Лемаис, когда случайно или намеренно встречались их взгляды. Матенаис понимала ее, понимала и не винила, забыв о правилах, выдуманных первосвященником. Может именно потому, что она была такой неравнодушной, невиллы и любили ее. Они приняли Матенаис в свой тесный кружок — возможно еще и, потому что были лишены близких и распознали в ее душе что-то недостающие им. Приняли безоговорочно и навсегда. Как мать...

Но каково же ей было знать, что эти милые затворницы никогда не выберутся из подземелий! Особенно тяжело стало после смерти Крорис. Тогда все обитательницы пещер до конца осознали неотвратимость рока, приведшего их в Улхур. Но не смотря ни на что, попав в западню, из которой был единственный выход, девушки не утратили присутствия духа и продолжали безропотно служить Кэух. Матенаис знала это. Она и выбирала когда-то именно тех, что могли покориться...

Смешливая Дельви, серьезная Инелис, выдумщица Крорис, заботливая Тейнет, мечтательная и тихая Мейис — всех их объединяло одно: умение принимать немилосердные удары судьбы, а не идти ей наперекор.

Что ж, их час настал и все они, так или иначе, готовы к нему...

— Дельви не пропала, — вобрав в ноющую грудь побольше воздуха, нервно заговорила мать первосвященника. — Она убита.

Никто не ответил ей. Только еще тише стало в гроте, хранившем так много тайн.

— И одну из вас ждет та же учась, — дрогнувшим голосом добавила Матенаис. — Сейчас...

Договорить у нее просто не хватило сил.

— Кто будет приносить жертву? — на удивление спокойно спросила Лемаис.

— Я, — отозвалась жрица. — Я...

Чуть заметная краска проступила на щеках девушки:

— Кого ты выберешь?

Взгляды их встретились, но Матенаис не отвела глаз.

— Возможно, умереть для каждой из вас будет теперь благом, — с трудом превозмогая душившие слезы, выговорила она. — Кхорх готовит невиллам невыносимое испытание, но, пройдя его, они могут получить освобождение, — продолжила жрица, сама не веря, что говорит о тех, которых так хорошо знала и жалела, как может жалеть только мать.

— Что с нами будет? — спросила Инелис.

— Вас отдадут зверю, — опустив голову, сказала Матенаис. — Вы станете его женами...

Под сводами вновь восстановилась мертвая тишина, и, казалось, ее больше никто никогда не нарушит. Словно и не осталось никого в гроте, где живым был только огонь, а вокруг застыли тени, безмолвные, пустые, сохранившие очертания некогда живших здесь.

Но вот одна из теней неслышно поднялась, прошла, остановилась перед входом и оглянулась.

— Кто последует за мной? — прошелестели ее слова.

Тейнет встрепенулась:

— Мне незачем длить эти бессмысленные дни. — Каждый звук, произносимый ею, царапал застывшие души молчавших. — Я лишь хочу быстрее встретиться с сестрой, а она ждет моего прихода в царстве Теней.

— Идем...

Они вошли в пещеру жрецов, где на алтаре лежала туша теленка.

— Что это? — удивленная девушка сбросила с себя оцепенение и осмотрелась, будто надеясь лицезреть того, кто затеял эту странную шутку.

— Помоги мне, — быстро произнесла Матенаис, — сейчас не время.

— Что ты задумала?

Жрица нетерпеливо взглянула на невиллу:

— Вы и правда поверили, что я смогу... убить одну из вас? — она толкнула зловонную чашу ближе к камню и, оттянув еще теплую шкуру животного, сделала на его шее несколько глубоких надрезов. — Твари нужна кровь? Так пусть получит!

— Где ты взяла теленка?

— У кифрийцев. Неси "угощение" и возвращайся.

Девушка послушно ухватилась за края ненавистного сосуда и медленно разогнулась.

— Мы поплатимся за это, — без страха, скорее с нотками вызова в голосе произнесла она и поспешила к гроту невилл, взбодренная настроем матери Кхорха.

Вывалив содержимое в открытый колодец, Тейнет впервые за все это время не ощутила в себе страха и гадливости. Колотившееся сердечко уже предвкушало нечто особенное, важность которого отражалось в глубоких глазах жрицы, в каждом ее движении. Что с того, что Матенаис явилась к ним в слезах? Эта женщина непременно найдет какой-нибудь выход и не отдаст их демону...

Дрогнуло и застыло пространство, наполнившись тихими шепотами. Мокрая чаша выскользнула из ослабевших пальцев Тейнет. Уже не владея собой, невилла словно во сне шагнула к краю открытого зева колодца и заглянула в его темноту. Ужас пронзил ей душу. Но девушка не шелохнулась, заворожено глядя, как быстро перебирая длинными конечностями и отталкиваясь от покрытых слизью стен, к ней приближается отвратительное существо...

* * *

Вернувшись, Матенаис уже никого не застала в гроте невилл. Как ни готовилась она к грядущим бедам, открытие это обрушилось на нее тяжелым ударом. Отказываясь окончательно поверить в то, что опоздала, жрица какое-то время бессмысленно смотрела на огонь, потом перевела взгляд на пустое ложе Фархуса.

"Вечером приступим к подготовке торжества, — всплыли в памяти слова Кхорха. — Попрощайся со своими подругами, потому что теперь не скоро вы сможете посидеть возле костра".

Он опередил ее...

Подстегнутая этой невыносимой мыслью, Матенаис бросилась в грот жрецов, еще надеясь застать там Тейнет, и замерла, потрясенная, заметив следы крови на камнях колодца. Чувствуя, что снова сходит с ума, она вернулась назад и снова обошла вокруг мирно горевшего очага, с каким-то исступлением надеясь на чудо и не желая смириться с очевидным. Девушки исчезли!

Постояв в нерешительности возле пустой постели больного, жрица снова выбежала в пещеру с колодцем и, дико глянув на него, кинулась в дом Стражей. Но и там никого не застала.

— Рабы, — выдохнула Матенаис и поспешила в столовую, где принялась бить по гонгу длинной палкой. Звон оглушил ее, но она не хотела останавливаться, заполняя этими тревожными, гулкими звуками пустоту в душе. Вложив в удары все свое отчаяние и не достигнув никаких результатов, Матенаис вспомнила о тайном ходе на кухню, каким уже воспользовалась сегодня. Не помня как, она добралась до места и, отворив дверь, оказалась в теплом, пропахшим специями и дымом помещении. Слабо булькал густой бульон с кусочками мяса, на длинном столе лежали ножи и пучки трав, вымытые овощи блестели влажными боками в глубоком блюде, и длинная деревянная ложка валялась на полу. Здесь подходило к концу приготовление трапезы — только тех, кто ее готовил, не было.

Закрыв лицо руками, Матенаис постояла, немного приходя в себя и собираясь с мыслями.

Озеро!

Жрица прислушалась.

Да, она не одна. Где-то в пещерах на берегу Хелла пряталось живое существо.

Ну, конечно...

Матенаис медленно вернулась в грот невилл. Вновь оказавшись там, где провела столько счастливо-спокойных часов, она задержалась, повинуясь непонятному, но такому явственному ощущению близости Лемаис.

— Девочка моя, дай мне знак. Дай. Я знаю, что ты не могла уйти, не попрощавшись...

И через задрожавшие в глазах слезы, жрица вдруг увидела гиацинтовые камушки на камнях очага. Рванувшись к браслету так, словно перед ней предстала сама его владелица, Матенаис схватила его и судорожно прижала к губам. Потом, оглянувшись, будто боясь быть застигнутой кем-то, поспешно надела украшение на руку:

— Я помогу тебе, помогу, дорогая.

* * *

Укрытый густым туманом Хелл безмятежно спал.

Войдя в теплую воду, Матенаис глубоко вздохнула, отбрасывая скорбные мысли и освобождая душу от боли.

— Ты слышишь меня? — прошептала она, наклоняясь к спокойной озерной синеве и с наслаждением отдаваясь во власть влажных объятий. — Услышь и приди, я жду тебя...

Жрица перевернулась на спину и раскинула руки. Вода удерживала ее, внушая долгожданное спокойствие, тихо лаская и убаюкивая. Закрыв глаза, Матенаис расслабилась, плавно поводя ногами и кистями рук, будто паря в пространстве. Оно было живым — чутко внимало биению сердца, понимало только одно ее желание и передавало безмолвный призыв тому, кто должен был отозваться.

Матенаис поняла, что услышана. В глубине под ней осторожно двинулось что-то большое. Оно приблизилось, сделав круг, и снова нырнуло, словно играя, а потом оказалось рядом, легко коснувшись жрицы.

Та улыбнулась и, открыв глаза, быстро переместилась, принимая вертикальное положение и осматриваясь.

— Ты пришел...

Темная тень скользнула у самой поверхности, и голова ящера, появляясь над водой, мягко толкнула носом в грудь Матенаис. Засмеявшись, она обвила руками толстую шею хеписахафа:

— Ты пришел...

Большой желтый глаз в красных прожилках, подернутый влагой, смотрел близко и внимательно.

— Ты должен служить госпоже своей, — заговорила жрица вкрадчиво. — Должен сделать то, что я велю тебе.

Дракон разжал челюсти, выдохнув: хааа...

— В скалах с храмом есть пролом. Через него надо проникнуть в пещеру Горон, где все и состоится. Человек не может добраться туда, но ведь Хоруг теперь не человек.

— Хааа, — отозвался ящер.

— Ты будешь ждать, пока я не позову тебя, а когда поймешь, что пришло время, найдешь хозяйку этих камней и унесешь ее из Улхура.

— Хааа...

Голос Матенаис задрожал от слез, и она крепче сдавила мощную шею, покрытую жесткими пластинками.

— Я знаю, что власть Кэух сильна и дух Хоруга порабощен, но чем дальше ты окажешься от этого ужасного места, тем меньше будешь страдать от гнета страшной воли мерзкой твари. Хоруг-человек никогда не станет свободным, но Хоруг-змей может спасти невинную душу и боги смилостивятся над ним. — Жрица отпустила хеписахафа. — Плыви и чутко слушай. — Сняв браслет, она прижала к щеке прохладные камушки, а затем украсила ими тонкий витой рог на голове ящера. — Пусть хранит тебя Улх...

* * *

Священный грот был погружен в полумрак. Горели только чаши у ног восьмилапой статуи, высвечивая округлый живот и пасть чудовища, где мог бы свободно разместиться взрослый человек.