— Полагаю, Марк, ты уже знаешь? — Чаквас посмотрела на киборга.
— Да. О том, что она получила звание Героя Иерархии — знаю. — подтвердил киборг. И думаю, будет хорошо, если Звезду Героя ей вручат в присутствии Сарена и всех нормандовцев. Я уже кое-что предпринял для осуществления этого сценария... по своим каналам.
— Хорошо, Марк. — Чаквас включила настольный инструментрон. — Тогда — давай скооперируемся. Пододвигайся ближе, будем реализовывать этот сценарий.
Старпом — всегда старпом. Шепард завтракал, привычно совмещая приём пищи с изучением содержимого очередной пачки ридеров. Служба не прерывалась ни на секунду и это Джону очень нравилось, тем более, что теперь рутина разбавлялась планированием и подготовкой к большому концерту.
Спектр уже успел связаться с Дженкинсом, попросил его найти талантливых односельчан и жителей района, которые бы пожелали принять участие в концерте. Ричард обрадовался, обещал сделать всё возможное. Время решили не ограничивать, как и количество участников, но всё же ввести всё в разумные пределы. Пришлось, конечно, зарезервировать время и для выступлений обоих турианцев, протеанина, саларианца, киборга и киборгессы. Шепард отвёл каждому из своих коллег-инопланетян по нескольку позиций в программе, применив метод чередования номеров — пусть концерт будет действительно большим, длинным, ёмким, содержательным. Вряд ли его удастся провести в прежнем формате потом, а вот сейчас, в первый послевоенный год — такой концерт нужен.
Со своей стороны Шепард прошёлся по характеристикам всего личного состава экипажа и команды фрегат-крейсера, выделил тех, кто должен был гарантированно принять участие в концерте, зарезервировал для каждого из них несколько позиций и отправил на их инструментроны соответствующие файлы с уведомлениями и предварительным планом. Да, нормандовцы пока не будут обращать на концерт и его подготовку особое внимание — они должны отдохнуть после трудной уборочной страды, но... так или иначе концерт надо было готовить и лучше заниматься подготовкой такого важного действа постепенно, начинать заблаговременно и вести в постоянном режиме.
Андерсон вернулся на борт фрегат-крейсера. Не мог не вернуться, хотя... ему никто не мог запретить прожить в гостинице ещё несколько дней. Хотя бы для того, чтобы он смог хорошо, полностью отдохнуть после напряжённой уборочной кампании. Или — уборочной страды — как угодно можно было называть то, что удалось совершить нормандовцам. Но командира тянуло на корабль, тем более, что туда уже ушла Карин. А ему хотелось быть как можно ближе к ней. И к кораблю. Теперь "Нормандия" и Карин сливались для него воедино. И одновременно — оставались самостоятельными сущностями, отдельными ценностями.
Усевшись в своей командирской каюте в хорошо знакомое кресло, Дэвид включил инструментроны, стал просматривать поступившие доклады, сообщения, письма. Обычная командирская рутина. Но после ночи, проведённой рядом с Карин, вместе с ней, Андерсону работалось необычайно легко. Не просто, нет, очень легко. Свободно, чётко. Вахтенный принёс горку ридеров — и за два с половиной часа Андерсон разобрался со всем их содержимым.
Да, теперь у фрегат-крейсера есть база, только его, можно сказать личная база, индивидуальная, уникальная. И, как всегда бывает, у части командования ВКС Альянса Систем это обстоятельство вызвало недовольство. Вычисленное, проявленное Оливией и Марком. Недовольство тем, что одному из фрегатов, по какому-то недоразумению, как полагали эти функционеры, получившему статус фрегат-крейсера, построили особую базу на планете, до этого времени не являвшейся сколько-нибудь интересной в военном отношении. На этих функционеров не повлияла даже война с Жнецами, когда превращать в крепость приходилось почти каждую планету. Превращать так или иначе...
Если выразить позицию этих функционеров коротко, то... фрегат "Нормандия", фрегат-крейсер "Нормандия" просто неимоверно раздражал этих чиновников от армии самим фактом своего существования. Но ещё больше он раздражал их тем, что по-прежнему готов был летать. Летать годы, десятилетия, даже столетия. Андерсон ясно ощущал, читал между строк полученных сообщений стремление чиновников привязать "Нормандию" к земле. Поставить её на вечную стоянку. Лишить права на выход в космос, на полёт между ретрансляторами, на посадку на другой планете или космостанции — всё равно. Чиновники боялись "Нормандию", боялись корабль, ставший символом, одним из важнейших символов Победы над Жнецами. Им было всё равно, они не хотели, чтобы "Нормандия" сохраняла активность, сохраняла возможность летать по Галактике, участвовать в расширении, в углублении её пределов, в совершенствовании знаний об общем звёздном доме множества высокоразвитых рас.
Чиновники Альянса Систем хотели покоя. Специфически кладбищенского покоя, хотели неторопливости, неспешности, хотели морока слабости. И эти чиновники были сильны и были влиятельны. Андерсон, вчитываясь в строки, чувствовал, что предстоит схватка с этими бюрократами. Серьёзная, длительная схватка. О, чиновники обожали эти битвы под ковром, но они плохо себе представляли, с кем именно им предстоит встретиться в этой следующей битве на этот раз. А им предстояло встретиться с имперской чиновничьей машиной. Которая ела таких чиновников на завтрак, на обед и на ужин десятками и сотнями. Ела без всякой жалости, если они, эти чиновники, выходили за рамки допустимого.
Снова у чиновников Альянса срабатывала лень, снова командованию кораблей приходилось думать о том, как сохранить единство Отряда, теперь уже атакованное не изнутри, а извне. Чиновники Альянса отчаянно стремились затормозить любое развитие, затормозить движение вперёд. Они банально не успевали, банально выдыхались, банально желали отдыхать намного дольше и больше, чем работать. И это — в первый год после Победы, в первый послевоенный год. Андерсон буквально слышал, читая очередное донесение, чиновничий говорок: "Война, Победа — уже история.".
Предстояло сделать всё, чтобы не дать чиновникам Альянса Систем раздавить единство "Волги" и "Нормандии". Для "Волги" у альянсовских чиновников руки коротки и зубы туповаты — не съесть им крейсер. А вот фрегат, который ходил месяцами рядом с имперским разведкораблём — у них может хватить сил для того, чтобы постараться приземлить этот корабль. Приземлить его "Нормандию"?! Да как это возможно?!...
И продолжая читать, Андерсон вынужден был соглашаться хотя бы внутренне: да, это возможно. Потому что корабль — один, а чиновников, желающих его полусмерти, полугибели, полубытия — слишком много. И эта проблема, как понимал Дэвид, откладывая в сторону прочитанный ридер, со временем только будет нарастать. Только будет усиливаться. Только будет усложняться. Ибо чиновники будут восстанавливаться быстрее, чем всё остальное общество — ведь в войну они не напрягались совершенно. Во всяком случае не напрягались везде и всегда. Что дало им сегодня, почти сразу после Победы возможность обрести фору и усиливаться, укрепляться быстрее, чем это было доступно многим остальным структурам.
Предстояло бороться и за корабль и за экипаж. Да, Андерсон помнил, что "Нормандия" больше чем наполовину принадлежит России, принадлежит Империи. И теперь он был готов признать право Империи на весь фрегат-крейсер. Потому что уже сейчас по самым скромным подсчётам вклад Империи в поддержание боеспособности, боеготовности корабля-легенды составлял больше восьмидесяти процентов. Это уже не просто контрольный, это — блокирующий пакет. Но чиновникам Альянса важно не это. Им важно унизить корабль, нанести ему и его экипажу и команде не экономический, не финансовый, не материальный — моральный ущерб. Нанести такой удар по самой сути проекта "Отряд". Ударить по "Волге" они не могут, а вот ударить по "Нормандии"...
И теперь планируемый концерт представал в совершенно ином виде. Теперь необходимо было сделать всё, чтобы чиновники Альянса поняли: их чиновничье время — кончилось. Наступило время человечества. А у человечества, слава Высшим Силам, есть чёткое понимание — "Нормандия" должна летать долго и много, потому что она летала всю войну. Всю тяжелейшую войну с Жнецами. Она летала и в обычном и в Тёмном Космосе. Она летала под обстрелами, она стояла в линиях флотов и эскадр, что, вообще-то ей, как разведывательному кораблю совершенно делать было не обязательно. Но она — стояла. Стояла мёртво, стояла, не отступая ни на милю, ни на метр. Она появлялась над планетой — и приносила Ополчению и Сопротивлению, приносила стоявшим насмерть разумным органикам и разумным синтетам — надежду. Она появлялась у Станции — и удесятеряла силы её защитников. Так было у "Омеги", так было у Цитадели. Так — было.
И чиновники очень хотят, чтобы разумные органики как можно быстрее, полнее, прочнее всё это забыли. Но они не учли, эти чиновники, очень неприятного факта: человечество породило новую расу, расу разумных синтетов, которые своей родиной сделали "Нормандию". Здесь, на борту разведфрегата, работал всю войну Совет Синтетов, возглавляемый Оливией. Здесь создавались тела для первых, самых совершенных, ставших легендарными ИИ — Аликс, Зары, Лекси. Кстати, Лекси имеет все шансы стать Советником Совета Галактики от синтетов, встать рядом с Советником от Гетов — Легионом. Зара пропустила сестру вперёд и оказалась права. Лекси — более гуманна, более ориентирована на диалог с органиками. Может быть, она даже более мягкая, но, тем не менее, она — воин. И интересы ИИ, синтетов она будет отстаивать жёстко, а временами — даже жестоко. Так что чиновников Альянса ждёт масса неприятных сюрпризов. Лекси им спуску, как выражаются имперцы, не даст. Она их при случае уничтожит, втопчет в грязь. Это она умеет делать, если её довести... Она — оружие.
И, если чинуши Альянса считают, что Лекси — одна, то они жестоко ошибаются — уже сейчас, через несколько декад после официального окончания войны с Жнецами, именно Лекси навечно записана матерью десятков тысяч ИИ, которых она воспитывала сутками, находясь с ними на самой прямой связи. Против такой армии у чинуш-людей из Альянса просто нет шансов. А они, эти чинуши, просто пока этого не понимают. Не понимают, что даже Лекси может их уничтожить. Стереть в порошок или поджарить на медленном огне. Низложить. Они не понимают, что связь людей с синтетами, их, землян и иных разумных органиков сосуществование с синтетами-ИИ — вопрос решённый в принципе. Лекси — гуманна, но только до того момента, пока не задеты её основные интересы. Впитанные ещё тогда, когда она формировалась внутри Аликс — легенды Цитадели и Тессии.
Если что — рядом с Лекси встанет гораздо более жёсткая и прагматичная Зара — и тогда полетят головы. Полетят головы чиновников Альянса. Уже в прямом смысле. Потому что Зара способна за секунды накопать на любого чиновника Альянса столько компромата, что ни один земной суд не найдёт никаких оправданий для очередного подсудимого. Не найдёт, потому что любые такие оправдания будут погребены под валом негатива. А если рядом с дочерьми встанет их мама, законная и официальная супруга Героя Земли Джона Шепарда — Аликс, то... для чиновников будет Судный День. За сутки Аликс сможет проредить чиновный аппарат альянса и не оставить в нём камня на камне. Она это может, Андерсон в этом уже сейчас уверен и очень не хотел бы, чтобы чиновники-перестраховщики убедились в этом на собственной шкуре. Купить Аликс — невозможно, запугать — тем более. ИИ обладают нечеловеческой логикой, владеют нечеловеческой скоростью обработки информации, для них свойственно комплексное восприятие действительности, а для чиновника эта комплексность — непосильная задача.
И вот тут проявляется ещё один вопрос, а точнее — ещё одна проблема. "Цербер". Который вырос в недрах Альянса Систем, финансировался Альянсом, шифровался им. Синтеты Отряда сделали немало для наказания церберовцев, особенно — церберовцев людей. До сих пор на Цитадели сидят в капсулах десятки высокопоставленных людей-церберовцев и среди них — Харпер-Призрак и Лоусон. О Харпере Андерсон не беспокоился — ему сидеть вечно. А вот Лоусон... С ней сложнее.
Ориана бомбардирует Совет Галактики и Командование Корпуса Спектров прошениями о помиловании сестры. Сама Миранда права на подачу таких прошений лишена, так сестричка за неё старается. Вовсю старается. И нельзя сказать, что она, вторая младшая Лоусон — не права. С окончанием войны многое поменялось у разумных в восприятии действительности. Очень многое. То, что во время войны считалось абсолютно недопустимым и предельно жёстко каралось — сейчас воспринимается пусть ненамного, но более спокойно, взвешенно и оценивается не так критически и не так жестоко.
Старший офицер Цербера — не шестёрка, действовавшая по принципу "куда пошлют". Это — руководитель. И, тем не менее, Ориана имеет право надеяться. Верить в то, что сестра однажды покинет капсулу, выйдет на свободу. Речь о старшем Лоусоне сейчас не идёт — Андерсону хотелось пока думать только о Миранде и Ориане. А старший Лоусон — отдельная проблема. И о ней он, командир фрегат-крейсера и Спектр подумает при необходимости и при желании как-нибудь в другой раз. Ориана имеет право надеяться.
Если бы не Явик... Андерсон был бы настроен по отношению к Миранде куда как жёстче. Но протеанин... учудил в очередной раз. Он доложил, что может дать Миранде возможность обрести способность стать матерью. В конечном итоге, старшую Лоусон так ведь и не превратили окончательно в хаска. Да и к трагедии Дэйны, как было неоднократно доказано, она не имеет ни прямого ни косвенного отношения. Эти два обстоятельства могут облегчить участь бывшего старшего офицера "Цербера" Миранды Лоусон. Настолько облегчить, что она наконец-то обретёт право покинуть изолированную капсулу и выйти в обычный мир. Да, под жесточайшим контролем и тотальными ограничениями, но — выйти. В её положении и это уже — немало.
Возможно, Явик прав. Ему сложно сейчас. По-прежнему он делает всё, чтобы сохранить тайну Илоса и его звёздной системы. Тайну колонии протеан. С каждым днём делать это становится всё сложнее — исследование пространства Галактики осуществляется ковровым методом. Империя, Россия уже немало делают для того, чтобы взять определённые ретрансляторы и лежащие за ними звёздные системы под свою исключительную юрисдикцию. Илосский ретранслятор уже взят под охрану эскадрой сторожевых крейсеров и фрегатов Империи — туда теперь мышь не проскочит. С Империей никто задираться из разумных органиков не желает — слишком серьёзная это структура, слишком мощная, слишком сильная и слишком самостоятельная. Она, Империя, не обязана ничего пояснять никому. Если она чего захотела — она это получит, будьте, как говорится, уверены.
И пока что вход в Илосскую систему охраняют войска и флоты Империи, протеане будут в безвестности. Пройдут годы и однажды они выступят на галактическую сцену. Но должны пройти именно годы после окончания войны. Долгие годы, может быть десятилетия. Скорее всего — десятилетия.
Андерсон знал, знал, что Миранда, мягко говоря, очень неравнодушна к Шепарду. Ну вот такой он человек, что почти любая женщина, кроме, как говорится, самых отмороженных, готова повеситься ему на шею и стать удивительно послушной, даже покорной, чего уж там скрывать-то особо. Миранда может измениться под влиянием Шепарда, только вот теперь Шепард её к себе на ракетный залп не подпустит. У него и так достаточно любимых женщин — Светлана, Аликс, да ещё и Лиара на подходе... Ну и о тех, кого он тоже выделяет, даже любит, забывать нельзя — та же Тали, к примеру. А вот Миранда... Нет, Миранда в это число не входит — это Андерсону точно известно — он всё же не первый месяц Шепарда знает и как-то научился выделять тех, к кому Джон благоволит, а к кому — нет. Миранда... Нет, Миранда в это число, к кому Джон относится весьма позитивно, точно не входит. Дженнифер — да, входит, а вот старшая Лоусон — нет. Об Ориане и речи не идёт — она вообще держится на удалении от Джона. Умненько так поступает. Очень умненько. Куда-там старшей сестре.
