Он благодарен ей, своей старшей сестре. За многое. В том числе и за то, что она не возражала против его стремления быть рядом с ней постоянно. Благодаря её неуёмному характеру он смог быстро определиться со своим собственным жизненным путём. Военный историк. Когда он ушёл в армию, служил срочную службу, дослужился до прапорщика — он ещё не думал всерьёз о том, что именно военная история станет его основным интересом, профессиональным интересом. Да, ему пришлось изучить основы военной истории человечества. А потом... Потом пришлось сконцентрироваться на имперской военной истории.
И вот теперь он знает и чувствует, что у него появилось ещё одно направление — военная история войны с Жнецами. Не история всего и вся, связанного с этим периодом истории человечества, а именно военная история войны с Жнецами и особо, конечно — военная история участия человеческой расы в этой войне. Уникальной, галактической войне. Мало кто из людей, да, наверное, не только из людей всерьёз думал о том, что такая война вообще возможна. А она состоялась. Началась, продолжилась, закончилась. Хорошо, что закончилась победой обитателей Галактики, а не победой Жнецов, этих полумашин.
Он вернулся в армию, вернулся, потому что понял — только отслужив в армии, став кадровым армейским офицером, он будет иметь полное право писать о проблемах военной истории человечества, а возможно — и не только человечества. Да, к решению о возвращении в армию его подтолкнуло и продолжающееся общение с дедами и прадедами, в том числе, в первую очередь, конечно и с теми, кто сам десятилетия своей жизни посвятил армейской службе. Сам Кирилл и не знал, что окажется способен, а главное — пригоден к службе в имперском спецназе. А ведь оказался и способен и пригоден. Не без труда, конечно, но зато он поступил так же, как и его сестра — все годы офицерской службы он отказывался от повышений и от получения наград и благодарностей и только совсем недавно, когда официально была завершена война с Жнецами он в числе многих других своих коллег-спецназовцев получил из рук командира соединения награды и генеральские погоны. Ведь главное — не награды и не звания и не должности. Главное — приносить реальную и большую пользу своим соотечественникам, своему народу и своей стране.
Узнав, что "Волга" наконец-то возвращается на Землю после короткой стоянки у Луны, Кирилл постарался просчитать варианты своего скорейшего прибытия на базу "Ликино". Выходило, что лучше всего, если он тоже прибудет туда на поезде, а уж из города до базы он доберётся. Хоть пешком — но доберётся. И форму он не будет одевать ни в поезде, ни в городе — незачем это. Он — историк. А военный или нет — не суть важно для тех, кто будет окружать его на вокзале, в поезде, в городе. Даже — на базе. Главное — он будет рядом со своей старшей сестрой. В кругу почти всех Стрельцовых. Уникальная будет встреча. Самая многолюдная за последние месяцы. Хорошо, что Светлана станет её центром. Она — важная часть легендарного Отряда и вполне заслужила быть в центре внимания всех Стрельцовых. Ей это внимание важно и нужно.
Единственная сумка привычно тянула плечо вниз. Кирилл привык брать с собой минимум необходимых вещей. Вот и вокзал, вагон, купе. Он запихивает сумку под полку, садится, раскладывает инструментрон на столике, кивает попутчикам. Скоро, совсем скоро он будет ближе к Светлане. Вот поезд тронулся с места, набирает скорость. Вокзал остался позади. Впереди — город, возле которого — база "Ликино". Впереди — встреча со Светланой.
Светлана Стрельцова. Воспоминания о прапрадеде — Таире Федосеевиче, погибшем в ходе боёв с Жнецами на Урале, в Имперском Ополчении. Встреча с его дочерью — Стефанией и её мужем — Германом
Беда не ходит одна. Как всегда, эта истина вспоминается тогда, когда ситуация выходит из под всякого контроля. Несколько минут назад в Центральный Пост, где в очередной раз отсиживалась Светлана, пришла Аликс и молча положила перед командиром корабля включённый ридер. А там... Известие о подтверждённой гибели Таира Федосеевича. Он пропал несколько месяцев назад. Только в очень плохой фантастике всё можно контролировать и всем можно управлять. Абсолютно всё и абсолютно всем. В жизни, в реальной жизни совсем не так. Вот так чаще всего и бывает: сначала торжества по случаю Победы над Жнецами, получение наград, а потом — как пощёчины, наотмашь. Или — удары в живот ногами. Сложно даже сказать, что больше соответствует таким моментам, когда получаешь вот так сведения о гибели очень дорогих тебе людей.
Никто бы не осудил Таира Федосеевича за то, что он остался в тылу. Он бы и там себе дело нашёл, его знания по ксенологии, его опыт были и тогда бы чрезвычайно востребованы. Его не взяли в армию, но он ушёл в Ополчение. Туда, как водится, брали всех. Кто действительно хотел и желал биться с врагом. А Таир Федосеевич не просто желал и хотел. Он горел этим стремлением. Жнецы — очень опытный и профессиональный противник, которого можно было даже уважать. Не бояться, а именно уважать. И всех сразу Жнецов и по отдельности. Пусть даже хаски — мало ли в какие одежды и формы зло рядится... Группа, в которой воевал Таир Федосеевич, действовала отдельно. Тогда таких групп было немало. Урал — не то место, где можно воевать как в чистом поле.
Что пережила Прасковья Вениаминовна, когда Таир Федосеевич не вернулся... Даже Светлане, как женщине, было трудно вообразить это. А Прасковья Вениаминовна это всё пропустила через себя... Искали, конечно, пропавшую группу. Только ведь Урал — велик. Бои идут, отдельных Жнецов и отдельных приспешников выкуривать из схронов приходилось. На все площади и все уголки разведгрупп просто физически не хватало. Вот Прасковья Вениаминовна и верила, что её Таир вернётся. Можно даже сказать — истово верила. По-другому она не могла поступить. Не могла не верить. Совсем не зря она рассказала Светлане в ту первую встречу, как она влюбилась в Таира. Совсем не зря. Теперь очень скоро в "Ликино" прибудут её дочка — Стефания со своим мужем — Германом.
Светлана тихо поднялась с кресла у своего командирского пульта, прошлась по "постаменту". Три шага туда — три шага обратно. Стефания и Герман теперь тоже знают о гибели отца. Хорошо, что они теперь знают, где он погиб. Наверное, да нет, не наверное, а точно скоро они узнают и то, как, при каких обстоятельствах он погиб. Дочка их, Виктория постарается. Деда она очень любила. И любит. И будет любить. Хорошо, что есть у землян, у людей такое уникальное чувство, как любовь.
Она, Светлана, тоже узнала силу этого чувства. Узнавала эту силу постепенно. Но в наибольшей степени — тогда, когда встретилась с Джоном. Когда провела рядом с ним несколько месяцев, а затем — несколько лет. Трудных лет, тяжёлых лет. Сейчас Джон — на Иден-Прайме, он не отдыхает там, а работает. Уже пришла первая информация о том, что нормандовцам удалось сделать на новой базе для их любимого корабля. Готовятся нормандовцы к своему массовому и эффективному участию в уборке первого послевоенного урожая. Пусть даже в масштабах одного сельскохозяйственного и административного района — всё равно.
Никто бы их не осудил, если бы они не стали принимать в уборочной страде никакого участия. Только вот они сами бы себя осудили, ведь войну с Жнецами выиграли, закончили победой не только воины, не только ополченцы — её выиграли и закончили победой все жители Галактики. Все, кто не покорился Жнецам, кто не сдался им на милость. И потому, как говорили в старину, снова "народ и армия едины". Лекси говорит, что на Иден-Прайм ушёл пассажирский лайнер, набитый журналистами — снимающими и пишущими — под завязку. Акулы пера и клавиатуры, мастера фиксации фактов нутром чуют богатейший материал. Можно быть уверенной в том, что нормандовцы сотворят нечто уникальное. Они такие...
Джон рядом с ними, рядом со своими нормандовцами. А они — рядом с ним. Он думает о ней, о своей Светлане, о детях — Маше, Саше. Он думает об Аликс — не зря старшая киборгесса так опекает её, Светлану, он думает о Заре и Лекси. По-другому он не может. В этом "думании" заключена большая сила, подарить которую может только искренняя глубокая любовь. Незаметная вовне, но острая и большая внутренне.
Три шага вперёд, три шага назад. Титов поглядывает на неё искоса. Понимает, что она окопалась здесь, в Центральном Посту корабля вынужденно. Пусть родители посмотрят крейсер сами — вахтенные им всё покажут и расскажут.
Как мама вошла в Медотсек... Как она увидела палату, где её дочка и её дети провели декады. Самые важные декады в их жизни. Как она увидела фильм, снятый Аликс о том времени... Потом она увидела, как в родзале, где появились на свет Маша и Саша, медики приняли роды у двух женщин — одна родила двойню — двух девочек, другая — мальчика. Дети здоровые, нормальные. Алла другого бы и не допустила — в последнее время ведение беременностей и родов стало одним из основных направлений её работы, как медика.
Потом Аликс показала маме детский сад-ясли на борту крейсера. Двенадцать детей самого разного возраста. Мамы их работают, служат, а дети — под присмотром. Накормлены, играют, общаются, спят. В любое время мама может увидеть, чем занято её чадо. Может придти, поиграть с ребёнком. Покормить его. Да и папы тоже про детей не забывают. Часто заходят, играют, разговаривают. Дети рады, довольны. Они — спокойны. Корабль им знаком. Есть, конечно, возможность, перевести ребёнка в базовый детский сад, но куда там: родители как узнали о такой возможности — моментом выдвинули ультиматум: дети будут расти только на корабле. Во всяком случае — первые несколько декад. А теперь ясно — первые несколько месяцев пребывания крейсера на Земле, в России. И вправду, срывать их с места нет никакой прямой необходимости. Пусть будут поближе к родителям. И им — спокойнее и детям — комфортнее.
Тяжело. Уже несколько известий о смерти и гибели Знаменских пришли. Когда все соберутся за столом — будет, обязательно будет минута молчания. В память не только Знаменских. Всех, кто погиб за Родину. Всех, кто не сдался Жнецам, не поверил им, оставшись верным Земле и человечеству.
Три шага вперёд, три шага назад. Виктория, Герман и Стефания прилетят в "Ликино" только на сутки. Сейчас они должны быть рядом с Прасковьей Вениаминовной. Снова мужчины уходят за Грань раньше женщин. Наверное, в этом есть смысл, есть какая-то, может быть, высшая справедливость.
Тяжело. Мысли Светланы волей-неволей возвращаются к Джону. Сейчас бы она отдала очень многое, чтобы он был рядом с ней. Въяви, рядом. Конечно, он прислал ей текстовое сообщение, поздравил с возвращением на Землю. Не забыл — это так приятно было читать. Простые строчки, простые слова, а приятно — и сердцу, и душе и разуму.
Поздравил Джон не только её, как командира корабля и жену, но и всех волговцев поздравил. Она успела уже разослать выдержку из письма адмирала Шепарда на инструментроны всех волговцев. Они прочли поздравление. Им было приятно. Она, их командир, это знает и чувствует.
Ох, тяжеловато без него. То он на своём корабле почти всю войну провёл — редко на борту "Волги" появлялся, а если и появлялся — то только по большой необходимости. Война, она к сантиментам не располагает. Она дело требует делать. Когда он появлялся на борту крейсера, то чаще всего был занят почти круглосуточно. Делом был занят. А общаться приходилось так, между делом. В основном — только по делу общаться. Светлана видела — это даётся Джону тяжело, ведь она — не просто какой-то там командир корабля, входящего в группу, а его жена и мать его детей. Времени же хватало только на служебные разговоры. Редко удавалось побыть наедине, вместе и рядом. Очень редко. И тогда, в эти редкие минуты Джон становился другим. Открытым, спокойным, нежным. Светлана таяла и расслаблялась, успокаивалась и раскрывалась навстречу Джону. Как он её обнимал! Как он её целовал! Она растворялась в его нежности, в его любви, в его открытости только ей одной. Он умел быть только с ней таким. Только с ней! И, наверное, она тоже была уникально открыта только Джону.
Как же ей хочется прожить рядом с Джоном до ста, а если получится — до ста пятидесяти лет. Увидеть не только внуков, но и правнуков, а если получится — то и праправнуков. Быть с ними рядом. И быть рядом с Джоном. Общение с Таиром Федосеевичем и Прасковьей Вениаминовной многое дало Светлане. Очень многое, в том числе и то, что невозможно сформулировать словами — нет в человеческом языке таких слов. Это можно понять только внутренне, безмолвно. Душой. Сердцем.
Светлана Стрельцова. Встреча с мамиными сёстрами — Альбиной и Ренатой и их мужьями и детьми
Хорошо, что вместе с мамой в "Ликино" на декаду прилетят и две её сестры — Альбина и Рената. — подумала Стрельцова, выходя из Центрального Поста. То, что почти все Стрельцовы соберутся вместе — это очень хорошо. Обязательно потом будет возможность собраться вместе всем Стрельцовым без малейшего исключения. Теперь — будет. Война закончилась и сейчас можно более точно и чётко планировать мирную жизнь. Планировать очень надолго, не боясь, что через столько-то лет снова в Галактику явятся креветки.
Мэри не отходит от Зирды — они прекрасно ладят между собой и теперь часто гуляют вместе и по космодрому, и по ангару и по кораблю. Пусть Мэри тоже знает корабль — Зирда ей всё покажет, уж для неё-то на корабле нет никаких тайных закоулков. Зорд и Грэй попеременно охраняют Машу. Саша превосходно обходится без конвоя собачат, но он знает, что они любят его сопровождать и потому не протестует, когда кто-то из Зирдиных кавалеров присоединяется к нему.
До очередного командирского обхода корабля есть ещё достаточно времени и Светлана идёт по коридору, направляясь к командирской каюте. Когда Рената решила, что больше не поверит ни одному мужчине, Светлане было тяжело вот так сразу понять это решение и его причины. Конечно, может быть чужая душа и потёмки, но... Это же мамина сестра... Мамина! А сейчас Светлана, поднимаясь по лестнице, поняла: Рената поступила правильно. Для себя — правильно. Тогда, в тот момент она решила правильно. Она хотела защитить себя от угрозы ещё раз разувериться в ком-то, кого она допустит к себе столь близко. Фундаментальная наука спасла её. Нагрузки возросли настолько, что для семейных сценариев и сценариев ухаживаний просто не осталось свободного времени. Альбина тоже тогда перенесла хорошую такую психовстряску — иначе вместо Художественной академии она не стала бы учиться в военно-полицейской академии, а потом уезжать на Дальний Восток по распределению.
Теперь Альбина — многодетная мать. А вот Рената... Она до сих пор соблюдает свой личный обет безбрачия. И держит всех мужчин на предельном расстоянии. Да, по работе, в служебном формате она с ними продолжает общаться, но всё остальное в Ренате для них абсолютно недоступно.
Почему-то Светлане очень хотелось верить, что прилетев в "Ликино", Рената найдёт в себе силы отказаться от одиночества в личном плане. Ну вот хотелось верить и всё тут! Переступив порог командирской каюты, Светлана прикрыла дверь, опустилась в кресло в уголке отдыха, откинулась на спинку и прикрыла глаза.
