Стратег. Назад к суровым иллюзиям.

Я огляделся и, не заметив ничего, напоминающего стул, или табурет, остался стоять посреди комнаты. В прошлый раз, насколько я помню, меня усаживали на стул. Сама хозяйка дома, не задумываясь, опустилась на пол, расправила складки на юбке и рядом с собой поставила свечку. Мы неуклюже упали на грубый паркет следом за ней. Где-то в метре от нас в темноте раздался шорох. Я инстинктивно придвинулся ближе к Максу.

— Опять домовой шалит. — Вздохнула Регина недовольно. — Иди уж сюда, нечего там копошиться!

В сумраке скрипнула половица и в единственную комнату в доме зашла недавняя собака, огляделась и уселась рядом с нами. Макс непроизвольно подскочил.

— Не волнуйтесь, он нашему разговору не помешает. Дэймон, ты не против?

— Да нет, что вы, что вы... — Я не сводил взгляда с лохматого чудовища, из раскрытой пасти которого на пол капала слюна.

Так мы и сидели в темноте, при тусклом свете горящей свечи — я, Макс, женщина-друид и собака-домовой. Подавив в себе нервный смешок, я заставил себя заговорить более-менее спокойно.

— Вы же помните, когда мы виделись в последний раз...Эмм...

— Джей тебе так ничего и не сказал, верно?

— Он сказал, что ничего не вышло и...

— Он уже уехал? — Она снова меня перебила.

— Да, уже давно... А я так ничего и не понял.

— Еще бы он позволил тебе что-нибудь понять! — Глаза ее довольно злобно сверкнули. — Хотя, к его чести стоит сказать, что он поступил с тобой очень гуманно. Нет, не подумай ничего... К Йохэнсену я отношусь совсем не плохо. Скажем так, я давно его знаю, но все-таки некоторые его методы...

— Да объясните же мне нормально, в конце-то концов! — Не выдержал я.

— Ну хорошо, слушай... Слушайте. — Посмотрела она на Макса.

В очередной раз расправив очередную складку на юбке, она выдержала недолгую паузу и начала свой рассказ. Чем дольше она говорила, тем больше мы с Тернером теряли дар речи и только молча хлопали ртами. А она, как будто не замечая нашей реакции, продолжала рассказывать совершенно удивительные, невероятные вещи.

*57

— Джейсон Йохэнсен всю свою жизнь посвятил путешествиям и изучению различных народов земли. У него не было дома, как такового, все его существование проходило либо в дороге, либо в очередном новом городе. Главной его специальностью была психология... но не людей, а городов. И даже не его жителей в целом, не социума, как это называется, не проблем общества, а самых настоящих городов, как отдельных личностей. Понимаете? Джея не интересовали обычные, пустые, мертвые города, состоящие лишь из каменных построек и его населения. Он посещал лишь те места, которые отличались какими-то необычными легендами, мифическими историями созданий или странными свойствами. Одним из главных таких городов был, есть и будет наш Мемфелис.

— Ну хорошо, про мифические истории и легенды мы наслышаны, но какие такие еще странные свойства? — Я никак не мог взять в толк, почему Регина придает такой важный смысл своим словам.

— Дэймон, в каких еще городах, кроме своего, ты был?

— Ну-у... В каком-то городе Англии... Кажется... Где я родился, да.

— Действительно?? — Регина, казалось, была крайне удивлена. — Это правда? И что это за город?

— Макс, ты не помнишь, в каком городе я родился? — Спросил я, ощущая себя полнейшим идиотом.

Как уже было мною сказано, я практически не мог запомнить ничего, что относилось к моей прошлой жизни. Макс с таким же растерянным видом пожал плечами.

— Значит, ты ничего такого не помнишь?

— Вы же и сами знаете! Иначе я бы не приехал с Джеем тогда...

— Что ж... Значит ничего не изменилось и я могу рассказывать дальше. — Вздохнула с каким-то даже облегчением женщина. — Дэймон, подумай сам... Ты не был нигде кроме Мемфелиса, ты не видел ничего, что происходит в остальном мире. Мало того, ты сам живешь как за закрытым занавесом. И ты и твои друзья...

— Но уж простите! — Возмутился Тернер. — Не так уж мы и оторваны от мира. Мы слышим о чем-то, что происходит в разных углах планеты... Но какое нам, собственно до этого дело? У нас своя жизнь...

— Вот именно, что у нас здесь своя жизнь. Во всем мире своя, а у нас — своя. И время в Мемфелисе идет по своим законам и законы то у нас тоже — свои собственные. Во всем мире жизнью людей управляют сами люди, а у нас — наш город. При всем при этом, Мемфелис — это всего лишь зеркало, в котором отражаемся мы сами. Такие города, как наш — отражение настоящей действительности в самом страшном ее варианте.

— Вот уж это вы слишком! — Обиделся я за свой город. — Не так уж и плохо нам здесь живется. Видимо не такая и страшная у нас действительность...

— Ты меня совсем не понимаешь. — Расстроилась Регина. — Хотя не удивительно, что ты будешь защищать Мемфелис до последнего. Ведь ты имеешь к нему самое непосредственное отношение.

— В каком смысле?

— Если дашь мне возможность продолжить — узнаешь. Ох, и зря я тебе все это начала рассказывать, зря...

Мне показалось, что чем дальше она продолжала говорить, тем больше раздражалась.

— Как я уже сказала, Мемфелис и подобные ему города являются зеркалами, в которых отражается наш реальный мир. Его недостатки и самые страшные черты. Мемфелис изначально был городом, подверженным самому страшному пороку современности — отречению от прошлого. Город, живущий только будущим. Мы одни из первых отказались от всего натурального, настоящего, природного... Первыми жертвами техногенного периода стали творчество, искусство, музыка...

— Что-то ваш рассказ не совпадает с настоящим временем. — Нахмурился я. — Это-то как раз в прошлом, сейчас, насколько я знаю, у нас активно возрастает культура, если верить газетам и новостям, а вот каких-то лет десять назад таких профессий, как музыканты, художники и писатели практически не существовало. Но это легко объяснить! Жизнь развивается, не стоит на месте... Естественно, что сейчас век технологий и на нее куда больший спрос, чем на то, что сделано своими руками. А сейчас все налаживается... Если говорить о возвращению к натуральному. Взять хотя бы даже вас, друидов...

— Налаживается! Художники создают компьютерные дизайны, музыканты пишут электронную музыку... Да, сейчас в Мемфелисе дела хоть немного, а идут на поправку, но только благодаря таким людям, как Йохэнсен.

— А с этого момента поподробнее, пожалуйста. — Напрягся я.

— Тебя интересует швед?

— Какая теперь разница! Для Дэймона это уже не имеет большого значения, правда?

— Макс... — Попросил я. — Давай уже послушаем... Хоть что-нибудь!

— Йохэнсен не совсем такой человек, каким кажется большинству. Может быть, я тоже не располагаю большой информацией, но одно могу сказать точно — он намного сильнее и опаснее, чем вы думаете.

— Джей — опасный человек? — Макс усмехнулся. — Да бросьте вы. Не опаснее большинства фанатиков, живущих своими страстями.

— О, Джей не фанатик, нет... Он идеалист, а это куда опаснее. Такие люди... Знаете, у них есть идея и никакие другие варианты их не волнуют. Они будут идти по своему пути, сметая все, что может показаться им преградой.

— И что за идея?

Свечка постепенно догорала, превращаясь в огарок. В доме становилось все темнее и круг света, освещающий в темноте наши бледные лица, сужался и меркнул.

— В двух словах — снести с лица земли такие города, как Мемфелис... И оставить одну только пустую землю.

— И это вся идея? Дэймон, поздравляю тебя, ты влюбился в террориста, одержимого манией разрушения!

Я возмущенно открыл рот, ища слова возражения. Не придумав ничего путного — промолчал. А что я мог сказать в защиту своих чувств?

— Так все-таки влюбился? Как интересно... — Регина улыбнулась задумчиво, возведя глаза к потолку, как будто что-то вспоминая. — Да, в твоих глазах уже тогда была заинтересованность. Йохэнсен удивительно обаятелен, не правда ли? И он не маньяк и не террорист. С ним и с остальными последователями этой идеи я согласна. Эта земля священна. В ней столько силы! А на что мы расходуем ее? Губим все живое, что на ней осталось. Но работа Джея заключается только в изучении. Остальное сделают другие...

— Что остальное?! Разрушат город? Взорвут дома, мосты, электростанции? Что? — Сказать, что я был в шоке — не сказать ничего.

— Да нет, зачем же... Мы не хотим таких последствий. Все, чего мы добиваемся, это возвращение к нашим истокам. Мы только хотим, чтобы люди снова научились жить в гармонии с природой и ее волшебными силами. Поймите, эти места обладают слишком чудесными свойствами, чтобы тратить их впустую!

— Так значит вы с ним заодно? — Я угрожающе прищурился. — А говорили, что против его методов!

— Да ты максималист... — Она снова расстроилась. — Я не согласна со многим, что он делает. Поэтому и не участвую во всем этом... Я... я просто живу так, как мне хочется. Я живу по законам древних обычаев. Город с его современностью мне чужд... Но я точно знаю, что Джей хочет для людей только добра. Жаль, что для этого ему приходится поступать так...

— Как ему приходится поступать? — У меня разболелась голова от такого количества пугающей информации и слушать весь этот бред дальше мне было тяжело. — Как он поступил со мной? Я ничего не понимаю! Я понимаю только, что меня использовали, но в чем именно... Объясните же мне! — Взмолился я, прикладывая ладонь ко лбу.

Макс смотрел на меня сочувствующе.

— Я пытаюсь! Ты не даешь мне и слова сказать. Хотя... Не уверена, что располагаю таким правом — говорить тебе что-то.

— Нет уж говорите! Сначала вы помогаете ему, гипнотизируете меня, узнаете черт знает что, от меня же самого.... При этом я единственный в этой ситуации, кто ничего не знает, не понимает и не помнит!

— Ты хочешь знать, что ты вспомнил, когда я ввела тебя в состояние гипноза? Хорошо, это я тебе скажу. Ничего. Тебе нечего было вспоминать по одной только причине — у тебя нет никакого прошлого. Совсем. И Джей и я изначально знали об этом. Он хотел лишний раз в этом убедиться, а я только помогла ему. Мне было жаль тебя уже тогда... Я то понимала, что ты интересуешь его только с точки зрения науки и вряд ли его заботят твои личные чувства... А может быть я ошибаюсь. Сейчас я думаю, что вероятнее всего, я все-таки ошибаюсь. Не расстраивайся ты так, пожалуйста... — Она протянула руку, дотрагиваясь до моего плеча, замечая видимо, какой эффект произвели на меня ее слова.

"Не расстраиваться"... Да нет, что уж там. Разве я был расстроен? Что вы, совсем нет. Я был убит. Что там говорили мне врачи? Не нервничать?

— У меня нет совсем никакого прошлого? Как мне понимать эти слова? Это же чушь... Я прекрасно помню... хм... прекрасно знаю, что оно у меня есть! Я же... ну должны же у меня быть мои десять лет, в самом деле!

Я чувствовал себя глупо. Я отвоевывал у обстоятельств свою собственную историю жизни, а лесная колдунья из полуразвалившегося дома пыталась меня убедить, что её у меня никогда и не было.

— Я не могу рассказывать тебе ничего... прости. И Джей правильно поступил, что не сказал тебе ничего. И я не должна была. Тебе было бы легче жить дальше.

— Почему вы все считаете, что я настолько слаб и глуп, что меня можно обманывать?! С чего вы вообще взяли, что мне легче жить в неведенье?! Я хочу знать ВСЁ! Зачем я нужен был Джею? — Я поднялся, угрожающе нависая над Региной. Ноги у меня затекли и немного подкашивались, но это не мешало мне впадать в приступ истеричной ярости.

— Как часть этого города. Через тебя он узнавал Его.

Она смотрела на меня прямо и открыто, заглядывая куда-то внутрь меня... При этом в ее глазах не было ничего, напоминающего гнев, или вызов. Однако что-то заставило меня успокоиться и замолчать. Мало того, на меня вдруг накатила усталость и безразличие. Полная апатия... Я хотел узнать правду — я узнал ее. Почти все, что меня интересовало. Плевать, что я мало что понял. Теперь мне на все плевать... Да, Джей был прав. Я все-таки слишком малодушен, чтобы выдержать все это. Он узнавал через меня город? Вот значит, как оно... Ну да, все эти старинные обряды, поездки за город. Он наблюдал за мной, за моим поведением, ставил какие-то опыты, делал какие-то записи в своем чертовом блокноте.

Я вдруг ощутил себя амебообразным существом, лишенным какого-то прочего интереса для людей, кроме своего самобытного существования. Забавно, я столько времени и сил тратил на то, чтобы ему понравиться... Интересно, он видел во мне хоть что-нибудь кроме подопытного материала? А когда разговаривал со мной? Когда спрашивал меня о чем-то? Когда помогал мне работать? А когда занимался со мной любовью?

— Спасибо вам за аудиенцию. — Я кивнул, обращаясь к Регине. — Пожалуй, на этом можно закончить.

— Но я еще не закончила...

— Спасибо! — Прервал я ее резко. — Мне и этого хватило. Я больше ничего не хочу знать. НИ-ЧЕ-ГО!

Перешагнув через растянувшуюся через весь проход собаку, я решительно вышел за дверь. Меня охватило чувство дежавю. Как давно я также выходил из этого дома? В таком же состоянии шока. Только в тот раз мне не удалось узнать ничего о своем прошлом. А теперь я хотя бы знаю, что его у меня не было. Странно, не правда ли? Странно, что я совсем не хочу понимать, что это значит. Мой покореженный мозг блокирует все мысли? Защитная реакция? В любом случае, я ни о чем не хотел задумываться. Как ни удивительно, но больше всего меня заботила одна мысль: почему я после всего этого все еще не могу возненавидеть Джея? Почему думаю о нем со светлой грустью и почему мое сердце каждый раз сжимается при малейшем упоминании его имени? Где моя гордость в конце-то концов??

А где-то вдалеке, отделенный от меня несколькими километрами, автострадой и небольшим участком леса, возвышался город. Мой город, сияющий огнями небоскребов, город, в котором я вырос, который, как сказала Регина — был частью меня. А Джей, человек, которого я люблю, хотел убить эту мою часть. Вот эта мысль пугала меня по-настоящему...

На фоне черного с фиолетовыми всполохами и серебренным мерцанием звезд неба, сияли силуэты домов, излучая слабое свечение, которое будто купол окружало Мемфелис. Мой город... Я почувствовал небывалое ощущение любви и гордости за него. Насколько он прекрасен... Разве он может нести какое-то зло его жителям? Но ведь я — зло... А я — всего лишь орудие, безвольно подчиняющееся его воле. Но разве у города может быть собственная воля? А может быть и нет... В последнее время, выполняя одно за другим задания, составляя планы и стратегии, я больше прислушивался к своим желаниям, чем к тому, что подсказывал мне город. И откуда в моей уставшей голове такие странные мысли? Кто снова вложил эти знания в нее? И почему я снова чувствую себя растворившимся в своих ощущениях? Как будто я на секунду перестал ощущать сам себя и стал думать и чувствовать, как одно целое сознание... Как будто мне на мгновение стало подвластно все, что сейчас делается и происходит в Мемфелисе, в самой его душе. Вроде того, что я смог за один миг охватить и прочувствовать целый мир. И снова это пьянящее ощущение власти и вседозволенности. И единения... Мне было страшно, и я по-обыкновению спасался в единственном безопасном и родном для меня месте.