Ключ от бездны. Книга первая

Закланный затих. А жрица продолжала смотреть прямо перед собой и снова видела ущелье. В него спустились крылатые и с яростью бросились в бой.

— Служи мне!

Сам Ксархс двинул новые войска, но прошли они тайной тропой, указанной Лидэей и обрушились на рабисов со стороны Хэм-Аиба.

И было много крови. Бог смерти принимал богатую дань. Еще не знала эта земля такого побоища, не принимала в себя столько боли и, казалось, не будет этому конца.

Мужественно бился Пурф, так что арахниды не могли прорваться к своим собратьям. И верилось ему, что нет на свете силы, чтобы заставила его остановиться, позволить врагам пройти. Не видел храбрец, как у города Мертвых поднялись чудовищные смерчи и понеслись к Гефреку, ведомые силой Матенаис и гневом очнувшегося демона.

Вот тогда и раздался вновь голос первосвященника. Взметнулась пыль и встала стеною. Подобно грому прозвучало ужасное имя кровавого бога. Он отозвался. Злобный, чудовищный рык пронесся меж скал. И пал непроницаемый мрак. Кровавая пелена застлала глаза полумертвых от ужаса рабисов. Бесчисленное множество невидимых клыков вонзилось в их плоть. Но страшнее этой боли была иная боль — налетевший ураган ярости демона вырвал из окровавленных тел и унес с собою души крылатых воинов. Алая кровь рабисов стала черной водой, а их тела рассыпались бурым прахом. Он выстлал дно глубокого ущелья.

Мрак медленно рассеялся.

Кхорх пал на колени и возвел руки к пасмурному небу.

— Во имя Арахна! Пусть станут мне свидетелями и эти камни, и небеса, и люди! Я посвящаю эту победу над дикарями Матенаис, матери моей!

Ксархс тихо подошел к нему.

— Да будет так...

— Во имя Арахна, — отозвался первосвященник и тяжело поднялся. — Мы возвращаемся.

— Но ведь путь свободен, господин...

— И мы пройдем по нему снова. Но только следом за мной пойдут дети нашего бога...

ГЛАВА 18

Время. Оно бывает разным: жестоким и милосердным, быстротечным и долгим, счастливым и горьким, светлым и темным. Оно, как ускользающая волшебная иллюзия, мгновенно в счастье и неимоверно растянуто в страдании. Оно умеет жалеть, но и карать умеет. Время. Могущественно. Непостижимо. Неподвластно.

Совсем не одинаково влияло оно и на обитателей подземного Улхура. Для одних стало даром богов, наградив исполнением всех желаний, для других — нескончаемой мукой, отнимающей последнее.

Сам Улхур изменился. Разрослась паутина его галерей и шахт, появились новые уровни. Верхние уровни теперь были густо населены и обустроены домами, храмами, хранилищами и мастерскими. Город стал удобнее, богаче, значительнее. Новые рабы пришли в подземелья, названы новые жрецы. А на нижних уровнях обитали неведомые ранее существа — истинные дети Арахна, называемые марлогами.

Эти жители Улхура мало походили на людей, но и для зверей казались излишне свирепыми. Уродливые морды никто не отважился бы сравнить с человеческими лицами: низкие лбы с толстыми надбровными дугами, крохотные, глубоко посаженные глазки, два косых отверстия вместо носа и выпирающие, зубастые челюсти, таковы были черты марлогов. Эти существа имели непомерно длинные, мускулистые руки и короткие, сильные, искривленные в коленях ноги. Слепые, наделенные огромной физической силой, марлоги бродили по лабиринту пещер, вылавливали крыс и змей и с жадностью пожирали их. Часто между ними возникали серьезные драки, которые, правда, никогда не заканчивались смертью. Дети Арахна обладали потрясающей живучестью.

Подчинялись они только набору определенных звуков, переданных Матенаис самим Темным отцом. И только немногие из жрецов удостоились чести узнать их.

Самым важные команды были известны только Кхорху и его матери.

* * *

— Что нового, преподобный? — поинтересовался первосвященник у Лихеуса, пришедшего поклониться господину и получить ежедневное напутствие на служение в храме.

— Госпожа с утра ушла в покои Наэлы, — ответил верховный жрец. — Но вестей оттуда еще не приходило.

Кхорх поморщился:

— С ней сразу все было не так. Проклятый род...

— На все воля Богов, — с сочувствием подхватил служитель.

— Нет ничего хуже ожидания! — Первосвященник поднялся с богато украшенного золотыми накладками кресла и спустился с помоста, на нижней ступени которого стоял Лихеус. — Ступай в храм. Я буду позже. Хочу узнать все лично, а то пока дождешься нерасторопных служек — жизнь пройдет.

Они вместе покинули помпезную залу Приемов. Жрец заспешил в Малый храм на предвечернюю службу, а Кхорх спустился на третий уровень и отправился в покои Лемаис, с которой последнее время у него были сложные отношения.

У золотого входа-люка с изображением двух хеписахафов его встретила невольница-кифрийка.

— Что желает мой господин?

— Где хозяйка?

— Отдыхает. Пускать не велела.

Он нахмурился:

— Что это значит? Я не могу ее видеть? Открывай!

Испуганная гневным окриком, служанка послушно открыла проход.

Кхорх прошел по узкому коридорчику, окунувшись в знакомо-дразнящий аромат благовоний, и, уже чувствуя внутреннюю дрожь, оказался в первой комнате.

Навстречу ему выскочила еще одна рабыня.

— Госпожа изволит не принимать...

— А я велю ей повиноваться! — рявкнул первосвященник и уселся в мягкое кресло. — Иди, скажи, что пришел властелин. Не заставляй меня ждать!

Служанка скрылась и вскоре в комнату вошла её хозяйка. Она замерла, остановившись напротив и глядя на него непроницаемыми, мерцающими глазами.

Кхорх молча, властным жестом протянул Лемаис руку для поцелуя.

Та неторопливо подошла, опустилась на колени и сжала его пальцы.

— Вот так-то лучше. — Первосвященник довольно улыбнулся, когда ее губы коснулись его руки.

Она медленно подняла темнеющие глаза и вдруг вцепилась в нее зубами.

Он вскрикнул и наотмашь ударил дерзкую возлюбленную по щеке.

Лемаис вскочила, ядовито улыбаясь.

— Рада приветствовать тебя, мой драгоценный.

След от удара загорелся алым цветком на бледной щеке. И первосвященник уже жалел, что причинил ей боль.

— Зачем ты испытываешь мое терпение, Лемаис?

— Даже бесы не терпят предательства, Кхорх.

— Я виноват. — Он не выдержал грозного, испытывающего взгляда и опустил глаза. — Но не хочу просить прощения. Лидэя стала очень дорога мне.

Лемаис холодно и зло расхохоталась.

— Дорога? Ступивший на путь зла не должен рисковать, допуская слабость в свое сердце.

— Тебе не понять...

Она красноречиво глянула, но тут же опустила ресницы.

Они надолго замолчали, не зная, что еще сказать. Да и зачем? Они всегда были чужими друг другу, даже служа одному демону.

Наконец, первосвященник поднялся.

— Как дела у Наэлы? — спросил он тихо.

— Всегда надежнее увидеть самому, — ответила теперь уже бывшая возлюбленная, не поднимая глаз.

— Да, — Кхорх помолчал. Ему неприятен был разрыв с Лемаис. Но с тех пор, как он привез из похода Лидэю, она не допускала его не только в свою спальню, но и в доме встречала неохотно и холодно, ведя только злые разговоры. Он не понимал, как долго женщина может держать обиду, и был не уверен даже, что это обида. Скорее очередная игра хитрого беса, крепко сидевшего в бывшей невилле.

Вот и на этот раз разговор закончился ничем. И что с этим делать, он не знал.

Простившись с Лемаис, первосвященник решил заглянуть к новой пассии, чтобы изгнать из сердца досаду на холодность капризной и мстительной дочери Улха.

Крылатая встретила его радушно, но казалась расстроенной чем-то.

— Что с тобой, дорогая? — обнимая ее, заботливо поинтересовался он. — Ты огорчена?

— Нет, — целуя его, ответила Лидэя. — Побудешь со мной немного?

Кхорх не мог отказать.

Она оказалась совершенно не похожа на тех девушек, что встречались ему раньше. Была так искренна и так нежна, так пылко и преданно любила его, ничего не прося взамен, что он невольно отвечал ей тем же. Приходя в покои крылатой, Кхорх переставал быть первосвященником и властелином Сельфура. Оставался только молодой и страстный влюбленный, что заново учился видеть красоту женщины и окружающего мира, чувствовать сердцем нежный зов другого сердца, впуская в душу неведомые прежде ощущения, краски и звуки. Иногда ему хотелось остаться здесь навсегда, но неизменно что-то тянущее и болезненное поднималось в душе — он вспоминал черного духа, приходящего к нему в часы молитв. Кхорх понимал, что тот не отпустит его...

— Почему же слезы блестят в твоих прекрасных глазках? — встревожился он, когда Лидэя, уже лежа с ним под газовым балдахином, загрустила вновь. — Может быть, кто-то обидел тебя? Скажи и он... или она, пожалеет!

— Нет, любовь моя, — проговорила крылатая, — со мной все милы.

— А Лемаис?

— И она, конечно, — губы ее дрогнули в подобии улыбки. — Почему ты спрашиваешь о ней?

— Потому что хорошо знаю.

— А-а-а, — Лидэя поникла.

— Не ревнуй, прошу тебя, — глухо произнес Кхорх. — Может быть, я сейчас очень жалею о том, что захотел себе бывшую невиллу. Но ты не бойся ее.

— Я не боюсь. Меня тревожит Наэла, — поспешно проговорила крылатая.

— Разве ты близка с ней?

— Да, господин, — Лидэя виновато потупилась. — Я не говорила тебе, прости. Но эта девушка так чиста и так добра! — с нескрываемым восторгом продолжила она. — И не только со мной — со всеми! И Матенаис ее так любит!

— Матенаис?

— Конечно! Твоя матушка заботится о ней, как о родной. — Личико крылатой снова стало печальным. — Но мне страшно даже подумать, что Наэла родит еще одно чудовище.

— Слишком долго она носит, — буркнул Кхорх, не слишком довольным оборотом разговора. — Не удивлюсь, если эта дрянная мхарка преподнесет нам сюрприз.

— За что ты так ненавидишь ее? — Слезы заблестели на глазах Лидэи.

Возлюбленный ее прикусил язык.

— Ну, прости, прости, моя маленькая, добрая птичка! Если хочешь, я стану... любить ее. Хочешь?

— Хочу, — отозвалась она, — но знаю, что не будешь.

— Она одна из моих заклятых врагов, — не выдержал Кхорх, — понимаешь?

— Но, ведь я тоже!

— Это совсем другое!

— Нет, не другое! — порывисто поднявшись и обхватив руками колени, Лидэя вдруг горестно расплакалась.

— Да что с тобой? — опешил первосвященник. — Скажи, наконец, что так мучает тебя?

— Нет, — крылатая замотала головой. — Не спрашивай. Я не могу этого сказать...

— Так! — Кхорх потянул девушку за плечи и снова уложил рядом. — Значит, есть что-то! — Он стал нежно целовать ей щеки, губы, шею, грудь, надеясь успокоить и утешить.

Лидэя притихла, сомкнула веки, послушно отдаваясь его ласке.

— Ты не прогонишь меня, когда узнаешь? — спросила она осторожно.

— Нет, никогда, — тихо пообещал Кхорх, легко целуя ее в губы.— Скажи...

Она зажмурилась, подобралась, как перед прыжком и распахнула глаза:

— Я жду ребенка...

* * *

В ту ночь первосвященник так не и попал в храм.

Взволнованный новостью, и, не зная, с кем поделиться ею, он остановил свой выбор на Ксархсе. Задетый тем, что Матенаис уже знала о беременности Лидэи, Кхорх решил отложить визит к Наэле, по мелкому мстя таким образом матери.

— Приветствую тебя, владыка, — необычайно ласково встретил его царь. — Прошу разделить со мной сию скромную трапезу.

— Скромную? Что это у тебя? — Кхорх расположился у ковра с яствами.

— Молочный поросенок жареный под кармелиновым соусом, — стал перечислять Ксархс, услав рабов и желая самолично прислуживать властелину, — запеканка из телячьих почек, свинина в пиве...

— Давай-ка для начала поднимем кубки с лучшим улхурским вином за моего будущего наследника! — сияя, предложил первосвященник, с удовлетворением отмечая, как вытянулось лицо царя.

— У тебя? Наследник? — переспросил Ксархс. — Но послушай, от кого?

Кхорх насторожился, уж слишком неприятным для царя оказалось это известие. Но радость, которой было тесно в груди, рвалась наружу.

— От Лидэи! — с гордостью выпалил он.

Ксархс расхохотался, но потяжелевший взгляд первосвященника остановил его.

— Ты не подумал о том, что твой наследник будет из народа, что ты уничтожил? — уже серьезно поинтересовался царь. — Да и сам ребенок может родиться крылатым.

— Я уверен, что он будет моей копией!

— Подумать только, — тихо пробормотал Ксархс себе под нос, — двух Кхорхов эта земля не вынесет...

— Ты просто мне завидуешь, — засмеялся первосвященник снисходительно, — признайся! — Но скоро улыбка сошла с его лица. — А почему ты избегаешь женщин, Равл-Ат? — Теперь, высказанная вслух, эта мысль показалась ему крайне подозрительной. — Став царем, ты ударился в пьяный разгул, но никогда не приглашал на ложе женщину.

— Все просто, — Ксархс не выглядел застигнутым врасплох, может, давно подготовился к подобным вопросам. — Я был тяжело ранен, ты помнишь, наверное. Копье Хэта оказалось отравленным. Кара богов настигла меня, и я сполна заплатил за любовь Ла-Тимы.

— Так ты... неполноценный?

Царь опустил глаза и качнул головой.

— Выпьем! — После признания Ксархса, первосвященник почувствовал себя еще счастливее, он забыл о подозрительности и чувствовал себя великодушным.

— Выпьем, господин, — подхватил царь. — За тебя и за наследника! А потом и за Лидэю. Да ты угощайся. Диковинных трюфелей откушай. А вот красная рыба из самого Хаша.

— Постой-постой. Откуда это все? Я ничего подобного не видел!

— Кухня Антавии, — как бы между прочим, заметил Ксархс, устраиваясь на подушках.

— Ловко, — Кхорх внимательно глянул на него. — У тебя там свои люди?

— Я времени зря не теряю, в отличие от своего повелителя.

— О чем ты? — нахмурился тот.

— Я о том, что ты разжирел и отказался от мести ради дикарки, которая даже в наложницы не годиться.

Кхорх прищурился.

— Ты с кем так разговариваешь, скотина однорукая? — он в бешенстве бросился на царя, выхватывая нож из-за пояса.

Но Ксархс перехватил его руку с занесенным оружием и ловко подмял первосвященника под себя.

— Остынь! — сдавив культей горло Кхорха, царь зло уставился в его глаза. — Мне плевать на Апикон, плевать на Антавию и Арбош! Но Маакор мы должны стереть с лица земли, ты понял? Я устал ждать, пока ты насытишься этой безродной девкой. Мы снова поднимем войска! Слышишь? Марлогов уже народилось достаточно, чтобы натравить их на корнуотов. Дэнгор я беру на себя, — он чуть ослабил напор. — Ты все понял, мой повелитель? — и добавил, оскалившись, когда тот кивнул. — Подари своему сыну Сельфур, Кхорх. А мне дай насладиться муками Астемана...

Взбешенный, но притихший первосвященник поднялся с подушек, когда Ксархс отпустил его.

— Ты можешь пожалеть о своей выходке, Равл-Ат, — бросив на него угрюмый взгляд, заметил он без угрозы в голосе.

— Побереги свой пыл для возлюбленной и послушай моего совета. Оторвись от подла матери и отправляйся в новый поход.

— Куда?

— В Антавию. Мы возьмем ее без войны.

— Откуда такая уверенность? — хмыкнул Кхорх, потирая горло.

— Тамошний король помешан на магии и очень внушаем. Грех не воспользоваться этим, как думаешь? — Царь уже успокоился и снова налил себе вина. — Выпьем, пожалуй, за удачу. Она, кажется, уже притомилась ждать нас. Но мы исправимся. Ведь так? — Не дожидаясь ответа, он опрокинул кубок, опустошив его до дна. — Отличное вино, Кхорх! Пей!