Если колдомедик и хотела что-то сказать в ответ, то ей этого не удалось. Ребята просто вышли из больничного крыла и все. Помфри только покачала головой. Она, наконец, дожила до того момента, когда ее перестали бояться. Она могла уложить самого Снейпа в кровать одним своим взглядом, и вот на тебе, семикурснику удалось заставить ее отпустить его всего лишь одной фразой, на которую она не нашла, что ответить, в первую же секунду.
— Пора менять место работы, — пробурчала она себе под нос. — Хогвартс уже не тот. Совсем не тот, — она вернулась в свою комнату и засела за фолиант, который ей передал Драко для изучения. Слишком многое изменилось в школе, и не в лучшую сторону. "Я, конечно, не крыса, но этот корабль явно собирается в ближайшее время пойти ко дну, если не смениться руководство". Оглядев свою комнату при больничном крыле, колдомедик поднялась и начала собирать свои вещи, укладывая их по сундукам, так, на всякий случай.
Ребята пошли в Большой зал, где как раз начался завтрак. Пока они шли, Рону успели рассказать, как его перенесли в больничное крыло, как они всем скопом навалились на колдомедика. Оказалось, что в палате он оказался в 5 утра.
В Большом зале почти никого не было, только несколько студентов Рэйнвекло вяло ковырялись ложками в овсянке.
— Я эту гадость есть не буду, — буркнул Рон, отодвигая кашу подальше.
— Тебя никто и не заставляет ее есть, — фыркнула Диана, придвигая к себе тарелку с пирожками и чашку с зеленым чаем. Гриффиндорцы с удивлением посмотрели на слизеринцев, которые завтракали с огромным удовольствием. Гермиона привстала, перегнулась через стол и заглянула в дымящуюся чашку Панси.
— Кофе?! — удивленно воскликнула она.
— Да, — невозмутимо произнесла она, затем постучала по столу два раза палочкой. Перед гриффиндорцами появился нормальный завтрак, каждому по вкусу.
— Но... — у Джинни даже дар речи пропал.
— Лучше не спрашивайте, — буркнул Грег. Пока они сидели и перебрасывались словами, зал постепенно заполнялся людьми. Все с удивлением смотрела на расположившихся в конце гриффиндорского стола, поближе к выходу, слизеринцев. Нет, все знали о дружбе этих ребят, но как-то не готовы были увидеть их всех за одним столом.
— Убирайтесь за свой стол, слизни, — прервал разговор ребят злой голос Невилла. Гермиона подняла голову. Она увидела, что зал уже полон, а директор сидит на своем месте, но ничего, вроде бы, не собирается делать. Правда, выглядел он не ахти как, а вчера они его, кажется вообще не видели. Что-то говорило ей, что все не так просто, как может показаться.
— Минус десять очков Гриффиндору, мистер Лонгботтом, за неуважительное отношение к однокурсникам, — насмешливо растягивая слова, объявил Драко Малфой, как раз в нужный момент вошедший в зал в сопровождении Северуса Снейпа и Гарри Поттера. Оба молодых человека были одеты не по форме.
— Ты не имеешь права! — взвизгнула Лаванда.
— Мистер Поттер, мистер Малфой, вы как студенты... — одновременно с ней начала говорить МакГонагалл.
— Мы уже не студенты, — усмехнулся Гарри как-то совсем не по-доброму. — А в качестве помощников преподавателей, нам позволено снимать баллы с факультетов и назначать отработки.
— Помощников?! — раздались удивленные возгласы в зале.
— Это не смешно, — МакГонагалл была зла.
— А мы и не смеемся, — пожал плечами Драко. — Вот наши назначения.
Они прошли через зал и положили перед директором документы. Дамблдор взглянул на них. Да, выдержка у этого человека была превосходной. Он ничем не выдал своей ярости. Стоило ему на два дня выпасть из реальности, как тут же произошло то, на что повлиять он уже не может. Придется смириться, по крайней мере, на время. Радовало то, что Минерва все-таки приняла меры. Ему казалось, что эти таинственные гости из Аравии, положительно ответят на предложение. Правда, еще оставалось узнать, что они запросят взамен на это. Но он также понимал, что любая цена будет стоить того, чтобы его положение не пошатнулось. Он слишком долго выстраивал свою жизнь и подстраивал общество под себя, чтобы отдать лавры кому-нибудь другому, а также позволить кому-то свести все свои усилия на нет. Первым врагом был Волдеморт, пытающийся перекроить все под себя. Вторыми стали эти два юнца. Если с первым все было понятно, то чего добиваются эти двое, он понять не мог. "Чем быстрее их не станет, тем проще будет. Невилл справится, тем более он также подходит под пророчество по все параметрам, ведь нигде и никогда не называлось имени противника Темного лорда. Как удачно, что пророчество разбилось", — глядя на рассаживающихся за столом Снейпа, Поттера и Малфоя, думал Дамблдор.
* * *
Три дня, целых три дня директор наблюдал за своим теперь уже бывшим шпионом и двумя мальчишками. Он пытался понять, что же задумали эти трое, а в том, что за их действиями что-то стоит, он был уверен полностью.
Нормальное отношение к Гарри и Драко было только у двух факультетов, которые всегда оставались нейтральны к хогвартским войнам, по традиции устраиваемым Гриффиндором и Слизерином. Хотя в бытность студентами Драко и Гарри это было больше похоже на какое-то нездоровое соперничество, связанное лично с ними и их отношениями. Все крутилось вокруг них и было завязано только на них. За последний год неприязнь факультетов действительно превратилась в войну, в которой текла кровь. Драки стали повседневностью. За унижение и поражение хотелось ответить побольнее, и тут на двух факультетах появились изгои, на которых можно было сорвать зло. Чем пользовались и гриффиндорцы, и слизеринцы.
Дамблдору была выгодна такая позиция. Постоянная конфронтация держала его будущих потенциальных союзников и "слуг", причем второе вернее, чем первое, в постоянном тонусе. Весь мир был разделен только на белое и черное, без полутонов и плавных переходов.
Первые три дня Дамблдор молчал только потому, что ему нужно было понять, что происходит, понаблюдать и дождаться ответа от потенциального союзника, который должен был сделать всего одно дело, которое положит конец этой части истории и отправит в историю двух мальчишек, в очередной раз перешедших ему дорогу и испоганивших весь тщательно продуманный план.
А Гарри и Драко приступили к своим прямым обязанностям. Профессор по ЗОТИ с какой-то радости взял и отдал Гарри преподавание уроков на первых двух курсах, а на остальных Поттер должен был ему ассистировать. Уроки ЗОТИ как-то в одночасье стали очень интересными и продуктивными. Такая же ситуация была и на зельях, только Драко преподавал у первых четырех курсах, а у трех последних лишь присутствовал в качестве дополнительной пары глаз, наблюдающей за порядком, ну и для возможного предупреждения взрывов.
Основная масса студентов Хогвартса как-то спокойно приняла их измененный статус. Слизеринцы держались настороженно, поскольку многие получили предупреждение от родителей, а кто-то и задание. Ведь кое-кто должен был по замыслу Темного лорда остаться без головы. И все же, даже будучи фанатичными сторонниками Волдеморта, слизеринцы имели голову на плечах. Им хватило и детской демонстрации силы Поттера и Малфоя, чтобы понять: с этими двумя лучше не иметь дела. Одно — плеваться словами и стараться задеть, а другое — стать им настоящими врагами. Как заявил Теодор Нотт (вот уж кто был на все 200 процентов на стоне Темного лорда), "как-то жить хочется". Слизеринцы, в отличие от гриффиндорцев, почувствовали сущность этих двоих и были уверены, что любой, кто встанет на их пути и попытается хоть что-то сделать с теми, кто дорог этим двоим, закончит очень плохо, причем Авада им всем будет только сниться.
После ужина третьего дня, когда "изгои", наконец, изъявили желание переговорить с двумя своими лидерами без шипения и махания руками — а Гермиона на пару с Панси все три дня шипели на них как две разъяренные кобры и чуть ли не выцарапывали им глаза своими коготками, — к всей этой компании подошла Дафна Гринграсс. В свое время она была в свите Панси, но потом вдруг стала держаться особняком, где-то на четвертом курсе уйдя в сторону. Она и сейчас не участвовала в "играх" слизеринцев.
— Нам надо поговорить, — прошептала она, что-то отдала Панси и быстро отошла.
— Мистер Малфой, мистер Поттер, панибратское отношение со студентами в стенах этой школы не приветствуется, — поджимая губы, строго произнесла МакГонагалл. Гарри повернулся и бросил на своего бывшего декана острый как бритва взгляд.
— Я что-то вам сделал? — тихо поинтересовался он.
— Я лишь пекусь о репутации нашей школы, — вздернула та подбородок.
— Неужели? — Гарри чуть склонил голову на бок. — Это вы сейчас стали о ней печься или это такая странное у вас понимание о том, какой должна быть репутация?
— Что вы имеете в виду, мистер Поттер? — тут же рядом оказался Дамблдор. — И думаю, этот разговор мы продолжил в моем кабинете.
— Что ж, если вам так хочется, — пожал плечами Гарри, затем повернулся к Джинни и прошептал ей на ухо, так чтобы никто не услышал: — Выясни, что нужно этой слизеринке. Мне кажется, что-то назревает.
Преподаватели удалились. Студенты начали шептаться. Как бы многие не выглядели, но полных идиотов в этом учебном заведении не было. Старшекурсники не могли не заметить странное противостояние директора и вернувшегося Малфоя, не могли они и не заметить того, что с Поттером стали происходить странные вещи, которые пусть и косвенно, без доказательств вели к директору. Шепот нарастал, догадок становилось все больше.
* * *
— Я просто вынужден обратиться в Министерство с требованием, чтобы вас удалили из Хогвартса. — Дамблдор мрачно уставился на Гарри и Драко.
— И по какой же такой причине? — равнодушно поинтересовался Малфой.
— Ваше аморальное поведение... — начал Дамблдор.
— Вы видели, как мы целуемся на людях? Видели нас за этим самым непристойным поведением своими глазами? — перебил его Гарри.
— Мистер Поттер, вы о чем? — МакГонагаллл пошла красными пятнами.
— Ну, нас же обвинили в аморальном поведении, — мило так улыбнулся Гарри. — Я понимаю, что нашу с Драко связь можно так назвать, правда, я не знал, что такой умудренный опытом маг, как Альбус Вульфрик Брайан Дамблдор окажется гомофобом, — и Гарри уставился на директора, давая тому лицезреть свою физиономию, на которой было написано: "А я все знаю!"
— Вы... вместе? — МакГонагалл стала похожа на сову, такими большими стали ее глаза от удивления.
— Невероятно, оказывается, вы не знали, — на Гарри словно черти напали, и его понесло. С каждым словом ожерелье-ошейник на горле становилось все теплее. Он явно переходил границу.
— Мистер Поттер, это уже выше всяких... — снова взял слово директор.
— Дамблдор, может быть мы закончим этот спектакль? — резко повернувшись к старику, холодным тоном произнес Гарри. — Мне надоели эти хождения вокруг да около. У вас ко мне претензии? Выкладывайте! Только не обессудьте, я затем выложу вам мои. И список будет очень большой!
— Да, что же вы такое можете предъявить профессору Дамблдору? — всплеснула руками Хуч. Директора явно тоже интересовал этот вопрос.
— Вы хотели, чтобы я начал? — усмехнулся Поттер. Ошейник послал довольно болезненный импульс. Граница была пройдена. Гарри нужно будет в течение 24-х часов исполнить то наказание, которое ему придумали Ремус и Люциус. Но Гарри посчитал, что это он как-нибудь переживет. И не такое пережил за свою короткую, но очень уж насыщенную жизнь.
— Будьте добры, — скривилась МакГонагалл, считая, что у этого мальчишки не должно быть никаких причин не любить директора. А уж поселение к Дурслям она не считала приемлемой причиной для рассмотрения его нытья. Дамблдор несколько секунд смотрел на этого слишком много возомнившего о себе мальчишку.
— Директор, а что вам понадобилось в моих семейных сейфах, что вы ради этого убили моего деда и мою мать, и, кажется, мечтаете убить меня? — елейным-елейным голосом поинтересовался Гарри, сделав наивные-наивные глаза. Ошейник аж завибрировал от возмущения, если так можно сказать.
— Малолетний идиот, — пробурчал за спиной у Гарри Снейп, но услышали его только Поттер и Малфой, причем последний был полностью согласен с такой оценкой, прекрасно зная, к чему приводят подобные эскапады со стороны его возлюбленного.
— ЧТО?! — одновременно с тихим высказыванием Снейпа закричали остальные свидетели этого разговора. Кажется, Дамблдор не учел наглости своего бывшего мальчика, который может вот так вот напрямую пойти в атаку.
— Как вы смеете, мистер Поттер? — возмущению МакГонагалл не было предела. "Все, надо уговорить тех людей любой ценой, этот мальчишка должен умереть. Так позорить директора", — решила она про себя.
— А что? Господин директор не посвятил вас в свои планы и некоторые особенности моего... — язвительно начал Гарри. Продолжить ему не дали.
— Силенцио! — Дамблдор с неприкрытой ненавистью смотрел на своего бывшего золотого мальчика, свою игрушку, которая вздумала выйти из его игры, а затем вернуться, когда ее уже вычеркнули как лишнюю. Он надеялся увидеть на лице Поттера возмущение, даже гнев от своих действий. Только ничего подобного не было. На лице Поттера была такая усмешка, которая говорила: "Попался!", словно он ждал именно такой реакции от директора.
— Да, господин директор, а это уже злоупотребление своими полномочиями, — вступил в игру Драко. — Теперь вы на всех наложите Обливиейт? Или все же ответите на вопрос моего партнера: что же такое вам понадобилось в сейфе Мракс-Малфоев?
— Мистер Малфой! — рявкнул Дамблдор.
— Вы так проникновенно думали на суде. Вы же специально так думали, чтобы вас услышали. Как же, вы ведь дали всем понять, что Гарри Поттер родственник Волдеморта. Правда, не все прониклись. О, как же вы транслировали свои мысли, но, наверное, не все так хорошо владеют мыслеобразами, чтобы понять, что же вы хотели до них донести, — издевательски произнес Драко. Он видел незаметное движение Дамблдора, который заключил себя, его и Гарри в специальный купол, который не позволял остальным слышать их разговор. — Вы так старались с тех пор, аж выворачивает наизнанку. Я всегда считал вас этаким свихнувшимся старичком, а вы прогнили в душе еще хуже, чем Волдеморт. Что же вы за человек, директор? И как далеко вы собираетесь зайти? Неужели так далеко, как мы думаем? Тогда уж простите, но нам придется принять меры, и не особо важно, будем мы находиться в Хогвартсе или вне его. Это уже не имеет значения.
— И все-таки, что же вам так нужно в моем сейфе? — усмехнулся Гарри. Ему понадобилось время, чтобы перебороть Силенцио, но он то сделал. — Неужели это такая важная вещь, что ради нее вы пошли на убийство.
— Я никого не убивал, — мрачно заявил директор.
— Ну, лично, не лично, но вы это сделали, — хмыкнул Гарри. — Я столько о вас знаю, господин Дамблдор, что если все это вынести на обозрение общественности, ваша репутация окажется на таком дне, с которого вы уже никогда не выберетесь, уж мы постараемся. Кстати, вы своего друга давно навещали? — и улыбка до ушей.
