Служанка уверенно нырнула в одну из дверей, и я устремился за ней, пытаясь не потерять проводника в этом небесном лабиринте. Ещё несколько крысиных нор мы преодолели почти бегом, не встретив ни единой живой души. Похоже этими переходами пользовались очень редко и с вполне определённой целью. Лишний раз я убедился в этом, когда мы вывалились в небольшое помещение, украшенное роскошной шкурой, неизвестного мне животного. Голубой мех серебрился от стены до стены, скрываясь лишь под маленьким, но чертовски уютным диванчиком. Беспорядочно разбросанные подушки позволяли подозревать предмет мебели в частом использовании, а неяркое освещение четырёх изящных светильников намекало, как именно нужно им пользоваться. Кроме той двери, через которую мы вошли, здесь была ещё одна, запертая на засов. Служанка быстрым шагом направилась к ней, положив руки на засов.
— Стой, — негромко сказал я и она замерла, не оборачиваясь, — подойди ко мне.
Девушка отпустила засов и повернулась, но осталась на месте. Ну и ладно, поступим, как Магомет Я подошёл ближе и обнаружил: всё небольшое тело служанки сотрясает мелкая дрожь. Кроме того, убедился в том, что заметил ещё в бальном зале. Один маленький штрих. Я освободил чёрные волосы, собранные в уродливый хвост, и они водопадом рассыпались по округлым плечам. Нет — служанка не уступала в красоте своей госпоже, почему и ходила в дерьмовой одежде, без всяких украшений. Дабы не затмевать.
— И как же тебя зовут? — поинтересовался я, положив руки ей на плечи, пытаясь успокоить нервную дрожь, — думаю у тебя должно быть прекрасное имя. Под стать твоей красоте.
— Это неправда! — пискнула она, испуганно вскинув взгляд и замерла, — это госпожа красивая...
Последнюю фразу она говорила еле слышно, не отрывая своих изумрудных глаз от меня. Грудь её тяжело вздымалась под серой тканью уродливого платья, а руки беспокойно поднимались и опускались. Пришлось взять их и положить себе на плечи.
— Так всё-таки, — я наклонился к её лицу, — как твоё имя, красавица?
— Меня зовут Сариа, господин. — зелёные глаза покрылись влажной пеленой, — госпожа...Госпожа приказала...Как можно быстрее...
— Думаю, госпожа не рассердится, — я начал опускать платье с её плеч, — если ей придётся немного подождать. Совсем немного...
Губы служанки оказались столь же приятны на вкус, как и губы её хозяйки. Кроме того, она не стала мычать, ощутив мой язык у себя во рту. А потом остатки сдержанности покинули это скромное создание, и я ощутил себя садовником, открывающим бутон распускающейся розы. В общем, пришлось слегка задержаться.
Прошло достаточно много времени, прежде чем я отодвинул засов и оказался в коридорчике, драпированном тёмной бархатистой тканью. Странно, но он оканчивался тупиком, где я обнаружил только небольшой золотистый шнурок, свисающий со стены. Пожав плечами, я дёрнул за верёвочку, размышляя, не подаю ли сигнал злому серому волку.
Где-то за стеной, глухо звякнуло и потайная дверца, которую я не заметил, распахнулась, издав приятный звон. А за дверью...Нет — это был не серый волк, а кое-кто намного лучше.
Силия укоризненно смотрела на меня, поправляя копну волос, уложенных в изящном беспорядке. Она успела сменить платье на длинный, до пола, халат, который будучи непрозрачным, странным образом открывал всё то, что был обязан скрывать. Да я и прежде не сомневался: жители Силверстоуна далеко не пуритане. Тем лучше, для всех.
— Ну где же ты был так долго? — Силия изогнулась и тусклый свет обрисовал все её округлости, — я же сказала этой бестолковой, чтобы она поторопилась. Впрочем, девица слегка глуповата, поэтому легко могла напутать.
Я прижал палец к её губам, вынудив замолчать и сделал шаг вперёд. Девушка инстинктивно подалась назад, но я остановил её положив руку на талию. Силия стояла, слегка отстранившись и на её губах блуждала загадочная улыбка. Я знал наилучший способ разрешить секрет этой усмешки. Это был лёгкий поцелуй — нечто, подобное аперитиву — ни к чему не обязывающее прикосновение губ. Закрыв глаза, девушка пробормотала:
— Ты сошёл с ума и хочешь свести меня? Давай закроем двери: сам знаешь, для чего служит этот коридорчик. Ещё не хватало давать слугам повод к сплетням, уверена, после сегодняшнего дня их и так будет предостаточно.
— Жалеешь? — поинтересовался я, отпустив Гладь из объятий.
— Нисколько, — она тихо рассмеялась и коснулась ладонью маленького пейзажика на стене, — мне всё равно, какие сплетни они станут распускать, главное — ты со мной.
Дверь зазвенев, стала на место, отрезав нас от посторонних глаз и сплетен, на которые нам было плевать. Теперь мы оказались один на один и я немедленно перешёл от аперитива к более крепким напиткам. После этого поцелуя девушка покачнулась, а глаза её помутнели, будто она в самом деле отхлебнула алкоголь. Её рука, в поисках опоры, скользнула по мне и я придержал изогнувшееся тело, рассматривая, как колышутся под тонким халатом тяжёлые груди. Их стоячие соски чертили в полупрозрачной ткани две бороздки, словно плавники рыб, разрезающие спокойную гладь океана.
Силия смотрела мне в глаза, склонив голову, позволив распущенным волосам касаться пола, устланного невероятно косматой шкурой. Свободной рукой я провёл по изгибу бедра, неторопливо прошёлся ладонью по слегка выпуклому животику и начал медленное восхождение туда, где два высоких холма распирали податливую ткань. Около цели узкая ладошка остановила моё наступление, а девушка лукаво усмехнулась мне сквозь занавесь волос, упавших ей на глаза:
— Ты такой нетерпеливый, — укорила она меня, — неужели ты не желаешь оценить убранство моего будуара?
— Единственная вещь, которая, по-настоящему, интересует меня, это — твоя красота, — признался я, касаясь губами тонкой жилки на её шее, — но я готов сделать всё, лишь бы доставить тебе удовольствие.
Продолжая держать руку на талии девушки (ну может быть чуть-чуть ниже) я проследовал за ней через анфиладу комнат, почти не отличавшихся одна от другой. Одни и те же зальчики, устланные разноцветными коврами, уставленные мягкой мебелью и низенькими столиками, предназначенными то ли для каких-то игр, то ли для чего-то ещё. Огромные окна, пропускающие последние лучи заката и мириады мягких игрушек повсюду. Тем не менее приходилось непрерывно восхищаться обстановкой и изысканным вкусом хозяйки всего этого аристократического бардака.
А вот что поистине произвело на меня впечатлении, так это собственно спальная комната. Окон здесь не было вовсе, а помещение выдержано строго в тёмных тонах, с преобладающим чёрным цветом. Светильники, едва разгоняющие тягучий сумрак, тусклыми светляками проступали сквозь ворс густого ковра, устилающего пол. Стены и потолок оказались зеркальными, и я мог наблюдать два, едва освещённых призрака, прижавшихся друг к другу.
Но более всего поражала исполинская кровать, занимающая львиную долю всей комнаты. Ложе слегка выступало из ковра, покрывавшего пол, откровенно провоцируя на рискованные эксперименты, где можно было творить любые глупости, не опасаясь падения с большой высоты. Покрывало, устилающее кровать, по цвету и виду, больше всего напоминало небольшое плотное облако.
Всё это вызывало желание немедленно испытать инвентарь в деле, и я рассматривал спальное великолепие, с трудом скрывая нетерпение. Видимо нечто эдакое отразилось на моём лице и Силия улыбнувшись, чмокнула меня в нос, слегка потянув за неприметный шнурок. Плотная занавесь немедленно отрезала нас от последних лучей заката, проникающих из соседней комнаты. Мы оказались в полной тишине и сером сумраке, против которого были бессильны напольные светильники. Я слышал только тяжёлое дыхание, стоящей передо мной девушки и видел лишь её нечёткий силуэт.
— Ну и? — едва слышно произнесла она. — где твоя смелость? Ты так и будешь стоять без движения?
Она, вроде бы, не делала никаких движений, но её халат, с лёгким шелестом соскользнул с плеч и послушно лёг к ногам. Теперь девушка оказалась абсолютно обнажена и её нагое тело слабо отсвечивало в темноте. Я, с удовольствием оценил точёные ноги, плавно переходящие в крутые бёдра и делающие головокружительный изгиб в районе талии. Ещё выше приятно волновала грудь идеальной формы, соски которой определённо намеревались пронзить мрак помещения. Вся эта красота обрамлялась водопадом волос.
О нет, никто не собирался стоять без движения! Я шагнул к девушке и опустившись на колени, обнял её ноги, прикоснувшись губами к внутренней части бёдер. Силия слегка напряглась издав какой-то неопределённый звук. Я продолжил движение губами вверх и усиливающийся трепет девушки подсказал, что я нахожусь на верном пути. Тонкие пальцы опустились на мою голову и запутались в волосах. Не прерываясь ни на секунду, я продолжал поцелуи, лаская пальцами ноги, ягодицы и спину партнёрши. Когда мои губы добрались до тяжело вздымающейся груди, Силия дрожала, словно лист на ветру, а из её губ доносились хриплые вздохи.
Время пришло. Я взял девушку на руки и неслышно ступая по коврам, отнёс в кровать, где она утонула, будто погрузилась в настоящее облако. Склонившись над красавицей, я поцеловал её в губы. На этот раз не было никаких ограничений и наши языки смогли, как следует изучить друг друга. Изогнувшись дугой, Силия обняла меня руками и на её лице отразилось недоумение. Она даже открыла глаза, дабы убедиться в том, что ощущения её не обманывают.
— Но, — пробормотала она, возбуждённо сверкая глазами, — когда ты успел раздеться?
— Не думаешь же ты, будто милые фокусы с раздеванием доступны только вам? — усмехнулся я продолжая её ласкать, — или я больше нравился тебе одетым?
-Ты великолепен, — прошептала она, поглаживая мою спину, — продолжай, прошу тебя.
Я покусывал за шею, ощущая тонкую до прозрачности, кожу, покрытую мелкими пупырышками. Не останавливаясь, я занял место на кровати, почувствовав, какая она невероятно мягкая и воздушная. Но это отметила ничтожная рациональная часть, в то время, как всё остальное было поглощено изучением молодого упругого тела, содрогающегося подо мной. Я блуждал по нему вверх и вниз, вынуждая Силию издавать неразборчивые возгласы наслаждения. Она дрожала так, словно её одолел приступ лихорадки, а голова подёргивалась, то и дело поднимаясь, чтобы девушка могла впиться своими губами в мои.
— Я больше не выдержу! — простонала Силия, — я хочу тебя! Ты как демон! Демон...
Мы соединились в крепком объятии и её ноги охватили меня, будто я угодил в невероятный капкан. После этого разум окончательно покинул мою голову оставив там пламя и ураганный ветер.
Чёрт, связи с кошками — это конечно хорошо, но привыкнув трахаться с ними, достаточно трудно переключаться на что-либо иное. Поэтому я совершенно обезумел, ощущая только волны удовольствия и неистовые крики Силии, бьющейся подо мной. Она то просила пощадить её, то требовала продолжать и через некоторое время я вообще перестал обращать внимание на эти просьбы
А потом была кульминация. Бешеная волна энергии поглотила меня, и я купался в ней, словно погружённый в огненное озеро. Эта купель питала мои жизненные силы, поднимала ввысь, наделяла крыльями. И это было неимоверное, растянутое до бесконечности мгновение, которое, начавшись, забыло завершиться.
Но, к сожалению, всё заканчивается, закончилась и пережитая вечность. Я лежал на кровати и остатки райского наслаждения продолжали гулять по телу, отзываясь приятной истомой. Хотелось вцепится когтями в воздушное покрывало и драть его на части, превращая в мелкие лоскуты.
Если до этого я испытывал райское удовольствие, то изгнание из рая оказалось не менее жестоким, чем у Адама. Боль родилась глубоко внутри и очень быстро переросла из глухого спазма в острую резь, вынудив меня скрючиться в позе зародыша. Я и сам не заметил, как волна страдания смела тело с кровати на пол. Мне было всё равно — боль переполняла до краёв, как будто во вселенной не осталось больше ничего, кроме этой клокочущей огненной бездны.
В животе начала рождаться сверхновая, выжигая несчастные внутренности, превращая их в пепел и пыль; кожа, пробитая безжалостными лучами, чернела, обугливаясь и отваливалась от хрустящих костей. Остался только мозг, пульсирующий в беспредельном океане хаоса, в поисках ничтожной частицы пространства, свободной от боли. Но такой не было...
В редкие моменты, когда сознание возвращалось, я с удивлением констатировал, что тело цело и невредимо, а я всё ещё жив. Мало того, некие неведомые инстинкты вынуждали меня ползти по полу, прочь из спальни. Все комнаты, которые мы прежде проходили с Силией, мелькали перед затуманенными глазами, как тень кошмарного сновидения. Я даже не мог ручаться, вижу ли их на самом деле, или брежу, лёжа около кровати.
Минула ещё одна вечность, и я пришёл в себя посреди какого-то коридора, стены которого были увешаны старинными портретами. Люди на них перешёптывались и уходили, скрываясь в тумане. Лица их казались знакомыми, но я не мог вспомнить ни одного. Я попытался встать и только теперь моё измученное нутро исторгнуло наружу всю ту мерзость, которую я запихнул в него во время торжественного обеда. После того, как спазмы перестали рвать внутренности на части, я полностью обессилел и рухнул на пол, едва не угодив лицом в омерзительную лужу.
К счастью — это было всё, и я лежал на полу, ощущая себя лёгким облаком, безмятежно плывущим по небу. Боль полностью оставила тело, так что я мог спокойно размышлять об её истоках и величине. Я знал, какие меня ожидают неприятности, но не предполагал, насколько плохо всё окажется в этот раз. Мало того, с каждым разом дела обстояли всё хуже и хуже. Следовало сделать определённые выводы.
Пока я лёгким облаком плыл по небу, размышляя о своей судьбе, уши уловили посторонний звук, нарушивший прежнюю тишину. Звук шагов. Кто-то медленно, но уверенно шагал в мою сторону. Великолепно понимая, насколько нелепо и беззащитно выгляжу, я тем не менее, ничего не мог изменить. Тело напрочь отказывалось слушаться приказов и единственное, что я смог сделать — слегка повернуть голову.
Как я и думал. Ольга неторопливо приблизилась и стала надо мной, широко расставив ноги. С кривой ухмылкой она рассматривала моё беспомощное тело и кое что ещё, беспомощное, в данный момент. Кошка успела сменить одежду на охотничий наряд. Высокие сапоги с ботфортами облегали длинные стройные ноги, закрывая их до середины бедра. Крошечные шорты кое-кто, пуритански настроенный, вполне мог назвать трусиками, если бы не переливающийся поясок, поддерживающий их. Тонкая полоска топика только и годилась для подчёркивания размеров того, что должна была скрывать.
— Мальчику плохо, — сочувственно цокнула Ольга языком, но в её голосе слышалось всё, кроме сочувствия, — наш мальчик так страдал, так страдал...А теперь вот отдыхает, после тяжёлой болезни.
Сохраняя издевательски-сочувствующую мину на лице она, изо всех сил, ударила меня носком сапога в живот, вынудив, от души, приложиться спиной о стену. Когда я обрушился на пол, Ольга подошла ближе и наступила подошвой сапога на моё горло. Я захрипел под аккомпанемент торжествующего хохота.
