Роковые таблички

― Э-э, не могли бы вы дать мне позвонить на минутку. Я только сейчас заметил, что где-то оставил свой телефон. Очень срочный звонок — дело жизни и смерти. Не откажите, пожалуйста.

Девушка недолго пристально изучала лицо Макса, распалив на его щеках совершенно мальчишеский румянец. Потом улыбнулась, и протянула мужчине изящную телефонную трубку.

― Пожалуйста. Людям надо помогать. Надеюсь, далеко вы с ним не убежите.

Максим усиленно, по-театральному замотал головой, взял трубку, быстро набрал собственный номер, и сделал вид, что ожидает ответа. В кармане заиграла бодрая мелодия звонка. Максим достал свой телефон, убедился, что номер девушки успешно определился, и нажал на сброс.

― Вот спасибо, а как зовут мою благодетельницу? ― Макс демонстративно занёс палец над клавиатурой, готовясь записать имя. Девушка всё поняла и звонко рассмеялась, будто озарив сумрак душного перехода мелодичной россыпью сверкающего хрусталя.

― Да, хитро. Ольгой меня зовут.

― Ольга, Оля, а меня — Максим. Так я позвоню, Оля? ― Максим весь подался вперёд, как спринтер на старте, напряжённо ожидая решения молодой женщины. Та, ещё раз рассмеявшись, развернулась на каблуках, и, уходя в подземку, тихо сказала:

― Попробуй!

Максим шёл, едва касаясь земли ногами. Он плыл по жаркому мареву, не чувствуя зноя и усталости, и одаривал встречных пешеходов отстранённой, как у спящего младенца, полуулыбкой.

Совершенно поглощённый мыслями о прекрасной Ольге, он напрочь забыл о запахе гари, обильно приправившем городской воздух. Он забыл о зажёванной в кулак газете, о лесных пожарах и посёлке Утренний. Однако, ненадолго — не успел он войти в подъезд своего дома, как зазвонил мобильный. Вызывали с работы: оказалось, что ему необходимо срочно выехать к клиентам, чтобы определить неполадки в линии по производству пластиковой посуды.

Его задача заключалась в том, чтобы найти неисправность в установленной их фирмой линии, и составить список задач для ремонтной бригады. Работа есть работа, но самое интересное, что дорога в город, где было установлено оборудование, проходила как раз неподалёку от посёлка Утренний с его уникальными радиомачтами и табличками на стенах.

Макс сразу же вспомнил о статье в газете: "Надо будет обязательно заехать в знакомые места. Интересно будет посмотреть, каково им в окружении горящих торфяников. Заодно и поснимаю ещё, а может, и сковырнуть какую табличку удастся на память".

Ужин прошёл под аккомпанемент истеричных всхлипываний ведущего ток-шоу, картечью бьющих в комнату из динамиков телевизора. Помучив некоторое время кнопки пульта, Максим выключил телеящик, принял душ, и отправился спать. Выехать требовалось пораньше — дорога предстояла неблизкая.

На следующий день Максим понял, что поездка ему предстояла куда более утомительная, чем он ожидал. Дело в том, что большую часть пути пришлось проделать под плотным покрывалом зловонного дыма. Тусклые огоньки машин, размытые силуэты деревьев и зданий, пешеходы с плотно прижатыми к лицам платками — всё тонуло в сизой пелене, как в густом клею. Газеты и телевидение ничуть не преувеличили масштаб лесных пожаров. Напротив, ситуация, похоже, гораздо хуже, чем можно понять из газет и телерепортажей.

Максим вдыхал отравленный воздух маленькими порциями, по глоточку, но это не очень-то помогало, и вскоре пришлось терпеть назойливую головную боль, и бороться с тошнотой, глотая тёплую воду. К полудню стена дыма немного рассеялась, но не настолько, чтобы можно было вдохнуть полной грудью. К тому же, небывалый зной, густым и подвижным маревом прилип к раскалённому асфальту, что довершало сходство с пылающей преисподней.

Раздражение нарастало вместе с усиливающейся болью в сдавленных висках. "Наверняка, какие-нибудь уроды костёр нормально не погасили, а мы из-за них мучаемся. Вешать таких надо!" — остаток пути до цели эта мысль тяжёлым жёрновом крутилась в больной голове.

Укрыться от мучительного жара и зловония не удалось и в цеху заказчика. Кондиционер в раскалённом ангаре, конечно, ещё не установили — не думали, наверное, что летом бывает так жарко. Однако, Максим не зря ел свой хлеб. Своё дело он сделал быстро и качественно.

Перекусив наспех в ближайшей столовой, он отправился в обратный путь, решив обязательно завернуть в посёлок Утренний. Он и сам толком не понимал, что его влекло в этот провинциальный оазис советского прошлого, но не мог, да и не особенно хотел, сопротивляться этому притяжению.

Дым снова стал медленно сгущаться. Зловонная сизая дымка не позволяла с дороги рассмотреть тонкие иглы антенн, которые обычно, сверкая на солнце, притягивали любопытные взоры автомобилистов. Под нахмуренным лбом Максима промелькнула мысль о том, что днём, когда дымка была пореже, он тоже не увидел привычного частокола мачт. Странно!

Максим без труда нашёл дорогу, по которой однажды ехал, и через полчаса впереди резво выскочила из дымного марева, знакомая обшарпанная стела "посёлок Утренний". Ну, здесь-то уж точно должны быть видны антенны, да ещё как видны. Максим присмотрелся к обгорелым верхушкам елей с противоположной стороны дороги. Вот, вроде что-то стало проглядывать...но что же это такое? Макс застыл в пугливом изумлении: некогда стройные мачты мощных антенн были нещадно обуглены, погнуты.

Некоторые конструкции безжизненно висели на растяжках тросов, вызывая в душе чувство тоскливой беззащитности и тревоги. Почерневшие от огня стволы деревьев давали ясную картину бушевавшего здесь лесного пожара, но чтоб от огня так пострадали металлические фермы антенн — верилось с трудом.

Посёлок погорел ещё больше. Не осталось ни одного целого дома, ни единого забора или сарая — одни лишь смрадно тлеющие головешки на пепелищах, да мёртвые остовы из прокопчённого кирпича и бетона . И ни одной живой души. Оно и понятно — что делать среди почерневших обломков. Намертво прицепившиеся, тоска и тревога от этого безлюдья начинали перерастать в откровенный страх.

Макс осторожно ступал среди осколков оконного стекла и битой посуды, когда споткнулся о кусок железа. "Вот чёрт!" ― громко выругался Максим, отчего ему стало немного спокойней. Он сковырнул железяку носком ботинка, и увидел, что это — табличка, которую не так давно столь высоко оценили газетчики. "Надо же, какая ирония: обстрел из космоса, обстрел из космоса, а тут раз — и лесной пожар. И не важно, какая сторона улицы", ― Максим нагнулся, чтобы отряхнуть свой трофей от пепла и копоти, и чуть не упал, испуганно дёрнувшись всем телом от неожиданного крика за спиной:

— Эй, а ну положи, что взял — не тобой положено.

Максим медленно обернулся — да, чёрта помянешь, как говорится, он и появится. Перед ним стоял тот самый дед, с которым он говорил в свой прошлый приезд. Пожилой мужчина буравил взглядом переносицу Максима, крепко сжимая массивный кол, чёрный от копоти, как и всё в посёлке. Жердь медленно ткнулась концом в землю, давая понять, что угрозы пока не представляет, но готова больно лягнуть в любую секунду.

― А-а, это опять ты. Явился! Видишь, что творится? ― старик не сменил агрессивного тона, но, похоже, узнал Максима. И, что самое главное, пока не собирался пускать в ход своё импровизированное оружие.

Макс облегчённо вздохнул, и сочувственно пробурчал:

― Да, сильно же вас пожгло.

Дед перебил его, желчно огрызнувшись:

― Пожгло? Это тебе спасибо, фотограф, мля. Говорил же тебе, молчать об этих табличках. Нет, ну были любопытные и до тебя, ну трещали себе об этих надписях на кухне с друзьями, а тут — на всю страну, да ещё и по телеку. Давно хотел эти проклятые таблички содрать со стен, да только, в своё время, их прикрепили на совесть — хрен сорвёшь.

Макс слушал распалившегося старика в полнейшем изумлении, которое немедля высказал, прервав гневную тираду собеседника:

― Подожди, подожди, мужик. Ты толком объясни — при чём здесь таблички и фотографии? Всё дело ведь в лесном пожаре, насколько я знаю.

Старик от подобной дерзости взбеленился ещё больше, побагровел лицом и, выпучив глаза, сделал шаг в сторону Макса. Тот не сошёл с места — ему порядком надоела высокомерная грубость пенсионера. Мужчина решил на время подавить свою привычку к вежливому обращению, и, если понадобится, применить силу, чтобы привести буйного старикашку в чувство.

Видимо, престарелый буян почувствовал решительный настрой Максима, потому что, сделав ещё два шага в его сторону, остановился. Полминуты он играл желваками на, поросшем короткой рыжей щетиной, лице и тряс подбородком, будто готовясь излить в ругательствах всю злобу, накопленную за долгую жизнь, на голову оппонента. Потом он поднял над головой обгорелую жердину, которую всё это время крепко сжимал в руках, заставив Максима слегка смешаться от подобной решимости. Однако жердь была отброшена в сторону, а старик, еле слышно выругавшись себе под нос, обречённо махнул рукой.

― Лесной пожар, да только не совсем. А, с другой стороны, не ты, так другой бы растрезвонил на весь свет про эти надписи. Всё эти идиотские предписания старых генералов: "Таблички должны висеть на каждом доме". С другой стороны, и они не могли предвидеть, что закрытый военный городок, превратится в обычную провинциальную дыру. А, ладно, ― дед вытер выпачканные сажей руки мятым носовым платком, и протянул ладонь Максиму.

― Давай знакомиться — Мережков Антон Игоревич, подполковник в отставке.

― Максим. Полыхаев,― мужчина пожал протянутую руку, оказавшуюся неожиданно крепкой и сильной для почтенного возраста отставного подполковника. Тот вновь заговорил, но уже более спокойно и рассудительно:

― Ты, Максим, наверное, думаешь — старик в маразм впал, несёт, что бог на душу положит. А сейчас я расскажу тебе кое-что, отчего ты можешь окончательно меня в психи записать. Но я должен это рассказать. Скрывать это уже нет смысла, даже наоборот — все должны об этом узнать. Дело в том, что газеты с фотографиями, сделанными тобой, ведущие по радио и телевизору, желая повеселить зрителей-читателей, обнародовали правду.

― Что? Атака инопланетян? Да это же бред полнейший. Ну, дед, а я уши развесил — "подполко-овник", ― Макс укоризненно покачал головой, силясь сдержать смех. И вдруг его оборвал зычный окрик:

― Ма-алчать! Смир-рна!

Максим, невольно вздрогнув, изумлённо осмотрел старика. "Что ж, голос командирский имеется в наличии. Может, и правда — "подпол" бывший. А, чёрт с ним — пусть рассказывает", ― он согнал с лица едкую усмешку, и, достаточно учтиво, сказал:

― Хорошо, Антон Игоревич, рассказывай, что ты там хотел. Только покороче, мне ещё ехать далеко, и всю дорогу дымом дышать.

Морщины на лице пожилого мужчины сложились в сдержанно-доброжелательную гримасу.

― Слушай, Максим. Когда-то давно, я служил на этом объекте, ― пенсионер указал на поваленные и погнутые мачты антенн за частично разрушенным забором.

― Радиоразведка, перехват сигналов со спутников, передача мощных радиоимпульсов на спутники — работы было много, благо и врагов было немало. Ну, не врагов, а "вероятных противников", но не важно. И вот, как-то раз, на одной из частот был обнаружен устойчивый повторяющийся сигнал. А у нас служили люди с такими мощнейшими мозгами — одни из лучших учёных Союза. Вернее, не служили, а работали "под присмотром". Мне, собственно, и было поручено за ними присматривать.

Два десятка учёных со светлыми головами жили здесь, в закрытом посёлке, и вели научные исследования, с целью улучшить возможности "объекта". Но вернёмся к сигналу из космоса — именно наши "головастики" определили, что сигнал не может исходить с вражеских объектов. Он вообще исходил не с Земли, и не с земной орбиты. Источник сигнала находился где-то в районе Юпитера.

Как они это узнали, мне неизвестно. Неведомо мне и то, как наши учёные смогли расшифровать сигнал, и даже ответить на него. Многое мне неизвестно — не моё это дело, да ведь, многое было засекречено даже от меня. Знаю, что, в обстановке полной секретности, особая группа учёных занялась тем, что стала забрасывать источник неземного радиосигнала посланиями. Ответа долго не было.

Но однажды ответный сигнал всё-таки поступил. Но лучше бы этого никогда не произошло, ― подполковник замотал головой, будто пытаясь вытрясти из неё тяжёлые воспоминания.

Я то сам всё знаю со слов своего подопечного из исследовательской группы — скорешились мы с ним, семьями дружили. Короче, несмотря на то, что история его была сомнительна, я ему верил. А позже увидел и подтверждение.

В общем, он сказал, что эти самые сигналы шли с дальнего маяка какой-то высокоразвитой цивилизации инопланетных существ. Эта раса гораздо древней человеческой, и владеет большей частью галактики. Они, конечно, не уничтожают разумную жизнь на подвластных им планетах, но не позволяют им развиваться выше определённого уровня. Вроде, если толкается чуждая форма жизни на своей планетке, ну, на орбите там ещё — не вопрос. А вот дальше лезть не позволяют. Пресекают подобные поползновения в зародыше.

Причём, тот знакомый учёный сказал, что информированы чужаки удивительнейшим образом — даже наш объект описали так, будто сами служат на нём. Это говорит о том, что своя "пятая колонна" на Земле у них есть. Или сами они настолько привычны человеческому глазу, что мы не обращаем внимания на их агентов-наблюдателей. А что? Они ведь заявили свои права на планету ещё, когда на ней и жизни то не было. Запросто могли своих "резидентов" прислать, и для нас они теперь — что-то очень привычное и обманчиво-безобидное.

Так вот, они сообщили, что прогресс, достигнутый людьми за последнее время, кажется им излишним, и они намерены силой ограничить это стремительное развитие. Таковы правила, которые они установили для всех существ, живущих на "их" планетах. Чтобы, понимаешь, в самом начале пути задавить конкурентов.

Эти "хозяева" галактики решили, что человечество пора немного "остудить". Вроде как, необходимо притормозить ускоряющийся рост наших сил и знаний. А уж сил и возможностей для этого, по их словам, они имеют предостаточно.

Но они согласились отсрочить эту карательную акцию на несколько сотен лет, но с одним условием: если никто больше на Земле не узнает об их существовании. Так им проще контролировать события, незаметно вмешиваясь по-минимуму, как и прежде.

Так как никто, кроме учёных из нашей специальной группы, не смог расшифровать сигнал и выйти с чужаками на связь, то на всех нас, немногих посвящённых, легла грандиозная ответственность. От нашего молчания зависела судьба всего мира, ― с заметным пафосом в голосе произнес старик, назидательно ткнув пальцем в, заляпанное ватной дымкой, небо.

Максим, до того с интересом внимавший словам подполковника, в этом месте грубо расхохотался. Потом, извинившись, сказал:

― Прости, дед. А я и уши развесил. Хорошая сказка — тебе бы книжки писать. Но если это даже и правда, а я повторяю — если, то вся история с радиопереговорами напоминает идиотский розыгрыш или хорошо спланированную мистификацию.