Две галки на клеверном поле

Он вынул его и уставился на украшавший его герб. Треугольный щит, алое, золотое и черное, пара поддерживающих львов, резное забрало шлема сверху. Что-то так неуловимо похожее на герб Гриффиндора. Но не совсем. Не совсем. Сомнений не было — это был герб его собственного рода. Он держал в руках фамильный перстень своего отца!

Он медленно поднялся, не удосужившись даже закрыть крышку сундука, держа в руке перстень, как драгоценную реликвию. Беллатриса была права — этот подарок вовсе не доставил ему радости. Внутри него кипели такие противоположные чувства, что он вряд ли мог бы сейчас сказать, что он — Гарри Поттер — вообще является в этот момент одним человеком. Одна его часть испытывала нестерпимую, жгучую ненависть. Этот перстень когда-то сняли с еще теплой руки его отца и небрежно бросили в сундук вместе с прочим награбленным добром сообщники женщины, которая еще и смела назвать это "подарком". Этакое одолжение сыну своей жертвы за то, что он повел себя с ней великодушно. Ему хотелось задушить ее, сдавить ее горло и не выпускать до тех пор, пока из него не перестанут вырываться сдавленные хрипы. Он знал, что это теперь оставит в его душе несмываемый осадок, до конца он её всё равно никогда не простит. Другая его часть понимала, что для Беллы, так, как он ее научился ощущать, подобный жест был выражением крайней признательности. Крайней в том смысле, что для нее это был край, большего она не могла себе позволить ему дать, оставаясь при этом самой собой. Это был не только жест благодарности, но и, до какой-то степени, признание собственной вины перед ним, тот максимум, на который он мог рассчитывать от нее. Она бы, скорее, предпочла смерть, чем проявление еще большей слабости со своей стороны. Наверное, в душе она сама себя корила уже и за такую малость. Даже пламени десяти таких сердец, как у него не хватило бы, чтобы растопить этот лед.

Он медленным движением вдвинул фамильный перстень на свой палец, пытаясь не заплакать от переполнявших его чувств, и крепко сжал правую руку в кулак.

"Я — Гарри Поттер, сын Джеймса Поттера, наследник фамилии и продолжатель рода! Я буду достоин этого имени!" Произнеся про себя эту потаенную клятву, он развернулся и покинул сейф, не обращая больше внимания на недовольное бурчание гоблина. Теперь ему надо было спешить, совершенно очевидно, что его визит в Гринготтс не мог остаться незамеченным, следовало как можно быстрее вернуться домой. Конечно, он не ждал подвохов так быстро, но всё равно постарался аппарировать едва только вышел через бронзовые двери банка.

— Белла. Белла! Где Белла, Кричер?

— На кухне.

— На кухне?!

На секунду мелькнула безумная мысль, что она решила приготовить что-то к его приходу, и он едва не рассмеялся, представив себе фантасмагорическую картину, как Беллатриса Лестрейндж пытается заниматься стряпней.

— Что она там делает?

— Госпожа Белла приказала не говорить, но Кричер скажет, потому что госпожа Белла не очень хорошо себя чувствует.

— Что, что?

Он быстро сбежал по ступенькам вниз на цокольный этаж, не понимая, что происходит. Она сидела в самой глубине у двери в кладовую, положив голову на край длинного разделочного стола. Черные кудри рассыпались перед ней как волна.

— Это еще что? — спросил он, стоя на пороге. — Ты чего здесь сидишь?

— Уходи, Поттер, дай побыть в тишине.

— Да что случилось? Что-то не так с сестрой?

— У Малфоев всё в порядке, не нуди. Со мной не всё в порядке.

— Что такое? Последствия травм? — он подошел к ней и встал рядом.

— Отпусти меня, Поттер. Мне хуево рядом с тобой. Чем дальше, тем больше. Отпусти меня, а если не можешь — убей.

— Ну, в чем дело, Белла? Мы же сегодня так прекрасно начали. Что с тобой такое?

— Я становлюсь слабой рядом с тобой. Не могу так жить. Ты меня превращаешь в... Нет! Только не вздумай до меня дотрагиваться! — вдруг вскинулась она, когда он попытался прикоснуться к ее плечу.

— Белла, если ты вдруг начинаешь испытывать что-то хорошее, это не значит, что ты становишься слабой.

— Давай без лекций, Поттер. Так ты сразу начинаешь напоминать одного мерзкого бородатого старикашку.

— Хорошо, не буду. Тогда скажу, что мне нужна твоя помощь. И сегодня больше чем когда-либо.

— Ты брешешь, Поттер, — пробубнила она, продолжая сидеть, уткнувшись в собственные волосы, — ты и без меня прекрасно теперь обойдешься. Ты же взял документы?

— Взял.

— Ну и чего тебе еще от меня нужно?

И действительно! Как он мог ответить на этот вопрос? Он уже спрашивал себя, что он будет делать с ней, когда ситуация прояснится. Похоже, она опередила его с этим вопросом.

Он подошел и попытался обнять ее, зная, что встретит сопротивление. Так и вышло, она начала яростно отталкивать его от себя. Тогда он стал бороться с ней, вспомнив, что агрессия — это едва ли не единственный вид нежности, который она понимала. Несколько десятков секунд они изо всех сил пытались одолеть друг друга, в конце концов, она попыталась бежать, но он успел перехватить ее за талию, дернуть на себя, ее колени подогнулись, она полетела на пол, и он свалился практически прямо на нее. Какое-то время она еще брыкалась, потом затихла, лежа ничком на полу под ним.

— Белла, — прошептал он, — если ты не можешь плакать, я могу делать это за нас обоих.

Она не ответила ему, но спросила в ответ сама:

— Ты нашел мой подарок?

— Да.

— И что скажешь?

— Ненавижу тебя! Больше всех на свете ненавижу!

Она перевернулась к нему лицом, обхватила за шею и впилась в его губы горячим поцелуем.

— Поклянись, что не отдашь меня им, Поттер! Отпусти или убей, но только не на их поганое судилище. Поклянись сейчас!

Он спросил себя, стоит ли одна спасенная душа стольких погубленных жизней? У него не было ответа на этот вопрос, но совесть не позволяла ему ответить иначе.

— Клянусь...

— Тогда, может, слезешь уже с меня, наконец? Всё платье мне извазюкал, глупый Поттер!

Он поднялся, не в силах сдержать улыбку. Этот день, положительно, нравился ему всё больше и больше.

— Я иду в гости, Белла, ты знаешь об этом? И так как дома больше небезопасно, собираюсь взять тебя с собой.

— Куда еще? — спросила она ворчливо, стряхивая пыль.

— К Уизли, конечно.

Глава 24. Вечеря.

— Я бы лучше осталась у Цисси, но куда ни кинь — всюду клин. В Малфой-менор всё больше народу. Люциус, похоже, решил собрать всех калечных бедолаг, обиженных новым режимом.

— Это на него совершенно не похоже.

— Вот и я о том же. Может, он что-то готовит, Мордред его знает.

— Так и расспросила бы его.

— Мы с ним терпеть друг друга не можем, если ты заметил. Ненавижу его вытянутую самодовольную физиономию! Я когда ее вижу, хочется разодрать... — Белла продемонстрировала скрюченными пальцами, как бы она стала драть Люциуса.

— Ради дела, могла бы и потерпеть.

— "Ради дела"! — передразнила она. — Какого дела, от него разве дождешься дела? Я вот думаю, не собрался ли он прикрываться чистокровными как щитом?

— У меня, кстати, есть на этот счет одна идея.

— У тебя, Поттер, не может быть идей, ты слишком туп. У тебя могут быть только слезливые пожелания.

— А вот увидишь. Обсудим по дороге. Ты готова, наконец?

— Да! Держи, — она протянула ему руку.

Он крепко ухватился за нее и аппарировал.

— Уфф! — Белла, откинула с глаз упавшие волосы и отдышалась. — Свежий воздух.

— Вот уж не знал, что ты любительница погулять на природе.

— Я не была на воздухе с третьего мая, болван!

— И то правда! — сообразил он, окидывая взглядом простирающееся перед ними поле.

Они стояли на невысоком пригорке, который полукругом как бы отделял лежащую ниже опушку леса с расположенной у нее кособокой, аляповатой "Норой", окруженной огородами, обозначенными изгородью, излучину реки неподалеку и проселочною дорогу, от простиравшихся прямо за пригорком лугов, засеянных, в основном, клевером и люцерной. Где-то вдалеке брело большое стадо овец. Небо над головой было почти чистым, только ближе к горизонту — там, куда уже собиралось опускаться закатное солнце, виднелись длинные прерывистые белые полоски облаков, уже слегка подкрашенные розовым. Запах клевера пьянил после атмосферы пыльной квартиры. Они развернулись и пошли по лугу, раздвигая траву коленями — две черные фигуры посреди наполненного жизнью пейзажа.

— И где ты собираешься меня оставить?

— Во-он там, — он указал рукой вперед и немного влево, туда, где неподалеку поднималась башенка причудливой формы, напоминавшая перекошенную шахматную ладью.

— Волшебники, — угадала Белла, — я-то уж боялась, что ты пихнешь меня в какой-нибудь маггловский дом, брр!

— Ага, волшебница, и даже тебе хорошо знакомая.

— Ну, если она мне знакома и твоя подруга, значит... Постой-ка, — она пригляделась, накрыв глаза ладонью как козырьком, — это та полоумная, что ли?

— Ага, она самая.

— Да я повешусь! Или чего-нибудь с ней сделаю. Поттер, придумай что-то получше.

— Нет, Белла, это самое лучшее, что можно придумать в данной ситуации. Побудешь у нее, пока я посижу у Уизли.

— Учти, если ты, вернувшись, найдешь развалины вместо ее дома, помни, что это была твоя идея.

— Ты же сказала, что у меня не может быть идей.

— Не может. Кроме глупых. Поттер, почему у тебя в друзьях сплошные придурки и ненормальные?

— Зато твои друзья, Белла, кругом образчики благоразумия!

— Мои друзья хотя бы не издавали газету для полоумных.

— "Придира" временно закрыта. Отец Луны, как только получил компенсацию от Министерства, тут же уехал куда-то искать каких-то своих очередных зверей, которых никто никогда не видел. Странно, что Луна не поехала вместе с ним.

— Очевидно, не до конца чокнулась. Но у нее еще всё впереди.

Луна Лавгуд сидела на ступеньках своего чудо-дома и дирижировала белыми бабочками, которые в обилие кружились над растущими цветами вокруг ее дома. Кажется, она заметила приближающуюся к ней пару в черных одеждах издалека, и наблюдала за ними с интересом, щуря большие глаза с белыми ресницами. Когда они подошли уже совсем близко, она поднялась, отряхнула юбку задумчивым движением и произнесла:

— Две черные галки скакали по полю. Две черные галки искали тепла.

— Привет, Луна! — улыбнулся Гарри.

— Привет, полоумная, — усмехнулась Белла, — помнишь подвал в Малфой-менор?

— Привет, привет! — на лице Луны растеклась блаженная улыбка. — Будете чай?

— Прости, Луна, чай мы попьем чуть позже. У меня к тебе большая просьба.

— Конечно, Гарри, ты так редко просишь и так часто не просишь, что когда ты просишь, кажется, что просишь у тебя.

Белла закатила глаза.

— Луна, ты извини, я тут собрался в гости к Уизли, и не могу взять с собой... ммм... эту женщину, но не хочу ее далеко отпускать. Можно она пока побудет у тебя? Я понимаю, что тебе, наверное, странно видеть ее вместе со мной, но дело в том, что...

— Конечно, Гарри, если она скачет рядом с тобой, то какая разница? Пускай проходит, я сейчас приготовлю чай.

— Луна, ты уверена, что всё в порядке? Если тебе неприятно...

— Что ты, Гарри, мне приятно. У нее совсем нет мозгошмыгов. Ни одного. Мне кажется, они ее боятся.

— Что ты там бормочешь, чокнутая? Это тебе пора прочистить мозги! Я живо могу тебе это организовать.

— Белла, перестань! Тебе оказывают гостеприимство, так что цени это.

— Да пошел ты в жопу, Поттер! Я не выдержу здесь долго с этим пугалом, имей это в виду. Так что давай уже скорее вали к своим Уизли и возвращайся как можно скорее!

— Луна, — он подмигнул ей, — спасибо тебе! Я вернусь, тогда мы еще побеседуем.

— Ага, как же! — скривилась Беллатриса. — Если найдешь ее живой.

Уже уходя, он услышал, как Луна сказала что-то вроде: "Воронка вращается", это родило в нем довольно странные ассоциации, но конкретно оформить их не получилось, слишком они были расплывчатые. Тем более, что сейчас его голова была полна ожидания предстоящей встречи. Никогда прежде он еще с таким тяжелым сердцем не шел туда, где раньше провел столько счастливых минут. Нигде его не ждали с таким нетерпением и не были ему так рады, как в "Норе" — этом странном сообществе близких родственников, но, вместе с этим, настолько друг на друга не похожих людей. Он вынужден был признать, что здорово по ним соскучился. В конце концов, они сделались на время его единственной семьей. Больше-то у него никого и не было.

И еще там была Гермиона. Ему казалось, что он не видел ее уже десять лет, хотя они встречались всего дней пять назад. Сейчас в его душе даже улеглась та горечь, которую он испытывал, осознавая, что она живет в "Норе" в качестве невесты его лучшего друга. Ну и пускай, желание вновь увидеть ее сейчас было сильнее.

Но, вместе с этим, он прекрасно знал, что Артур уже вернулся домой, что он обязательно поделится подробностями сегодняшнего заседания Визенгамота. Даже если старший Уизли сам лично не был причастен ни к каким грязным делишкам, во что Гарри изо всех сил хотел верить, всё равно, этот маневр с сейфом вряд ли добавил ему — Гарри — симпатий в глазах семьи. Если прибавить к этому тяжелые переживания Гермионы из-за происшествия с Беллой, работу Рона в Аврорате, на который оказалась брошена изрядная тень с его личной подачи, ну и, конечно, разрыв с Джинни — всё это не могло служить поводами для улучшения отношений.

Он отворил калитку изгороди и невольно сделал движение шеей в сжатом галстуком воротнике рубашки. То ли извела вконец жара июньского вечера, то ли разом охватившее волнение. Он подумал, что, наверное, стоило, всё-таки сменить костюм на что-то попроще, прежде чем отправляться сюда.

Короткую дорогу от калитки до входной двери он провел, гадая, кого из многочисленной семьи он застанет дома, и, как всегда, не угадал. В гостиной было пусто, но с кухни слышались многочисленные голоса. Когда он заглянул туда, то, к своему удивлению, увидел в сборе практически всю семью, обедавшую за длинным кухонным столом, шумно переговариваясь о каких-то пустяках. Тут был и Перси, живущий теперь на съемной квартире в Лондоне, и Флёр с Биллом, очевидно, прибывшие с работы из банка прямо в "Нору", а не в свою "Ракушку". Не хватало разве что Джорджа, проводившего в своем магазине практически круглые сутки. На секунду Гарри обуял ужас от того, что он мог забыть какую-то важную дату. Но ничего такого не вспоминалось.

— Эй! — сказал он, смущенно улыбаясь. Все головы тут же повернулись в его сторону, и ему стало довольно неловко.

Секунду царила тишина, а потом раздался радостный гвалт. Казалось, все готовы были его поприветствовать. Молчала только Джинни, но от нее он и не ожидал теплого приема. Во всем остальном, Гарри показалось, что ничего не изменилось с тех пор, как все прошлые разы приезжал сюда. Те же теплые улыбки, те же счастливые глаза, та же атмосфера большой, дружной семьи, встречавшей своего блудного родственника.

— Гарри, ты немедленно должен сесть и попробовать на вкус мой новый рецепт супа из королевских бобов, — заявила Молли, уже держа в руках большую тарелку.