Серебряный Ангел и Золотой Призрак
Автор: Linnea
Бета/гамма: Алена/Margo555
Пейринг: ГП/ДМ/РЛ
Рейтинг: NC-17
Категория фика: Слеш
Размер: Макси
Статус: Закончен
Отказ: Герои принадлежат мадам Роулинг, мне только фантазия
Аннотация: Похищение. Новая неожиданная жизнь. Смертоносные навыки. Перевоспитание.
Предупреждение: Игнор 6-7 книг. ООС персонажей. Герои меняются очень сильно. Несколько новых персонажей, но они несут второстепенную роль.
Глава 1. Я должен уйти.
Прости за то, что я родился,
за то, что жил, за то, что был.
Прости, что потерял я веру в дружбу,
в счастье.
Их больше нет,
во мне осталась только боль.
Прости меня за трусость, за побег...
Прости... Прости... Прости...
Две недели. Прошло две недели после боя в министерстве. Того самого боя, когда погиб единственный близкий ему человек — Сириус Блек. Да, у него были друзья, были знакомые, даже родственники, но все они были не тем, чего желало его сердце. Последняя мечта была разрушена.
Пятнадцатилетний юноша сидел, скрючившись, на подоконнике, и невидящим взглядом смотрел в окно. Две недели кошмаров. Каждую ночь одно и тоже. Он уже свыкся с тем, что каждую ночь видит смерть Сириуса и сам умирает вместе с ним. Действительность оказалась страшнее, чем он мог даже подумать. Но он уже привык. Привык видеть эти сны, он перестал кричать. Просто просыпался с полными слез глазами.
Когда-то он шел в магический мир с широко раскрытыми глазами, надеясь на то, что теперь все будет хорошо. Только вот с каждым годом становились все хуже и хуже. Никто не заметил, что он сломался. Смерть Седрика и возрождение убийцы родителей сломало что-то внутри. Появилась пустота, которая за последний год выросла до неимоверных размеров, сметая все на своем пути, загоняя чувства за бетонные стены.
Гарри спрыгнул с подоконника, подошел к столу, вытащил несколько пергаментов и начал писать. Писем было много. Только каждое состояло всего из одного слова. Свернув письма, он прикрепил их к лапке Хедвиг.
— Лети, моя хорошая. Разнеси эти письма. Я знаю, их много. Но ведь ты разнесешь? Потом останься у Рона. Он о тебе позаботиться. Не возвращайся сюда. И не ищи меня, пожалуйста, — Гарри погладил свою любимицу по голове. Та что-то проухала в ответ. Сова почувствовала, что происходит что-то плохое. Гарри открыл окно, выпуская Хедвиг. Та посмотрела на юношу долгим взглядом. По щеке юноши бежала одинокая слеза. Он проводил грустным взглядом питомицу и со вздохом закрыл окно.
Сколько же всего произошло в его жизни, столько событий, которых хватило бы одному, а может даже и нескольким людям на всю жизнь. Смерть родителей, унижения от родственников, письмо из Хогвартса, знакомство с магическим миром, потом полные приключений, как он сначала считал, пять лет учебы. С каждым проведенным годом в Хогвартсе Гарри терял одно из своих чувств: наивность, вера, доверие, радость, счастье. Их у него больше не было. Не было злости, ненависти, ярости. Он был больше на них не способен. Осталась только боль — в голове, в сердце, во всем теле. Она не позволяла двигаться, думать, действовать. Она топила его, он задыхался в ее волнах.
Гарри перевел взгляд от окна, оглядел комнату. Глаза остановились на школьном сундуке, печальная улыбка появилась на губах. Гарри подошел к сундуку, на секунду замер, затем решительно открыл его. Пробежав глазами по содержимому, он достал три вещи: свою палочку, мантию-невидимку и альбом. Он сел на кровать и открыл альбом. На каждой фотографии он надолго задерживал взгляд, словно пытался впитать в себя изображение, вбить его в свой мозг. Гарри медленно листал альбом: вот его мама и папа, а здесь они же с Сириусом и Ремусом, а еще здесь Питер. Разглядывая фотографии с Питером, он не чувствовал ненависти. Гарри смотрел на такие родные, но такие незнакомые лица. Они появились в его жизни, чтобы исчезнуть навсегда. Так много фотографий, но нет воспоминаний. Просто осколки жизни, больше ничего.
Наконец, Гарри закрыл альбом, бережно провел по обложке. Аккуратно свернув мантию-невидимку и положив ее поверх альбома, Гарри поднялся с кровати, окинул взглядом убогую обстановку комнаты, в которой проводил летние месяцы последние пять лет и, захватив альбом, мантию и палочку, вышел из комнаты. Прислушавшись, он уловил звуки разговора на первом этаже. Медленно остановился на пороге гостиной, входить ему не хотелось. Он молча стоял и смотрел на своих родственников.
— Что ты здесь делаешь, мальчишка? — побагровел Вернон Дурсль. — Тебе сказали сидеть в своей комнате и не выходить из нее.
— Я хотел попросить у вас прощения, = тихо произнес Гарри.
— ЧТО?! — мистер Дурсль подскочил в кресле. Кулаки сжались. "Да мальчишка издевается!"
— Простите, — смотря в пол, произнес Гарри снова.
— За что? — недоуменно глядя на племянника, спросила петуния Дурсль.
— За то, что родился. За то, что выжил, когда убили моих родителей. За то, что четырнадцать лет назад оказался на пороге вашего дома. За то, что мешал вам жить так, как вы хотели. За то, что никак не умру.
Дурсли в шоке смотрели на юношу. У Вернона Дурсля пропал дар речи. Даже со своими низкими умственными способностями Дадли прекрасно осознал, что происходит что-то неординарное. Петуния с ужасом слушала безжизненный, лишенный каких-либо эмоций голос Гарри. Дадли переводил недоуменный взгляд с матери на отца, с отца на кузена.
— Мальчик, о чем ты? — петуния никак не могла подобрать слов.
— Простите меня, — голос был все также тих и безжизнен. Петуния тряхнула головой.
— Мальчик?
— Я только хотел вам сказать, что в банке на соседней улице на ваше имя открыть счет на миллион фунтов. Каждый месяц он будет пополняться на 35000 фунтов.
— ЧТО?! ТЫ С УМА СОШЕЛ?! — Вернон смотрел на юношу как на сумасшедшего.
— мне родители оставили состояние. Оно очень большое. Я очень богатый человек. Я могу себе позволить такое, — тихо произнес Гарри.
— У тебя столько денег? — Вернон никак не мог переварить полученную информацию. — И ты не говорил?
— Я узнал об этом только вчера, — Гарри отстраненно посмотрел на дядю. Тот вздрогнул. "Что с ним?"
— Это когда я отвез тебя в Лондон? — Вернон с трудом приходил в себя. Петуния и Дадли пребывали в состоянии прострации.
— Да, — прозвучало в ответ.
"Ретроспектива"
Гарри всю ночь просидел на подоконники. Нахлынули воспоминания. Перед глазами за эту ночь прошла вся его жизнь. Человек, которым он восхищался, считал его только тем, кто должен убить Волдеморта. От него все скрывали. И даже теперь ничего не изменилось. Он долго думал, решал, вспоминал и, наконец, принял решение.
В девять утра его как всегда позвали на завтрак. Он спустился и нехотя поковырялся в тарелке. Есть совсем не хотелось. Но сейчас ему нужно было попросить дядю об одолжении. Поэтому он с трудом запихнул в себя скудный завтрак. Родственники вели себя сносно, просто старались его игнорировать. Разговор с Грозным глазом Грюмом подействовал.
— Дядя Вернон? — обратился к мистеру Дурслю Гарри.
— ЧТО?
— Не могли бы вы по дороге на работу забросить меня в Лондон? — Гарри был предельно вежлив.
— Это еще зачем? — подозрительно уставился на него Вернон Дурсль.
— Мне нужно сходить в Ко..., — Гарри оборвал себя на полуслове. Вернон пылал гневом, еле сдерживая себя.
— Я уезжаю через десять минут. ЖДАТЬ НЕ БУДУ! — Злость все-таки прорвалась наружу. Но после разговора на вокзале он не хотел неприятностей с этими. Нужно мальчишке в Лондон? Ну что ж, он его отвезет. В конце концов, с него не убудет. — Я не собираюсь тебя там ждать или потом искать, чтобы привезти обратно.
— Я вернусь сам, дядя, — тихо произнес Гарри. Поведение мальчишки озадачивало Вернона. Слишком неправильно он себя вел. В глазах у него горел вызов, хотя он и выполнял все, что ему приказывали. Но сейчас этого вызова не было, было только равнодушие, и все.
Через час Вернон высадил мальчишку у какого-то странного бара и уехал. Гарри зашел в "Дырявый котел", и, не поднимая головы, прошел через зал к черному ходу. Оказавшись в тупике, он постучал палочкой по нужному кирпичу и прошел в Косой переулок. Здесь его интересовал только банк.
Зайдя в банк, Гарри направился к одному из свободных менеджеров.
— Простите, с кем я могу поговорить о моем наследстве?
Хмм, — гоблин поднял голову от документов и пристально осмотрел юношу. — Одну минуту, мистер Поттер. Присядьте.
Гарри сел на предложенный стул. Гоблин нажал какую-то кнопку, а потом стал рассматривать необычного клиента. "Как герой магического мира может выглядеть так? Одежда ему явно велика, волосы растрепаны, ужасные очки. Неужели никому не пришло в голову одеть его по-человечески?"
— Мистер Поттер, — раздался голос за спиной Гарри. Юноша медленно обернулся. Перед ним стоял гоблин. — Следуйте за мной.
Гарри поднялся со стула и последовал за провожатым. Они прошли по длинному коридору, поднялись на два этажа вверх и остановились перед массивными дверями. Гоблин постучал, открыл дверь и сделал приглашающий жест. Гарри вошел в кабинет. За огромным столом сидел представительный гоблин. Как только Гарри вошел, он встал и поприветствовал юношу.
— мистер Поттер, я рад, наконец-то, с вами встретиться. Удивлен, что мы до сих пор с вами не виделись. Меня зовут Рофтур. Я — управляющий делами рода Поттер.
— Приятно познакомиться, — спокойно произнес Гарри. Никакой эмоциональной подоплеки в словах не было. Гоблин с первой секунды понял, в каком состоянии находится его клиент. Юноша загнал все свои чувства так глубоко, что перестал их проявлять. На поверхности остались только боль и страдание. Нет, он видел, что мальчик не собирается умирать. Но его состояние вызывало тревогу. "Куда они все смотрят? Неужели не видят, как ему плохо?" — думал гоблин, рассматривая юношу, потом пренебрежительно подумал обо всех, кто должен был бы помогать ребенку. — "Люди!"
— Мистер Поттер... Ох, простите, лорд Поттер, — гоблин замолк, уловив еле заметное удивление в глазах мальчика. Оно было настолько ничтожным, что казалось иллюзией. На лице же был написан только вежливый вопрос. "Что же они с тобой сделали, ребенок?" — Вы не знали, что носите титул лорда?
— Нет.
— Но как? — удивлению Рофтура не было предела. — Титул перешел к вам в одиннадцать лет. Я совершенно уверен, что мы известили вашего магического опекуна.
— У меня есть магический опекун?
— Ох, Мерлин! — Рофтур в шоке опустился в кресло.
— Кто это?
— Профессор Дамблдор, — ответил гоблин, все еще пребывая в шоке.
— Понятно, — никаких эмоций в голосе, но глазах появилось что-то неуловимое.
— Я точно знаю, что мы уведомили.
— Я вам верю.
— Но я тогда не понимаю, почему вы...
— Думаю, профессор Дамблдор решил, что мне не нужно об этом знать.
— ЧТО?
— Профессор Дамблдор имеет мнение, что мне вообще ничего знать не надо, — что-то появилось в голосе. "Не все потеряно. Чувства не исчезли совсем. Бедный ребенок".
— Лорд Поттер, вы знаете, каково ваше состояние? — гоблин уже еле сдерживался. Внутри все горело праведным гневом.
— именно поэтому я и пришел сюда сегодня.
— Хорошо. Тогда думаю, мы начнем, — Рофтур сел за стол. Повернулся к шкафу за спиной и открыл один из ящиков, вытащил увесистую книгу. — Значит, так. На сегодняшний день ваше состояние составляет сорок пять миллиардов галеонов. Ежемесячный доход составляет три тысячи галеонов.
— Ежемесячный доход?
— Да, это с ваших магазинов и фабрик. Есть еще несколько лабораторий. С них поступает доход раз в три месяца — он составляет две-три тысячи в квартал. Все работает гладко. Мы за этим следим.
— Благодарю. Это мы с вами говорили о вашей наличности. Есть еще имущество: дома, книги, артефакты и тому подобное. Вот список. Можете ознакомиться.
Гарри читал. Сколько же всего у него было. Он мог жить в любом из своих домов. Но нет, директору приспичило поступить по-своему. Где-то в глубине появилась злость. Злость на конкретного человека. Сколько же всего директор от него скрыл.
— Я могу сделать некоторые вложения?
— Конечно.
— Я хотел бы открыть счет на моих опекунов — Петунию и Вернона Дурслей. В маггловском эквиваленте — 1 000 000 фунтов единоразовым платежом и ежемесячно 1000 галеонов в фунтах. Это возможно?
— Никаких проблем. Сейчас оформим. Что-то еще?
— Да. Дом в Лондоне, на Коверн-стрит, также перевести на их имя.
— Будет сделано.
— Еще. 100000 тысяч перевести на имя Ремуса Люпина. И 500 галеонов ежемесячно.
— Без проблем.
— Единоразово перевести семье Уизли 250 000 галеонов и установить 1000 галеонов ежемесячно.
— Сейчас все оформим. Тем более это нисколько не уменьшит вашего состояния. Еще бы я посоветовал вам закрыть доступ к вашему состоянию для магического опекуна, — гоблин следил за реакцией юноши. Тот кивнул. Рофтур облегченно вздохнул.
— Скажите, а можно сделать так, чтобы некоторое время никто не имел доступа к моему состоянию?
— Да это возможно. Можно заморозить состояние для внешнего влияния. Все операции будут проходить. Счета обновляться, но никто не сможет вмешаться.
— Тогда я хотел бы заморозить мое состояние.
— Я позволю дать вам совет: заведите отдельный сейф, в котором была бы определенная сумма для ваших нужд.
А заморозка состояния не повлияет на выплаты, о которых я говорил?
— Нет. Сначала мы проведем все операции. А замораживание состояния проведем, скажем, через четыре дня.
— Хорошо. Спасибо, что вы так скрупулезно ведете дела мои дела.
— Я много лет служу вашей семье, лорд Гарольд, — поклонился Рофтур. Эмоции почти не улавливались в юноше, но они были. Это обрадовало гоблина. Он надеялся, что найдется человек, который сможет вернуть юноше свет жизни.
"Конец ретроспективы"
— На столе в моей комнате лежат документы на счет в банке, а также на дом в Лондоне, который я переписал на вас, — Гарри посмотрел на тетю. Дурсли уже не думали, что их можно еще чем-нибудь удивить, но мальчик это сделал.
— Почему? — только и смог выговорить Вернон Дурсль.
— Вы последнее, что у меня осталось. Как бы мы друг друга не ненавидели, вы мои родственники. Вам было трудно со мной. Я знаю. Я понимаю. Я хочу, чтобы вы были счастливы.
Вернон тряхнул головой. Он совсем перестал что-либо понимать. Петуния сидела с открытым от шока ртом.
— А ты?
Гарри грустно улыбнулся и вошел в комнату, положил на стол перед родственниками альбом и мантию.
— Я только прошу вас сохранить вот эти вещи. Это память о моих родителях. Спрячьте или заведите ячейку в банке, все равно. Только сохраните. Остальное можете выкинуть или сжечь.
— А ты? — выдавила из себя Петуния.
Гарри снова улыбнулся. Улыбка была горькой. Он достал палочку из заднего кармана брюк. Дурсли вздрогнули. Гарри повертел палочку в руках, а потом под ошеломленный вздох родственников переломил ее пополам. Появилось легкое свечение и на стол упало огненно-красное перо. Гарри положил две половинки когда-то своей палочки на стол рядом с пером.
