Две галки на клеверном поле

— Рефлекто! — отразил он грозящие добраться до его одежды огненные струйки, а когда поднял глаза, увидел, что незнакомец скрылся обратно через ту дверь, откуда появился.

"Ну, уж нет! — Гарри стиснул зубы. — Не в этот раз". И бросился в погоню.

Они миновали несколько комнат, и он никак не мог прицелиться. Белая фигура была отличной мишенью, но преследуемый им маг сразу оторвался от него и теперь он видел только мелькающие впереди полы его мантии. В одном достаточно длинном зале ему почти уже удалось точно направить палочку, но убегающий бросил за спину джеминио, и у него прямо перед носом возникла копия большого шкафа.

— Редукто! — выкрикнул он в сердцах, прикрываясь рукавом от летящих во все стороны щепок, но не сбавляя скорости.

Очевидно, что "белый капюшон" знал поместье куда лучше Гарри, потому что постоянно сворачивал в неожиданном месте, заскакивая в боковые комнаты, всегда находил из них выход, петлял, умудрялся покинуть коридоры до того, как подставить спину преследователю, и, в конце концов, он понял, что отстает. Они оббежали уже всю башню, незнакомец юркнул в створку больших ворот, выходящих, по-видимому, на второй этаж коридора между башнями, и тут до Гарри начало доходить, что их снова разделяют, чтобы прикончить поодиночке. Он припомнил, что видел пару каминов в комнатах, через которые они бежали. Если бы преследуемый хотел, он мог бы снова скрыться, но, видно, у него была другая цель.

— Авада кедавра, шшштоб ты сдох!! — швырнул он без всякой надежды в спину убегавшей от него по коридору белой фигурки вдалеке и остановился, переводя дыхание. Надо было возвращаться назад, к Белле.

К тому времени, как он вернулся, в зале ровным счетом ничего не изменилось. Белла удерживала балкон, периодически отстреливаясь сверху от наседавших на нее теперь уже только с двух сторон атакующих, только что перила кое-где были выщерблены и зияли голой арматурой наружу. Правда, ее прижали практически уже в самый угол справа, не давая свободно перемещаться. Правую лестницу она обрушила, так что со спины к ней зайти никто не мог.

— Догнал? — спросила она, присев вне зоны видимости нападавших, и по ее учащенному дыханию он понял, что она начала уставать.

— Нет, — он замотал головой, — по-моему, это был отвлекающий маневр.

— Может и так... Куда это ты?! — она влепила верикусом в проникшего на балкон с левой лестницы, тот не успел увернуться и отлетел обратно.

— Кто это может быть, Белла?! Я не могу в него попасть, а у него четыре заклинания на мое одно.

— Скорее всего, это невыразимец. Даже не думай справиться с ним один на один, это дохлый номер. Он измотает тебя, а потом добьет.

Она приподнялась над перилами.

— Аксэ пэсто! Прикончи их, Поттер!

Он подпалил с помощью конфринго пару человек, пытавшихся отбежать дальше к окнам, чтобы увеличить обзор.

— И что же нам с ним делать? Думаю, он сейчас вернется.

— Либерато! — она запечатала дверь с балкона во внутренние комнаты. — По крайней мере, если и вернется, то не к нам под нос. Поттер, бесполезно ловить его на персональных заклятиях, он всё равно будет лучше тебя. Примени что-нибудь массового поражения. Ударь по площади, тогда ему не увернуться.

— Хорошо, Белла, я запомню.

— Ага, а вот и он.

Белый капюшон мелькнул внизу среди прочих нападавших.

— За мной! — крикнула Беллатриса.

— Куда ты?

— Вниз. Бегом, бегом!

Они помчались по балкону к левой лестнице.

— Осталось чуть-чуть, Поттер, я чувствую это! — крикнула она, буквально скатываясь вниз. — Грохни невыразимца, и остальные побегут!

Они выскочили в зал, и почти сразу же ему пришлось поставить материальный щит, так как незнакомец в белом поднял в воздух усеивающие пол обломки и швырнул в их сторону.

— Ваддивази! — Гарри "накрутил" пойманные куски камня, мебели, люстр, добавил к ним лежащие вокруг него самого и с силой отправил обратно, обрушив на противников настоящий вихрь тяжелых предметов.

— Посмотри, он снова отступает! — воскликнула Белла, прячась за колонну. — Давай, догони его.

— Это снова отвлекающий маневр.

— И пускай. Этот коридор ведет в горящую башню, я там только что была и устроила пару завалов. Беги за ним, доберетесь до башни, ему ничего другого не останется, кроме как лезть наверх, там тупик, в нем ты его и накроешь.

— А ты?

— У меня для них есть еще один сюрприз, — ответила она, допивая висящий на поясе флакон и швыряя его на пол. — Прикрой-ка меня, Поттер!

— Протего, протего, мать вашу, протего!

Она подняла вверх руки и начала нараспев быстрым речитативом произносить какие-то незнакомые фразы, звучавшие жутко и отрывисто. Потом чиркнула себе по руке и словно бы стряхнула в зал брызги своей крови.

— Беги теперь, Поттер!

Он сперва не понял, что именно случилось, да и вообще, идея пробежать через весь зал, полный противников, вызывала у него мало энтузиазма. Но когда мертвые тела на полу начали оживать, он сообразил, что у их врагов на некоторое время будет и без него достаточно проблем. Беллатриса подняла инферналов. Он уцепился взглядом за белое пятно впереди и ринулся за ним.

— Бей по площади! — кинула она ему вслед.

Из коридора в следующую башню уже вовсю тянулся дымок. Видимо, пожар понемногу разгорался, но Гарри казалось странным, что огонь не объял еще все помещения. Создавалось впечатление, что он тут уже полдня, но, на самом деле, за всё время пока он находился в поместье, не прошло и получаса, а бой уже близился к завершению. Даже если с Кингсли всё в порядке, за это время он не успел бы собрать людей и отправить им на помощь, при всем своем желании.

Следующая башня не имела своего главного зала на первом этаже. Здесь была только анфилада больших комнат, расходящаяся крестом, но все дальние комнаты уже оказались объяты пламенем, из них валом валил дым, проход дальше был отрезан. От пересечения комнат поднималась широкая мраморная лестница на верхние этажи. "Белый капюшон" устремился по ней, полы мантии развивались как крылья. Гарри выдохнул и бросился следом, жалея, что не попросил у Беллы немного ее чудодейственного средства, по-видимому, прибавляющего силы. Он уже порядком подустал, беспрерывно разбрасывая заклинания и носясь по поместью.

На втором этаже незнакомец дернулся, было, с лестницы внутрь башни, но только бросил взгляд в коридор, как увидел там что-то, ему не понравившееся, поэтому побежал выше, Гарри едва не настиг его в этот момент. Третий этаж возвышался над переходами из башни в башню, из него не могло быть выхода, кроме как на лестницу, поэтому, так или иначе, обратно должен был вернуться только один из них двоих.

На третьем этаже из вестибюля, заполняющегося дымом, открывались два коридора, незнакомец бросился направо, Гарри за ним, чувствуя, что вот еще чуть-чуть, и его цель окажется в зоне досягаемости. В этом месте преследуемый, очевидно, ориентировался уже далеко не так хорошо. Он ткнулся в пару закрытых дверей, не успевая даже послать простое заклинание, свернул куда-то вправо, миновал небольшую спальню с довольно скромным убранством и попал в узкий проход, кончавшийся тупиком и дверью в маленькую кладовую, из которой не было выхода. Проход освещал свет из узкого окна, но даже к нему доступ отрезал выскочивший из-за поворота Гарри. Наконец-то его неуловимый враг оказался в ловушке.

До него было метров пять-шесть, в любом другом случае можно было бы без колебаний посылать от сектумсемпры до банального ступефай, но на балконе между ними было такое же расстояние, и он не разу не попал.

"Значит, по площади?"

Если какое заклинание он и боялся произносить больше всего, так это адский огонь. В памяти живы были еще воспоминания бегства из Выручай-комнаты, смерть незадачливого Крэбба, тянущиеся к метле багровые языки... Но сейчас у него не было времени ни для размышлений, ни для сомнений. Он должен был ударить и ударить немедленно, без всякого промедления.

— Целесто игнис! — Старшая палочка изрыгнула из себя неожиданно объемный поток пламени, едва не опалив ему брови, и он услышал лишь, как его противник крикнул: "Партис темпорус", а в его голосе отчетливо прорезались тонкие панические нотки.

"Сдохни, сдохни, сдохни!" — Гарри продолжал выплевывать всё новые порции огня, затопляя, заполняя им всё пространство прохода перед собой, выжигая всё без остатка, деревянные покрытия стен и обои уже вовсю пылали. Казалось, ни одно живое создание не выживет в этой нежданно возникшей топке.

Наконец, он вдохнул, отвел руку и мысленно отозвал струю пламени, рвущуюся из его палочки. Невыносимый жар сразу сменился клубами белого дыма, валящими от стен и пола.

— Аква эрукто! — он залил струей воды тлеющие очаги и остолбенел. Его противник всё еще находился там, на прежнем месте, каким-то чудом умудрившись проделать себе проход в пламени. Но всё-таки жар обступившего его огня был настолько силен, что воспламенил его мантию, и теперь он крутился на одном месте, пытаясь скинуть ее с себя. Нагревшуюся маску он уже отшвырнул в сторону. Наконец, мантия свалилась на пол, и Гарри увидел...

(...и когда они ели...)

...густую копну каштановых волос...

(... и когда они ели...)

...маггловские джинсы и кофту...

(...сказал...)

...покрасневшее от жары родное лицо...

(...истинно говорю вам, что один из вас...)

...большие карие глаза...

(...что один из вас...)

— ТЫ?!

Он почувствовал, как подгибаются его колени. Он, рухнул вниз, на горячий пол, как будто невероятная тяжесть разом навалилась на него, не давая разогнуться. Он, наверное, спит! Вот сейчас он откроет глаза в вагоне "Хогвартс-экспресс", издав привычный уже для окружающих крик, и услышит несколько успокаивающих слов от своих любимых друзей...

...Хогвартс-экспресс...

"Вы не видели здесь жабу?"

С этого момента. Вот прямо с этого самого грёбаного момента! И с тех пор только ее улыбка сквозь боль, только ее глаза сквозь тьму. Свет, душа, жизнь!

Он затрясся, чувствуя, как в груди поднимается такая сильная волна воспоминаний, каждое из которых теперь ранило словно бритва, что он не надеялся пережить эту волну. Каждая ее ресница, каждый бугорок на коротко остриженном ноготке, каждая трещинка на губах, каждый волосок из множества ее непослушных волос — всё это было тщательно сложено и упрятано в сундук за семью печатями в самом сокровенном уголке его памяти. Все их диалоги, все случайные прикосновения, все сердитые и ласковые взгляды — он не пропускал ничего. Никогда он не открывал это сокровище, зная, что никаких сил не хватит, чтобы потом это снова закрыть, запечатать, стереть с лица, убрать из голоса память о своем посещении. Он просто складывал и складывал, ни на что не надеясь, всегда держась поодаль, как простой наблюдатель, а, на самом деле... На самом деле, ему в жизни-то и не нужно было ничего, кроме нее. Он тосковал по родителям, но он их не знал, он горевал о Сириусе, но он даже не успел к нему привыкнуть, он пытался спасти других, но спасал всегда одно и то же — этот маленький тесный уголок души, в который помещалось так много, что вырвавшись теперь наружу из-под сорванных переживаемым шоком замков, оно просто затапливало, уничтожало его изнутри, не оставляя более ничего живого, ни одного самомалейшего повода для продолжения жизни. Он как будто разом потерял опору собственной личности. Ничего больше не имело значения.

— Ты сам во всём виноват, Гарри! — ее голос сейчас звучал для него настолько невыносимо, что он скривился как от сильнейшей зубной боли.

— Я?! — он поднял на нее глаза, полные слез. Разумеется, во всем, что только происходило в этом мире, всегда был виноват только один он.

— Я до последнего момента надеялась, что ты остановишь всё это!

— Что? Что остановлю? — шептал он, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Она подскочила к нему, стоящему на коленях, бросая сверху вниз упреки как снежки.

— Я думала, что ты честно пытаешься что-то исправить! Я верила, что дело в твоей порядочности! А на самом деле... И потом, когда я всё поняла... Я пыталась тебе помочь. Изо всех сил.

— Предавая заклинание Доверия, Гермиона?

— Неужели ты правда думаешь, что я бы смогла тебе навредить?! Всё, что я хотела — избавить тебя от оков этой... чудовищной женщины.

Он вскочил.

— Ты хотела?! Ты хотела?! Ты участвовала в жестоких убийствах невинных людей, чтобы мне помочь?! Да ты в своем уме?! Что с тобой происходит?

— Я не участвовала в убийствах, как ты мог подумать обо мне такое? Я просто воспользовалась случаем, чтобы избавить тебя навсегда от этих оков! Ты попал в зависимость, Гарри, тебе нужна помощь.

— Это тебе нужна помощь, если ты всерьез считаешь, что имела право так поступать.

— Я не могла просто смотреть на это! Я не могла...

Она вдруг закрыла лицо руками и наклонилась в сторону. Из-под ладоней вырвалось рыдание, и она снова выпрямилась, подавляя слезы.

— Джинни, Гарри, я еще могла понять Джинни. Я готова была принять это, я готова была принять кого угодно, любую девушку, готова была просто сказать — да это его выбор. Но ЭТА женщина! Это чудовище, этот ходячий кошмар, эта бездушная убийца. Как ты мог?! С ней?! Неужели жить даже с такой тварью для тебя предпочтительнее, чем просто...

— Что "просто"?! Что "просто", Гермиона?! — заорал он, тряся ее за плечи.

— Я сегодня должна была выйти замуж?! Ты понимаешь меня?! Замуж! И ты пошел на эту свадьбу, пошел... как гость! Как ГОСТЬ! Вместе с... этой... Как ты мог так поступать со мной?! Как ты мог так вести себя со мной?!

— Я пошел туда к моим друзьям, которые меня пригласили, потому что это был их выбор.

— Ты совсем идиот, Гарри Поттер?! — взвизгнула она, схватив его за отвороты пиджака. Потом отпустила, в бессилии сжимая и разжимая пальцы.

Белла! Похоже она была права от начала до конца. Все эти рассуждения о "твоей грязнокровке", взглядах... "Она хочет меня убить". Да, Белла знала, о чем говорила.

И еще Рон, несчастный, наивный Рон. "Она ничего не знает". "Она сейчас бегает по магазинам". Всё это какое-то сплошное, непрекращающееся безумие! Почему это происходит с ними?

— Ты всех предала, Гермиона! Меня, Рона...

— Я убью ее, — сказала она изменившимся голосом, размазывая по лицу слезы вместе с копотью.

— Гер...

Она вспрыгнула на подоконник, вышибая окно.

— Это ради твоего же блага, Гарри! Аресто моментум! — и прыгнула вниз.

Глава 35. Последнее желание.

Так, как он бежал сейчас, он не бежал, кажется, никогда в жизни. По лестнице он скатился кубарем, пристраиваясь на перилах, чтобы проехать самые длинные участки. Он должен был успеть раньше ее. В голове судорожно метались мысли. Что он сделал не так? Что не увидел, не заметил, когда упустил тот момент, в который всё еще можно было изменить? Неужели это и вправду ревность? Неужели Белла видела всё лучше его самого? Это означало лишь, что он действительно был идиотом — самым грандиозным идиотом на свете. И немалая часть вины в предательстве Гермионы, получается, ложилась на его плечи. Но, если бы она только сказала... Хотя бы намекнула, хоть словом, хоть жестом.