— Я же тебя предупреждала, насчёт Ильи, — проворчала Галя и ей почти удалось выпихнуть аккуратную пятку прочь, — он мне рассказал, как ты сходила с ума.
Я хихикнул. Мне он тоже рассказал. Чертовка всё сделала по-своему.
— Мне так было удобнее, — бормотала Зара, прищурив один глаз, — и вообще, он был слишком напряжён и торопился. Не люблю я так.
— А интересно было бы попробовать их обоих, одновременно, — кошки хищно облизнулись, а я плотно зажмурился, пытаясь не представлять, какое безумие может твориться в их хорошеньких головках.
Только тяжёлые шаги заставили меня открыть глаза и увидеть входящего Чара. Он обвёл нас тяжёлым взглядом, на мгновение задержавшись на Заре, сидящей боком к нему. Голова львицы была опущена и волосы скрывали лицо белоснежным водопадом.
— Четвёртая решила появиться, — констатировал он, — вовремя.
Он повернулся к Гале и злобно выплюнул:
— Карр не придёт больше к тебе, тварь! Нам пришлось связать несчастного. А когда мы вернёмся домой, он пойдёт под трибунал.
— Очень жаль, — спокойно заметила Галя, даже не повернув головы, — а у него только начало получаться. Передай ему, я буду очень скучать.
Чар громко посопел носом, покачиваясь с носка на пятку, а потом повернулся к Илье:
— Мы полностью восстановили питание активатора, но блокировку так и не обнаружили. Похоже, центральный купол откроется вместе с остальными.
— Так и было задумано, — кот откинулся на спинку кресла, — зря старались: никакого блока там и не было. Как только откроется усыпальница королевы, миньоны обязаны обеспечить её защиту. Все миньоны. Если кто-то осмелится проникнуть внутрь усыпальницы, они попытаются его остановить.
— Итого, несколько тысяч быстрых смертоносных тварей, против тридцати защитников.
— Настоящие спартанцы ничего не боятся, — буркнул я.
— Вашей задачей будет удержание единственного прохода, пока мы пойдём внутрь, — продолжил Илья, — если у нас получится, все миньоны издохнут в течении нескольких мгновений. Ну, а если не получится, то вам всё равно уже ничего не поможет.
— Почему внутрь пойдёте именно вы? — подозрительно осведомился охотник.
— Потому как против королевы у вас нет ни единого шанса. Это — львица, но очень сильно изменённая. Думаю, её вполне можно называть богиней: она повелевает такими энергиями, которые недоступны даже нам. Кроме того, у неё есть и личные телохранители, но кто они, и сколько их — неизвестно.
— Ясно. Значит, мы удерживаем проход и ждём, получится у вас или нет. А потом все или умираем, или покидаем этот мир.
Охотник тяжело вздохнул и оглянулся на пятёрку подчинённых, стоявших на самом солнцепёке. Те, немедленно, подтянулись, став едва не по стойке смирно. Ну чисто тебе дрессированные обезьянки. Чар потёр высокий лоб и сделал пару шагов ко мне.
— Будем выступать, — решительно заявил он, — зови Зару.
— Легко, — согласился я и позвал, — Зара.
— Привет, Чар, — сказала кошка, поднимая голову, — давно не виделись.
Его словно хлестнули по физиономии, и он попятился, глядя на львицу широко открытыми глазами. От былого человека в ней почти ничего не осталось, но по кое-каким чертам, ещё можно было опознать прежнюю Зару. Поэтому у охотника не возникло и тени сомнения, в том, кого он видит перед собой. Рот его открылся, раз, другой, прежде чем человек сумел выжать из себя:
— Зара...Ты?
— Да, Чар! — она поднялась на ноги и гордо выпрямилась во весь рост, — как я тебе?
Он нашёл силы прийти в себя и бросил на меня взгляд, исполненный ненависти. Потом сделал шаг вперёд и протянул руку к медальону, на груди кошки.
— Немедленно сними эту гадость! Ещё не поздно...
— Да ты с ума сошёл, человечек! — кошка, со смехом, хлестнула его по ладони, — убери свою лапку, пока я не оторвала её.
— Ты же не, — он запнулся, не зная, как выговорить, — ты не питалась?
— Конечно же я питалась, человек, — она вновь рассмеялась и села мне на колени, — и мне это очень понравилось.
— Ты! Ты! — трясущийся палец Чара упёрся в меня, — это ты сотворил! Ты всё испортил!
— Я всё улучшил, — возразил я, — если ты не заметил, обрати внимание: моя Зара намного лучше твоей. Во всех отношениях. Про секс я вообще молчу.
Он пошатнулся и застонал. Потом попытался выйти и наткнулся на одну из стоек веранды. Кошки дружно рассмеялись.
— Мы ждём около центрального купола, — сказал Илья, словно ничего не происходило, — возьмите с собой всё ваше оружие. И я бы освободил Карра — вам потребуется каждый имеющийся тресп.
Чар повернулся, и я увидел слёзы, струящиеся по его лицу. Он медленно вытер их и ухватился рукой за ограду постройки, словно ноги перестали удерживать отяжелевшее тело. Кто-то, из группы сопровождения поинтересовался: всё ли в порядке, и охотник раздражённо отмахнулся. Потом уставился на меня. Я улыбнулся, ласково поглаживая голову львицы, и помахал ему.
— Когда всё закончится, — сказал Чар, охрипшим голосом, — если ты ещё будешь жив, я постараюсь тебя убить. Я буду резать тебя на части, чтобы ты умирал медленно. Я...
— Удачи, — прервал я его, — соберись. Твоим людям ты потребуешься в хорошей форме.
Чар, видимо, хотел продолжить угрозы, открыл рот, потом медленно закрыл и покачал головой. Лицо его, бледное, до синевы, казалось физиономией утопленника. Теперь он смотрел только на Зару, которая, уже окончательно, утратила интерес к бывшему мужу. Кошка, обняв меня рукой за шею, внимательно слушала негромкий рассказ Гали о способах ведения охоты, вообще, и о засадах, в частности. Мне даже стало немного жаль несчастного охотника — ослеплённый горем он не мог понять: теперь его бывшая супруга стала полностью счастлива, так, как ему никогда не быть. Человек, что с него взять.
Остальные охотники, подошли к своему командиру и начали спрашивать, в чём дело. Но он лишь отмахивался от их вопросов, при этом кривясь так, словно у него болела голова. В конце концов, человек не выдержал и бросив последний тоскливый взгляд, быстрым шагом удалился прочь, увлекая свиту за собой. Тем временем Галя успела перейти к охотничьим байкам и встала на ноги, для лучшей демонстрации собственных выдумок.
— Крупный парень, — она подняла руку так высоко, насколько могла, — весь косматый, точно медведь и такой мускулистый, словно его родителями были гориллы. А тресп в его руках — больше моего роста! И он медленно крадётся в мою сторону, приготовившись к атаке. Глаза у монстра горят огнём и вращаются, а изо рта летят клочья пены!
— Ужас! — совершенно серьёзно сказала Зара и запустила когти в мою шкуру, — ну а ты?
— А я стою, такая маленькая и совершенно беззащитная. У меня даже завалящего ножика, с собой, не было — только мои крохотные коготочки. И тут смотрю: а из кустов вылезает ещё один, в два раза больше первого. Лысый, весь в татуировках и зубы скалит. А в обеих руках...
— Пошли, — сказал мне Илья, аккуратно ссадив мою ношу на кресло, — а девочки пусть, пока, развлекутся.
— Я скоро, моя хорошая, — сказал я и поцеловал Зару в губы, — не скучай.
Беседка осталась за спиной, вместе с сакраментальным: "И тут он попёр на меня!"
Мы молча вошли во дворец, и Илья повёл меня узким коридором, где я, раньше, никогда не был. Похоже, он предназначался для прислуги. В узком проходе освещение почти отсутствовало и лишь редкие тусклые светильники позволяли обходиться без ночного зрения. Деревянные полы оказались изрыты десятками крысиных нор, а бумажная защита стен свисала вниз живописными лохмотьями. Казалось, место забросили давным-давно, но я ощутил недавнее присутствие людей в этом захолустье.
— Ты ведь знаешь, — не оборачиваясь, сказал Илья, идущий впереди, — шансов у нас, практически, нет?
— Теперь — знаю, — спокойно ответил я, — до этого, только догадывался. Что-то конкретное?
— Куда уж конкретнее, — он хмыкнул и начал спускаться по узенькой лестнице, ввинчивающейся в недра планеты, — твоя любимая Акка. Именно она спит в чёртовом куполе, блокируя все выходы с этой грани. Блокиратор — её сердце. Для выхода нам необходимо убить проклятую суку. Но это — почти невозможно: Акка — уже не та львица, про которую людишки пописывали слюнявые вирши. Она действительно стояла у истоков возникновения нашей расы и была величайшим генным инженером. Честно говоря, я так и не понял, какую фигню она сотворила с собой, но львицей определённо быть перестала. Стало быть, обычные способы смертоубийства на неё не подействуют. Охрана твари из львов, но тоже, как-то изменённых.
— В общем — полная жопа, — констатировал я, осторожно ступая по гнилым ступеням, — Но это ничего не меняет.
— Почему-то я так и думал, — проворчал Илья и тяжело вздохнул, — отважный тупой хищник — мечта кошек и человеческих самок. Герой этого мира.
— Мне поставят статуи, — похвастался я, — во всех городах.
— Даже не сомневаюсь в этом, как и в том, что ты их заслуживаешь, — Илья толкнул тяжёлую дверь и вошёл в длинный прямоугольный зал, у дальней стены которого я заметил группу людей, — кроме того, ты ещё и на редкость везучий тип. Львы любят, но очень редко и уж совсем в единичных случаях эта любовь — взаимна. При этом всегда наблюдаются крайне забавные аномалии: чтение мыслей, обмен энергией на расстоянии...Да вам даже левитация — не слишком тяжёлый труд.
— Всё правда, — согласился я и широко ухмыльнулся, — плюс кое-что ещё.
— Да, такого удовольствия, как ты, ей никто никогда доставить не сможет, — кивнул Илья, — но ты не слишком веселись. Есть и скверная новость: если один из вас погибнет — второй тоже умрёт. Не слишком высокая цена?
— Нет. Просто постараюсь быть поосторожнее.
— Две жизни за одну, — Илья оценивающе посмотрел на меня, — ну ладно, пошли, постараемся поднять наши шансы.
— Это, кстати переводит нас к вопросу, — заметил я и показал пальцем на две группы людей, каждая из которых, неподвижно стояла, образовав кольцо, — какого чёрта здесь делаем мы и какого — они? Я не голоден.
Мы подошли ближе, и я внимательно рассмотрел замерших истуканов. Каждый, словно спал, с широко открытыми глазами и ни на что не реагировал. Но эти живые мертвецы продолжали дышать. Илья подошёл к одному кругу и положил ладони на плечи рослого мужчины.
— Есть присказка, будто у кота девять жизней, -сказал лев, — у нас будет десять. Одна своя и ещё девять — взятых взаймы. Больше, к сожалению, не получается. Бери ту группу и делай, как я. Чувствуешь?
— Тепло, — задумчиво пробормотал я и тут меня будто пронзило, — о чёрт! Я их всех вижу! Всю девятку! В моей голове. Но зачем?
— Постарайся оставить их образы в голове. А теперь медленно отпусти руки...Продолжаешь видеть?
— Да, — я потряс головой, — немного бледнее, но там же.
— Это — наши запасные жизни, — Илья улыбнулся, но как-то невесело, — именно поэтому я спрятал их так далеко, чтобы до них никто не сумел добраться. Теперь мы можем умереть десять раз. Одиннадцатый — будет настоящим.
— А кошки? — я схватил его за плечо.
— Я пробовал, с Галей — не получается. Похоже, на них это не действует. Придётся кошечек поберечь. А тебе — Зару — вдвойне.
— Она будет жить! — сказал я, сцепив зубы, — даже если я умру, то не позволю ей отправиться следом.
— Такой упрямый тупица способен на что-то, в этом духе, — хихикнул Илья, — думаю, ты даже смерть способен пришибить своей чугунной головой. Живи и пусть твоя Зара живёт. Она, действительно, чудо! Никогда не говори Гале, но в постели, она твоей львице не соперница.
— Знаю, — сказал я, ухмыляясь, — сейчас я тебе кое-что расскажу...
Заброшенная тропинка, петлявшая через парк, осталась такой же, какой я её помнил: те же ветки, корни деревьев и листья, хрустящие, под ногами. Тонкие лучики солнца, изредка, задевали лицо и тогда, я видел мгновенные ослепительные вспышки. Вероятно, вся наша жизнь — всего лишь молниеносная вспышка в глазах бога. Он даже не замечает каждого такого сполоха и продолжает идти дальше. Пойдём и мы.
Лёгкий ветерок не уставал упрямо гнать небольшие волны, которые, с тихим шелестом, атаковали, поросший травой, пологий берег. Я немного постоял у мостика, потом запустил маленький плоский камень, и он запрыгал по воде, звонко хлопнувшись о каменистый островок. Смешок, донёсшийся до моих ушей, подтвердил — старания не остались незамеченными. Я безмолвно согласился с присланным в мою голову посланием и быстрым шагом преодолел разделявшее нас расстояние.
Зара была там. Ждала меня в беседке, откуда и прислала свой зов.
Кошка была такая маленькая, такая несказанно прекрасная, что у меня замерло сердце. Тёмные глаза прятались в белоснежных потоках волос, но я ощущал на себе их внимательный взгляд. Не было нужды о чём-то спрашивать. Я просто обнял девушку, и мы долго молчали, любуясь картиной тихого озера, окружённого деревьями.
— Мы ведь умрём? — тихо спросила Зара.
— Скорее всего.
Как можно соврать части тебя самого?
— Ты боишься?
— Нет, — она ещё сильнее прижалась ко мне, — совсем-совсем не боюсь. Главное, чтобы ты был рядом. А если победим, то останемся вместе навсегда. Знаешь, Илья рассказывал: у нашей любви нет таких ограничений, как у людей. Нет ревности, нет скуки, нет доминирования, поэтому, наша любовь — вечна.
— Ох уж этот Илья, — боюсь, я не смог удержаться от некоторого сарказма, — ну, всё он должен разложить по полочкам. Когда вы занимались сексом, он не пытался объяснить, в каком именно порядке, всё должно происходить?
— Нет, — она хихикнула, — но, вроде бы, определённые правила у него есть. Галя рассказывала. А с тобой, сказала, всегда, как в первый раз. Это — так.
Мне почудилась лёгкая дрожь в её голосе и я осторожно убрал с лица прядь волос. Маленькая слезинка бриллиантом сверкала на матовой коже.
— Я не дам тебе уйти, — прошептала Зара, — даже если умру — не позволю тебе уйти за мной.
Я крепко обнял её, и мы безмолвно замерли, наблюдая беспечные воды озера, по которым медленно скользила лёгкая рябь. Казалось, будто вся реальность всколыхнулась от невидимого камня и это волнение усиливается с каждой секундой. А лёгкий ветерок, мгновение назад, ласкавший кожу нежными прикосновениями, набирает силу, превращаясь в лютый ураган, способный разорвать ткань бытия в клочья и унести ошмётки далеко-далеко.
Лишь мы, двое, оставались чем-то постоянным, в центре начинающегося безумия. И мы сохранили внутри себя картинку тёплого солнечного дня и крохотной беседки, посреди спокойного озера, окружённого шелестящими деревьями.
Где-то, глубоко-глубоко, далеко от всех бед и безумия вселенной, в беседке стояли двое, прижавшиеся друг к другу. Там они и останутся.
Навсегда.
— Люблю тебя, — сказала Зара.
— Люблю тебя, — я поцеловал её.
Купола, начинённые смертельно опасными тварями, ждущими часа пробуждения, казались спящими хищниками, которые вот-вот проснутся и набросятся на нас. Страха не было. Львы не умеют бояться. Был азарт охоты и ожидание боя. Нет, я всё же опасался, но не за себя, а вот за это прекрасное создание, стреляющее в меня искорками, из-под пелены белоснежных волос.
