| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Так что если сорок второй год проходил у нас в промышленности под свист и шипенье воздуха, выпускавшегося через множество пневматических приводов для токарных, сверлильных, строгальных и фрезерных станков (ну и порой через соединения, и даже стенки воздуховодных труб, намотанных из фанеры), то сорок третий дополнился зудением, которое издавали множество станков электро-физической и химической обработки металлов. Впрочем, обычные станки тоже начинали постепенно жужжать электричеством, пусть это были уже и не совсем обычные станки. Как я упоминал ранее, мы все больше переходили от универсальных к специализированным металлообрабатывающим станкам, выпуская станки, рассчитанные на ограниченные диапазоны обработки — если уж надо точить снаряды, то будем это делать на станках с длиной направляющих до полуметра, в отличие от универсалов с их двумя метрами, из которых полтора тогда бы не использовались, и не с полным набором из десятков шестерней в универсальных станках, а всего с парой-тройкой шестеренок в коробке переключения скоростей — как раз на те одну-две скорости резания, что необходимы для снарядов конкретной марки, что будут обрабатываться на станке данного типа. И если в сорок втором многие такие станки имели пневматический привод, то в сорок третьем они снова стали получать электродвигатели, которые были все-таки более удобны и в работе, и в обслуживании, и по части КПД использования механической энергии первичных движителей, которые мы также все больше переводили с работы по закачке сжатого воздуха в пневмоэнергетические магистрали заводов и фабрик на работу по раскрутке электрогенераторов для подачи тока в электросети этих же заводов и фабрик. Только теперь ток был другой — высокочастотный.
Все началось с того, что нам потребовалась закалка токами высокой частоты разных деталей, а прежде всего — пальцев и траков танковых гусениц — закалка ТВЧ воздействовала прежде всего на поверхностные слои, оставляя сердцевину незакаленной а значит упругой — то что и надо для гусениц — трущиеся поверхности будут более устойчивы к абразивному износу песком и друг другом, а упругие сердцевины не позволят пальцам ломаться когда не попадя. Таким образом мы рассчитывали уменьшить эффект от недостатка у нас марганца и стали Гадфильда, да и вообще потребности в легированных сталях тогда снижаются — легирование и нужно во многих случаях для лучшего прокаливания на всю глубину, но зачастую оно требуется только для внешних слоев, а на всю глубину прокаливают только потому что нет возможности прокалить лишь внешний слой — температура от обычных источников нарастает слишком медленно и тепло успевает уходить вглубь детали, так что в поверхностных слоях невозможно достичь закалочных температур пока их не достигнет вся деталь. Закалка ТВЧ такую возможность давала, так как позволяла передать металлу много энергии быстро и в тонкий слой. Да, упрочнение шло и другими способами — напылением износостойких покрытий, электроискровым упрочнением, но поверхностная закалка — первый шаг.
Причем частоты для такой закалки были не бог весь какими большими — от 150 до 15 000 герц — чем ниже частота, тем глубже будет закаливаемый слой — управление глубиной закалки было побочным плюсом технологии. И даже 15 килогерц были достижимой частотой для машинных генераторов — увеличение скорости вращения генератора, увеличение количества полюсов, да просто применением повышающих передач — главное нормально отбалансировать чтобы не разлетелись подшипники. Ну а раз появилась высокая промышленная частота, то некоторые особо ленивые но жадные рабочие, которым видите ли было влом постоять у станка лишних пять-семь минут над каждой деталью, стали накручивать себе электродвигатели под такие повышенные частоты — скорость работы по сравнению с пневмоприводами возрастала, возрастала выработка деталей и соответственно заработок. Хапуги ! Причем таких были целые бригады и даже цеха ! Ну а мы, когда увидели эти наколенные разработки, то мы этих рационализаторов конечно же кремировали ... ой, то есть премировали. Да и заводских энергетиков — это ведь они обеспечивали подачу электроэнергии нужной частоты в нужном объеме для новых потребителей.
Ведь дело-то оказалось довольно выгодным — скажем, если 4-полюсной двигатель на 50 Гц вращается со скоростью 1450 оборотов в минуту и развивает мощность 1,67 киловатта, то тот же двигатель на 400 Гц выдаст уже 15 киловатт — почти в десять раз больше. На 1000 Гц он выдаст аж 33 киловатта, но там скорость вращения будет уже 29 тысяч оборотов в минуту — это чересчур, разве что для небольших двигателей, которые относительно просто сбалансировать, а усиленные крепления подшипников не будут выглядеть как чугунные тумбы. Конечно, ставить 50-герцовый двигатель на работу даже под 400 герц — не самое лучшее решение — хотя бы потому, что там надо бы и листы статора и ротора делать на 10-15% тоньше, чтобы уменьшить наводимые токи Фуко, которые мало того что тормозят вращение, так еще и нагревают двигатель — поначалу их немало пылало от недосмотра, так что рационализаторам приходилось и ставить усиленный обдув воздухом, и чаще прерывать работу — но дело было выгодным, так как из одного нормального или даже ранее сгоревшего движка можно было получить два, а то и три движка той же мощности — а это увеличение выработки минимум в два раза по сравнению с пневмоприводами, которые все-таки не всегда могли обеспечить достаточную мощность и равномерность работы. Поэтому начальники цехов, директора заводов — все втихую поддерживали почин и даже его возглавляли, благо что карманная энергетика это позволяла — приводы-то и генераторы стояли практически на каждом заводе, централизованной сети почти нигде не было, поэтому перемотать генератор и сделать другую передачу от механического привода — для многих заводов это было плевым делом.
Но это уже детали, главное же — чтобы получить мощность в те же 1,67 киловатта, теперь требовался движок гораздо меньших размеров — а это прямая экономия и электротехнической стали, и меди-алюминия. Поэтому, начав получать многочисленные сигналы о внедрявшихся тут и там новинках, мы это дело осмыслили, возглавили, накачали ресурсами — исследователями, материалами, производствами нужной электротехнической стали — и уже начинали получать все больше профита в виде механических мощностей при том же расходе стали и проводников. Трансформаторы тоже получались существенно меньше — площадь сечения сердечников обратно пропорциональна корню из частоты — то есть сердечник на 400 Гц может быть в четыре раза меньше сердечника на 50 Гц. Правда, там играют свою роль ограничения магнитной индукции — в высоких частотах она допустима на треть меньше чем в низких. Да и качество электротехнической стали тоже играет роль — пусть и независимо от частоты — так, сталь с содержанием кремния 1-2% будет в два-три раза хуже стали с кремнием в 3-4%, соответственно, сердечник из нее потребуется сделать в полтора-два раза толще — чтобы компенсировать потери на более низкую проницаемость. Но все-равно — трансформаторы для сварки были раза в три меньше. Снова плюс. А за счет меньших потребностей в стали ее требовалось меньше, соответственно, ее можно было сделать качественнее, что приводило к еще большему уменьшению электрооборудования.
В общем, чтобы обеспечить ту же механическую мощность, теперь требовалось раз в пять меньше стали и меди, поэтому выходящие из строя двигатели мы все чаще переплавляли чтобы сделать двигатели уже на повышенную частоту, тем самым получая из одного два, три, а порой и четыре электродвигателя такой же мощности что и их "родитель". Впрочем, уже с лета из Армении к нам шел все нарастающий поток, в том числе и цветных металлов, в частности — меди — каждый высотник забирал в обратную дорогу до двух тонн металла — а это обмотка для нескольких сотен движков. Так что мы даже перестали делать обмотку из алюминия и дюраля и снова вернулись на медь — а это прибавка еще до тридцати процентов мощности — за счет меньших потерь на сопротивление в медной проволоке, что тянуло за собой не только снижение собственно потерь на сопротивление, но и уменьшение размеров — теперь чтобы соблюсти тепловые условия и не расплавить изоляцию, было достаточно более тонкого провода, соответственно, уменьшались и размеры двигателей.
Это были основные плюсы перехода на повышенную частоту, остальные были приятными бонусами. Так, для электролюминисцентных ламп повышенная частота сети оказалась более подходящей — меньше мерцания. И для выпрямления тока такая частота больше подходила — пульсации по идее можно было даже и не сглаживать, а если и сглаживали, то конденсаторы ставились совсем небольшие. Жаль только, что далеко ток с такой частотой не передать — несколько сотен метров — это разумный предел, после которого потери становятся уже ощутимыми. В том числе и поэтому мы не форсировали создание ЛЭП — появившаяся возможность массово перевести наши производства обратно на электропривод потребует размещать электростанции непосредственно у предприятий, а соответственно к ним все-равно потребуется подвозить топливо, да и расчеты пока показывали, что если мы будем принимать ток в 50 герц из ЛЭП, пускать его на электро-электрический генератор, с которого будем получать уже нужные 400 герц — то суммарные потери все-равно будут немалыми — это помимо необходимости задействовать две "лишние" электромашины — электродвигатель на 50 герц и электрогенератор на 400. А машин, судя по всему, потребуется все больше и больше — немца надо было дожимать, но с каждым днем это было сделать все сложнее.
Ведь и все эти пулеметные и зенитные стволы нам были нужны во все больших количествах потому, что немцы, похоже, уже приспособились к присутствию у нас и ЗУР и РЛС — они и раньше стали запускать в воздух большое количество воздушных шаров — на привязи или в свободном полете — с частичной металлизацией и уголковым отражателями, рассыпать в воздухе фольгу — в общем, засоряли радиолокационное пространство, а сейчас так вообще для ударов по земле стали применять в основном истребительно-штурмовую авиацию — бомбардировок со средних и больших высот они практически уже не выполняли, да и пикировщики использовались эпизодически, когда рядом нет наших истребителей — прилететь на низком, быстро отбомбить наши позиции — и сматываться на свою территорию, по укрытиям — немцы навострились прятать свои самолеты не только под сетями-навесами — они уже умели снижать их тепловое излучение намоченными матами и распылением воды, и вместе с тем стали создавать по округе такое количество тепловых источников, что непонятно было — что именно бомбить, и лишь немецкое головотяпство и расчет на авось, происходящие из слишком большого полагания на инструкции (авось они правильные и в них все учтено) и существенного присутствия во вспомогательных подразделениях людей других национальностей, порой еще позволяли подлавливать и запрятанные самолеты.
Немецкие истребители — это была еще более гадкая штука из-за своей высокой скорости — пролетел на бреющем, где его не видно локаторами, вылетел из-за леса, быстро увидел-ударил-убежал. Щ-щ-щ-ука на букву "С". Которая, в отличии от пикировщиков с их невысокой скоростью, могла залетать достаточно глубоко на нашу территорию. Поэтому тут только расставить во все стороны стволы таких скорострельных зенитных средств как пулеметы — и сечь паразита в оба глаза.
И таких паразитов становилось все больше, так как немецкая промышленность уже вышла на режим тотальной войны и штамповала продукцию как бешеный ксерокс (в РИ это случилось уже в 1944). Да и захват Северной Африки и Ближнего Востока позволил им отменить программу строительства еще 12 заводов синтетического горючего общей мощностью 3,3 миллиона тонн в год — а ведь по ней требовалось 2,4 миллиона тонн стальных конструкций и 7,6 миллиона человеко-дней — все это пошло в другие отрасли. В частности, в самолетостроении у немцев и до того было занято 2 миллиона человек, так высвободившиеся ресурсы частично пошли и туда. Как и многие из 2,5 миллионов, до того занятых в производстве потребительских товаров — это производство было сведено практически до нуля за исключением мыльно-рыльных принадлежностей и прочей гигиены, и население донашивало запасы. При этом рабочая неделя в промышленности увеличилась с 48 до 60 часов, более того — призывной возраст был снижен с 17,5 до 16 лет (в РИ — все это произошло только в 1944), причем предполагалось, что первый год новобранцы будут как-то проходить КМБ, но в основном работать на трудовом фронте, то есть задарма — а что, мозги промыты, жизненного опыта чтобы понять где обманывают — нет, организм молодой — выдержит и не такое, хотя нам на фронте все чаще попадались трупы даже не парней — совсем пацанов — эти сдаваться не умели просто потому что не знали что так тоже можно. Тем не менее, промышленность, в том числе и авиастроительная, получила много дополнительной рабочей силы. Переориентировка с производства бомбардировщиков на истребители также дало немалую прибавку — ведь на производство одного истребителя требовалось лишь 12-15 процентов трудозатрат от производства бомбардировщика, и так как бомбардировщиков мы благополучно заземляли нашими ЗРК и истребителями, а для работы по кораблям англо-саксов немцам хватало меньшего количества бомберов из-за все более широкого применения управляемых бомб, то немецкая авиационная промышленность практически полностью и переключилась на производство истребителей — удачных конструкций штурмовиков у них до сих пор так и не получалось, так что компенсировали чем могли.
Тем более что немцы, вслед за японцами, уже навострились топить английские и американские корабли и истребителями — один, маневрируя на форсаже, доносит и сбрасывает примерно над кораблем управляемую бомбу весом 100-500 килограммов, второй истребитель — двухместный — летит повыше и несет оператора с аппаратурой управления этой бомбой. Да, если рядом находятся авианосцы, дело усложняется вплоть до невозможности подобраться к цели, но авианосцы были рядом далеко не всегда, да даже если и были — немцы могли связать истребители противника воздушным боем обычными истребителями, и пары "несунов" могли положить бомбу точно в цель. Причем такие бомбы были опасны даже для линкоров и авианосцев — потопить не потопят, если только при особо удачном попадании, но какие-то повреждения нанесут, подвыбьют зенитную артиллерию кораблей, повредят взлетные палубы, а то и истребители на них — все это облегчает последующие атаки, главное — не останавливаться, и мамонт будет забит. А для транспортных кораблей таких бомб более чем хватало — собственно, немцы в основном по транспортникам и работали, что вполне разумно — если у боевых кораблей не будет топлива и боеприпасов, то они сами скоро станут мишенями на убой, да и десант на берегу ждет незавидная участь, а если его топят еще на подходах — эта участь превращается в полный пипец.
И истребителей немцы могли произвести уже очень много — если в феврале 1943 они еще произвели 554 бомбардировщика, то осенью 1943 года они делали всего сотню штук в месяц, зато по истребителям вышли на производство в две с половиной тысячи штук (в РИ июль 1943 — 1109, сентябрь 1944 — 2950, и это при наличии бомбардировок союзников). И почти вся эта армада направлялась против нас — кто-то в немецких штабах вдруг смог донести до высшего руководства, что "das partizanen in Schwarzruthenien — в Черной Рутении — это неправильные партизаны, да и Кенигсберг надо-бы возвращать, а то все над нами смеются, и плевать на рассказы русских, что там уже до немцев было поселение пруссов-самбийцев и порт Липник, выстроенный на месте еще более старого венедского порта, а сам замок построил чешский король чтобы защитить припершихся туда на все готовенькое мирных немецких нахлебников ... то есть рыцарей, которых обижали нежелавшие честно делиться местные труженики ... то есть злые гопники, да и обида Фридриха Великого на город за то, что он присягнул на верность русским — это все в прошлом — чего это вспоминать ? Какие все-таки злопамятные эти славяне ... это я не про Вас, генерал von Beloff".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
