Крестьяне, столь неудачно зашедшие в Тенистую Долину, были очень быстро освобождены наемниками от всех мало-мальски ценных вещей и от захваченной с собой еды и отпущены восвояси. Когда они вернулись, староста, выслушав их рассказ, велел не высовываться и пересидеть тяжелые времена в своем поселке.
Пересидеть не удалось. Сегодня утром две банды ворвались в поселок почти одновременно. Одна состояла из чудищ-громил (крестьянин назвал из ограми, и Женечка кивнула, тихонько пояснив, что это архаичное название мифических великанов-людоедов), вторая — из людей-наёмников. Первым делом они выгнали всех на улицу, и главарь человеческого отряда потребовал у старосты рассказать, где скрывается Азалар. Староста отнекивался — дескать, мы простые крестьяне, работаем, никуда не выходим, ничего не знаем... Тогда главарь огров — тот, что с шипастым топором — одним ударом переломал ему ноги. После этого староста, морщась от боли, крикнул что-то вроде того, что если бы и знал — не сказал, а вы, сволочи, его никогда не найдете!
Рассказчик понятия не имел, кто такой Азалар, но староста явно знал это. Последняя фраза послужила сигналом — бандиты разом озверели, главарь заорал что-то про карающий кулак Черного Владыки, одним ударом меча убил старосту, а остальные сначала стали тупо бить крестьян, а потом разбежались по домам, волоча в кучу нехитрые деревенские ценности.
Когда дома уже горели, банды собрались у кучи вещей и завели спор о том, как разделить награбленное. Тут и подоспел отряд...
М-да, было о чем подумать... Сергей тряхнул головой и обвел взглядом бойцов, знаком подозвав и Кирилла:
— Ну, что думаете, славяне?
— Мы умерли, — полуутвердительно, полувопросительно сказал Витя.
— Непаханное поле для исследования, — заявила Женечка.
— Тут есть подонки, которых надо бить, — отрубил Пашка.
— Согласен с Пашкой, — немногословно буркнул Кирилл.
— Бить... — Сергей задумчиво потрамбовал снег каблуком кирзача. — Несомненно — бить... М-да, активная у нас получится... загробная жизнь. Кстати, Вить, ты ж комсомолец. Что скажешь по этому поводу?
— А то и скажу! — вскочил Витя. — Не верю я ни в Бога, ни в черта. Все это предрассудки! А эти вот, как их... огры, да? Они, гады, реальные. И если они нападают на людей — бить их, сволочей, чтобы чертям тошно стало! Ну... тем чертям, которых и нет, — с улыбкой добавил он, подумав.
Сергей улыбнулся. Витя сам был из колхоза — работал до войны механиком на МТС и сельскую жизнь знал не понаслышке.
— Жень, а ты что собираешься исследовать? — поинтересовался он у девушки.
— Понимаешь, Серёж... — задумалась Женя. — Как бы тебе сказать... Тут всё новое и незнакомое. А меня с детства учили — незнакомое постарайся узнать лучше. Даже если его придется пристрелить, — криво улыбнулась она.
— Так... А с вами, мужики, я безоговорочно согласен. Мы умерли — я уверен. Мы получили новую жизнь — уверен тоже. Давайте не пустим её коту под хвост!
Дальше была расстелена плащ-палатка, и на нее посыпались имеющиеся в наличии боеприпасы, кроме Пашкиных — пистолет-пулемет был только у него, все остальное оружие было под обычный винтовочный патрон. Получилось довольно солидно, учитывая наполненные СВТшные бандольеры Сергея и Кирилла и два с половиной диска для "дегтяря", плюс Витин и Женечкин наганы, обрез ижевской охотничьей двустволки из Пашкиного вещмешка ("Я же говорил — когда-нибудь пригодится", — ехидно заметил Пашка, которому за это "мерзкое бандитское оружие" уже разок влетело от политрука), два десятка дробовых патронов к нему и шесть гранат-лимонок.
— Ребята, патроны экономим, — на всякий случай сказал Сергей очевидную вещь. — Пополнить боезапас мы вряд ли сможем. Так что лучше стрелять как Женечка — один выстрел, один враг... Чем там местные воюют?
Один из крестьян принес меч и лук с колчаном — причем нёс он их словно ядовитую змею, бросил на землю и сразу отошел. Сергей подобрал меч со следами крови, сделал несколько выпадов и, покачав головой, передал меч Пашке. Тот взмахнул пару раз, перебросил меч из руки в руку...
— При желании смогу, — сказал он. — Если потренироваться. Хотя лучше бы что-то полегче, типа рапиры...
Сергей знал, что Пашка до войны увлекался фехтованием, хотя прекрасно понимал, что спорт и боевое применение — вещи совершенно разные. Пашка передал меч Кириллу, но тот его не взял, молча вытащив из ножен бритвенно-острый штык-нож от СВТ. Витя последовал его примеру, обнажив финку. Женечка покачала головой — для миниатюрной девушки меч не подходил категорически.
Крестьяне, собравшись чуть в стороне, удивленно перешептывались.
Дальше по рукам пошел лук, и тут уже заинтересовался Сергей — по той же причине, что и Пашка обратил внимание на меч. Перехватил поудобнее, натянул тетиву... Лук был гораздо туже тех, что Сергею приходилось держать в руках раньше, и стрелы длиннее почти на треть — но, тем не менее, выпущенная стрела попала в ствол дерева шагах в тридцати, причем почти туда, куда Сергей и целился — отклонившись по высоте всего на полметра. Остальные, кроме Пашки, не смогли даже натянуть тетиву, да и Пашка стрелять не пытался.
— Ну, уже кое-что, — резюмировал Сергей, бросив лук на плащ-палатку. Постоял немного. — Женечка, ты в дозоре. Пойдем, ребята, уберем падаль. И поможем крестьянам похоронить людей...
От помощи в похоронах крестьяне отказались — сказали, что справятся сами, "чтобы все было как положено". Сергей пожал плечами и не стал настаивать — кто знает, какие тут погребальные ритуалы, может, на них категорически не допускают чужаков... А вот туши налётчиков всем миром отволокли подальше от деревни, к выкопанной яме для отходов, и не задумываясь свалили туда, закидав комьями промерзшей земли.
Правда, перед этим тела подверглись обыску. Мысль высказал Витя. Сергей покривился, но потом сообразил, что патронные подсумки убитых фрицев приходилось очищать неоднократно, и не стал препятствовать.
"Добычей" стали три невзрачных, но острых кинжала и несколько мешочков-кошелей с монетами. У главаря на шее болталось ожерелье желтого металла — не исключено, что золотое — но его взять никто и не подумал. Впрочем, когда тела волокли к яме, ожерелья уже не было, и Сергей решил, что тут не обошлось без крестьян. Впрочем, тут свой монастырь со своим укладом, а этим людям еще восстанавливать поселок... Не суди, да не судим будешь.
Кинжалы сунули за голенища Витя, Кирилл и Пашка, Сергей подумывал было забрать лук, но плюнул — слишком уж неудобно с ним будет таскаться. В кошельках оказалась россыпь разнокалиберных монет, которые условно можно было поделить на золотые, серебряные и медные. Много это или мало — никто не знал, тем более, что монеты были разной чеканки, но Женя предложила половину этого отдать крестьянам. Сергей вскользь подумал об уворованном ожерелье, которое на вид было гораздо массивнее, чем все золото вместе взятое, но согласился. Судя по лицам крестьян, подарок оказался реально королевским, и Сергей задумался — а какие же здесь цены?
Впрочем, крестьяне в меру своих сил в долгу не остались — притащили два круга почти свежего ржаного хлеба, несколько подсохших луковиц и копченый окорок. Это было кстати — есть уже хотелось чувствительно, а паёк еще пригодится.
Чтобы не мешать и избежать лишних ушей, отряд ушел в лес метров на двести и расположился на поляне у старого обомшелого валуна, защищавшего от начинающего подниматься ветерка.
— Ну, какие планы? — поинтересовался Пашка, настругивая финкой свежеполученный окорок.
— Неплохо бы добраться до этой Тенистой Долины и посмотреть, что к чему, — Витя ломал хлеб, раздавая всем по доброму куску.
— И нужно найти место для ночевки, — добавила Женечка. — Сейчас уже явно за полдень, под открытым небом мы в ледышку превратимся.
— Ну, допустим, переночевать можно в этом, как его... Дубовом Холме, — заметил Кирилл. Пашка его не поддержал:
— Туда раз пришли — могут и еще прийти. Еще не хватало, чтобы нас там взяли тепленькими.. Лучше бы найти какую-нить пещерку или склон, защищающий от ветра.
— Согласен, — кивнул Сергей. — Витя, твое мнение?
— Предлагаю идти в сторону этой... Долины, как-её-там. Серёг, ты по компасу сориентировался?
— Какому компасу, карты-то нет — местные дорогу указали наугад, на три лаптя левее солнышка... Ну если так, примерно — то да, направление знаем. Карту бы...
— И идти лучше не по дороге, — добавил Витя.
— Витенька, и далеко мы уйдем по целине без лыж и снегоступов? — ехидно полюбопытствовала Женя.
— Угу, и станем мечтой следопыта, если снегопада не будет, — добавил Пашка.
— Ну одно хорошо — тут наверняка нет авиации, — заметил Кирилл. — Хотя выследить нас, если что, и так будет несложно — если погода не испортится, конечно...
— Тихо! — Сергей поднял ладонь, одновременно перехватывая "светку". — Слышите?
Рефлекс сработал — за оружие схватились все как один.
— Что? — прошептал Пашка, поводя стволом ППСа.
— Ничего, — так же тихо ответил Сергей. — Ничего, слышите? Мёртвая тишина, птиц не слышно, даже ветер утих...
Всем стало не по себе. День, и без того не солнечный, словно стал еще мрачнее.
Прямо посреди поляны, чуть в стороне от валуна, возникло свечение. Оно разрасталось совершенно бесшумно, и пятеро смотрели на него словно завороженные, не в силах ни вымолвить слово, ни нажать на курок.
Сияние достигло высоты в рост человека, помутнело и стало менять форму, собираясь в призрачную ладонь с перстнями на пальцах, с ухоженными ногтями и с вытянутым указательным пальцем. Кисть руки развернулась, палец указал куда-то на запад. В головах у всех пятерых зазвучал голос, который был одновременно и бестелесным, и величественным, и требовательным:
"Призрачная Ведьма пропала, и именно сейчас это на руку тем, кто служит Леди Потерь. Посох её возлюбленного лежит рядом с его прахом. Ищите её там, где несправедливость настигла тех, кто искал правосудия. Но опасайтесь останков древнего, из-за которого погибла Ведьма. Пусть очистит всё серебряный огонь, если в поцелуе Ведьмы еще есть сила. Вы получите ответы на все вопросы".
Голос еще эхом отдавался в мозгу, а рука уже таяла, рассыпаясь серебристыми искорками... или это были снежинки?
Кирилл и Сергей судорожно перекрестились. Сергей был комсомольцем, но рука дернулась сама, не спрашивая голову. У него было твёрдое убеждение, что голос слышали все.
— Витенька, ты ведь не веришь в Бога? А он в тебя верит, — сдавленно прохрипел Кирилл. Настолько страшно ему не было даже при штурме Варшавы, где он получил свою седую прядь.
Витя словно стряхнул оцепенение и первым делом тоже перекрестился.
— Сдался наш атеист, — бесцветным голосом промолвила Женя.
— "Леди Потерь"? Что он имел в виду? — выпал из оцепенения Пашка.
— Ты тоже слышал? — обернулся к нему Витя. — А еще он сказал об останках какого-то древнего...
— Сергей, ты направление заметил? — задала практичный вопрос Женя. Нет, что ни говори, а у женщин нервы однозначно крепче...
— Заметил. — Сергей встал, сделал несколько шагов, взглянул на окрестные деревья, на компас... Посмотрел под ноги... Словно в подтверждение того, что это никому не привиделось, на снегу осталась вытянутая овальная проплешина — как раз вдоль той линии, где располагалась призрачная ладонь. — Заметил, — повторил он более уверенно. Окинул взглядом полянку. — Отдыхаем и перекусываем 20 минут. Потом идем по азимуту. По крайней мере, теперь у нас есть цель.
-Ну, и что нам с этим делать? — оторвался от бинокля Сергей.
Отряд расположился в зарослях на кромке елового леса. Направление, засеченное по компасу, чётко вывело к этому холму — как оказалось, до него было около пяти километров. Путь занял два с половиной часа — снега в лесу было меньше, чем можно было предположить, большей частью по щиколотку, но все вымотались значительно, хотя шли гуськом, периодически меняя того, кто протаптывал тропу.
Холм был довольно обширным — метров 150 в поперечнике, поднимался вверх в центральной части метров на 20 и, в отличие от окружающего его густого ельника, порос в основном редким кустарником. Кое-где росли молодые ёлочки, а прямо на вершине вздымался могучий засохший дуб. Недалеко от дуба можно было разглядеть в бинокль наклонившийся в сторону то ли столб с площадкой наверху, то ли постамент.
— Зуб даю, сюда мы и шли, — произнес Пашка, убирая в чехол перископ. — Как оно нам сказало? "Там, где искали правосудие"?
— "Там, где несправедливость настигла тех, кто искал правосудия", — задумчиво поправила Женя. — Ребята, это мое мнение, но мне кажется, что на этом дубе в древности... ой, то есть — раньше, кого-то вешали. Посмотрите ветки внизу — прямые, как перекладина... Бррр.
Дуб. Почти такой же. Могучая ветвь, и на ней — трое. С табличками на груди, на которых грубо намалевано — "партизан". Старик и две девушки из соседней деревни. А деревня сожжена...
Сергей потряс головой, отгоняя нахлынувшее воспоминание. Да, права Женечка...
— Скорее всего, — он убрал бинокль и поудобнее перехватил винтовку. — Паш, есть признаки жизни?
— Нет.
— Вот и я не вижу... а душа не на месте.
— Мрачное местечко, — подтвердил Витя.
День уже понемногу клонился к вечеру — небо было еще светлым, но чувствовалось, что еще максимум час — и начнутся сумерки. А там уж точно лучше не высовываться. Силуэт дуба чётко вырисовывался на фоне неба, от него словно веяло угрозой.
— Не нравится мне этот дуб, — промолвил Кирилл, выражая общее мнение. — От него мороз по коже.
— Точно, — кивнул Пашка. — И про Ведьму мне не понравилось.
— Ведьмы разные бывают, — встрял Витя. — У нас в деревне бабка была, ее иначе как ведьмой никто и не звал. А она просто о травах-растениях все знала. Меня выходила, когда я маленький заболел...
— Она тоже была призрачной? — с невинным видом поинтересовалась Женя.
— Да иди ты! Призраков не бывает. Иносказание, скорее всего.
— Гораздо интереснее — что за останки, которых надо опасаться, — буркнул Пашка.
— Тихо! — поднял ладонь Сергей. — Еще раз внимательно смотрим и выдвигаемся.
Прошла еще пара минут. Сергей поднялся:
— Вперед! Цепью, интервал 10 шагов, Витя на правом фланге...
Снега было примерно по щиколотку — немного, но особо не побегаешь. До дуба оставалось метров 40, когда у Вити сложилось чёткое ощущение, что с ним что-то не так. Он шел сбоку, и каждый раз, когда дуб оказывался не в поле зрения, а ухватывался именно "краем глаза", ему казалось, что силуэт дуба как бы двоится, расплывается. Причем чем ближе, тем ощущение становилось сильнее.
Тем не менее, ничего не произошло. Отряд поднялся на вершину холма.
Снега тут было намного меньше — видимо, его сдувало ветром. Лысая вершина холма была истоптана многочисленными следами, в основном от сапог с подошвой без "рисунка". Покосившийся столб-постамент дико торчал над землей, но, впрочем, площадка на нем стояла ровно — при желании на нее можно было забраться — что намекало, что столб покосился не сам по себе, а таким и был построен. До дуба от него было метров 15, а чуть в стороне, ниже по обратному склону, виднелась массивная каменная плита, чуть криво лежавшая на каменном же основании. Вокруг плиты следов было особенно много — такое ощущение, что ее оттаскивала туда или обратно группа людей на "раз-два-взяли".
