| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"13. Снабжение работников милиции обмундированием, вооружением и снаряжением производится по табелям, которые утверждаются начальниками главных управлений милиции союзных республик. "
— а наш начальник с удовольствием вооружил своих подчиненных оружием помощнее нагана. Да и против создания ОМОНа ничего не имел — и сейчас его ряды только разрастались, так как после нескольких сотен штурмов разных воровских малин и притонов города республики были вычищены от преступного элемента и работа перешла в сельскую местность, где омоновские БМП и бронетранспортеры были особенно актуальны.
Законодательство о милиции даже позволило нам развивать нашу местную промышленность боеприпасов — хотя по факту она и должна была бы быть в общесоюзном подчинении, но так как деюре это были предприятия местной промышленности, то мы просто выдавали разрешения от милиции на основе пункта
"17. Общая милиция выполняет следующие обязанности по охране революционного порядка и общественной безопасности:
м) ... выдает в случаях, предусмотренных законом, разрешения на торговлю специальными предметами (охотничьим оружием, боевыми припасами и т.п.) и производство этих предметов и надзирает за их производством;"
— собственно, этот пункт и позволял надеяться, что нам удастся сохранить промышленность боеприпасов, и производство вооружений под своим контролем — бандитов было много, воевать с ними придется долго — по своей истории я помнил что лесные браться водились в западных областях СССР как минимум до конца пятидесятых годов. Стрелять-не-перестрелять.
ГЛАВА 16.
То же было и вообще с НКВД. Ведь сразу после Революции была образована Всероссийская ЧК, которая занималась лишь вопросами общегосударственной важности и координировала создание местных ЧК — уездных и губернских. А как раз местные ЧК были отделами местных же Советов, то есть подчинялись исключительно им — по идее, советы должны были согласовывать с центром своих руководителей, но делали это далеко не всегда да порой просто и не было возможности это сделать, а порой могли послать центр лесом и делать как казалось нужным конкретным советам.
Да, в 1922 году ВЧК была упразднена и на смену ей пришло ГПУ — Государственное Политуправление, но республиканские ГПУ были по прежнему при ЦИК республик, областные — при ЦИК областей, то есть они оставались частью советской, а не партийной системы власти. Так было в РСФСР, так же сделали и три остальные советские республики, и когда они объединились в СССР, было создано Объединенное ГПУ — ОГПУ — и снова — при ЦИК СССР, под которое перешли ГПУ союзных республик — теперь их ГПУ были не в составе НКВД каждой республики, а в Объединенном ГПУ Союза, но при этом само ОГПУ с конституции 1924 года имело статус не союзного, а объединенного (в терминологии конституции 1936 года — союзно-республиканского) наркомата, точнее даже не наркомата — глава ОГПУ входил в состав СНК лишь с совещательным голосом — то есть свои мысли мог высказывать, но при принятии решений его голос не учитывался.
И раз ГПУ республик были местными органами ОГПУ, то их работа должна была координироваться между союзным и республиканским ЦИКами, и без согласия республики никакие действия были невозможны — в республиках так и оставались свои ГПУ в составе НКВД республик, но руководил ими человек из ОГПУ, который был "при СНК республики", но не вводился в него — то есть он руководил не всем НКВД республики, а лишь ее куском — ГПУ, и в решении республиканских вопросов голоса не имел, но наоборот — Коллегии ГПУ хотя и проходили под председательством представителя ОГПУ, но решения коллегий мог опротестовать прокурор республики (в то время не было союзного прокурора). Более того — нигде четко не было сказано, что представитель ОГПУ должен быть обязательно из центра — так, в конституции УССР (принятой, кстати, лишь в 1929 году — через пять лет после принятия конституции СССР — похоже, до этого шел торг между центром и местными о разграничении полномочий), говорится, что председатель ГПУ (республиканского органа) является одновременно представителем ОГПУ (союзного органа) — то есть по сути республиканские власти могли выдвинуть своего председателя, назвать его представителем ОГПУ и посылать Москву лесом когда та пришлет своего. В остальных республиках тоже не было никакой ясности. Не самая простая для понимания конструкция. И, насколько я понимал, баланс сил центра и местных элит в республиках зависел прежде всего от того, сколько членов ЦИК конкретной республики поддержат решения центра.
К РСФСР это не относилось, так как там после создания СССР не было своего ГПУ — его функции выполняло ОГПУ. Но и по республикам было непросто — помимо собственно ГПУ там были полпредства ОГПУ, а должность председателя республиканского ГПУ и полпредства ОГПУ занимал, как правило, один человек — так, в начале-середине двадцатых Филипп Демьянович Медведь был и полпредом ОГПУ по Западному Краю, и начальником особого отдела Западного Фронта (который как был образован в феврале 1919 для отражения польской, финской, эстонской, литовской и латвийской агрессий — лимитрофы под прикрытием немцев и Антанты пытались захапать как можно больше территорий — так и оставался действующим органом РККА РСФСР до апреля 1924 — польская и остальные агрессии никуда не делись, лишь перешли в более тихую фазу — бандитские налеты), и председателем ГПУ БССР — насколько я понимаю, его выдвинула Москва и затем за него проголосовал ЦИК БССР. А где-то начальник секретно-оперативной части или управления полпредства ОГПУ был одновременно замначальника местного ГПУ — так или иначе, представители ОГПУ занимали в местных ГПУ какие-то высокие должности. При этом расходы по ГПУ — как объединенному, так и республик — шли по смете, утверждаемой СНК СССР — то есть кормили их все-таки из Москвы.
В 1934 из НКВД РСФСР создается НКВД СССР, ОГПУ вливается в него, Россия остается без своего НКВД, а "В союзных республиках организовать республиканские народные комиссариаты внутренних дел, действующие на основе Положения об общесоюзном Народном комиссариате внутренних дел". На этом мы и подловили Кремль.
А то прилетели к нам в марте 1942 года орлы и объявили "Мы прибыли с целью для восстановления НКВД на территории БССР". Но извините — мы вас не знаем, а подписи и документы с печатями немцы умеют подделывать очень отлично — мы сами с этим столкнулись. В общем, пробыли тут орлы две недели и улетели обратно ни с чем — поначалу я косил под дурачка — "Я вообще не уверен что мы ведем радиообмен с Москвой и товарищами Молотовым и Сталиным, так что уж извините — мы продолжим бить фашистов, а если это вы и есть — мы и до вас доберемся".
А затем мы разобрались в ситуации, и ситуация была не в пользу центра — тут и положение на основном фронте тогда было не тем чтобы принимать к нам крутые меры, да и что мы делаем с этими крутыми мерами — в Москве уже знали по предыдущим случаям — тут главное было быстро изолировать посланников из центра, чтобы их не признали кто-то из моих соратников. Впрочем, избежать такого не удалось — еще в конце 1941 Москва прислала Меркулова, которого тут знали даже те, кого я послал его арестовывать как неизвестное лицо, выдающее себя за должностное лицо представителей из столицы нашей родины — к сожалению, среди самих арестовывающих оказались люди, которые его знали. Тут уж под борющегося со шпионами закосить не удалось — пришлось принять и шифры для связи, и представителей — но мы старались держать их вне контактов с прилетавшими, хотя на это уходило слишком много времени и сил — рация-то у них для связи с Москвой была. Поэтому и самолет из центра с организаторами у нас НКВД пришлось срочно перенаправить в другой город — "из соображений безопасности и в связи с прорывом немцев к первоначально предполагавшемуся месту посадки" (кто проверит-то ? тем более в течение двух-трех дней ? а потом можем сказать что ошиблись или купировали прорыв — и снова — кто проверит-то ?) — так что постоянные представители Москвы прождали его два дня в первоначальной точке, все более нервируя себя и нас по поводу его отсутствия, на что мы отвечали что самолет разыскиваем, хотя и знали где он находится — прилетевшие НКВДшники привезли свои шифры связи и рацию, по которым они могли связаться с Москвой, вот только сообщения, приходившие оттуда, для нас не имели законной силы, так как шифры не были подтверждены постоянными представителями, которые, напомню, ждали НКВДшников в первоначальной точке.
А там — пока сообщения пройдут от одних к другим через Москву — в общем, пришлось и поволынить, и покатать и НКВДшников, и представителей (мужики в общем-то неплохие, толковые, но — политика, мать ее ...), пока те не встретились и не подтвердили шифры, но к тому времени мы уже разобрались что к чему и задали главный вопрос: "Какое нахрен НКВД ? Его нет !".
И минуты три мы смотрели на выпученные глаза и представителей, и НКВДшников, на то, как они раскрывали рты, но из них вылетало только "Как это ?" да "Что Вы такое говорите ?". Вдоволь понаслаждавшись эффектом, я начал загонять остальные гвозди в их мечты. А дело было довольно прозрачным. Да, НКВД СССР было образовано 10 июля 1934 года согласно постановлению ЦИК СССР "Об образовании общесоюзного народного комиссариата внутренних дел". И там же говорилось "Поручить Народному комиссариату внутренних дел Союза ССР представить в Совет Народных Комиссаров Союза ССР Положение об общесоюзном Народном комиссариате внутренних дел. В союзных республиках организовать республиканские народные комиссариаты внутренних дел, действующие на основе Положения об общесоюзном Народном комиссариате внутренних дел".
— И что мы видим ? Положение "О главном управлении пограничных войск НКВД Союза ССР" — есть, Положение "О главном управлении войск НКВД по охране железнодорожных сооружений" — есть, "О главном управлении конвойных войск НКВД СССР" — есть, "О главном управлении войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности" — есть, "О главном управлении военного снабжения НКВД Союза ССР" — есть, "О главном военно-строительном управлении (ГВСУ) войск НКВД Союза ССР" — есть, "О секретариате НКВД Союза ССР" — даже оно есть. А где положение о самом НКВД ? Его нет. Значит — нет и НКВД. Ну ладно — нет положения, бывает — мы же не бюрократы, нам не сложно составить свое. Так что НКВД у нас уже есть, другого не надо, спасибо.
— А ....
Мы действительно — пока гоняли прибывших из Москвы — быстренько сварганили нужное положение о республиканском НКВД и перевели в него уже набранных мною безопасников, особенно прикольно было стать нквдшниками бывшим белогвардейским офицерам, казакам, сыну попа, бывшим кулакам и националистам — да, в качестве охраны я подбирал людей непростой судьбы, которым было мягко говоря не совсем по пути с советской властью. Правда, некоторым было западло переходить в НКВД, пусть и липовое, поэтому мы оставили и старую структуру безопасников, а в новую набрали старых НКВДшников республики кого смогли найти.
Так что тогда пришлось им улетать обратно ни с чем — все-таки наше положение было принято Верховным Советом БССР, пусть это и был более чем наполовину обновленный состав в результате перевыборов, проведенных нами еще осенью 1941 "в целях восстановления законной советской власти". И хрен подкопаешься — все по закону, все принято народом. Летом нам, кончено, привезли Положение, но тогда ситуация стала еще критичнее — немец начал летнее наступление, в результате которого пал Киев, так что с нашей стороны было достаточно ответить что сейчас нельзя ломать сложившуюся структуру, и чем нам поможет руководство, поставленное из Москвы — также непонятно — "Вы чем-то недовольны в работе НКВД БССР ?". В ответ — естественная тишина — они ведь не знали как тут обстоят дела. Наше НКВД и вправду занималось тем же, чем и НКВД СССР и республик после того, как Сталину удалось как-то обуздать в 1938 году вольницу Первых Секретарей — охраной социалистической законности и порядка. Благо что набранные мной выбивавшиеся из общего ряда люди работали в Первом Отделе — то есть в охране высших должностных лиц республики, а всяких шпионов, нарушителей и противников советского строя гоняли вполне заслуженные чекисты — мы даже вытащили с пенсии несколько десятков человек для укрепления наших рядов. "Вот для обмена опытом и усиления некоторых направлений — людей присылайте — устроим их в штат исполнителями и инструкторами" — на это мы были согласны — тут и действительно передача опыта, и людей прибавится, соответственно снизится нагрузка и соответственно возрастет качество работы, да и глаза и уши Москвы — пусть будут, чтобы уменьшить подозрительность, благо что силовых структур хватало, и если что — будет кому противостоять нашим НКВДшникам, если их всех вдруг перевербуют московские представители. Ну, я так надеялся, а уж как будет в будущем — будущее и покажет. К тому же в августе 1942, после освобождения Кенигсберга от фашистов, сначала "представители народа вынесли предложения о преобразовании республики", затем "ВС БССР прислушался к многочисленным обращениям граждан республики", и на внеочередном Съезде Советов БССР было принято решение в связи с изменениями состава БССР за счет Восточной Пруссии преобразовать ее в ЗРССР и подать прошение о вхождении новой республики в состав Союза ССР в качестве преемницы БССР — надо было окончательно убрать угрозу безусловного возвращения довоенных функционеров БССР, которые уже сидели в Москве на низком старте.
Так что вопрос о республиканском НКВД на время окончательно отошел на второй план и не знаю вернется ли, а если и вернется, то были и еще козыри против принятия в наше НКВД руководителей из Москвы. Так, в положении об отделе кадров НКВД СССР говорилось следующее:
"2. Отдел кадров НКВД СССР является центральным аппаратом Народного комиссариата внутренних дел СССР по кадрам номенклатурных работников органов и войск НКВД и кадрам начальствующего состава оперативно-чекистского аппарата НКВД. Отдел кадров НКВД осуществляет возложенные на него задачи в соответствии с решениями ЦК ВКП(б) о порядке подбора, подготовки, расстановки, перемещений, увольнений работников НКВД, действующими приказами народного комиссара внутренних дел СССР и в соответствии с данным Положением".
Но причем тут был ЦК ВКП(б), какого фига его решения были для НКВД определяющими — это было неясно, и, судя по всему, противоречило законам СССР. Ведь НКВД — это орган Верховного Совета, то есть советской власти, но никак не коммунистической партии, которая вообще-то является лишь одной из общественных организаций СССР. И чем больше я знакомился с текущими законами, тем больше понимал диссидентов 60-70 годов, которые выступали под лозунгами "соблюдайте свои законы" — там они тоже тыкали партийцев носом в то, что КПСС все больше подменяла собой советские органы, из-за чего (в том числе) и пришлось принимать брежневскую конституцию со статьей о ведущей и направляющей роли партии. Впрочем, Сталин в середине тридцатых также попытался вернуть советам всю полноту власти, выступая против того, что партийные функционеры все меньше ведут за собой народ, все меньше занимаются агитацией и пропагандой, то есть их прямыми обязанностями, и все больше ведут текущие хозяйственные дела, подменяя исполкомы советов всех уровней — не зря он всеми правдами и неправдами пропихивал новую конституцию с ее прямыми и равными выборами с тайным голосованием — чтобы партфункционеры не видели кто как голосует, и люди, соответственно, не опасались бы возмездия. Но нихрена не вышло — ни у диссидентов, ни у Сталина, наоборот — многие партийцы средних и высших уровней использовали выборы в своих целях — либо сохранить и приумножить свою власть в тридцатых и в шестидесятых, либо прибрать к рукам социалистическое добро в восьмидесятых. Наиболее кроваво, конечно, вышло в середине тридцатых, когда первые секретари на пару с руководством НКВД в нарушение конституции под угрозой всеобщего сговора в ЦК и соответственно отстранения Сталина от власти и выбили себе пресловутые тройки и лимиты на уничтожение неугодных (и развенчиватель культа личности Хрущев был в первых рядах зачинщиков) — то есть тех, кто мало того что мог голосовать на первых в истории СССР прямых и тайных выборах, но и сам мог выдвинуться в советы, с высокой вероятностью быть туда избранными вместо тех самых первых секретарей.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
