Пристроив более тонкий конец одного из принесенных накануне стволов на плоский край валуна, он двумя ударами тяжелого камня раздробил его на разной толщины острые щепки. Вставив между ними несколько плоских обломков, он получил нечто похожее на примитивную острогу. Когда через три-три с половиной часа собиратели обогнули озеро против часовой стрелки, они застали Игорь в попытках согреться. Сидя у костра, продрогший рыбак старательно подвяливал вымытые до скрипа пятки. Время от времени он начинал снова поцокивать зубами, и тогда ноги почти скрывались в огне.
— Ну, ничего, мы тут яиц прилично нашли. Большей частью грабили, наверное, чаек, бакланов или кого-то такого, но есть и шесть штук, отобранных Натальей Викторовной у небольшой серой птички с черно-белыми полосами на крыльях. Анвар назвал ее "горной куропаткой", — сообщила Катя. — Так что сейчас устроим пир.
— О, то есть рыбу жарить не будем? — изобразил недоумение Игорь. — С другой стороны — и правильно, все равно соли нет...
Рассмеявшись, глядя на удивленные лица спутников, он еще пару раз потер чуть побелевшие в воде ступни и признался, что всего минут десять, как прибежал греться, потому что не смог больше сидеть в ледяной воде.
— Тут, оказывается, есть довольно солидная форель. Совершенно непуганая, — натянув успевшие высохнуть после вчерашних приключений полукеды, он взмахнул приглашающе правой рукой, но отправился не к берегу, а вокруг валуна, в тени которого путешественники накануне и решили устраивать лагерь. — Пойдемте, буду хвастаться!
Обсуждая вчера, где возле камня селиться, высокие шансы на победу имел вариант с восточной стороной. Но победил все же аргумент, что ночным существам вроде современных горожан, вставать с восходом солнца может быть и полезно, но "ну его на фиг!" Поэтому небольшая сухая пещерка почти метр глубиной, с противоположной стороны от лагеря, вчера осталась невостребованной.
Сегодня же, ее "пол" украсила охапка широких стеблей папоротника, надранных рядом, а поверху была пристроена "Добыча". Ну а как иначе назвать солидную, всю в темных крапинах гладкую рыбину по единодушному мнению в пять, а может и в семь килограмм весом?
Когда восторженные эпитеты начали повторяться, Анвар заявил, что рыбу пора жарить, и пошагал в сторону ближайших деревьев.
Во время катастрофы обломок самолета снес и раздробил стволы нескольких деревьев, но сам потом улетел в воду. Однако осталось много острой щепы, кусков дерева и прочих полезных вещей.
Вернувшись, минут через десять, архитектор вывалил кучу таких "инструментов" и принялся в доисторическом стиле пилить ими тушку. Выяснилось, что некоторые щепки не хуже ножа могут вскрывать рыбье брюхо, а если хорошо подпилить голову, то хребет ей можно легко переломить, и еще минут за пять, даже деревяшкой, стянуть с форели кожу вместе с чешуей. Форель в итоге напоминала, конечно, жертву начинающего маньяка, но как было признано на совете племени — вполне годилась в пищу.
Рыбину насадили на длинную ветку. Собрав по краям почти прогоревшего костра две горки плоских камней, туда приспособили импровизированный шампур и принялись с завидной регулярностью его поворачивать. Даже самому наивному гурману было понятно, что без привычного набора специй и приспособлений, героических свершений ждать не стоит, однако потрескивание, вспышки горящих капель жира и одуряющий запах от костра, вызывал бешеное слюноотделение.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Игорю предложили рассказать все подробности "поединка", и тот в процессе описания титанического подвига, легко признался, что пробродил большую часть времени совершенно зря.
— Где-то читал, что озерная форель предпочитает глубины. И правда, на мелководье шуршит в основном какая-то мелочь, тыкать в которую импровизированной острогой было дело пустое. Поэтому решил пристроиться метров за двадцать от берега на подходящем плоском камне, ну и стал ждать в надежде, что кто-нибудь... покрупнее погонится за мальками, и вот тут-то я его и... подловлю.
Как ни странно, все получилось неожиданно удачно, правда, совсем не так, как задумывалось.
— Дважды была вроде подходящая возможность, но раз я откровенно зевнул, а второй — промахнулся. Сижу, думаю, ну вот, мол, порыбачил, что делать? И тут стаю какой-то очередной мелочевки попытался атаковать вот этот громила, — Игорь с гордостью кивнул на подрумяненную тушу. — Так мне обидно стало, представил: сейчас опять не попаду, вдруг и вы пустыми вернетесь, что есть будем, — журналист взял трагическую паузу.
— И, и что, и как? — тут же отозвалась более нетерпеливая Катя.
— Зло меня взяло, и когда эта гадина оказалась на расстоянии удара, я ее острогой не как копьем ткнул, а размахнулся и на манер дубины: ка-а-ак врежу. То ли все же зацепил, то ли просто испугал, но он такой — круть, — резко в сторону, и получилось, прямо мне под ноги... Я на него и рухнул. Там неглубоко, прижал, как родного, потом, за жабры и раз! Не помню, как на берегу оказался. Во мне сто кг живого веса, а это чудище "морское" рвется, да еще и вода рядом, боюсь не удержать... Подхватил какой-то голыш, ну и хрясть его по кумполу.
— Да сколько можно, давайте уже есть! Второй день только воду пьем, — потребовала Наталья, спустя минут сорок всевозможных попыток не говорить о еде.
Предложение было встречено чуточку нервозным, но одобрительным хохотом. Больше почти четверть часа ничего кроме урчащих звуков слышно не было. "Урчащих"? ну это такие, издаваемые организмом шумы, когда он пытается голыми пальцами оторвать и проглотить кусок жирной горячей, и исходящей паром форели.
Казалось от приличного размера туши вряд ли останется даже оглоданный позвоночник. Но нет, один за другим туристы отползали в сторону, и удачливый добытчик,кстати, сдался последним. Несмотря на все усилия, кусок хвоста весом в килограмм-полтора, остался практически нетронутым. Только к полудню раздавленные сытостью туристы пришли в себя, запекли все четыре с половиной десятка яиц, замотали останки форели в листья, и решили выбираться к людям.
Принесенные из утреннего набега продукты не обошлись без сюрпризов.
То одно, то другое яйцо в огне трескалось, и начинало издавать не самые аппетитные запахи. Особенно на сытый желудок. Правда, прошедшая ночь что-то в людях все-таки изменила. Казалось, они лишь по привычке стараются изобразить отвращение. Даже лопнувшее крупное яйцо с почти сформировавшимся птенцом, не придало спектаклю убедительности.
Может еще и потому, что все они молча согласились, что ждать спасателей здесь — не станут. "Дадут им шанс выручить по дороге к людям". Вариант, что ни МЧС, ни самих людей здесь может просто не быть, озвучен не был. Хотя подумали об этом все. Но такие версии могли убить даже зачатки оптимизма, что в сложившихся обстоятельствах было ни к чему.
В процессе переваривания, женщины оказались изрядно удивлены, когда Игорь вышел на самый солнцепек, воткнул более-менее прямую ветку в ровный кусок грунта, и предложил дождаться момента, когда солнце окажется в зените. То есть полного отсутствия тени.
На закономерный вопрос "а нафига?", он не без удовольствия пояснил, что это позволит высчитать и перевести наручные часы на здешние "12.00".
— Согласитесь, удобнее "завести" электронные часы Анвара на привычные шесть утра, если например, планируешь проснуться с восходом, чем пытаться угадать, а насколько же нужно настраивать "будильник"? На предположительное "парижское" или еще менее нужное "московское" время? Просыпаться-то и брести предстоит пока здесь.
Поскольку вариант движения, не связанный со штурмом обрывистых склонов, был всего один, настолько простой "безынтернетный" способ выставлять время, вызвал не в пример более бурное обсуждение, чем расставание с местом, где они получили второе рождение.
Временную стоянку оставили ровно через час после того, как изготовленный на скорую руку солнечный "будильник" показал полдень. Дорога лежала на северо-запад. Вдоль по-прежнему безымянной горной речушки, берущей начало в озере, едва не ставшем им могилой.
* * *
Ахкияр, тронный зал крепости Эверберг (5).Полночь
(5) Эверберг (древнегерм. [ever-ebur-] вепрь, дикий кабан + [-berg] гора) — Вепрева гора, крепость, строительство которой было начато 40 лет назад. Готское племя ивингов, считающих себя потомками Дикого Кабана, возвело полноценное укрепления на необжитой части своих земель. Суффикс [-инг/-унг] служит в германских языках для обозначения родовой связи, общности происхождения (Каролинги, Меровинги, Нибелунги и другие).
В огромном помещении, на первый взгляд слишком пустом для двух человек, уже полчаса шел спор. Тени от факела, установленного рядом с тронным возвышением, скрывали за пределами светового круга все, кроме гулкого эха. Больше всего горячился массивный воин в дорогой кольчуге и с длинным кавалерийским мечом-спатой на поясе. Забывшись, он время от времени эмоционально вскакивал. Миниатюрная, по сравнению с ним скамейки, от таких фокусов отлетала на пару шагов, и тогда смущенный здоровяк начинал, то тереть коротко остриженный череп, то пытаться разгладить тяжелые надбровные дуги, то рубить взмахами правой, ни в чем не повинный воздух.
— Дитмар, — мягко прервал очередной спич, сидящий на троне. — Твой отец служил моему роду всю свою жизнь. Он был не только воином, но и другом. Ты — ведешь мою дружину уже двенадцатое лето, и я всегда рад засидеться с тобой за кубком вина, эля, или даже этой сладкой рисовой гадости, что делают бывшие хозяева наших земель. Но сейчас уже поздно. День был длинный, а завтра я хочу выехать на рассвете.
— ...но, господин!
— Постой, — взмахнул ярл тускло сверкнувшим желтым кубком, — я доверяю твоему мнению, поэтому призову три дюжины хускарлов из шести. Со мной пойдут два бонда опытные в скрадывании дичи с братьями и старшими из сыновей. Вместе с ними нас будет более сорока. Этого достаточно, поэтому давай еще раз о том, что именно видела стража угольной шахты. Сколькие из них это видели своими глазами, и постарайся отделить рассказ оттого, что эти дурни себе напридумывали позже. Пока обсуждали...
Осознав, что решение принято, и изменить его не получится, названный "Дитмаром" успокоился, снова сел на табурет, поерзал, устраиваясь удобнее, и на мгновение задумался.
— Если бы все это высмотрел только кто-то из стражей, десятник Харманн (6), сам знаешь, стар, но по-прежнему скор на руку. Он просто отдубасил бы остолопа ножнами или древком его же собственного копья, — на губах мужчин всплыли практически зеркальные усмешки: когда-то они оба учились воинскому мастерству у лучшего мечника племени, и немало натерпелись от него за свой несносный характер. — Но гонец подчеркнул, дракона видели и оба дозорных, и сам старина Харм, и сменщики, которых он вел.
(6) Харманд (древнегерм. [heri-] войско + [-mann] человек) — Воинственный, краткие формы — Херм, Харм, Маннес.
— Хорошо, давай про самого "многоглазого дракона"!
— Он был большой. Очень большой. Почти весь серый, хотя скорее цвета стали, но брюхо темно-синее. Летел быстро. Много быстрее, чем птицы и, гонец подчеркнул, не взмахивал крыльями, а держал их ровно. Как будто собирался сесть или падал...
— А что там с "глазами"?
— Парень сказал, что от самой морды и почти до хвоста, у него целый ряд одинаковых круглых глаз. Правда, сам он уверен, что это были не глаза, а ряд особенно крупной светлой чешуи... Может гонца все-таки разбудить?
— Брось, нам завтра вместе скакать почти до полудня — еще наговорюсь. Половину отряда посадим верхом, половину в колесницы, которые пригодятся на случай ранений. Возьму его с собой возницей и расспрошу по дороге. Ладно, иди отдыхать, я скоро тоже пойду.
Ярл Эрвин Сильный, ведущий ивингов вот уже тридцать второй год, остался наедине со своими мыслями. Некоторое время он решал все ли предусмотрел, но в итоге один из телохранителей подхватил факел, и правитель отправился спать. Оставив темноту и тишину присматривать за резным, украшенным грозной кабаньей головой, троном.
* * *
Два с половиной дня пути через сплошной бурелом или нагромождения камней дались непросто. Сжавшееся из-за летней жары русло, оставляло пыльные следы на телах, одежде и душах бывших пассажиров рейса SU150. В это время, если чего и было вдоволь, так это трудностей и питьевой воды. Всего остального не хватало: комфорта, то тепла, то прохлады и, самое главное — еды.
Разделив вчера остатки запасов на ужин, к завтраку оставили лишь четыре яйца. На этот раз никто даже не произнес традиционную шутку про будущее кукареканье из-за такой диеты. Всем было понятно и без слов: еще пару дней при нынешних запасах, и сил хватит лишь на то, чтобы умереть.
Еще вчера людей разделило неторопливое, наполненное внутренними монологами, молчание. Они погрузились в перебирание того, что могло бы случиться, могло бы не случиться, хотелось бы, чтоб случилось. Лишь время от времени, обманутые тишиной и внешней сдержанностью окружающих, они пытались успокоить себя мыслями о том, что другие-то терпят. Но со стороны все выглядело еще хуже.
Заострившиеся лица, чуть подранная одежда, и настолько крошечные остатки самоуважения, что большинству его хватило, чтобы накануне лишь слегка потереть мокрыми руками лицо перед сном. Вечером Игорь единственный еще смог заставить себя ополоснуться целиком, но уже на утро этот подвиг оказался недоступен никому.
Замерзшие, после очередной ночи в горах, туристы с трудом заставили себя погрузить ладони в ледяную воду и теперь уже все ограничились скорее лишь ритуальным омовением. Последние четыре яйца лишь чуть притупили голод. А впереди был длинный, наполненный лишь жарой и упрямством день.
...Ближе к обеду выяснилось, что настойчивым, Судьба иногда способна приготовить и небольшие послабления. Выжившие туристы достигли участка лишенного густых зарослей, завалов из старых деревьев или труднопроходимых нагромождений камней. Идти стало заметно легче, и настроение сразу заметно улучшилось. По молчаливому уговору, народ даже решил немножко сдвинуть время очередного привала.
"Вот ведь штука какая, четвертую ночь спим полураздетые, практически в обнимку, а только сегодня вдруг это осознал. Хорошо Катерина проснулась после меня — вот бы неловко получилось, если бы она поняла, чем таким твердым я в нее упираюсь. Да, ем все хуже но, по-моему, все-таки втянулся в этот дурацкий ритм, — идущий первым Игорь остановился, и скользнул подчеркнуто равнодушным взглядом по выпуклостям утомленных, но как выяснилось снова привлекательных соседок. — Мне бы сейчас чуток пожрать и я бы, наверное, даже чего-то смог".
Эта мысль показалась ему настолько странной и одновременно забавной, что парень не выдержал и рассмеялся. На слабо заинтересованные взгляды остальных, он опять улыбнулся, и обозначил взмахи головой из стороны в сторону, мол, нет, не переживайте, если и схожу с ума, то пока это не опасно. Собравшись — журналист снова возглавить колону.
