Роковые таблички

И он оказался прав — за ближайшим поворотом показались ветхие деревянные домишки, подпоясанные дощатыми заборами. А возле самого первого дома суетился какой-то мужик в камуфлированных штанах защитного цвета. Одежда такой "боевой" раскраски была одно время очень популярна в среде дачников, грибников, а также ярых любителей охоты и рыбалки. Этот человек выглядел крайне озабоченным, и ковырялся у забора с лопатой, расчищая неглубокую канавку, и не обращал ни на что внимания.

Максим подошёл к незнакомцу, и громко окликнул его:

― День добрый. Не подскажете, куда я попал?

Но человек с лопатой, будто и не слышал, что к нему обращаются. Максим демонстративно откашлялся, безуспешно пытаясь таким способом привлечь внимание, и почти прокричал:

― Я говорю, здравствуйте! Как это место называется?

Наконец, мужчина разогнулся, поправил чёрную шерстяную кепку, и повернул к Максиму лицо какого-то пугающе-синеватого оттенка. Под покрасневшими глазами набухли мешковатые складки, а в уголке рта собралась желтоватая пена. Мужчина утёр грязной ладонью губы, и заговорил:

― А то ты не знаешь, как называется. Ты меня за дурака-то не держи. Сюда просто так не посылают. Ладно, жди, сейчас я тебя отмечу, ― и мужик, надсадно кашляя, скрылся в избе. Сквозь распахнутую дверь доносились звуки открываемых ящиков, переставляемой посуды, и кашля, перемежаемого отчаянной руганью.

Максим ждал, переминаясь с ноги на ногу. Это упражнение ему быстро надоело, и он попытался прислониться к забору. Но едва не рухнул на спину, когда доски стали разъезжаться под его весом. Максим с трудом устоял на ногах, размахивая руками так же бестолково, как выпавший из гнезда птенец машет куцыми крылышками. После такой осечки он решил осмотреть забор повнимательней. Так и есть — несколько досок свободно болтались на одном гвозде, и расползались в стороны при малейшем касании.

Максиму даже понравилось раздвигать, и отпускать дощатые створки, наблюдая, как они с сухим треском бьются одна о другую. В этой нехитрой детской забаве он даже находил некоторое успокоение своим расшатанным в конец нервам. Скрип, стук, скрип, стук — всё равно мужик в доме застрял, и, похоже, не очень торопится. А, может, он вообще забыл про гостя — судя по внешнему виду, мужичок не совсем здоров, так что наличие провалов в памяти исключать не стоит.

Максим в очередной раз раздвинул, украшенные пятнами лишайников, доски, но в этот раз решил посмотреть, что находится там, за забором. Увиденное произвело на Максима эффект, подобный тому, что случается от выплеснутого в лицо кипятка. Он невольно отшатнулся, едва не переломав пальцы схлопнувшимися досками.

Подождав немного, пока схлынет первая волна испуга и отвращения, Максим вновь раздвинул доски. Всё-таки глаза его не обманули — на вскопанной земле были беспорядочно свалены скорченные человеческие тела. Застывшие в гротескных позах, доступных разве что самым искусным "гуттаперчевым" циркачам и гимнастам, трупы, а это были мертвецы, без сомнения, образовывали подобие пологого кургана. Целый холм застывших в нелепых позах тел.

Смерть, судя по состоянию покойников, настигла их недавно. А жуткие гримасы указывали на то, что конец их был полон ужасных мучений. Ещё больше потрясли, видавшего виды мужчину, грубо отделённые от туловищ конечности. Казалось, ноги и руки, просто выдирали из людских тел, заставляя их мучиться ещё больше перед гибелью. Некоторые мертвецы были перемазаны жирной копотью, как кочегары с "Титаника".

Максим только сейчас понял, чьи крики и стоны он слышал этой ночью. Ясно, что это были не галлюцинации, и не призраки, но теперь Макс сожалел об этом. Его будто заворожило зрелище стоящих по стойке "смирно" ног, у которых выше пояса не было ничего, кроме клочков бледной плоти. Рассматривая ужасающие картины смерти, Максим не сразу обратил внимание на тяжёлый сап за спиной. Поэтому, услышав задыхающийся голос, дёрнулся от неожиданности.

― Этого так скрючило, что пришлось пополам разрубить, чтобы с чердака снять. И чего он туда попёрся? Кхе-кхе...

Максим обернулся, и, не успев оправиться от шока, вытаращив глаза уставился на хозяина жуткого участка. Тот с минуту задыхался сильнейшим кашлем, потом снова заговорил, с трудом проталкивая слова сквозь плотный свист одышки:

― Чего это ты? Все там будем. А, чего ты хотел здесь увидеть? Хорош глаза таращить, говори, кто ты такой. Книгу я так и не нашёл, пока запомню, потом найду и запишу.

Максим, слушал слова человека в кепке, но их смысл таял, не успев добраться до его сознания. Всё казалось каким-то ненастоящим, будто он неожиданно вышел из-за кулис на театральную сцену, причём, к самой развязке незнакомого спектакля. Максим сам себе удивлялся, что до сих пор стоит перед этим странным типом, не пытаясь вытащить из мешка верный стальной тесак, а, пытаясь, хоть что-то выяснить. Впервые, после того, как увидел гору скорченных мертвецов, Максим открыл рот:

― Запишешь? Куда ты меня запишешь? Кто ты такой, и что это такое? ― на последних словах, Максим указал рукой на забор. Его собеседник нахмурился и ещё больше потемнел лицом.

― Ты чего, и впрямь с Луны свалился, что ли? Я староста здешний, и должен тебя отметить, чтобы там знали имя и фамилию выбывшего. Давай, называйся, у меня ещё с этими дел по горло, ― староста говорил, с огромным трудом подавляя одышку. При этом, на слове "там" он пальцем указал куда-то наверх, а, произнося "с этими", указал на забор.

Путаница в голове Максима стала ещё гуще, и он сорвался на крик:

― Где это там? И кто эти, за забором?

― Там — это в штабе, а за забором наши товарищи по несчастью. И если ты сюда пришёл, значит, скоро окажешься на их месте, ― староста говорил это таким будничным тоном, будто пророчил гостю не место в куче изувеченных трупов, а участие в состязании грибников.

Несмотря на спокойный голос старосты, Максим расценил обещание оказаться среди мёртвых, как прямую угрозу. Однако, видя, что этот странный человек ведёт себя совершенно спокойно, не стал набрасываться на него с ножом, или с кулаками. Он просто пошёл дальше, в глубь деревни, не упуская из виду, задыхающегося в кашле, старосту.

― Не знаю я никакого штаба, и плевал я на то, что им моё имя нужно. По-моему, ты конченый псих, и не вздумай идти за мной, не то сам окажешься среди этих, в куче. А я пойду дальше своей дорогой. Тебе лечиться надо, а не корчить из себя начальника деревни.

Максим, наконец, улучил момент, чтобы вытащить из мешка большой нож. Он показал его старосте, и сделал парочку выпадов, давая понять, что с ним шутки плохи. Сам же староста, не в силах остановить приступ жесточайшего кашля, жестами пытался остановить Максима. Иногда, ему удавалось выдавить несколько слов из своей измученной глотки.

― Кхе-кхе, дороги нет. Если ты и, правда, случайно сюда забрёл, кха-кха, не ходи туда, кхе-кхе. Подохнешь, как они. Там таких ещё много. Кхе-кхе, эпидемия, кха-кха, ― мужик вновь зашёлся в кашле, не в силах сказать ни словечка. Лицо его потемнело до невозможности, налившись багрово-синим цветом, а на губах выступила плотная кровавая пена.

Максим хотел ответить, что не собирается задерживаться здесь ни на минуту. Хотел даже поинтересоваться, как лучше идти, чтобы поскорей достичь поселений "Нового мира", но промолчал. Слишком безумным выглядел этот человек, чтобы прислушиваться к его словам. Да, и трупы у него в огороде не располагали к доверию. Поэтому Максим, не сказав ни слова в ответ, пошёл дальше, вдоль покосившихся домиков.

Сделав несколько быстрых шагов, Максим обернулся, чтобы посмотреть, не преследует ли его этот странный тип, и увидел, как староста, скрючившись почти до земли, исторгает под ноги содержимое желудка. Максим поморщился и пошёл дальше. Однако, прошагав метров двадцать, вновь оглянулся — сельского начальника уже не было на прежнем месте. Решив, что тот скрылся в доме, Максим уже более уверенно продолжил путь.

Жилища, похоже, пустовали, о чём говорил их запущенный вид, а также отсутствие любопытных селян, желающих посмотреть на нового человека. Через три дома, дорога, и без того изобилующая рытвинами и буграми, стала совершенно непроходимой. Собственно, дорога, в привычном смысле, с определённого места прекратила существование, оборотившись каналом, наполненным густой грязью и мутными лужами.

Пройти, не рискуя увязнуть в лоснящейся гуще, можно было только по узеньким карнизам утоптанной земли, прилепившимся к редкозубым частоколам. Максиму ещё не приходилось бывать в таких местах, где передвигаться можно исключительно пешком, несмотря на наличие дороги. Иногда, цепляясь руками за шаткие ограды, он думал, что если поскользнуться, и попасть на "проезжую часть", то обратно можно и не выбраться. Поэтому, он тщательно выверял каждый свой последующий шаг, чтобы не оказаться ненароком в трясине цвета кофе с молоком.

Иногда, посреди просёлка, неизвестно когда превратившегося в болото, виднелись островки. И, что ещё более удивительно, на некоторых из этих миниатюрных участков сухой земли, высились приличных размеров деревца. Подобное запустение невольно наводило на мысль, что никто этой грунтовкой не пользовался по назначению долгие годы. Значит, этот путь, вряд ли выведет его к "Новому миру".

Но назад Максим поворачивать не стал — решил убедиться во всём лично. Да, и одна утешительная мыслишка хрупким мотыльком промелькнула на краю сознания: "А что, если, эти самые, основатели и последователи "мира будущего", умышленно забрались в такую глушь, чтобы кто-попало к ним не совался"? И он решительно последовал за изгибом полосы жидкого суглинка, некогда служившей транспортной артерией местного значения, по которой раскатывали мотоциклы с колясками, и грохотали трактора.

За поворотом Максима ждал сюрприз — в одном из домов хлопнула дверь, и показался человек. Издалека было не совсем ясно, мужчина вышел во двор или женщина, так как телосложением сверх меры истощённый селянин больше всего напоминал высушенного кузнечика. После разговора со, съедаемым жестокой болезнью, старостой деревни, Максим был готов к самым неприятным неожиданностям. Но это бесполое существо, спускающееся, безвольно шатаясь, по ступеням крыльца, меньше всего походило на источник, какой бы то ни было, угрозы.

Мало того, в душе Максима на секунду шевельнулось, давно не напоминавшее о себе, сочувствие. Человек, похоже, заметил незнакомого мужчину, идущего вдоль цепочки заборов, и поспешил, если это ковыляние можно назвать спешкой, в сторону калитки. "Надо же — еле дышит, а идёт поприветствовать незнакомца. Святое деревенское гостеприимство"! ― ещё больше растрогался Максим. Приближаясь к дрожащему человеку, ухватившему скрипучую калитку, Максим приветственно помахал рукой.

― Здравствуйте! Как поживаете?

Лицо, похожее на сморщенный бок сушёной груши, надломилось, ощерилось трещиной безгубого рта. Но, вместо ожидаемого "здрасьте", раздалось оглушительное "а-а-тчхи". Максим порадовался, что не успел опустить руку после приветствия — теперь она, подобно щиту, закрыла его лицо от ливня из заражённой слюны. Отряхнув, и брезгливо вытерев тыльную сторону ладони о штаны, Максим попытался, было, оправдать внезапную неловкость больного. Он даже открыл рот, чтобы сказать что-то вроде: "С кем не бывает".

Однако, живая мумия не собиралась ничего слушать, и принялась кашлять так неистово, будто вознамерилась как можно скорее избавиться от собственных внутренностей, исторгнув их через глотку. И, в отличие от старосты, старавшегося в этот момент отвернуться, или пригнуться к земле, эта двуногая тварь разбрызгивала слизь и мокроту, будто специально стараясь попасть в лицо Максиму. Тот невольно отшатнулся, и едва не угодил в топкую яму, из которой, наверняка, пришлось бы долго и тяжело выбираться.

Приложив немало усилий, чтобы удержать равновесие, и продолжая закрываться ладонями, Максим вслепую ткнул несколько раз ногой в сторону калитки. С четвёртого раза удар достиг цели, и нога наткнулась на слабое сопротивление хлипкого тела. Кашель и чихание тут же стихли, сменившись тихим стоном. Максим заметил, как скрючившееся на земле создание пытается выпрямиться и восстановить дыхание после удара. После нескольких безуспешных попыток подняться на тоненьких ножках, убогое подобие человека прямо на четвереньках поползло в сторону незадачливого путника.

Максим передёрнул плечами от омерзения, вызванного видом больного, и, особенно, его пугающей настойчивостью. Он ускорил шаг, решив поскорее миновать эту странную деревню. Краем глаза мужчина заметил, как на другой стороне дороги из ветхих избушек повылезали, как черви после дождя, истощённые, будто высушенные в духовке до потери привычного человеческого облика, люди. Такие же, как тот, что открывал калитку, пытаясь выйти и перегородить путь Максиму.

Это был мужчина с редкими волосёнками на, обтянутой желтовато-зелёным пергаментом кожи, голове, которая больше напоминала символ смертельной опасности, размещаемый на ёмкостях с ядами в паре со скрещёнными костями. Видя тот же пустой взгляд, и дурашливо распахнутый рот, что и у больного в соседнем дворе, Максим ускорил шаг, стараясь избежать столкновения с ещё одним фонтаном из смертельных вирусов.

Ему это удалось. Проскочив мимо открывшейся калитки, он уже за спиной услышал разочарованное сопение и покашливание. Пройдя ещё метров десять, Максим обернулся, чтобы увидеть, как омерзительные существа преследуют его, опираясь худыми ручонками на забор. Наблюдая за преследователями, и не прекращая двигаться дальше, Максим едва не споткнулся о третьего человека. Тот уже успел перегородить тропинку, выйдя из прохода между дворами. Неимоверно худой мужчина, достойный служить пособием по изучению человеческого скелета, от столкновения с Максимом свалился в грязь. Но, даже безуспешно пытаясь выползти из вязкой жижи, обезумевший от страшного недуга старался плюнуть в прохожего, целя прямо в лицо.

Только сейчас Максим увидел, что деревенька достаточно плотно заселена. Из каждого дома повыползали хрипящие, кашляющие, рыгающие люди в крайней степени истощения. Вспомнилось предупреждение старосты. Эпидемия! Так оно и есть — причём довольно необычная болезнь поразила несчастных, собравшихся в этих домиках. Казалось, недуг вытянул из них все жизненные соки, в довершение всего, лишив их разума. Точнее, не лишив, а полностью овладев их сознанием, превратив в биороботов, нацеленных на распространение заразы.

Максим когда-то читал о паразитах, способных заставлять своего "хозяина" делать что-либо ему не свойственное. Например, мышь, подцепившая такую заразу, перестаёт бояться кошку. Видимо, здесь Максим столкнулся с чем-то похожим. Вирус это, паразит, или просто перебор с какой-нибудь отравой, он не знал, но в одном был абсолютно уверен — меньше всего он хотел бы превратиться в одного из этих трясущихся, пустоглазых чудовищ. Особенно теперь, когда до цели его путешествия, возможной встречи с любимой, осталось совсем немного.