До и после Победы. Книга 4. Прорыв. Часть 2

ГЛАВА 1.

В отличие от местных архитекторов и строителей, я просто знал как выглядит типовое жилье, так как в свое время насмотрелся на разные варианты, походил по ним, и даже пожил в них немало. Скорее всего, все эти проекты моего времени и были плодами тех самых архитекторов, которые до войны еще только примеривались к новому для себя делу — массовому типовому жилищному строительству. Мне же примериваться не требовалось, поэтому мои дополнения к существующим проектам и легли в основу наших проектов жилых домов и секций — собственно, мы лишь немного расширили эти проекты.

Так, на одну лестничную площадку приходилось и шесть квартир, пусть и не только трешек, но и однушек-двушек, которые, тем не менее, были сравнимы по площадям с существующими сейчас. Правда, размеры секций моего времени были вроде бы 16-19 на 11-12 метров, тогда как мы все-таки собирались строить дома попросторнее, так что в наших планировках также предусматривалось минимум три квартиры в секции, а в основном шесть — секции с малым количеством квартир были либо поворотными, либо содержали квартиры с большим количеством комнат, либо предусматривали служебные помещения — помещение консьержа, колясочную, мини-прачечную, помещения для небольших торжеств и праздников, домовые клубы, да и просто входные холлы — все это было больше характерно для первых этажей. Соответственно, размер секций был 25-30 на 18-20 метров с учетом довольно просторных лоджий — все-таки внутри квартир надо было упрятать и входной холл, где можно было развернуться паре-тройке человек и поставить встроенные шкафы, и ванные-туалеты, и кладовые. Да и сантехнику требовалось вывести на общие с соседними квартирами стояки, чтобы уменьшить их количество, а ведь, например, в трехкомнатных и выше квартирах предусматривалось два туалета.

А вот комнат для домработниц мы, как и большинство предвоенных советских домов класса "пост-37", также не предусматривали, пусть некоторые партийные и советские работники и жаловались еще в начале тридцатых что некуда разместить прислугу. После 1937 подобные разговорчики, конечно, поутихли. Впрочем, и тут в 1938 году уже начали как минимум проектировать, а где-то и строить нормальные дома — с 4-6 квартирами на лестничную клетку, с глубиной корпуса в 15 метров. Причем жилая площадь двушки могла быть даже больше чем у нас — 35-40 квадратных метров против 32-35. Хотя кухня у нас была как еще одна комната — от 12 квадратных метров, тогда как по типовым планировкам — "не менее 6 квадратных метров".

Наши же решения за счет увеличенной глубины секции позволяли состыковать стояки однушек, расположенных у одной стены — как бы напротив лестнично-лифтовой секции — а также стояки двушки и трешки, расположенных справа и слева от лестничного пролета. При этом лестничный холл получался вполне приличным, а высота потолков в 2,7,а не 3 или тем более 3,3-3,5 метра позволяла делать лестницы без изгибов и промежуточных площадок — только эти два решения позволяли сэкономить на строительстве каждого квадратного метра еще 100 рублей. Ну и жилые площади у нас были поменьше — наши комнаты были 12-15-18, совсем редко — 20-22 квадратных метра, тогда как советские довоенные проекты предполагали комнаты в 19-20 метров и больше — да, наши проекты были похуже довоенных, но лучше чем, например, немецкие — те же "франкфуртские" типы квартир предполагали однушки общей (то есть даже не жилой !) площадью от 22 квадратных метров, двушки — от 31, трешки — от 41. Скворечники. И это при том, что в Германии была та же норма жилплощади на человека что и в СССР — 9 квадратных метров. Соответственно, если у нас жилая площадь комнат в двушках была 30-35 метров, то в довоенных проектах она была 37-38 квадратных метров, а в трешках — 58-63, тогда как у нас — 52-55. Ну да — при таких высоких потолках комната меньшей площади будет выглядеть уже как ущелье, а при наших высотах площадь можно сделать и поменьше, что ведет к физическому увеличению количества квартир, но еще без существенного ухудшения их качеств, хотя по этим временам даже немецкие квартиры будут пределом мечтаний для миллионов людей.

То есть наши типовые проекты жилых секций по расчетам были дешевле довоенных советских минимум на четверть, а то и на треть — за счет большей глубины на этаже можно было разместить до шести квартир, сблокировать стояки, а за счет меньшей высоты потолков — делать лестницы всего с двумя маршами, а комнаты — меньшей площади. И что делать с этой экономией — пока было непонятно. С одной стороны, это снижает потребность в деньгах, которые должны будут "уплатить" "заказчики", в том числе и кооперативы, что я собирался создавать — то есть обычные люди. С другой, если в отчетности показывать "старую" стоимость — как если бы мы строили по довоенным планировкам и нормативам, то разницу между отчетной и фактической стоимостью можно будет опять же направить на строительство новых домов — и снова — без влезания в союзный бюджет. Снова жилье будет появляться из ниоткуда, причем в заметных количествах — если мы с расчетами ничего не напортачили, то только за счет этой экономии мы сможем построить минимум четверть необходимого жилья — а это почти тридцать миллионов квадратных метров — то есть в отчетах мы покажем соответствующие затраты, а значит на них будут уменьшены отчисления в союзный бюджет — вот деньги и не уйдут из республики и местных бюджетов. Только бы не перемудрить, да и надо еще будет как следует разобраться как вообще сейчас устроены бюджетные отношения между союзом и республиками, а также между республиками и их областями, и можем ли мы вообще вот просто так показать какой-то перерасход и на его основании уменьшить отчисления в союзный бюджет. Это еще предстоит выяснить, сейчас же главное вообще определиться с возможностями, а как их реализовать — это будет уже следующим этапом.

Но все-равно — надо было искать и другие пути как получить много денег. И тут мы сделали еще один финт ушами — назвали кухню "комнатой для семейных собраний за столом с оборудованием для разогрева пищи", тем самым перевели ее в разряд жилых помещений и соответственно на пустом месте "увеличили" жилую площадь наших квартир и, наоборот, снизили общую. Причем и фактически, и формально это было правомерным действием — мы проектировали кухни как полноценные комнаты, пусть и небольшие, но даже в экс-однушках кухни были по 12 квадратных метров, в двушках-трешках их размер доходил до 14 квадратов. А формально — тут мы как бы "вернулись" к идее домов-коммун двадцатых годов, когда предполагалось, что вся стирка-готовка будет выполняться общественными бытовыми комбинатами, а в квартирах советские граждане будут только спать, проводить семейный досуг, растить-учить детей, изучать науки и искусства, встречаться с друзьями и родственниками. Идиллия бетонных джунглей, городская пастораль, в которой даже соседская дрель будет звучать радостно и приятно. У нас, понятное дело, это так не будет, но выглядело все действительно довольно похоже — в проектах кухонный блок из плиты и мойки был объединен единой столешницей, встроенные шкафы также занимали гораздо меньше места — все было компактно и совсем не похоже на обычную советскую кухню с ее отдельными столами-плитами-шкафами, ну разве что крючки-подвески для кастрюль-сковородок. Но ведь это — "только чтобы разогреть готовую еду", а то, что советские люди будут делать в этой комнате полноценную готовку — "тут мы не виноваты — сработали привычки".

И этот финт позволял "увеличить" площадь домов — напомню, она сейчас считалась только по жилой площади. Соответственно, при той же стоимости строительства мы могли увеличить отчетную стоимость каждого дома на стоимость этих кухонь, "ставших" комнатами, в результате — раз "увеличивается" строительство жилой площади, то пропорционально нормативам "увеличивается" и строительство остальной площади в соответствии с пропорциями, принятыми на текущем этапе жилищного строительства. То есть "увеличиваются" наши затраты на строительство, а следовательно уменьшаются средства отчисляемые в союзный бюджет — и остается еще больше средств на дальнейшее строительство. С этим ходом мы могли построить без привлечения союзного бюджета уже почти половину из 150 миллионов метров жилья. Да, фактическое количество жилья от этого не увеличится, но этот проект и так должен был дать столько жилья, сколько здесь не будет еще лет двадцать, а то и тридцать, мне было важно чтобы несколько лет в наши дела никто не лез, а там хоть трава не расти. Более того — такое формальное увеличение жилой площади вело и к увеличению квартплаты за одну и ту же квартиру — то есть мы быстрее сможем возмещать затраты на строительство за счет взносов жильцов. Откуда будут брать эти дополнительные деньги сами жильцы — тут еще будем думать — семьям с малым доходом может организуем какую-то программу субсидирования, и тогда деньги пойдут уже из республиканского или местного бюджета — главное, чтобы деньги шли и по отчетам бы выходило, что их достаточно для продолжения строительства. Ох уж эти "шашечки".

Правда, эта схема с фиктивными жилыми метрами выглядела еще большей аферой чем завышение стоимости строительства, что может выйти боком, особенно когда какие-нибудь проверяющие проверят соотношение общей и жилой площади по общим цифрам республики и выяснят, что пропорции у нас совсем другие — общей сильно не хватает для такого количества жилой. А значит, мы утаили часть средств и пустили их неизвестно на что. Нам-то известно — мы их пустили — пустим — на новое строительство, но будет выглядеть так, что мы их утаили от союзного бюджета. Хотя по факту так и будет. И как объяснить такие действия — непонятно. Как непонятно и то, что мы будем взимать повышенную квартплату за жилую площадь, которая по факту является общей — если эту тему раздуют, то народ может ее и поддержать — в тонкости мы широкие массы посвящать не собирались, а значит для широких масс все это будет выглядеть как попытка руководства республики отнять часть их денег. Что будет означать для этого руководства — а значит и конкретно для меня — полные и окончательные кранты — в лучшем случае прокатят на следующих выборах в советы, в худшем же сразу будет выдвинут отзыв из депутатов. В общем, тут надо было все еще сто раз продумать.

Тему мы пока оставили в качестве рабочего — и даже работающего — варианта, но начали активно стелить соломку — в прессу пошли статьи о новом коммунистическом быте, благо что нам ничего не надо было придумывать — этого добра было полно в двадцатых и начале тридцатых годов — тут главное чтобы не возникло параллелей с троцкистами и прочими децистами, которые и продвигали тему коммунистического быта. А вот чего не хватало — так это техники для обслуживания бытовых нужд населения в специализированных организациях. Ну, тут уж все зависело от меня — это здесь посудомойки-пылесосы-утюги-прочее было еще диковинкой, а для меня — обычными предметами интерьера. Поэтому "оставалось" спроектировать всю эту технику, спроектировать оснастку для ее производства, построить заводы-фабрики — и гнать ее десятками тысяч штук, заодно организовывая многочисленные комбинаты бытового обслуживания населения — типа руководство республики и в самом деле собиралось строить дома-коммуны, да не учло негативный опыт двадцатых годов, вот и переборщило.

Причем всю эту технику надо было не то чтобы спроектировать заново, а грамотно передрать ... то есть творчески заимствовать, и заодно улучшить. Так, те же посудомоечные машины появились еще в 1850 году в виде бака, через который надо было вручную проливать горячую воду — шняга, конечно, но начало было положено, и уже в 1885 году Жозефина Кокрейн сказала "Если никто не соберётся изобрести посудомоечный агрегат, то это сделаю я сама" — и изобрела — уже довольно автоматизированный агрегат с паровыми насосами, благо что прадед был конструктором первого американского парохода, а отец конструировал насосы, так что наслушалась-насмотрелась по теме немало, и на начало сороковых посудомоечные машины выпускала и американская Whirlpool, и немецкая Miele. Так что фигня-вопрос, тем более что какие-то конструкции мы же выпускали, но — несовершенные, ломающиеся и разномастные. Пробовали. Нарабатывали опыт. Который теперь, похоже, пригодится гораздо быстрее чем мы рассчитывали. В общем, мы создавали себе пути отступления в стиле "ошиблись, бывает, сейчас все исправим, назовем кухни снова кухнями и вернем все деньги, только не сразу а по некоторому истечении лет — жилье-то оно вот — все-равно построено и стоит, а то что не все учтено по бухгалтерии как следует — ну так мы же не бюрократы, обеспечение потребностей населения — наша главная и основная задача, а бухгалтерию исправим". Конечно, эти заготовленные объяснения были довольно шаткими, поэтому мы продолжали работу и над другими вариантами получения нужных потоков средств. Благо что и само строительство предоставляло для этого широкие возможности.

То есть более совершенные проекты жилых домов и фиктивный перевод кухонь в жилую площадь уже вдвое снижали потребное количество средств — если все выгорит, то в год будет требоваться накоплений уже не 7,5, а 4 миллиарда рублей (округлю вверх чтобы если уж и ошибиться, то в нашу пользу). Это, конечно, все-равно было больше чем наш миллиард рублей, что мы могли при самом удачном раскладе выручить на торговле, но уже не в восемь раз, а всего в четыре. А ведь я еще не рассматривал саму технологию строительства — именно на внедрении массового панельного домостроения, как и Сталин, Маленков, а затем и Хрущев в моей истории, я и собирался изрядно сэкономить.

Причем перед войной в СССР уже развивались так называемые скоростные методы строительства — еще не панельного, но уже и не мелкодетального — за счет новых технологий, механизмов и организации подготовительных и строительных работ скорость постройки сооружений резко вырастала по сравнению с принятыми тогда сроками. Так, в 1940 году на московском заводе КИМ всего за три зимних месяца построили кузовной цех из монолитного железобетона с применением стандартной (а не сколачивавшейся из отдельных досок по месту) щитовой опалубки и готовых (а не свариваемых на месте из отдельных прутков) сварных каркасов и армирующих сеток, при этом кубатура здания составила 82,5 тысячи кубометров — 16 тысяч квадратных метров площади при высоте цеха в 5 метров, и было уложено почти 7 тысяч кубометров бетона — по 120 кубов в сутки. Подобное же строительство из сборных железобетонных конструкций шло ненамного медленнее — здание кубатурой 25 тысяч кубометров было построено за 50 дней из 660 кубометров сборных железобетонных конструкций. Были и другие примеры скоростного строительства — цех в 65 тысяч кубов был построен за два месяца, в 27 тысяч кубов — за 35 дней. После проблем с кадрами, отсутствием средств механизации и правильной организации строительства начала тридцатых советская строительная промышленность все больше раскочегаривалась.

И если в 1939 году скоростными методами строительства было выполнено лишь 3% всех работ Наркомстроя, то в 1940 году так было построено уже 9% — немного, но рост — в три раза, и дальше это дело только бы нарастало — в 1941 цифра должна была выйти уже на 25% всего промышленного строительства, а общий объем строительных работ методами скоростного строительства был запланирован уже в 1 миллиард рублей — и это только по Наркомстрою, не считая других наркоматов. А это значит, что максимум к 1945 году СССР сравнялся бы по выпуску промышленной продукции с США, так что американский олигархат сделал удачные вложения, которыми он сначала фактически сбросил с мировой сцены своего английского союзника, а затем существенно замедлил развитие своего советского конкурента по цивилизационному строительству. Электропечи монтировались за 24 дня, кауперы диаметром 8 метров и высотой 40 для предварительного подогрева воздуха для домн — за 8 дней, скрубберы диаметром 6,5 и высотой 30 метров для очистки отходящих газов — за 12 дней. Фантастика.