В конце концов представители местной золотой молодёжи не выдержали присутствия наглого чужака и три десятка, вооружённых палками, подростков, увязались следом за мной. Поначалу они не очень торопились, отпуская непристойные шутки и делая попытки швырнуть в меня всякой гнилью. В этот момент я лениво размышлял, над возникшей проблемой, отыскивая способы её наилучшего решения. То есть решение то было, но после придётся спешно прятать гору трупов.
Внезапно передо мной появился очередной перекрёсток, почему-то совершенно пустынный. Впрочем, причина стала ясна, стоило мне выйти в круг света от четырёх высоких фонарей. На противоположной стороне пересечения улиц, под чахлым деревцом, располагалось уродливое нагромождение старых телег, поваленных на бок, где я мог наблюдать сломанные оси с остатками колёс. За этой грудой мусора притаились люди в доспехах и пристально смотрели на меня.
Засада? Какого чёрта?
Впрочем, солдаты смотрели не на меня. За мою спину.
Потом один из них вышел из своего укрытия и обнажил огромный палаш. Толпа, следовавшая за мной, остановилась и кто-то, шумно сглотнув слюну, выдохнул:
— Гордель побери! Это же облава!
— Валим! — нервно взвизгнул ещё один.
Собирались они очень долго. Стражники оказались намного быстрее. Пока местные хулиганы нервно переругивались, люди в доспехах, подчиняясь чётким приказам уже бежали через перекрёсток. Я посторонился, освободив им дорогу: это ваши, человеческие, разборки, не имею ни малейшего желания в них участвовать.
Из-за угла послышались тупые удары и оглушительные вопли тех, кому не повезло. Я не стал задерживаться, для ознакомления с ходом и последствиями потасовки, пусть их. Ночь слишком мала, для всех моих дел, и я не стану тратить время на подобные пустяки. Люди в больших городах ничем не отличаются от других таких же и их занятия не претендуют на разнообразие: пьянство, болтовня и секс. Дай им возможность без помех заниматься любимым делом, и они позабудут обо всем остальном.
— Уверен? — осведомился Паша, привалившийся плечом к серой стене двухэтажного задания, — то есть всё возвышенное ты взял для вас, львов, а у людей осталась одна грязь?
— Ещё и ты, — я остановился и тяжело вздохнул, — я ещё способен понять, когда моё подсознание воссоздаёт тех, о ком я скучаю, но ты...
— Ты не ответил. Считаешь людей всего лишь грязными животными не способными ни на что стоящее? Средоточие всех пороков, так? И лишь ты, вершина творения, обладаешь огромным сердцем, способным вместить всё самое лучшее и преодолеть несчастья вселенной?
Вид у него был скорее ехидный, чем возмущённый. В последние годы своей жизни, за этой маской Паша скрывал истинные чувства, которые, в основном, касались поведения Наташи.
Наташи! Вспомнилось!
— С-сука! — глухо сказал я и ударил кулаком о стену, рядом с головой призрака, — тварь!
— Не смей! — человек вцепился в мой плащ, и я увидел закушенную губу и белые, от бешенства глаза, — не смей осуждать её, ты, кровожадная гадина!
— По её вине погибла Леся! — я отшвырнул Пашу прочь, — да и ты тоже, идиот!
Галлюцинации становились всё назойливее: я ощущал запах человека и его прикосновения так, словно он действительно стоял рядом.
— Во имя милосердной Земмы! Какое дерьмо тут происходит? — толстяк в одежде, усыпанной мукой изумлённо уставился на меня из полуоткрытой двери, — Какого Горделя ты ломаешь стены моей пекарни?
Ломаю? Дьявол! Оказывается, я пробил кулаком отверстие в стене и теперь оттуда неторопливо вываливались дымные кольца с запахом пряной выпечки. Омерзительно!
Повар хотел продолжить, но быстро осознал один важный факт: я на голову выше и гораздо шире в плечах.
— Я позову стражу! — пискнул он и торопливо спрятал за спину широкий кухонный нож, — у меня есть знакомые, знаешь где?
— Человек, оставь меня в покое! — я уже почти не соображал, какую хрень несу. Нужно срочно взять себя в руки, — занимайся своими булками.
Я сцепил зубы и быстро зашагал прочь, оставив позади проклятия и угрозы осмелевшего повара. Группа людей, в пышных меховых одеждах, изумлённо наблюдавшая за происходящим, шарахнулась в сторону. Какой-то холёный толстяк с бородкой, заплетённой в косички, пробормотал странную фразу: "Наверное, фокусник с востока".
Нужно передвигаться по менее многолюдным местам, пока "фокусник" не сотворил таких фокусов, от которых и самому страшно станет. Да и отвык я от большого количества людей. Грани, по которым мы странствовали последнее время, не могли похвастаться таким количеством этих животных.
— Последствия порчи, — прошептал бесплотный голос, — она близко. Внутри.
Ощущая, как мир идёт рябью, я остановился на краю большой площади, заполненной горожанами обоих полов и любого уровня достатка. Нашёл, значит, малолюдное место. Молодец.
Ладно. Для начала необходимо осмотреться.
Аккуратные плоские плиты под ногами выгодно отличались от того ужаса, по которому я шагал до сих пор. Грязи практически не было, а деревья и кусты, как ни странно, выглядели ухоженными. В каждом здании можно было наблюдать одну, а то и две двери с разноцветными вывесками, надписи на которых недвусмысленно указывали на питейный характер заведения. Возле каждого бара, или как это здесь называлось, я заметил небольшую огороженную площадку, с навесом, защищающим от осадков. Судя по свежему сену, тут должны были столоваться животные, доставившие посетителей. Однако, кроме людей, других животных на площади не было. Внезапно я заметил движение в одном из этих стойл. Присмотревшись, я едва не начал хохотать в полный голос. Вот ведь как, отчасти я оказался прав: внутри отдыхали животные — те, которые уже успели набраться под завязку и не смогли принять вертикальное положение. Остроумно, чёрт побери!
Кроме того, на площади имелись: прогуливающиеся прохожие, все — приличного облика, никакой нищеты с окраин; охранники у стойл, с короткими дубинами в руках — следили, чтобы никто не нарушил пьяный сон утомившихся гуляк и городские стражники у каждого выхода на площадь. На моих глазах один из солдат дал пинка какому-то оборванцу, вознамерившемуся прошмыгнуть в общество приличных людей.
Стоило мне приблизиться к охранникам, как один из них толкнул товарища локтём в бок и кивнул на меня. Тот прищурился и окинул взглядом, не пропустив ни поношенного плаща, ни запылённых сапог. Мне позарез было нужно перейти эту площадь, не погружаясь вновь в запутанный лабиринт трущоб, однако очень не хотелось поднимать шум, истребляя городскую стражу.
Я надвинул капюшон поглубже и сделал несколько шагов вперёд, надеясь на благоразумие солдат. Тот, который первым заметил меня, попытался преградить дорогу, но его напарник внезапно ухватил товарища за рукав куртки и потянул к себе, яростно шипя ему в ухо какие-то ругательства. Пока они сипели, я спокойно прошёл мимо и оказался среди мирно прогуливающихся пар.
Здесь были женщины. Много женщин. Слишком много, учитывая то, чем одарила меня Галя.
На площади играла музыка: какой-то небольшой оркестрик самозабвенно издевался над своими инструментами, продуцируя нечто вроде местного варианта ланжа. Однако всё разом начало ломаться, когда большинство пар внезапно остановилось. Женщины прекращали прогулку и начинали вращать головами, пытаясь отыскать источник мощного влечения. Некоторые пытались ослабить шнуровки на груди, другие опускали декольте, а в особо тяжёлых случаях, бросали руки партнёров и точно сомнамбулы шли в мою сторону. Галя, чёрт бы тебя побрал!
— Эй! — какая-то зрелая дамочка с арбузоподобным бюстом попыталась схватить меня за руку, — красавчик, покажи лицо. Кажется, мы знакомы?
Сейчас, всё бросил и показал лицо!
Я ускорил шаг, но три горожанки преградили мне дорогу, причём одна явно пыталась выскользнуть из ставшего ловушкой, платья.
— Постой!
— Не желаешь познакомиться?
Мужья или любовники были в шоке от происходящего. Я тоже, хоть и понимал, какая фигня происходит. Один из мужчин попытался задержать убегающую подругу и получил по физиономии. Очаровательно! Музыка окончательно смолкла, а стражники заинтересовались необычным происшествием.
Я распихал назойливых самок и едва не бегом устремился к противоположному краю площади. Поздно! Паломничество обезумевших от сексуального вожделения женщин приобрело массовый характер, причём большинство принялись сбрасывать мешающие им части одежды.
Да что же это такое? Когда Галя игралась с моим даром влечения, я не замечал такого усиления эффекта! Это же настоящее безумие! Массовое помешательство! О, чёрт, как же я не понял сразу — массовое, вот, то самое слово! Чем их больше — тем сильнее воздействие. И как теперь поступить?
Меня хватали за ноги, обнимали, лезли целоваться, а кто-то даже облизывал руки. Теперь даже самый тупой мог бы сообразить, кто именно является источником беспорядков. Мужчины тащили упирающихся самок прочь, кто-то активно использовал кулаки, а кто-то грозил мне всевозможными неприятностями. Со всех сторон приближались патрули. В общем, внимания я почти не привлекал.
Внезапно кто-то из обиженных самцов взревел, будто его обокрали. Оглушительная оплеуха с последующим воплем подсказала — воришка обнаружен. А вот завязавшаяся потасовка дала понять, что он бы не один.
И ад начался.
В то время, как женщины продолжали замедлять моё движение, буквально ложась под ноги, мужчины задорно колотили друг друга. Охранники стойл не могли удержаться, не поучаствовав в столь весёлом занятии и пустили в ход дубинки. Стражники, шагавшие, было ко мне, принялись разнимать дерущихся и невольно завязли в драке.
Сквозь оглушительные вопли и звуки ударов я расслышал, как оркестр вновь принялся за дело, играя нечто быстрое и задорное. Ха! А музыканты то молодцы! Люди с чувством юмора.
Однако нужно было как-то выбираться из этого бардака. Я отбросил в сторону самых прилипчивых поклонниц и уже не скрываясь, в несколько прыжков преодолел расстояние до выхода из этого дурдома, который я сам и сотворил. Кто-то изумлённо охнул за моей спиной, но большинству было не до того: они самозабвенно выколачивали мозги друг другу. Оглянувшись, я заметил, как кое кто решил воспользоваться ситуацией и активно валил на землю уже так гостеприимно обнажившихся самок. Люди...
Ф-фу, спокойствие. Или нет?
К бурлящей площади активно пробирались любопытствующие. Некоторые довольствовались участью наблюдателей, подбадривая участников издалека. Другим же этого определённо было мало, и они едва не бегом неслись в самую гущу событий. Но все эти зеваки меня не интересовали. А вот высокий широкоплечий парень с чёрной эмблемой на груди и треспом на поясе был тут явно неспроста.
Ну конечно! Как же я мог забыть про чёртовы детекторы. В руках охотника жужжала знакомая штуковина и он сосредоточенно водил ею из стороны в сторону. Внезапно человек оторвался от прибора и поднял голову. Наши взгляды встретились и брови моего визави поползли вверх. Прежде чем он успел издать хоть какой-нибудь звук, я прорвался к нему сквозь галдящую толпу и, ухватив за горло, затащил в переулок.
— Ты, — начал он и я приложил его головой о стену.
Выпавший детектор я расколотил ударом ноги и подхватив обмякшее тело, потащил его прочь от возбуждённых горожан. Что ни делается — всё к лучшему. У меня появился возможный информатор. Весьма ненадёжный, надо сказать, но выбора не было.
Нужный тупик нашёлся достаточно быстро; здесь не так сильно смердело человеческими нечистотами и освещение вполне позволяло обойтись без ночного зрения. Бросив тело на жалкие остатки мостовой я оглянулся: никто не собирается помешать нашему уединению?
— Убей его!
Ну конечно! Как же без тебя, моё милое безумие. Привет Ольга. Опять.
Кошка склонилась над неподвижным телом, а потом злобно пнула его ногой. Откуда столько ненависти у той, которая с охотниками и не сталкивалась? Впрочем, попробуй это объяснить собственному подсознанию.
— Вообще-то он мне нужен, чтобы задать ему пару вопросов, — спокойно сказал я, — ты же не сможешь мне рассказать, куда идти и как действовать, пока на меня не устроили полноценную облаву?
— А этот тебе, всё равно, соврёт, — кошка поморщилась и вдруг потёрлась головой о моё плечо, — я скучаю по тебе. По Илье, по Гале...
— Ты там с ним не сталкивалась? — поинтересовался я и погладил склонённую голову, — забавная, вообще-то ситуация.
— Ты не понимаешь! — в её напряжённом голосе проскользнула скрываемая боль, — я, пока, не могу сказать. Ах, если бы я тогда знала... Зачем ты убил моего волка? Я была бы совсем другой, ты ведь должен помнить.
— Тогда я не видел другой возможности для сохранения целостности прайда. Да и сейчас — тоже. Могу только ещё раз попросить прощения и за тебя, и за твоего волка. Поверь, Оля, я скучаю по тебе не меньше. Каждый раз, когда кто-то покидает прайд — это словно потеря части тела и даже моя любовь не в состоянии полностью заживить эту рану. Ты, Илья, Леся — все вы...
— Твоя добыча приходит в себя, — кошка мягко отстранилась, и я увидел слёзы в её глазах, — одно тебе могу сказать — будь осторожнее, очень важно, чтобы ты остался жить.
— Т-ты, — прохрипел охотники и попытался вытащить тресп из поясных ножен. Я отобрал игрушку у неразумного дитяти и отшвырнул прочь, — мы тебя, всё равно, засекли. Это вопрос времени...
— В том-то и дело, — я взял его за отвороты куртки и посадил спиной к стене ближайшего здания, — времени у меня нет. Но есть несколько вопросов, на которые я хотел бы получить ответы.
Он засмеялся. Судя по всему, это должно было изображать презрение, но смех получился достаточно жалким. Когда до человека дошло, насколько он нелеп, смешок оборвался. Теперь охотник просто ненавидяще сверлил меня глазами.
— Послушай, — я постарался говорить, как можно доходчивее, — твои предшественники допустили одну серьёзную ошибку: когда я попросил пропустить меня в Сердце, они заблокировали порталы. Думаю, ты и сам это знаешь.
— Они погибли, как герои, — человек попытался встать и мне пришлось усадить его обратно, — осталось прикончить тебя, злобная тварь и их смерть не останется неотмщённой!
— Сколько пафоса, — я поморщился, — мало того, что они сдохли просто так, из-за их идиотизма уже успели погибнуть другие. Вдолби в свою тупую башку: чем дольше я нахожусь здесь, тем больше людей умрёт. Причина не в моей иррациональной злобе — просто мне нужно питаться и восстанавливать силы. Дайте мне возможность уйти, и я уйду.
Охотник ещё раз вскинулся, и я вновь сбил его на землю.
— Ты ещё позови кого-нибудь, — посоветовал я, догадываясь, какие мысли могут блуждать в его голове, — а потом скажешь, будто я виновен в их гибели. Мне просто нужна информация, куда идти, чтобы убраться с этой грани. Насколько мне известно, где-то должен быть стационарный портал, оставшийся с давних времён.
Грудь человека тяжело вздымалась, а взглядом можно было плавить булыжники мостовой. Тем не менее, в серых глазах мелькнуло разумное выражение. Да неужто мне наконец-то попался здравомыслящий человек?
