Роковые таблички

Максим смотрел на эту ядовитую мглу, и думал. Думал о словах пенсионера-подполковника, рассказавшего ему о неминуемом вторжении ужасных инопланетян. О том, что идеи старика теперь всерьёз обсуждаются очень важными людьми. Вспомнил таблички из посёлка "Утренний", огромную тень, напугавшую его в придорожном лесу и брошенный "УАЗ-патриот", поток тревожных новостей и страх, читаемый в глазах встречных прохожих.

Максим только сейчас стал понимать, что прежний, знакомый и устоявшийся мир, скоро исчезнет. И то, что придёт ему на смену, тревожило мрачной неизвестностью с кислым привкусом безысходности.

**Глава 4. Паника. Пропавшая невеста**

В этом году поздняя осень наступила на несколько месяцев раньше заведённого природой срока. Полёгшая, жёлтая, а местами почерневшая, трава кое-где была проткнута голыми, без единого листа, стволами деревьев и метёлками кустов. И подобные мёртвые пейзажи преобладали по всему миру, если верить сообщениям служб новостей.

Разумеется, можно было не сомневаться, что в итоге будет избран самый простой и дешёвый способ решения проблемы "леших", как бойкие газетчики окрестили неведомых хищных тварей, таящихся в тени растений. Как пояснялось, названы они так были по их особой привязанности к лесам, а также по способности быть вровень и с самыми высокими деревьями, и с травой в поле, чем отличались и сказочные лешаки. Этот самый очевидный способ заключался в уничтожении растений с помощью огромных порций едких гербицидов и дефолиантов.

Мало того, атака на растительный покров планеты была всемирной. Страх перед ужасными чудовищами быстро захватил все континенты. Поэтому, несмотря на редкие возгласы протеста, правительства всех стран быстро пришли к общему решению. И в одно и то же время с аэродромов в разных точках планеты в воздух поднялись тяжёлые самолёты, груженные тоннами химикатов.

Основным аргументом для подобной тактики явилось образное сравнение с многоквартирным домом, в котором травят тараканов. Если травить в отдельной квартире, тараканы переползут к соседям. Поэтому уничтожать вредителей надо во всём доме сразу. Ни одна страна не захотела оказаться в роли соседей, к которым сбегутся все "тараканы". Потому, весь мир отныне был лишён зелёного цвета.

Максим ковырнул носком ботинка кусок иссохшего дёрна с остатками травы, и быстро зашагал прочь, почуяв резкий химический "аромат". Отплевавшись, и утерев слезящиеся глаза, Макс всё же отметил про себя, что за последние дни сообщений о исчезновении и гибели людей стало заметно меньше. Видимо, в отношении "леших" радикальный метод успешно сработал.

Оставалось надеяться, чтобы весной, когда растительность начнут восстанавливать, нападения не повторились. Все надеялись на это, и все желали вновь увидеть зелень газонов, лесов и лугов. С каждым днём сообщений о пропаже людей становилось всё меньше. Панический страх медленно и неохотно, цепляясь слабеющими коготками за тёмные уголки подсознания, покидал людские сердца. Однако, в сердцах людей, вместо цветущих садов оставались лишь вытравленные дочерна коряги, такие же, что стояли теперь на месте городских парков.

Страха не стало, но не было и радости. Над миром повисло сумрачное напряжение, размешанное с горькой апатией. Люди при встрече старались не смотреть друг другу в глаза, не желая показывать пустоту и слабость, пришедшие на смену удушливому страху.

Пресловутая кривая самоубийств бодро устремилась к зениту, не делая привычных различий между странами, уровнями благосостояния, образованностью и климатом. На сумрачные улицы, а таковыми они теперь были даже в редкие солнечные деньки, девятым валом хлынули разнопёрые проповедники, сектанты, провидцы, целители и гадалки. Они нагло хватали хмурых прохожих за рукава, и, повиснув на них как клопы, принимались, брызжа слюной, выкрикивать прямо в ухо идиотские пророчества, заклинания и цитаты из библии.

Особо заметны были группки истово молящихся юношей и девушек, избравших объектом поклонения смертоносных лесных чудовищ, тех самых, что стали причиной большинства мировых бед на сегодняшний день. Эти фанатики таскали за собой почерневшие коряги, напоминающие монстров с хищно вытянутыми лапами. Выбрав удобное место, прислоняли импровизированный идол к стене, и начинали скакать, пугающе завывая, возле него. Всё это действо продолжалось недолго, обычно до того момента, когда прибывшие милиционеры начинали вяло разгонять юнцов дубинками.

Почуяв всеобщую депрессию и беспомощность, как крысы из выгребных ям, тёмными вечерами на улицы городов стали выбираться осмелевшие преступники. И те, кто вынужденно обязан был покидать относительную безопасность квартир после заката, старались перемещаться группами минимум по пять человек. Некоторые же тренировались быстро выхватывать нож или травматический пистолет из портфеля с бумагами.

В общем, хищные твари из лесных чащ, подобно огромным барракудам, выплывшим на мелководье поохотиться, взбаламутили густой донный ил так сильно, что он надолго повис в толще воды. И в этом мутном, отравленном "бульоне" безобидные рыбёшки стали задыхаться, слепнуть и набивать шишки, натыкаясь на что-попало. А мелкие хищники, забыв про осторожность, принялись хватать всё, что шевелится.

Максим, в отличие от многих, не сильно печалился по поводу охватившей мир апатии. В его жизни как раз наступила полоса удач и везения, и он с удовольствием принимал подарки судьбы, пусть и упакованные в неприглядную чёрно-белую упаковку из отравленных пейзажей, тут и там усеянных бледными лицами скорбно ссутулившихся прохожих.

Максим получил долгожданное повышение. Получил, правда, после того, как... Ну, в общем, после того, как его предшественник выбросился из окна. Как говорится: начальник отдела нарисовал красками своего тела автопортрет-шарж на асфальте, да здравствует начальник отдела.

Отныне зарплата Максима приятно увеличилась в размере, да и выезжать в командировки необходимость отпала. Теперь надо было посылать в командировки подчинённых. А так как общая вялость зацепила и его работников, приходилось быть жёстким и требовательным. Подчинённые бурчали втихую, между собой называя его тираном и новой метлой, но спорить не решались. А Максу их любовь не особенно и требовалась.

У него была единственная любовь — его Ольга, и каждая встреча с ней привносила в дни и ночи массу фантастически прекрасных эмоций. Ольга тоже расцветала при каждом свидании. Они делились друг с другом энергией жизни, и, казалось, были на голову выше прочих людей, угнетённых, то ли благодаря испарениям распылённых ядов, то ли жестокими убийствами в лесах, а, скорее всего — всеми тяжёлыми событиями сразу.

Максим уже подумывал о свадьбе будущим летом. Ольге он пока о своих замыслах решил не говорить, желая в нужный момент сделать приятный сюрприз. И, с каждого заработанного рубля, начал понемногу откладывать, чтобы будущий сюрприз сделать ещё более потрясающим.

Так, в делах и заботах, влюблённые не заметили, как начали кружить "белые мухи" над мёртвой землёй. Зима выдалась на редкость суровой, морозной и малоснежной. Холода порой стояли настолько жестокие, что стволы деревьев лопались с оглушительным треском, похожим на звуки ружейных выстрелов. А земля, даже за городом, напоминала почерневшее стекло, лишь кое-где присыпанное слегка хилым и полупрозрачным слоем серенького снежка.

Ограничения с продовольствием, которым так пугали летом, заметно не было. Как стало известно Максиму, царила уверенность, что весной всё наладится и вернётся на прежние рельсы. Поэтому запасы тратились без особого стеснения.

Всё изменилось весной. Снег стаял очень быстро. Так же быстро просохли талые воды. По всем прогнозам лето обещало быть не менее сухим и жарким, чем прошлогоднее. Хилые травинки, пытавшиеся проклюнуться из отравленной почвы, очень быстро увядали под палящими лучами светила. Почки на деревьях, едва распустившись, начали осыпаться, как жемчужный бисер с порванного ожерелья.

Кстати, странный пожар дотла уничтожил крупнейшее хранилище семян, на которые возлагались большие надежды. Не было сомнений в том, что это был умышленный поджог, но виновных так и не смогли найти. Подобное происшествие сделало ещё более сложным возрождение культурных растений. Правительство, увидев перспективу нехватки продуктов, решило ввести на большинство товаров карточки. Отныне каждый мог взять столько еды, сколько ему позволяли ограничения, отпечатанные на маленьком клочке бумаги, и не больше.

Как ни странно, эти перемены слегка развеселили народ. Нет, конечно, не до такой степени, чтобы люди ходили по улицам и хохотали, но всеобщая апатия сменилась каким-то истеричным воодушевлением. Люди стали бегать с горящими глазами по магазинам и рынкам, и скупать соль, спички, муку, сахар в огромных количествах. Благо, на первых порах, не все продавцы в обязательном порядке требовали карточки. Видимо, сбывали прошлогодние запасы.

Однако, после нескольких показательных санкций, когда не один десяток продавцов оказались в душных тюремных камерах, без карточек в магазин можно было не заходить. Всё это очень раздражало жителей, но терпение ещё не иссякло — все понимали, что это временные неудобства. Главное, что растения не скрывали теперь в своей тени неотвратимых в своей агрессии хищных пришельцев. Правда, и самих растений было теперь исключительно мало.

Фермеры и подсобные хозяйства из-за нехватки кормов вынуждены были забивать скот на мясо. Это грозило потерей поголовья, но иного выхода не было — иначе животные просто сдохнут от голода. А так, хоть послужат дополнением к поскудневшему рациону людей.

Пугающая перспектива массового голода становилась всё более отчётливой, несмотря на успокоительные увещевания высоких руководителей. В магазинах появились очереди, а в очередях стали всё чаще случаться драки. Бывало, в давке или при дележе последнего мешка сахара или муки, доходило до смертоубийства. И ведь никто не голодал в прямом смысле этого слова. Пока. Но паника уже поселилась в душе многих граждан, лишая их порой остатков человечности, и толкая на ужасные дела.

Но настоящим смертоносным вихрем страх прокатился по людским сердцам, когда жаркий воздух пропитался ужасными слухами. Сначала слухами, позже это робко подтвердили официальные источники — вновь вернулись кровожадные лесные убийцы. Опять стали находить огрызки человеческих тел, и узнавать о безвозвратно пропавших путниках.

С огромным трудом выпестованные поля с пшеницей, рожью и кукурузой, и без того немногочисленные, ждала неминуемая гибель под палящими лучами солнца. Под страхом смерти никто не желал приближаться к растениям, чтобы полить их водой, или избавить от вредителей. А это говорило о том, что урожая, даже самого скудного, в этом году собрать не удастся.

Максим, разумеется, ощущал все эти изменения, так же как и все. Но приготовления к долгожданной свадьбе с Ольгой, настолько занимали всё свободное время, что думать о предстоящих голодных днях не было возможности. Приходилось бегать по всему большому городу, разыскивая необходимые продукты и напитки, порой в обход закона, чтобы гости на свадьбе были сыты и довольны.

Список приглашённых всё же пришлось сократить, оставив лишь ближайших родственников и друзей. Изначально рассчитывали позвать больше народа, но скудость добытых Максимом запасов, внесла вынужденные коррективы в их планы.

И вот, за неделю до свадьбы, Ольга, после знакомства с приехавшими накануне родителями жениха, решила отправиться к себе домой, в Калужскую область. Максиму она сказала, что недельку погостит у матери, и вместе с ней приедет накануне бракосочетания.

Макс посадил любимую в поезд, и когда вагоны, лязгнув, покатились по упругим рельсам, почувствовал, как больно защемило под ложечкой. Максим посмотрел на удаляющиеся вагоны, и внезапно подумал, что не стоило отпускать Ольгу сейчас. Он уже неосознанно дёрнулся вслед набирающему ход поезду, будто в бесплодном желании остановить его. Но, через силу, остановился, убеждая себя, что не стоит поддаваться глупым эмоциям, что всё будет хорошо. Всё должно быть хорошо, как же иначе. Но, оказалось, бывает иначе. Ох, как бывает.

Спустя всего три дня после отъезда Ольги случилось то, что мало кто мог предвидеть. Конечно, и родители рассказывали Максиму о бедственном положении в провинции. О том, что люди голодают, и не так как в Москве, а по настоящему. Что по карточкам продают продукты лишь раз в неделю, и ужасающего качества. Говорили, что многие едут в столицу, в надежде раздобыть где-нибудь на рынке, пусть из-под полы и втридорога, но нормальной еды.

Максим не очень прислушивался к ворчанию своих стариков, так как с головой погрузился в подготовку к свадьбе. Однако, услышав экстренное сообщение по телевидению, понял, что за несколько десятков километров от Московской кольцевой дороги, сгущаются тучи всеобщего недовольства.

Встревоженные голоса дикторов по всем каналам объявили, что правительство решило ввести чрезвычайное положение и закрыть иногородним доступ в столицу. На экране мелькали вооружённые милицейские патрули, заполнявшие автобусы людьми. Переполненные автобусы тут же отправлялись вон из города. Показали мобильные блок-посты, оперативно расставленные вдоль кольцевой автодороги, и толпы голодных жителей провинции, пытающихся прорваться в город. Потом перекрытые бетонными блоками линии железной дороги, дополнительно оплетавшиеся витками колючей проволоки.

Слезоточивый газ, водомёты, бойцы ОМОНа, крики, хруст костей и брызги крови — ничто не ускользало от зоркого глаза телекамеры. Максим понял, что наверху решили предложить гражданам самим позаботиться о собственном выживании. Видимо, наступила полная ясность в вопросе нехватки продовольствия. Стало предельно ясно, что на всех его не хватит. И не время пускаться в пространные объяснения и уговоры — время запирать ворота, и втихомолку поедать свои припасы, пока соседи будут скрести двери слабеющими от голода пальцами.

Эти мысли за доли секунды телеграфной строкой промелькнули в голове Максима, и на смену им пришёл неслышный никому, кроме него самого, вопль: "Ольга! Как она вернётся сюда?". Максим взглянул в испуганные глаза родителей — они поняли, о чём он сейчас думал. Он вышел в подъезд, и посмотрел в окно: внизу беспорядочно бродили люди. Обладатели синих мундиров выхватывали пешеходов по им лишь известным приметам, и требовали документы.

Максима трясло: а вдруг его любимую задержат на въезде в город? Или, что ещё хуже — затопчут в давке, вроде той, которую показали в репортаже. Нет, надо успокоиться — паниковать ещё рано. Время пока есть, и, что более важно, ещё есть деньги. А они во все времена были самым надёжным аргументом в переговорах со служителями закона.

Теперь надо позвонить Оле, успокоить и предупредить её. Через три дня он встретит свою невесту, и провезёт через любой, пусть самый неприступный пост. Он ещё раз посмотрел вниз, и, с трудом подавив желание скинуть на чью-нибудь форменную фуражку банку с окурками, вернулся в квартиру.