Нф-100: Шрамы на ладонях

Рука Ео сама тянулась к склянке с соком дерева Го. Она отхлебнула ещё раз... Кажется, она полетела...

Сердце её замерло. Ей показалось, что она летит куда-то... Вверх... вверх, в счастливый, сияющий мир блаженства.

Ео не могла оценить, сколько времени она находилась в счастливом мире блаженства. Может, минуту. Может, час.

Она летала там, среди облаков. Потом — среди звёзд.

Но...

ЧАСТЬ 2

Просто мир

ГЛАВА 1

Ео летала, сладко замирая сердцем. Казалось, этому не будет конца. Разве не об этом она мечтала когда-то? Парить, как птица!

Ощущая только свободу, полную до краёв.

Но...

Всякий взлёт влечёт за собой падение, поскольку Закон всемирного тяготения действует в мире Эмит-трей, как и во многих других мирах.

Ео ощутила то мгновение, когда начался спуск. Стало как-то холоднее. Неуютнее. Облака кололи тело со всех сторон холодными каплями. Словно бы маленькие иголочки впивались в тело, заставляя ворочаться, изворачиваться, поворачиваться.

Дальше — всё хуже.

Холоднее, больнее.

Затем сознание Ео полностью отключилась. Вероятно, она заснула. Или просто находилась в забытьи.

Но всякий сон заканчивается пробуждением. Это — тоже Закон.

Пробуждение оказалось тяжёлым. Странным и болезненным.

Ео сначала поняла, что лежит на чём-то твёрдом. Не просто твёрдом, а комковатом и каменистом!

Холодно! Очень холодно! Неудобно! Давит со всех сторон.

Глаза не желали открываться.

Наконец, один глаз приоткрылся, и Ео увидела над собой низко нависающее серо-фиолетовое небо. Потом она поняла, что лежит на холодной, грязной земле.

Ео приподнялась.

Что такое? Что с ней? Где она?

Наконец, Ео удалось сесть, и тут, прямо впереди себя, она рассмотрела развалины города.

Именно развалины города, а не город!

"Где я? Что это за наваждение?"

Ещё не до конца понимая, что с ней случилось, ещё не веря страшному предчувствию, Ео вскочила и побежала в сторону города.

Как пасмурно! Как холодно! Холод пробирал до костей! А тут ещё с неба закапал противный, холодный дождик. Даже не дождик. Просто — морось. Но противная и мокрая.

Бежать сложно. Дороги не видно. Ноги Ео подгибались, скользили, подворачивались на камнях.

И — никого вокруг! Ни одного прохожего!

"Где я? Где же это я?" — стучало в мозгу Ео.

И вдруг она вспомнила! Вспомнила сказку Лао! "Можно подняться в верхний мир, а можно упасть в нижний мир".

Ео остановилась. Огляделась. Чуть отдышалась.

"Нижний мир... Лао говорила, что можно улететь в верхний мир, и можно провалиться в нижний мир... Неужели? Похоже. Пасмурно, холодно, темно. Это ведь нижний мир... нижний мир!"

Страшная догадка.

Не может быть. Неужели — правда, и это — нижний мир?

Ведь был же верхний мир — тот, где она летала, как птица? Но разве она хоть что-то рассмотрела в верхнем мире? Разве она там "была"?

Нет! Она только почувствовала, как там хорошо. Она ощутила отголосок блаженства! Да!

А вот нижний мир реален! В нём темнота, грязь, и холодно!

"Нет! Не хочу! Не может быть!"

ГЛАВА 2

Может, или не может...

Есть. Увы.

Ео добежала до города. Она остановилась на первой же улице (если этот набор развалин можно назвать улицей!). Прохожие стали попадаться навстречу, но редко. Лица этих редких прохожих казались искорёженными и злыми. Никто не обращал на неё внимания.

Ео заметалась по улице.

— Извините... Вы не можете ответить мне? Это ведь нижний мир? — наконец, осмелилась Ео спросить у одного из прохожих, который показался ей наименее злым на вид.

— Отстань, дура! — ответили ей.

Пришлось отстать...

"Дура...". Так Ео не называли никогда.

Затем Ео попыталась обратиться к пожилой женщине:

— Скажите пожалуйста, как называется этот мир?

Наверно, более глупого вопроса трудно придумать! Видимо, поэтому женщина молча покрутила пальцем у виска и быстро прошла мимо.

Ео прислонилась к серой стене полуразваленного дома. По щекам её текли слёзы. Подбородок дрожал. Она прикрыла глаза.

А когда открыла их снова, увидела перед собой молодого парня, в чёрной куртке с поднятым воротником.

Парень смотрел прямо на неё. Вернее, он беззастенчиво рассматривал Ео колючим взглядом. Глаза парня чуть косили. Чёрный воротник подчёркивал бледность его лица.

— Чего ревёшь? — спросил парень.

— Я не понимаю, где нахожусь, — ответила Ео. — Скажите пожалуйста... это что, нижний мир?

— Почему же нижний? Это просто мир, — усмехнулся парень. — Для меня — это просто мир.

— Как... как он называется?

— Эмит-дуо.

— Эмит-дуо? Это же нижний мир...

— Нижний, верхний! Какая разница! А ты одета ярковато... Что, свалилась? Ну, это бывает. Привыкай.

Парень повернулся к Ео спиной, и собрался идти своей дорогой.

— Подожди! — Ео схватилась за рукав чёрной куртки. — Подожди... Ты... Ты всегда тут живёшь?

Парень усмехнулся ещё раз.

— Я тут родился. Отстань от меня.

— Подожди... Ответь...

— Отдай сумку, — сказал парень. — Тогда отвечу.

— Бери, — Ео сняла с плеча свою блестящую сумку. Открыла, вытащила оттуда платок и протянула сумку парню.

— Неплохая торбочка, — парень помял сумку в руках, заглянул внутрь. — Пригодится! Ну, чего тебе?

— А часто... часто падают из верхнего мира?

— Бывает.

— А... как дальше жить? Как они живут?

— Как они живут — не знаю. А мы живём просто. Вот, занимай любое место, — парень махнул рукой в сторону развалин. — Если есть нечего — иди, добывай. Можно наняться куда-нибудь... Ну, чтобы кормили и комнату дали. Если возьмут, конечно. На хорошее место — точно не возьмут. Можно и самому...

— Как?

Парень покрутил пальцем у виска.

— Ну, я слышал, что оттуда придурки падают... Своруй что-нибудь. Или, вон, на мусорку иди, мусор перебирай. Если воровать не можешь, а вкалывать не хочешь. А то можешь сразу в потребительский отряд. До конца жизни. Будет тебе и стол, и дом. И работа без перерыва.

— Какой отряд?

— Какой, какой! Вот попадёшь — узнаешь, какой. Который под охраной.

Ео было непонятно ни первое, ни второе и ни третье. Отряд какой-то...

— А ты что делаешь? — спросила Ео.

— Всё тебе скажи. Но уж на мусорке я не сижу.

— А....

— Да ладно тебе! — в голосе парня появилось что-то вроде сочувствия, перемешанного с презрением. — От чего свалилась? Святые, небось, не сваливаются.

— Пила сок дерева Го... — едва слышно произнесла Ео.

Но парень услышал её.

— Го? Го-го-го, — захохотал он. — Наш человек! Небось, глотнула залпом?

— Да...

— Го-го-го, — продолжал хохотать парень. — Да надо же умеючи! Хочешь, научу?

— Нет! Нет!

— Тогда на мусорку иди! — парень не мог остановиться. Всё хохотал.

ГЛАВА 3

Ео совсем не хотелось смеяться.

— А можно ли... можно ли подняться обратно наверх? — дрожащим голосом спросила парня Ео.

— Ну, ты даёшь! Только свалилась — и сразу наверх! Так не бывает! — парень перестал хохотать, и только хитро поглядывал на неё. — Но ты — упрямая. Не ревёшь, а наверх хочешь. Ладно, пошли. Покажу. Мы, вообще-то, туда не ходим. Там такое... ну, чужое место... Лестница есть, но как ты на неё заберёшься...

— Заберусь!

— Ну-ну... Не хвастайся раньше времени. Пошли, ладно. У меня есть часок свободного времени. Покажу, так и быть.

Парень закинул за плечо блестящую сумку Ео. Взяв Ео под локоть, пощупал ткань на её курточке.

— Куртка у тебя — прям шёлковая. Давно не видел таких. Пошли, пошли.

Они долго петляли по каким-то трущобам. Ео передвигала ноги, как во сне. Наконец, они вышли к длинному крытому зданию, напоминающему тоннель.

— Здесь эта лестница, — показал парень. — Иди, если не шутишь.

Из тоннеля веяло холодом. Парень пропустил Ео вперёд.

Тёмный и сырой тоннель заканчивался тупиком. В крыше тупика просматривалось небольшое овальное отверстие.

Свет из отверстия освещал тоннель неярким светом. Уходя верхним концом в необозримую даль, из отверстия спускалась прозрачная, узкая стеклянная лестница.

Ступени лестницы тоже узкие. На ступеньку могла поместиться только одна нога. Боком.

На лестницу страшно не то, что ступить, но и смотреть... Сама основа лестницы, к которой крепились ступени, заканчивалась острыми стеклянными краями. Края, как у свежеразрезанного стекла. Края основы испачканы чем-то коричневатым.

Ео притронулась к лестнице.

— Ты... ты не обманываешь меня? — повернулась она к парню.

— Червяком буду, — ответил парень.

Ео внутренне содрогнулась, представив парня червяком.

Лицо парня абсолютно не вызывало доверия. Глаза его бегали. Он продолжал смотреть на Ео и косо ухмыляться — вроде бы, безо всякой причины.

— Ты это... — сказал он. — Ты куртку сними. Вдруг поднимешься. Оставь мне куртку. Я её продам. Или обменяю.

Вот этим словам Ео поверила. Она сняла куртку, протянула её парню и ступила ногой на нижнюю ступеньку.

Как ни странно, ступенька заколебалась, но выдержала. Ео осторожно поставила ногу на вторую ступеньку, руками аккуратно придерживаясь за острые края лестницы.

Ео поднялась ступенек на пять, и даже почувствовала некоторую уверенность. Но тут ступенька под её ногой заколебалась, и как бы сложилась.

Нога сорвалась. Ео стала просто скользить вниз, по складывающимся ступенькам, инстинктивно цепляясь руками за острые края лестницы.

— А-а-а! — закричала Ео.

Острая боль пронзила её ладони. Из разрезанных ладоней потекла кровь.

— А-а-а... — уже стонала Ео, скрючившись на бетонном полу тоннеля, под лестницей.

Она то сжимала, то разжимала ладони, с ужасом глядя на порезы и на кровь.

— А-а-а...

Очнулась она от хохота. Это хохотал рыжий парень.

— Ну, влезла? — хохотал он Ео. — То-то! На мусорку иди! Что упало, то пропало! А туда же, в верхний мир! И не суйся! Не ты первая, не ты последняя. Дураков у нас узнают по ладоням! Ха-ха-ха! Пока!

Парень лёгкой походкой стал удаляться по направлению к выходу, унося в руках и куртку, и сумку Ео. Его смех, затихая, гулким эхом ударялся в стены тоннеля.

Минут через десять, когда боль в руках притупилась и кровь перестала течь из ладоней, Ео вышла на улицу.

Небо нижнего мира имело тёмно-серый, местами — серо-фиолетовый цвет.

На улице — всё так же пасмурно и холодно. А без куртки — вдвойне пасмурно, и вдвойне холодно.

Лица редких прохожих оставались хмурыми и злыми.

Ео вздохнула и направилась в сторону то ли домов, то ли развалин нижнего мира.

Начиналась новая жизнь, которая не сулила ей ничего хорошего.

ГЛАВА 4

Пасмурное серое небо низко стелется над серой землёй. Сегодня и вчера. И завтра.

Прошло уже много времени, как Ео здесь. В нижнем мире.

Вид из окна стал знакомым до боли.

Не стоило ждать перемен. Лучше не ждать, чем ждать, и не дождаться.

Ео зажмурила глаза, чтобы не видеть ни этого неба, ни полуразрушенных домов на противоположной стороне улицы, ни редких прохожих — таких же серых, как земля и небо. Сгорбленных, злобных, мрачных...

Изнутри — как снаружи. На душе всё оставалось по-прежнему.

"Неужели... неужели это навсегда? Неужели мне не выбраться? Зачем я здесь? В чём же я так провинилась? Ведь не было же ничего особенного..."

"Я ни в чём не виновата! А кто же виноват?"

Ео даже застонала:

— М-м-м...

Ей всё ещё хотелось найти виновного в том, что случилось. Хотя это мало что меняло. Вернее, не меняло уже ничего.

Ответа на вопрос не находилось. Возможно, его и не существовало в природе — этого ответа. По крайней мере, на данный отрезок времени.

В ту, самую первую свою ночь, она едва выбралась из тёмного сырого тоннеля. Но требовалось же пристроиться, хоть куда-нибудь!

Сначала Ео попыталась пройтись по грязным лестницам жилых подъездов и постучаться в несколько квартир.

Никто не открывал ей. Из-за дверей неслась только брань. В одном из подъездов Ео даже окатили грязной водой.

И так Ео почти окоченела, а после того, как ноги её оказались мокрыми — и того сильнее. Она дрожала, стуча зубами.

Уже без сил и почти без сознания, под одним из домов она увидела обширный, открытый подвал, наполненный сидящими и спящими на лохмотьях людьми.

В подвале скверно пахло, но оттуда ощутимо веяло человеческим теплом.

Там теплее, чем на улице!

Продрогшая Ео спустилась в подвал. Никто не обратил на неё внимания, и она присела на пол в уголке подвала.

Полы в подвале оказались устланы сухой травой и какими-то тряпками. Неизвестно, когда настелили траву, когда менялись эти тряпки, и менялись ли вообще.

Ео никто не гнал, никто ни о чём её не спрашивал. Она немного согрелась и неожиданно для себя задремала.

Ео просыпалась и снова проваливалась в сон, ещё на что-то надеясь...

"А вдруг..." — думала Ео, просыпаясь.

Как хотелось ей проснуться в собственной постели и увидеть знакомый пейзаж за окном! Но чуда не произошло. Утром она проснулась там же, где заснула. В грязном, вонючем подвале, на задворках нижнего мира.

Чуть позже Ео поняла, куда она попала. Подвал — пристанище самой последней ступени в иерархии нижнего мира — мусорщиков.

Мусорщики так и жили: в полуподвальных и подвальных помещениях, человек по тридцать-пятьдесят. Этих существ и людьми можно было назвать с натяжкой, особенно по стандартам верхнего мира, которыми ещё пользовалась Ео.

Они промышляли тем, что собирали городской мусор и складывали его в контейнеры. Попутно эти люди перебирали мусор и отыскивали в нём что-либо пригодное или для одежды, или для еды, или для усовершенствования своего убогого жилища.

В нижнем мире жители оставляли мусор прямо на улицах. Короче, каждый бросал отходы своего бытия там, где хотел.

Вот мусорщики и сновали по улицам, как тени, перебирая, подбирая, и снова выбрасывая выброшенное. Мужчины и женщины почти не отличались друг от друга.

Но и здесь имелась особая группка людей, ещё более униженных. Вечерами они всегда садились рядом, в одном углу. Уборщики публичных отхожих мест. С обычными мусорщиками они люто враждовали, и при случае всегда дрались.

Обычные мусорщики презирали их, смеялись над ними и всячески выказывали своё превосходство.

Поистине, всё в мире относительно!

Сами же публичные отхожие места представляли собой ямы с настилами, отделенные от мира простыми деревянными перегородками.

Для непривычной Ео посещение этих заведений превратилось в настоящую пытку.

В каждом сообществе мусорщиков имелся старший, как Ео поняла в первое же утро, проснувшись в подвале. Именно старший и указал ей, на каком участке она должна собирать мусор.

— Вот тут, — этот отвратительный человек притолкал Ео к соседнему полуразрушенному дому. — Собирай тут! До конца улицы!

— Я не буду! — дёрнулась Ео.

Тогда старший больно ударил её. В живот.

Ео согнулась.

— Давай! — почти прорычал старший. — Работай!

Да, ночевать в подвале разрешалось. Но уж если ты переночевал в подвале, наутро приходилось делить с его обитателями и их житьё-бытьё.