Две галки на клеверном поле

Несколько секунд он не мог отдышаться, отходя от кошмара, и хотел, было, уже пойти, подставить голову под поток ледяной воды, как вдруг понял, что слышит какой-то посторонний звук, выделявшийся из обычной звуковой симфонии старого дома — скрипов, тресков и шарканья по полу ног старого домовика. Он слышал голос.

Гарри резко сел и постарался прислушаться. Голос точно доносился с этажа над ним. Но он пока что еще не мог поверить в то, что слышит. Он вскочил и на цыпочках побежал наверх по лестнице, стараясь шуметь как можно меньше. И остановился под самой приоткрытой дверью бывшей спальни Вальбурги Блэк, в которой сейчас лежала ее племянница.

Голос был глубокий как бездонное, волшебное озеро и тягучий, словно октябрьские сумерки. Он перетекал со строчки на строчку протяжными переливами, произвольно поднимал и опускал гласные, как будто играя сам с собой в невидимую игру. Гарри не понимал слов, разобрав из такого причудливо исполненного французского только Viens, la FИe Morgane из первой строчки припева, но это не имело ровным счетом никакого значения. Достаточно было уже того, что ничего более красивого он в своей жизни не слышал. Беллатриса... пела!! ПЕЛА?!

Он стоял, полностью парализованный этим голосом, и не понимал, чем он ошарашен больше: тем, что пела ОНА, или тем, что она пела ТАК. Так, что он в один миг способен был забыть и кто он, и где находится, и что мало кого он в жизни так хотел убить, как эту женщину. Наверное, так звучали голоса сирен, когда они исполняли свои убийственные партии перед очарованными моряками.

Песня уже закончилась и перешла в задумчивое "мм-мм", когда он решил таки заглянуть в комнату. Она немедленно прервалась и посмотрела на него злобно.

— Ты рожден на этот свет, Поттер, чтобы портить мне настроение. Только что мне было паршиво, а теперь стало просто отвратительно!

— Ты пела?!

— Ты глухой?! Конечно, я пела. Если тебя это раздражает, я буду делать это громче.

— Раздражает?! Ты шутишь? У тебя прекрасный голос!

Она скорчила гримасу в ответ.

— Мне скучно, Поттер! Я только валяюсь здесь, жру никудышную стряпню Кричера и вынужденно "любуюсь" на твою смазливую рожу. Приходится развлекать себя хотя бы воспоминаниями.

— Что это за песня?

— Колыбельная, — ответила она, пожав плечами, — к чему тебе это знать, Поттер? Ты же воспитывался магглами, тебе должно быть насрать на наши песни.

Он пропустил мимо ушей ее шпильку и продолжал расспрашивать, всё еще не отойдя от пережитого шока.

— Колыбельная? Получается, тебе ее пела... тебе ее пели в детстве?

— Ну да, это так странно для тебя?

Он хотел ответить, что — да, это для него странно, потому что его родителей убил ее Лорд, но сдержался.

— Мать пела, — пояснила Белла нехотя, — примерно лет до шести. Потом эта песня уже начала меня раздражать, а не успокаивать... Хотя... в последний раз я ее слышала, когда была уже взрослая девочка. В Азкабане.

— В Азкабане?!

— Ага. Не знаю уж, сколько мать заплатила, чтобы ее пустили на свидание со мной. Она стояла... вот приблизительно на таком же расстоянии, как ты сейчас, только за прутьями решетки. И пела... Viens, la FИe Morgane... Больше я ее не видела. Такие дела, Поттер.

Он не знал, что еще сказать, горло сжала предательская судорога, а попросить "спой еще" — немыслимо. Поэтому он просто развернулся и ушел. Хотелось выть. В такт песне.

Тяжелее всего, когда начинаешь видеть в своих врагах что-то человеческое. Не то, чтобы он и раньше этого не видел (иначе с чего бы ему вообще было начинать всю эту эпопею с ее спасением). Но когда ты понимаешь, что все начинают с одной и той же тропы, заходя в жизненный лес, и только потом расходятся по разным дорогам, а кто-то обязательно должен сгинуть в чаще, то возникает желание спасти всех. Даже врагов. Дамблдор всю жизнь пытался заниматься подобными бессмысленными вещами, но так никого и не спас. Наверное, потому, что из этого леса был только один выход — впереди, а назад не повернуть. Даже самым сильным из них.

Колыбельная в исполнении Беллы не делала ее в его глазах ни менее жестокой, ни менее ненавистной ему, но она давала надежду. Скромную надежду, что у него есть шанс получить от нее нужные имена.

Он спустился в гостиную, чтобы отобрать новую порцию зелий и вдруг увидел на столе сверток, которого раньше там не было.

— Кричер! — позвал он, рассматривая упакованный в пергамент твердый предмет. — Кричер, где ты есть?!

— Я здесь, хозяин Поттер, — раздраженно ответил эльф, высовываясь из коридора, — что такое? Я занят важным делом.

— Каким еще "важным делом" ты занят?

— Я готовлю ужин для госпожи Беллы.

— Вот как? А она назвала твою стряпню никудышней.

— Тогда тем более мне надо приложить еще больше усилий. А меня отвлекают.

— Почему тебе никогда не хотелось приложить хотя бы чуточку усилий, чтобы получше приготовить для меня и для моих гостей?

— Госпожа Белла больна! — укоризненно пробормотал старик, качая головой. — Хозяин Поттер это прекрасно знает. Мне нужно кормить ее как можно лучше. И, между прочим, у нас кончаются припасы. Хозяин Поттер должен дать мне денег, чтобы я купил больше еды. Самой лучшей еды.

— Хорошо, хорошо, я дам тебе денег. Но объясни мне сперва, откуда взялся этот сверток?

— А, это... — протянул домовик пренебрежительно. — Заходила Грейнджер, оставила для вас.

— Во-первых, не Грейнджер, а мисс Грейнджер, во-вторых, почему я не слышал?

— Хозяин Поттер спал, я сказал, что нечего его беспокоить по всякой ерунде.

— Чтоб тебя! Может, она хотела сказать что-то важное!

— Ничего она не хотела. Она сказала, что просто зашла передать что-то хозяину Поттеру. Так я могу идти?

— Иди, иди! — бросил он, сокрушенно качая головой и, наконец, развязал сверток.

Внутри была волшебная палочка. Из грецкого ореха с сердечной жилой дракона. Палочка Беллатрисы Лестрейндж, которую им удалось конфисковать во время бегства из Малфой-менор.

На внутренней поверхности пергамента он увидел написанное почерком Гермионы пояснение.

"Гарри, хотя эта палочка и послужила мне какое-то время верой и правдой, но жить и колдовать мне с ней тяжело. Я давно выбрала себе гораздо более подходящую палочку. Учитывая обстоятельства, пускай эта будет у тебя, мало ли что может приключиться.

Увидимся. Целую. Гермиона.

P.S. Не забывай заглядывать в мою инструкцию по лечению".

Он покрутил в руках знакомый кусок орешника причудливой формы, удивляясь предусмотрительности своей подруги, потом открыл комод и убрал палочку Беллы в футляр, где раньше лежала Старшая.

Его взгляд привлек маленький предмет на второй полке сверху, на который он раньше не обращал внимания, потому что тот был закрыт от взгляда футляром. Это был перстень. В первый момент он решил оставить его в покое, зная, что в этом доме незнакомые вещи могут хранить в себе серьезную опасность. Но, присмотревшись, понял, что эта вещь ему знакома. Более того, он много раз видел ее на руке своего крестного. Это был большой массивный перстень с гербом рода Блэков, как казалось Гарри, из серебра (на самом деле, это была платина). Подчиняясь какому-то непонятному импульсу, он взял его с полки и надел на средний палец правой руки, туда, где его обычно носил Сириус.

Какой-то дух противоречия взыграл в его сердце. После подобострастных слов домовика в отношении Беллы, после появившейся здесь ее палочки, ему как будто хотелось доказать, что всё-таки хозяин в доме — он. Как ни странно, он и вправду почувствовал себя слегка более уверенно с этим перстнем на руке.

Глава 11. Символ главы рода.

На следующий день, когда он зашел к ней с утра, он увидел, как Беллатриса сидит, подложив под спину подушку, и читает газету. Рядом с ней на постели валялась целая стопка номеров "Ежедневного пророка" и "Магического еженедельника". Он тут же понял, что Кричер притащил ей всю прессу, что нашлась в квартире со времени битвы за Хогвартс. А так как он сам, сидя безвылазно дома, не пропускал и дня, чтобы не познакомиться с новостями магического мира, то прессы этой нашлось много.

— Какая же хуйня! — провозгласила Белла, отбрасывая газету в сторону.

— Можно подумать, раньше они писали лучше.

— И раньше была хуйня, — согласилась она.

— Я смотрю, ты быстро идешь на поправку.

— Я чистокровная ведьма, Поттер! Пора бы уже тебе это запомнить. А чистокровные ведьмы как кошки — залечивают свои раны быстро.

— Что ж, тем лучше. Теперь ты сможешь сама себя обрабатывать мазями, там, где достанешь. Надо только тебе объяснить, что к чему.

— Ну, до спины я точно не достану, не так ли, Поттер? — спросила она насмешливо.

— Безусловно. Поэтому снимай халат и переворачивайся.

— К таким как ты только задом повернись, — проворчала она свою очередную глумливую издевку, сбрасывая газеты на пол.

Да, трудно было поспорить с тем, что заживало на ней всё поразительно быстро. Несмотря на то, что средства были магические, у другого волшебника ушло бы больше недели на исцеление того, что у Беллы проходило за три дня. Когда она скинула халат и улеглась перед ним, Гарри привычным уже движением мысли "включил Снейпа", потому что недавняя ужасная картина пересеченной оврагами долины ее кожи превратилась в гладкое поле, покрытое тонкой сеткой белесых следов-шрамов. Он взглянул в пергамент и решил, что в последний раз использует лечебные мази для ее спины, дальше уже можно перейти к тем, что убирают следы от ран. И так уже лечение превратилось в какой-то настоящий эротический массаж с его стороны.

Он провел ладонью по ее телу снизу вверх от икр на ногах до самой шеи, чтобы убедиться, что под кожей больше нет крупных уплотнений... О, а это что такое?! Раньше раны скрывали от него тонкую темную полоску крошечных буковок, которые шли вдоль ее позвоночника сверху вниз вплоть до самой ямочки между ягодицами. Буквы были совсем незнакомые, причудливые и создавалось впечатление, что они как будто слегка колеблются под кожей. "Занятная татуировка". Он провел пальцем по буквам, и они немедленно потускнели, отзываясь на магию внутри него. Это были магические чернила. Но как?..

— Что это у тебя? — спросил он заинтересованно.

— Задница, Поттер. У женщин она, как правило, расположена сзади.

— Мерлиновы подштанники! Белла, ты же поняла, о чем я! Это же магические чернила.

— А, ты об этом.

— Я не понимаю. Их же может нанести только сам владелец чернил своей волшебной палочкой. Как они попали к тебе на спину?

— Гыгы, Поттер, тебе это не понравится.

— Я от тебя и раньше не слышал ничего, что бы мне понравилось.

— И не услышишь... Короче говоря, это придумка Лорда. Если нанести магические чернила на кожу маггла, а потом убить его до того момента, как они успели впитаться, то чернилам некуда будет деваться, кроме как перейти на твою кожу. Забавно, правда, Поттер?

— Ты убила кого-то ради татуировки?!

— Это не просто татуировка, болван! Я что тебе — тупая маггла, чтобы уродовать тело всяким дерьмом? Это небольшая страховка от неприятностей. Вроде амулета.

— И от чего же он защищает?

— От разного. Во всяком случае, можешь быть точно уверен, что сзади никто незамеченным не подкрадется. Много еще чего. Неохота перечислять.

Гарри тяжело вздохнул. Ему ни на секунду нельзя было забывать, на что в действительности способна эта женщина.

— У меня есть еще одна. Здесь...

Она начала переворачиваться, но он положил ладонь на ее спину и не дал ей это сделать. Он и так знал — где. На том самом волшебном треугольнике внизу живота. Который теперь потихоньку зарастал черной щетинкой. Два крошечных слова, которые он никогда не мог прочитать, потому что всеми возможными способами избегал смотреть в эту сторону. Теперь он знал, что даже если бы и рассмотрел внимательней, не смог бы понять написанное.

— А там-то что?

— Там? — она привстала на локте, повернула к нему лицо и осклабилась. — Там проклятие.

— Для кого?

— Для тех, кто войдет без спросу.

И она захихикала, довольная произведенным эффектом. В этот момент он вспомнил о том, что ее неоднократно насиловали, и внутренне улыбнулся сам. Кому-то здорово не повезло. Что ж, сами виноваты.

Он довольно быстро закончил свою работу, тем более, что в этот раз ее было совсем немного, пораженных участков уже почти не осталось. Всякий раз, когда его ладонь поднималась по холмам ее ягодиц, он чувствовал, что сам внутри себя словно забирается на высокую гору. Несмотря на общее истощение, задница Беллатрисы выглядела ошеломляюще привлекательной внешне и изумительно упругой на ощупь. Сказывалось наличие в ней немаленького шила, которое побуждало ее владелицу к активной, насыщенной беготней и прыжками, жизни.

— Всё, — он бросил ей халат, — одевайся и бери пергамент, остальное сделаешь сама.

— Ты правда думаешь, Поттер, что я стану читать, что там накарябала твоя грязнокровка?

— Это не она накарябала, — решил на этот раз соврать Гарри, чтобы не вступать в бессмысленные пререкания, — это колдомедики из Мунго.

— Хорошо, — сказала она с подчеркнутым снисхождением в голосе, — давай сюда.

Он подождал, пока она набросит халат, и подал ей пергамент. Внезапно, ее лицо исказилось. Она смотрела на его руку с пергаментом, и ее глаза медленно расширялись, а дыхание стало частым, как будто она бежала, а не сидела на постели, поджав под себя ноги.

— Что случилось? — сказал он недоумевающе, но в этот момент она схватила его за руку.

— Как... как это попало к тебе?..

— Пергамент?

— На хуй твой пергамент! — она вырвала свернутый лист из его ладони и бросила в угол комнаты. — Перстень!

Он хотел отнять ладонь, но она вцепилась в нее обеими руками.

— Отдай!! — в ее голосе было уже столько от прежней — здоровой — Беллы, что он почувствовал себя несколько неуютно.

— Ни за что! — он, наконец, вырвал свою руку и сжал ее в кулак, смотря на перстень. — Это память о Сириусе. Ты ни за что его не получишь!

— ОТДАЙ!!! — завопила она жутко и бросилась на него, как разъяренная кошка, у которой отнимают ее малышей. Но силы сейчас у нее, и вправду, было не больше, чем у кошки, он с легкостью оттолкнул ее, и она упала обратно на постель, рыча от злости.

— Я сказал, что ты не получишь его ни за что! — выкрикнул он вставая.

— Ты не понимаешь... ты не понимаешь, чертов Поттер! Это перстень главы рода! Он должен быть у меня! Я его хозяйка, только я! Отдай, отдай немедленно!

— Не отдам! Ори, сколько хочешь. Мне плевать, что он для тебя значит. Для меня он означает намного больше. Всё! Разговор окончен.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Нет! Нет, Поттер, нет, ты должен мне его отдать! — она вскочила и снова уцепилась за его руку. — Ты просто не понимаешь! Я думала, он канул навеки вместе с этим предателем, а теперь.. Верни его мне, Поттер, верни его немедленно! Я могу им владеть, только я — глава рода.

— Только если ты дашь показания!

— Ты... — она вдруг отпустила его, смотря ошеломленно и как-то совершенно по-детски, — ты смеешь меня шантажировать... Меня?! Тем, что принадлежит мне по праву? Как... как можно быть такой тварью, Поттер?