Нф-100: Шрамы на ладонях

Ео перевела дух.

"Чтобы подняться — нет разницы, какую должность ты занимаешь. И от мусорки — не подняться, и из конторы — не подняться. А уж из элиты — и подавно! Наоборот! Чем выше ты забираешься по лестнице должностей, тем тебе становится всё труднее. Так?" — спросила Ео сама себя.

И сама же себе ответила: "Именно так. Потому, что чем выше ты забираешься, тем больше условностей ты должна соблюдать. Даже передвигаться свободно нельзя... Никого из элиты не видно на улицах. Сидят там люди, как черви в банке, и норовят сожрать того, кто зазевался, или того, кто допустил слабину. Или того, кто вздумал им противиться".

Это была горькая мысль. Чем кончаются попытки противиться, Ео понимала. Но требовалось что-то решать!

Показная яркость элиты стояла у неё перед глазами.

"Кто-то построил им красивые дома, кто-то производит для них чистые продукты, кто-то шьёт им цветные одежды. Там есть музыка, и, наверно, есть артисты. У них есть всё. Им не нужны даже деньги, потому что у них есть власть. Они командуют всем этим безобразием... всем этим нижним лживым и жестоким миром, высасывая из него все соки..."

Это правда, правда, правда! Но что делать маленькой Ео?

"Что же делать? Что же мне делать?"

Ео ходила по комнате, мучаясь и протестуя.

"Сидят там... под своим нарисованным небом... в своих ярких платьях... и врут сами себе, что это не нижний мир, а просто мир... и никто не упал — все пришли! И всё здесь устроено так, как надо!"

Тут Ео остановилась.

Постояла немного, и стала оседать прямо на пол. Она не сама стала оседать. Новая мысль просто свалила её на пол.

"Да что же это я... что же это я — сама, как червь в банке... кручусь, извиваюсь... Они, значит, себе врут, а я — не вру. Чем же я лучше их? Не могу сказать правду даже самой себе... Я виновата... Я, я сама... Ни информационный Центр, ни дополнительные занятия... Не виноват даже тот чёрный человек, который принёс сок дерева Го... Я ведь могла не пить его, этот сок... Я ведь могла отказаться... Я, я сама... Я... Мне всего-то и требовалось — не идти против своей совести за первым попавшимся желанием. Честно выполнить Правила, которые я знала. Ведь знала же? Да! Да! Да! Чем же я лучше их?"

Ео лежала на голом полу своей квартиры уровня ?4-5, и старалась не взвыть громко, чтобы не разбудить соседей.

"Виновата я сама. Я, я, и только я. Мне же казалось, что я лучше других... что я умнее... смелее... Что мне не нужны Правила... Что я выше Правил... умнее Правил... Так чем же моё враньё лучше их вранья?"

Как же больно произносить такие слова! Даже про себя...

Ео лежала на полу своей комнаты. Место рыданий постепенно заполняла тишина.

Хорошо, что уровню ?4-5 не полагалось камеры прямо в комнате. Хотя... кто его знает...

"Контроль... Кому нужен контроль? Насилие? Тому, кто считает, что не стоит подчиняться Правилам и Законам — тому нужно насилие, чтобы он, хотя бы, не умер с голоду... или просто — не умер... Вот я и упала в такой мир, где есть один, сплошной контроль...".

Иногда нам полезно свалиться на пол.

Иногда с полу виднее то, чего не видно, когда мы стоим на ногах, или задираем голову вверх.

"Вот отличие... в верхнем мире все соблюдают Правила и Законы. Добровольно. Без контроля. А я? Ведь я знала, что сок дерева Го — запрещён. Знала? Знала... Предупреждение получила? Да. Кому предупреждения не хватает — те падают в нижний мир".

"Привет тебе, Ео. Ты здесь. Ты через пару дней станешь элитой. И будешь всю жизнь притворяться, что так и надо... будешь врать сама себе и юлить перед более сильными, чтобы стать такими, как они... будешь командовать теми, у кого нет мозгов, чтоб разобраться в жизни, но есть воля, чтоб отвергать Правила и Законы...".

Лежать на полу стало холодно. Сначала Ео не замечала, как дует из щелей. Потом заметила, поднялась с пола и присела на кровать.

"Кому нужно насилие, чтобы выполнить Закон — те живут в нижнем мире. Есть насилие — значит, прав тот, кто сильнее. Элита — сильнее всех. Да здравствует элита! Скоро я войду в тебя..."

Ео сидела на кровати, обхватив голову руками.

"Так что же делать? Что же мне делать?"

Сколько Ео так сидела? Наверное, долго.

В тот момент, когда Ео улеглась на кровать и с головой укрылась покрывалом, пытаясь согреться, она уже знала, что будет делать дальше.

Решение принято.

Это прекрасно.

ГЛАВА 19

На следующий день Ео ушла с работы раньше, чтоб найти "Дом больных ?7-8", и явиться к нему в конце рабочего дня.

Не часто приходилось Ео появляться в квартале пред-элиты. Да она там и не прогуливалась никогда, только проезжала мимо, на машине с господином старшим начальником.

И ещё один раз — тогда, в начале, с Дааном. Правда, в том случае она не видела ничего, кроме уличного фонаря и дырявой форточки. И являлся ли тот квартал пред-элитным? Неизвестно.

Теперь же Ео могла рассмотреть пред-элитный квартал при свете дня. Вернее, в сумеречном свете начинающегося вечера.

Квартал небольшой, несколько домов. Но главное — квартал обнесён колючей проволокой, а на входе — часовой. Всё верно. Не удивительно.

Ео показала часовому предписание, и её пропустили за колючую проволоку.

Да, квартал отличался даже от того места, где жила она. Ровные, покрашенные в светлые тона дома. Как правило, двухэтажные. Ровные дома! Развалин и перекосов не видно!

Ровные улицы.

Рядом с домами — палисаднички. Где больше, где меньше. Растут, в основном, кусты. Иногда — невысокие, словно перекорёженные деревья. Рядом с некоторыми домами — машины, под навесами.

В окнах видны занавески.

Да... почти так живут все граждане верхнего мира.

А здесь... За колючей проволокой. Некоторые. Ну, что ж...

Ео медленно шла по улицам пред-элитного квартала. Шла, словно в полусне. Смотрела на пред-элитный квартал, словно издалека. Внутри неё вызревало то, к чему она пришла после мучительных ночных размышлений.

Вот и "Дом больных ?7-8". Тоже трёхэтажный, светлый, чистый, ровный. Высокий, светлый холл. Вдоль стен — мягкие стулья для больных. Для тех, кому надо подождать приёма.

Девушка-регистратор за стойкой. Приветливая, улыбающаяся, в светло-зелёной форме.

"Интересно, какая у неё категория? — подумала Ео. — Не меньше шестой!"

— Подождите здесь... — чуть поморщилась девушка-регистратор, взяв в руки предписание Ео, и окинув взглядом серую форму пятой категории. — Вот тут... с краю.

Взгляд девушки отобразил её "правильную" мысль. Примерно такую: "Ходят тут всякие! Уже пятую категорию мы должны принимать! Что это за цаца такая? Почему это её сюда прислали?"

Ео присела на самый последний стул в ряду.

"Почему такую девушку не берут в элиту? — подумала она, глядя на девушку-регистратора. — Эта девушка ничем не хуже меня. Может, и лучше".

Не найдя ответа, Ео откинулась на спинку стула, и приготовилась ждать.

— Ну-ка, поднимись! — не дал Ео расслабиться окрик девушки. — Со стула-то встань! Ишь, расселась! Наши стулья тебе не по чину!

Ео поднялась. Девушка-регистратор права. Ео не по чину стулья, приготовленные для седьмой и восьмой категории.

Ео отошла в сторонку и отвернулась к окну. Фраза девушки заставил Ео внутренне усмехнуться:

"Вот попаду в элиту, — усмехалась про себя Ео, — Вот попаду в элиту, и буду сидеть в самых мягких креслах! А тебя, регистраторша, найду, за что разжаловать в первую категорию! Посмотришь тогда у меня!"

Да... Такие размышления были бы смешными, если не являлись бы такими грустными.

ГЛАВА 20

Ждать пришлось довольно долго. Несколько человек, один за другим, покидали здание "Дома больных ? 7-8", отдавая регистратору ключи, или — не отдавая ключей. Уходили последние пациенты и закончившие работу сотрудники. Девушка кивала всем, улыбаясь.

Наконец, девушка-регистратор повернулась к Ео, сменив улыбку на презрительное выражение лица:

— Иди на второй этаж, в 233 кабинет. Да осторожно! Руками ничего не трогай!

— Спасибо, — кивнула Ео.

Лестница на второй этаж оказалась застеленной ковровой дорожкой. В каком-то странном полусне Ео ступала по мягкой дорожке неслышными шагами, потом шла по коридору — так же мягко, по такой же дорожке.

"Зачем я иду сюда? — думала Ео, глядя на ковровую дорожку под ногами. — Разве эта мягкая дорожка может меня обмануть?"

Вот и кабинет. Ео постучала.

— Заходите! — донеслось из-за двери.

Ео вошла в светлый, просторный кабинет. За докторским столом сидел мужчина, за экраном большого информатора — женщина.

Какая-то аппаратура блестела в кабинете. Кушетка у стены застелена белой простынёй.

Чистота!

"Я могу запачкать такую простыню", — мелькнуло в голове Ео.

— Девушка пятой категории. По предписанию, — объявил мужчина. — Принимаем.

— Это что ещё за чудо — пятая категория? — не оборачиваясь, спросила женщина недовольным голосом.

— Кандидатка в элиту.

— Что, в высших категориях уже женщин не осталось?

— Не женщин, а девушек, — медленно произнёс мужчина.

И скомандовал Ео:

— Раздевайся!

— Как?

— Полностью. Одежду складывай на стул.

Ео разделась. Приходилось подчиняться.

Она стояла посреди кабинета, скрестив руки на груди.

— Опусти руки, — ещё раз скомандовал мужчина.

Затем он поднялся, вышел изо стола и стал обходить Ео кругом, пристально её рассматривая.

Ео опустила голову.

— Ненасытные! — фыркнула женщина.

Мужчина, подойдя к коллеге и наклонившись, тихо произнёс:

— Не стоит так бурно выражать свои эмоции, тем более сейчас, при этой...

Ео услышала слова мужчины.

В этот момент женщина, наконец, обернулась. Встала. Они стояли рядом, мужчина и женщина, одетые в светло-зелёную форму. Смотрели на Ео.

И тут Ео покачнулась. Не от того, что ей хотелось есть. Не от того, что волновалась. А от того, что она узнала этих людей.

Да, это они! Ошибки быть не могло! Тот же наклон головы у мужчины, тот же прищур у женщины.

Перед Ео стояли родители Лао. Живые. Исчезнувшие их верхнего мира, и улетевшие в сказочный мир.

Улетевшие в мир блаженства.

ГЛАВА 21

— Стой ровно! Сейчас аппарат просканирует тебя.

Мужчина отошёл в сторону и присел на стул. Женщина осталась за информатором, села за пульт, начала нажимать какие-то клавиши. Замигали разноцветные лампочки.

На экране информатора появились контуры Ео.

Затем с её изображения как бы начал сходить слой за слоем, до самого скелета. В конце исследования растаял и скелет.

Тяжко стоять голой посреди комнаты! Но Ео успела подумать: "Здорово! И правда, всё видно насквозь! Но... всё рассеивается, как дым. Вся жизнь человека рассеивается так, как на этом экране! И скелет улетает, словно его и не существовало!"

— Одевайся!

Ео быстро натянула на себя одежду.

— Свободна. Можешь идти. Результат мы передадим, куда надо.

Нет, Ео не могла уйти!

— Извините...

— Ты ещё здесь? Чего тебе ещё надо?

— Извините... У вас никогда не было дочери, по имени Лао?

Медленно, очень медленно мужчина поднимал глаза, чтоб посмотреть на Ео. Ведь до этого он смотрел не на Ео, а на какую-то очередную пигалицу, которую кто-то готовит для увеселения элиты. Тем более, пигалицу из пятой категории (до чего докатились!).

Медленно, очень медленно поднимала глаза женщина.

Мужчина сориентировался первым.

— О чём речь? Девушка, ты не бредишь? Я уже говорил тебе, что ты можешь быть свободна, — громко произнёс он, глянув в угол, где висела камера контроля.

Небольшая, изящная камера, которую Ео не заметила сразу.

— Девушка свободна, а мне надо в туалет. Тебе, дорогая, — повернулся он к жене, — тоже не мешало бы вымыть руки после приёма не совсем нормальной пациентки из пятой категории.

Жена поднялась. Её лицо заметно побледнело. Она подтолкнула Ео к выходу и у порога шепнула:

— К туалету иди.

Через несколько минут, в туалетной комнате "Дома больных ? 7-8" мать и отец Лао уже тормошили Ео, задавая свои бесконечные вопросы:

— Где? Откуда ты знаешь? Давно ли ты с ней виделась? Какая она? Она здорова? Учится? На естественнонаучном? Где? Переведена? На Острове?

Ео подробно рассказала родителям Лао о том, что знала. О том, что Лао ждёт их. О том, что мечтает, как родители вернутся из "миров блаженства" и заберут её с собой. О том, Что Лао собирается искать сок дерева Го. Как только вырастет и сможет этим заняться.

— О-о-о, — простонала Мать Лао. — Если бы я сейчас оказалась там и могла бы её предупредить! Не стоит заниматься тем, к чему у тебя нет допуска! Если бы она знала, как мы скучаем по ней! И хотели бы предостеречь её от всякого зла...

— Лао рассказывала, что вы... ну, что вы мало уделяли ей внимания. Наукой занимались.

— Это верно, — вздохнул отец Лао. — Что важнее для человека, открылось нам не сразу. Хотя наука — тоже важна. Без науки — никуда.

— Надо пережить все ужасы падения в нижний мир, чтоб понять, что важнее, — кивнула мать Лао.

— Вы занимаете в нижнем мире хорошее положение, — сказала Ео. — У вас высокая категория.

— Это так, — согласилась мать Лао. — У нас седьмая категория. Но пока мы не можем заниматься наукой. Может быть, если перейдём в восьмую, нам дадут лабораторию. Хотя... Кажется, нам этого уже и не надо. А поначалу — так хотелось.

— Мы начинали с потреботряда. Разве ты можешь это представить? — сжал кулаки отец Лао. — Все желания могут перегореть там, где требуется только выживать. Нас спасло то, что мы начали лечить больных. И вот... как видишь, мы здесь. Каждый день боимся, каждый день ждём — не свалиться бы вниз. В кошмарных снах, до сих пор, видим потреботряд.

Да, потреботряда Ео не довелось отведать. Ео хотела ответить, но решила сначала задать важный вопрос:

— Как же вам удалось остаться вдвоём? Ведь на низших категориях живут или в бараках, или в одиночку. Вместе можно жить только в отпуске.

— И мы так жили. Сначала в бараке, потом — в одиночку. Нам повезло, что наши пути шли параллельно, до самой седьмой категории. Мы работали вместе. В "Домах для больных", — пояснила мать Лао. — Вместе можно жить только с седьмой категории. Знаешь ведь.

ГЛАВА 22

Ео хотела сказать, что это здорово — не растерять друг друга в таких обстоятельствах, но мать Лао не дала ей начать:

— Девочка, мы ведь ни о чём не расспросили тебя! Как ты оказалась в нижнем мире? Что могло послужить падению такого ребёнка, как ты?

Вот теперь Ео смогла рассказать и о себе. О соке дерева Го, о мусорке, и о своём подъёме по лестнице категорий нижнего мира. И даже о том, что её хотят представить в элиту, для того, чтобы влить в элиту свежую кровь. Родить кому-то наследника.

— Сок дерева Го я нашла, видимо, раньше Лао. И вот... Не знаете ли вы, поднимался ли кто-то обратно в верхний мир?

Мать Лао медленно разжала ладони. Следом — отец Лао.

Их ладони, как и ладони Ео, оказались испещрены шрамами.

— Мы сделали три попытки, — прошептала мать Лао. — Нет, мы не знаем, смог ли кто-нибудь подняться.