И Шепард и Андерсон и другие нормандовцы знали — так и было. Перед боевыми вылетами к машинам приходили жёны, мужья, родители, дети. Приходили проводить в полёт, пожелать успешного возвращения. Возвращения с победой. И благодаря таким проводам очень многие пилоты возвращались на свои аэродромы буквально "на честном слове и на одном крыле", но возвращались. Потому что их ждали. Потому, что в их возвращение с победой верили самые дорогие, самые родные разумные во всей Галактике.
Припев пели все, кто собрался на поле. Казалось, не было ни одного, кто бы не подпевал сейчас солистам и хору. Зрители обнимались, целовались, не стеснялись слёз, чувств, эмоций. Они радовались, потому что одержали общую победу над страшным врагом. Они сейчас вспоминали, как начиналось Противостояние и ещё больше и ещё глубже и ещё острее и полнее верили, что эта Победа — закономерная. Она выстрадана, она основана на глубинных качествах любого разумного жителя Галактики, живущего миром, а не войной:
"Пора в путь-дорогу, дорогу дальнюю,
Дальнюю, дальнюю идём!
Над милым порогом
Качну серебряным тебе крылом.
Пускай судьба забросит нас далёко. Пускай!
Ты к сердцу только никого не допускай!
Следить буду строго: мне сверху видно всё
Ты так и знай ты так и знай!"
Несколько минут, пока зрители и слушатели успокаивались, экраны не показывали ничего, затем динамики и звукоизлучатели донесли до участников Концерта — а зрители тоже были участниками Концерта — без них Концерт был был лишён значительной части полноты и совершенства — раскаты артиллерийских залпов. И, хотя над Иден-Праймом был ясный и яркий день, небо над полем расцвело всполохами разрывов.
Сменившиеся солисты — теперь это были только мужчины и юноши, выстроившись в два ряда озвучили первые строки легендарного марша артиллеристов — истинных богов любой войны, в какой только принимало участие человечество. Артиллеристы были везде — на земле, на борту атмосферных кораблей, на борту космических кораблей, на борту морских кораблей. Без их участия не обошлось ни одно сражение с кораблями и флотами Жнецов и их пособников.
Многие иден-праймовцы служили в артиллерийских частях, прикрывавших небо и поверхность родной планеты. Потому, увидев на экранах "рамы" знакомые строчки, зрители повставали со своих мест и присоединяли свои голоса к голосам солистов и хора:
"Горит в сердцах у нас
Любовь к земле родимой.
Идём мы в смертный бой
За честь родной страны.
Пылают города,
Охваченные дымом,
Гремит в седых лесах
Суровый бог войны.
Припев к песне, ставшей гимном артиллерии, пели все участники концерта. Шепард видел и ясно чувствовал — иден-праймовцам очень нравится быть вовлечёнными в действо, а не являться пассивными наблюдателями:
"Артиллеристы,
Точный дан приказ, *
Артиллеристы,
Зовёт Отчизна нас!
Из многих тысяч батарей
За слёзы наших матерей,
За нашу Родину —
Огонь, огонь!"
Солисты слаженно вели рассказ о славных деяниях богов войны дальше. Им внимали с интересом, вниманием и почтением — мастерство люди ощущали сразу. Шепард и Андерсон увидели на своих инструментронах, что синтеты сообщили — теперь многие зрители, собравшиеся у экранов, активно подпевают солистам и хору, не скрывая чувств и эмоций, вспоминая многие памятные эпизоды минувшей войны.
Солисты в очередной раз подтверждали, что война с Жнецами и не могла быть бесконечной, не могла быть и крайне длительной:
"Узнай, родная мать,
Узнай жена-подруга,
Узнай далёкий дом
И вся моя семья,
Что бьёт и жжёт врага
Стальная наша вьюга
Что волю мы несём
В родимые края."
И снова хор зрителей и слушателей присоединил свои голоса к голосам солистов и хора нормандовцев. И не было среди участников концерта никакого деления на тех, кто действительно служил в артиллерийских частях и тех, кто служил в каких-либо других частях и соединениях — все делали общее дело. Все воевали за победу. За единую победу, до которой тогда, в начале Противостояния было ещё очень далеко — несколько тяжёлых, долгих месяцев. Никто ещё из жителей Галактики не знал, насколько долгой будет эта необычная, непривычная война. Война с загалактическим противником — опытным, умелым, безжалостным. Несущим только уничтожение всем разумным органикам.
И эта волна оккупантов и захватчиков, накатившая на мирные звёздные системы обитаемой части Галактики натолкнулась на огненный шквал, основную роль в создании и поддержании которого сыграли именно артиллеристы. Именно они делали невозможными постоянные успехи пилотов гигантских Жнецов, именно они разрушали ещё на подходах к орбитам планет десантные корабли пособников Жнецов. Именно они накрывали залпами районы сосредоточения слуг Жнецов, которые сумели таки высадиться на планеты:
"Артиллеристы,
Точный дан приказ, *
Артиллеристы,
Зовёт Отчизна нас!
Из многих тысяч батарей
За слёзы наших матерей,
За нашу Родину —
Огонь, огонь!"
Когда хор и солисты на сцене стали петь финальный куплет, небо над полем расцвело праздничным салютом. Зрители и слушатели повскакали с мест, зааплодировали, послышались восторжённые возгласы. Мало кто из иден-праймовцев ожидал таких приятных и значимых сюрпризов от устроителей концерта:
Пробьёт победы час,
Придёт конец похода,
Но прежде чем уйти
К домам своим родным,
В честь армии родной,
В честь нашего народа
Мы радостный салют
В полночный час дадим.
То, что произошло дальше, многие иден-праймовцы точно не ждали — к краям поля подошли боевые гусеничные и шагающие, а также колёсные тяжелобронированные и тяжеловооружённые машины. Стволы и направляющие излучателей, рельсотронов были направлены в стороны от поля, так что зрители оказались в своеобразной "рамке" из бронированных чудовищ, на плоскостях которых горели опознавательные знаки Гвардейской Танковой Армии Иден-Прайма.
Экраны "рамы" донесли до зрителей и слушателей детали происшедшего. Иден-праймовцы успокаивались, в их глазах и позах проступила гордость за то, что на их концерт прибыли воины местной лучшей армейской группы, получившей боевое крещение в ходе многочисленных столкновений с десантными группами Жнецов и их пособников.
Сменившиеся солисты — снова только мужчины, выстроились чуть впереди основного хора нормандовцев и грянувший оркестр перекрыл лязг гусениц и скрежет сочленений с шелестом шин.
Вышедший вперёд своих коллег один из нормандовцев — командир подразделения колёсных транспортёров фрегат-крейсера кивнул дирижёру в ответ на его разрешающий жест и его голос взлетел над полем, с лёгкостью окончательно заглушая гул двигателей техники, вставшей на охрану иден-праймовцев, собравшихся на этом поле.
"Танки вышли в поход, разорвали весеннюю ночь,
И с тревогой, любовь прижимает к груди нашу дочь,
Значит снова война, и надолго разлука с тобой,
И черствеют сердца под холодной, тяжелой броней,
Пусть сам Черт нам не брат, но так надо сегодня успеть,
И Старухе с Косою без страха в глаза посмотреть,
Танки вышли в поход, значит, нет нам дороги назад,
Ты вчера был мальчишкой, а нынче ты русский солдат..."
Танкисты, оказавшиеся среди зрителей, встали и присоединили свои голоса к голосам солистов. Стараниями синтетов к пению ставшей хорошо известной в Галактике песни присоединились и экипажи боевых машин, что вызвало новый всплеск радости и энтузиазма у зрителей и слушателей.
"Снова танки идут на последний свой бой,
Видно так оно назначено судьбой,
"Вновь танкисты идут на последний парад!"
Так потом их детям жены говорят,
Но не знает никто, что нас ждет впереди,
Так, что слезы лить родная, подожди,
Дай, Господь Вам не знать, как оно на войне,
Как пугает грохот танков в тишине,
Дай, Господь Вам не знать, как оно на войне,
Как пугает грохот танков в тишине...."
Экраны "рамы" донесли до зрителей и слушателей картины столкновений механизированных подразделений защитников планет и колоний с высадившимися на планеты десантными подразделениями Жнецов и их приспешниками. Никаких постановочных кадров — только документалистика:
Танки вышли в поход, но горят золотые поля,
И дымится от пота и крови родная земля.
Где раздавлена тяжестью стали хмельная полынь,
И покроется серой печалью небесная синь,
Танки вышли в поход, в эту ночь — направление Юг,
И уходит, сгорая в ночи, самый преданный друг,
Но, поверьте, ребята, пока, что еще не финал,
Ну, давай, заряжай, за Россию последний наш залп!"
Едва солисты озвучили последнюю строчку, боевые машины окутались дымом и послышался гул разрывов. Хотя, конечно, экипажи стреляли холостыми зарядами, зрители и слушатели были впечатлены. Действо Концерта обретало масштаб, глубину и ёмкость. Экраны "рамы" представили зрителям и слушателям Концерта детали результатов залпов — иден-праймовцы смогли испытать законное чувство гордости за уровень боеготовности одного из лучших планетых военных механизированных соединений.
Ощутив, что песня приближается к финалу, зрители встали и все до единого присоединили свои голоса к голосам членов экипажей боевых машин и голосам хора и солистов "Нормандии":
"Снова танки идут на последний свой бой,
Видно так оно назначено судьбой,
"Вновь танкисты идут на последний парад!"
Так потом их детям жены говорят,
Но не знает никто, что нас ждет впереди,
Так, что слезы лить родная, подожди
Дай, Господь Вам не знать, как оно на войне,
Как пугает грохот танков в тишине,
Дай, Господь Вам не знать, как оно на войне,
Как пугает грохот танков в тишине...."
Едва солисты стали петь две последние строчки — боевые машины окутались дымом и, приглушённо порёвывая двигателями, ушли к дорогам, окружавшим поле. Несколько минут — и гул моторов стал затихать вдалеке. Зрители проводили танкистов громкими аплодисментами.
— Они услышали и увидели, как им аплодируют, адмирал. — в аудиоканале спикера Шепарда проявилась Оливия. — Они довольны и рады. Всё в норме.
— Принято, Оливи. Спасибо. — тихо сказал Шепард, переглянувшись с адмиралом Андерсоном.
— Приготовьтесь, Кайден. — командир фрегат-крейсера прижал к уху свой спикер. — Ваша очередь петь! Берите Дженкинса — и вперёд.
— Есть, адмирал. — откликнулся Аленко.
Пока зрители возвращались на свои места, усаживались и настраивались слушать концерт дальше, офицеры десантной группы фрегат-крейсера сменили солистов. Дирижёр большого симфонического оркестра сделал знак своему младшему коллеге — руководителю небольшого камерного ансамбля. Тот кивнул и его коллеги подняли инструменты, разрушая едва сформировавшуюся тишину.
Ровный строгий голос Аленко, обошедшегося без любых движений, влился в музыкальный фон:
"Тёплое место, но улицы ждут
Отпечатков наших ног,
Звёздная пыль на сапогах.
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не нажатый вовремя курок,
Солнечный день в ослепительных снах."
Те иден-праймовцы, кто служил в пехотных подразделениях, безусловно, узнали эту песню. Строгий ритм, чёткие "отсечки" подняли со своих мест пехотинцев, находившихся среди зрителей. За ними встали те иден-праймовцы, кто служил в десантных подразделениях, за ними встали немногочисленные спецназовцы. Припев к песне пели почти все зрители и слушатели, присутствовавшие на поле в эти минуты и, как снова доложила по аудиоканалу Оливия — многие зрители, собравшиеся у экранов в самых разных уголках Галактики:
"Группа крови на рукаве,
Мой порядковый номер на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою,
Пожелай мне
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве,
Пожелай мне удачи,
Пожелай мне удачи."
Шепард видел, что Кайден, переходя к пению основного текста песни, не сводит глаз с Эшли, рядом с которой находились его сын и дочь. Губы Эшли беззвучно шевелились — она, безусловно, подпевала. Тихо, но подпевала, потому что тоже служила в космической пехоте и знала, хорошо знала — несмотря ни на какие чудеса техники, науки и технологий главным действующим лицом на войне остаётся разумный органик.
"И есть чем платить, но я не хочу
Победы любой ценой,
Я никому не хочу ставить ногу на грудь,
Я хотел бы остаться с тобой,
Просто остаться с тобой.
Но высокая в небе звезда
Зовёт меня в путь."
Финальный припев к песне уже традиционно пели все, кто присутствовал на поле:
"Группа крови на рукаве,
Мой порядковый номер на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою,
Пожелай мне
Не остаться в этой траве,
Не остаться в этой траве,
Пожелай мне удачи,
Пожелай мне удачи."
Практически без пауз, в полной мере воспользовавшись настроением зрителей и слушателей, вступивший большой симфонический оркестр заиграл хорошо знакомый марш "Прощание Славянки". Вышедшая вперёд солистка — одна из жительниц райцентра озвучила первые строчки песни — и все зрители встали, отдавая дань памяти и уважения тем людям, кто под этот марш уходил на войну с Жнецами и их приспешниками, тем людям, кто так и не вернулся с войны:
"Наступает минута прощания,
Ты глядишь мне тревожно в глаза,
И ловлю я родное дыхание,
А вдали уже дышит гроза.
Дрогнул воздух туманный и синий,
И тревога коснулась висков,
И зовет нас на подвиг Россия,
Веет ветром от шага полков."
Уловив нужный момент, все зрители и слушатели присоединили свои голоса к голосу солистки. Песня была хорошо знакома иден-праймовцам, быстро привыкшим к тому, что спутницей фрегата-крейсера стал имперский, российский крейсер разведки "Волга", для экипажа и команды которого эта песня являлась родной и знаковой:
"Прощай, отчий край,
Ты нас вспоминай,
Прощай, милый взгляд,
Прости — прощай, прости — прощай...
Прощай, отчий край,
Ты нас вспоминай,
Прощай, милый взгляд,
Не все из нас придут назад."
Необычность песни понравилась и нормандовцам и иден-праймовцам, получившим возможность петь сразу несколько куплетов, сплетая голоса в единый, могучий хор. Шепард и Андерсон подпевали, уже не сомневаясь — эту песню поют тысячи людей, десятки тысяч людей по всей галактике. И — не только людей. Шепард отчётливо видел, как поют эту песню оба турианца-Спектра, поёт Явик, поёт Мордин, поют Оливия и Марк:
"Летят, летят года,
Уходят во мглу поезда,
А в них — солдаты.
И в небе темном
Горит солдатская звезда.
А в них — солдаты.
И в небе темном
Горит солдатская звезда.
Прощай, отчий край,
Ты нас вспоминай,
Прощай, милый взгляд,
Прости — прощай, прости — прощай...
Прощай, отчий край,
Ты нас вспоминай,
Прощай, милый взгляд,
Не все из нас придут назад.
Лес да степь, да в степи полустанки.
Свет вечерней и новой зари —
Не забудь же прощанье Славянки,
Сокровенно в душе повтори!
Нет, не будет душа безучастна —
