Зверь лютый. Книга 8. Догонялки

Зверь лютый

Книга 8. Догонялки

Часть 29. "От первого щелчка подпрыгнул поп до..."

Глава 155

* * *

Каждое действие или бездействие каждого человека вызывает бесконечные следствия.

Мысль столь очевидная, что постоянно забываемая. Сочинителями — ну просто регулярно!

ГГ — бежит. Кого-то бьёт — и убегает. Кого-то поджигает — и убегает. Кого-то громит, празднует... и — убегает. "Этот — ударил, тот — сдох". ГГ является источником событий. Вот — действие ГГ, вот — первое следствие. Побежали дальше. "Полная смена декораций". "Автомат без памяти". Или — с очень короткой памятью. Но в миру-то храниться память обо всём.

"Ничто на земле не проходит бесследно.

И глупость свершённая — всё же бессмертна.

Как молоды мы были, как искренне тупили...

Теперь оно нашло тебя".

ГГешный подход похож на истину только при очень коротком периоде наблюдения. А вот "эпопеи" типа "Тихого Дона", или "Угрюм-реки", или "Сага о Форсайтах", или "Унесённые ветром" — показывают и другой эффект. ГГ чего-то совершил, кого-то побил, с кем-то переспал. Пережил это, даже забыл. А начавшаяся цепочка следствий продолжает разворачиваться уже без его участия, часто — вне его поля зрения, в неизвестности. И, сформировавшись там, в невидимом пространстве мира, вдруг выскакивает, догоняет его. Догонялочка...

Какой-то парень, которого ГГ видит первый раз в жизни, вдруг кидается на него с ножом.

— За что?!

— Двадцать лет назад ты убил моего отца!

Или шлюшка в борделе, разглядев поутру после бурной ночи, фигурный нательный крестик, вдруг кидается к ГГ на шею, и, обливаясь слезами, сообщает:

— Папочка! Я твоя незаконнорождённая дочь!

Фольк и литература полны такими сюжетами. От "Боя Муромца с Подсокольником" до, например, вот такого:

"Тёплый дождик прошёл в Ватикане,

Собрался кардинал по грибы,

Вот приходит он к римскому папе:

— Папа, папа, ты мне подсоби.

Кардинала тот обнял рукою,

"Не ходи, — говорит, — ты гулять,

Я ведь твой незаконный папаша,

Пожалей свою римскую мать".

Кардинал не послушался папы

И пошёл в Колизей по грибы,

Там он встретил монашку младую,

И в любви объяснились они.

Кардинал был хорош сам собою,

И монашку сгубил кардинал,

Но недолго он ей наслаждался,

В ней под утро сеструху узнал".

Но я-то во всё это, в эту "Святую Русь", не "на минуточку за пивом забежал". Я же сюда жить вляпался. На всю жизнь, хоть бы и вторую.

А в жизни, помимо массы придуманных вариаций по теме утерянных-найденных детей-родителей существует ещё куча реальных ситуаций, когда сделанное-сказанное когда-то, кажущееся давно прошедшим, закончившимся, "закрытым", вдруг как-то прорастает в мире и догоняет тебя. Как случилось, например, с моей фразой о "лопушке для ран души".

Екклесиаст: "Всему своё время,... время разбрасывать камни и время собирать камни".

Речь, явно, идёт о разных временах. Хотя бы — как при посадке картошки на Чукотке:

" — Утром — сажаем, вечером — выкапываем.

— Неужто вызревает?!

— Не, осень кусать хосесся".

В человеческой жизни оба этих процесса идут одновременно: одной рукой "камни" — разбрасываем, другой — собираем. "И правая не ведает, что творит левая".

Кое-какие из моих "догонялок" начали меня догонять. Пришло время "собирать камни". И одновременно — бросаться новыми. Оба процесса всегда нервируют.

Как говорила Рина Зелёная: "У меня от вас каждые пять минут — разрыв сердца".

* * *

Появление попа Геннадия в "Паучьей веси", его внешность и поведение, вызвали у меня... Вполне по "Мимино":

— Такой сылный неприязнь чувствую. Кушать не могу!

Мне очень хотелось убраться поскорее от этой иерейской физиономии. Но приходской поп... Это же как церковный брак — "и только смерть разлучит нас". Разве что — согласия перед аналоем не спрашивали. Ни мне от него, ни ему от меня — никуда не деться. Но такая ж противная морда!

Я заставил себя проконтролировать перенос пресвитерских вещичек с вдовьего двора, уход бурлаков, которые притащили в селение "поповскую кошёлку". Успел и с Хрысем о делах поговорить, и с Беспутой... побеспутничать.

На обратном пути заскочил в Рябиновку — доложился Акиму.

Я ожидал одной из двух возможных реакций на мою стычку со священником. Либо: "Ну ты дурак! Что ж ты наделал!", либо: "Так ему и надо, жеребячьему сословию!". Почему на Руси духовенство называют "жеребячьим сословием" — не знаю. Но Аким, внимательно выслушав мой отчёт, задал только один, правда — комплексный, вопрос:

— По лицу не бил, тряпьё не рвал, чашки не ломал?

и глубоко задумался. Глядя мимо меня в стену, автоматически стянул со стола рушничок и начал медленно жевать. Потом, будто проснувшись, отбросил тряпку и повторил своё присловье:

— Индо ладно. Поглядим.

Чего-то он понимает, какие-то кочки, ухабы предвидит, которые до меня не доходят. Чувствую — маячит какая-то гадость. Но какая, как, когда, насколько большая...? Ну что сказать? — "Индо ладно".

* * *

Я, конечно, проявил себя не лучшим образом. Не стерпел, не смолчал. Не поклонился, не приложился. Но, похоже, дело не в моей личной вздорности. Имеем классический для средневековья конфликт светской и духовной власти. Дело обычное, рутинное, во всех учебниках прописанное. Так чего ж я так завёлся? А того, что я совершенно не представлял себе масштаба проблемы! И её безысходности.

Одно дело — знать. Так это... умозрительно. Или уж совсем наоборот — вырасти в этом во всём, "впитать с молоком матери". И просто не замечать, как запах кошачьей мочи в подъездах моей России. Но вот так, как я, "свеженький" — и со всего маху мордой в... во всё это.

Почему никто из попаданцев ничего не говорит об ощущении полного бессилия при конфликте с клириками? Когда все твои мысли, планы, идеи вдруг сыпятся, разваливаются в труху. Из-за кое-какого... иерея. А ведь это неизбежно.

Попаданец занимается прогрессорством. То есть — меняет условия жизни людей. Это всегда связано с изменением социальных отношений, с изменением законов и обычаев. А они освящены церковью. И всякая попытка сделать что-то новое, как-то улучшить жизнь людей не традиционной раздачей милостыни, а трансформацией их труда и образа жизни, неизбежно сталкивает попаданца с церковниками.

Светские власти ещё как-то вменяемы, они могут оценить материальную пользу, приносимую инновациями. Но система, кормящаяся от идеологии, от "благодати божьей" имеет другие приоритеты.

"Законы, данные от бога — вечны".

Как: "коммунизм — истинен, потому что — правилен". Или — наоборот.

Заклинания, приносящие прибыль.

Можно успокаивающе покричать:

— Да бог с ним, с богом! Оставьте его в покое. Проблемы же только в вас! В вашей трактовке Его законов, в вашей правоприменительной практике! Которая отнюдь не божественная и вечная, а сиюминутная и сиюместная!

Но уже и эта, даже не попаданская, а чисто реформаторская мысль, вызывает сомнение в умах и смущение в душах. Главное — заставляет усомниться в эквивалентности понятий: "абсолютная истина" и "сосуд с благодатью".

В последние годы второго тысячелетия уровень доверия граждан Финляндии к церкви составлял 85%. Столько же составлял уровень негативного отношения к русским. Это связано? — Да. Именно в финской лютеранской церкви я услышал фразу пастора, вернувшегося из турне "по родному краю" — по Карелии:

— Господь велел прощать. Но я никогда не прощу русским сожжённого родительского дома.

Публичное объявление о собственном анти-христианстве действующего христианского священнослужителя?

Люди верят в бога. "Правда у бога". Люди верят служителю божьему. Не как равному, не как человеку, которому "свойственно ошибаться", а как "мегафону господа". "Матюгальнику всевышнего". А он, по общечеловеческому свойству, "толкает в массы" свою собственную, личную или корпоративную, точку зрения. И она, вольно или невольно, осознанно или нет, выдаётся им как "слово божье". Как все другие тексты, которые он произносит в церковной службе.

И именно так и воспринимается прихожанами. Хотя бы просто потому, что есть устойчивый рефлекс: вот этот человек, вот так одетый, вон с того места, вот с такой интонацией... изрекает божественные истины. Всегда.

Безусловный рефлекс, как глотание. Глотают. И — благостно причмокивают.

"Да придет царствие твоё на землю мою" — это святая молитва или слоган нациста? Разница-то всего в одном дополнительном словечке из трёх букв.

Кто-нибудь считал корреляцию между ростом действующих православных храмов в России и числом преступлений на национальной почве? Соотношение числа посетителей пятничной молитвы в Египте и количества разгромленных коптских церквей?

Обскурантизм, ксенофобия, "ложь во благо" — естественные продукты церковной деятельности. Они проистекают из церкви, как миро из мощей святого Дмитрия Солунского — веками. Ибо церковь всегда претендует на абсолютную истину. А всякое иное, новое — человек ли, вещь ли, идея или обычай — прежде всего воспринимаются как ложные.

"Этого нет в наших священных книгах, значит — от лукавого".

Нет не в книгах — в их понимании этих книг.

Раввины в 21 веке аргументировано показывают, что и количество звёзд в нашей вселенной, и особенности генетики однояйцевых близнецов описаны "ещё тогда". И "вся мудрость мира" — там же. А сколь много безусловно точных и абсолютно очевидных предсказаний, например, колебаний цен на нефть находят в Евангелиях!

Но, безусловно, самой пророческой книгой является Коран. Дословная запись бреда психически нестабильного человека, постоянно впадавшего то в нервные, то просто — в голодные обмороки, позволяет предсказывать всё. Но — потом. Так и хочется спросить:

"Где ж ты раньше был?

Целовался с кем?

С кем себе и Ему изменял?".

Четвёртый халиф Омар приказал сжечь знаменитую Александрийскую библиотеку:

— Если в этих книгах то же самое, что в Коране — они не нужны. А если иное — вредны.

И он таки был прав! Всякий другой, "неканонический" бред, для кормящихся с данного — вреден.

Безусловно, отсекаются и носители иных идей, обычаев. Костры из книг, костры из людей, каменная крошка из статуй...

Сталин запретил браки советских граждан с гражданами других государств? — Так он был крайний либерал! "Церковный Устав Ярослава" запрещает не только браки, но и вообще — секс, не только с иноземцами, но и с иноверцами даже из числа жителей "Святой Руси".

"Нельзя! А вдруг понравится? А там и веру переменит...".

Что может более "иным", чем "попаданец"? Даже веруя — он верует не так. Ведь и догматы, и ритуалы, и практика — изменились к тому времени, из которого он спопадировал. Его вера, даже искренняя, даже "одноимённая" с туземной, выглядит как карикатура, как кощунство, как богохульство. В те же слова он вкладывает иные смыслы. А задаваемые им вопросы и предлагаемые ответы приводят окружающих в смущение. Даже не сутью своей, но просто возможностью: не так — спросить, не так — ответить. Не сакрально-актуально, не так, как принято "на текущий момент".

Полвека в истории моей России вопрос:

— В чём разница между генсеком и гомосеком?

неизбежно приводил к принудительной путёвке на стройки "светлого будущего". Сходные вопросы по христианской, например, тематике... Полтора тысячелетия со смертельным исходом. Просто спросить...

У коммуняк была идея равенства: "товарищи в борьбе". У христиан или мусульман равенство другого рода: все — рабы божьи.

"Но некоторые — рабее".

И попы, приняв на себя "руководящую роль" в очередном "современном обществе", обрушивают на голову "иного" всю мощь своих ресурсов, самого главного — ресурса доверия массы людей.

Для того, чтобы что-то сделать — нужны люди. А они — воцерковленные, верующие. Хоть в Христа или Аллаха, хоть в Велеса или Перуна. Вдруг какой-то местный "громкоговоритель" божественных истин, не имея представления о ваших планах, начинает "громко говорить" у вас над ухом. Исходя из своих собственных интересов, или амбиций, или представлений о том, что он считает правильным.

— Как нам обустроить Россию? Может быть дороги построить? Урожайность повысить?

— Ерунда! Всё это — суета сует. Молитесь. И господь воздаст вам по вашей молитве.

Чем "воздаст"? Новыми сортами пшеницы, районированными для вечной мерзлоты? Бананами на ёлках? Огромными недостроенными автомобильными мостами на ровном месте, как десятилетия стоял мост в Новом Уренгое? Бесчисленными железными дорогами, ведущими из ниоткуда в никуда, каких столь много в России?

— Да такое воздаяние — нам нафиг не надо!

— Значит плохо молились. Молитесь лучше, и всё будет хорошо.

Когда "всё хорошо" — это плохо. Без "шила в заднице" — человек уже не-человек. "Труд создал из обезьяны человека". А его отсутствие запускает обратный процесс. В результате которого чаще получается не "мартышка зелёная", а "хряк на откорме".

"Аллах акбар" — божественная истина.

Да и фиг с ним — сказано же: "Богу — богово, кесарю — кесарево".

Сказано. Старательно повторяемо. И ещё более старательно — забываемо. И люди, ваши люди, обученные, оснащённые, организованные — бросают строить дорогу, бросают "кесарево" и идут молиться. Потому что — "ресурс доверия", потому что — привыкли доверять попам. Они так воспитаны. Поколениями.

Вот вы меняете на зиму колёса у автомобиля. И тут у вас над ухом начинает вещать какой-то... "святой человек", и гаечный ключ разваливается у вас в руках. Ваши ощущения?

И главное: так и поедем на "лысой" резине? Ну и куда мы влетим? В царство божие?

Мне снова представилась картинка.

Огромный бурый медведь в тяжком сне ворочается в грязной берлоге весь обтянутый тонкой золотой паутинкой. В узлах её торчат маленькие беленькие колоколенки с золотыми куполочками, крестиками, колокольцами. Возле каждой — маленький серенький паучок. С длиннющим, вроде комариного, но значительно длиннее, хоботком. Все эти паучки вразнобой втыкают свои хоботки глубоко в шерсть медведя. Погружают. Впрыскивают туда что-то обезболивающее, успокаивающее, утешающее, парализующее, разжижающее... И тянут оттуда, из-под шерсти, из-под кожи, из тела... Из сердца, разума, души...

Тянут разное: золото и хлеб, вещи и людей. И то, что лично меня бьёт по глазам — информацию. Обо всём. О каждом. А потом впрыскивают свою добычу в сеть, и образовавшиеся вздутия-пузырёчки на нитях паутины двигаются к церковкам побольше, к епископским дворам, к митрополичьему, куда-то дальше, "за синее море". И эти узелки надуваются, разрастаются, расползаются проплешинами по медвежьей шкуре. Медведь стонет, дёргается... Но не просыпается. Остаётся в своих кошмарах, в своём наркотическом, "опиумном" сне.