| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Женский визг и смех чуть приутих, заиграли музыка. На льду реки выстроились две стенки — мужская и женская. Начали по очереди наступать друг на друга под припевки. Потом развернулись кольцами хороводов.
Над плясками, частушками, над смехом и пламенем — огромное чёрное небо. Очень чёткий, крупный рисунок созвездий. А вот и Большая Медведица. Как тогда.
Ровно год назад я лежал связанным в дровнях. Смотрел вверх и видел такое же небо. Меня везли на казнь, меня везли по "Святой Руси", меня везли в 12 веке. А я ничего этого не понимал! Даже представить себе не мог.
Господи! Какой же я был глупый! Совершенно не... от мира сего. От этого мира — совсем. Сколько же всякого разного обрушилось на мою бедную голову за этот год! На мою душу.
В памяти всплывали картинки столь недавнего прошлого. Юлька, плачущая над моими зубами, расширяющиеся зрачки Хотенея, обнаружившего под платьем мою голую кожу, остановившиеся зрачки Фатимы, возмечтавшей меня убить. Заплывшие, после изнасилования и комаров, глаза Марьяши. Тоскливо-внимательные глаза смоленской княжны. Остекленевшие, чудовищно расширенные глаза Елнинского "россомаха". Глаза Фанга сквозь полотна бинтов, когда он рассказывал о древней руси. Затуманенные глаза Трифены после "посещения царства божьего"...
Глаза, в которые я смотрел. Глаза, которые смотрели в меня. "Бездомный в бездомных"...
Я хмыкнул про себя. Можно сказать, что я вышел на второй уровень. Как в какой-нибудь компьютерной игре.
Боже мой! Когда-то были компьютерные игры, стрелялки, бродилки... Какой-то совершенно чужой для меня теперь мир.
А здесь... Здесь не уровни, здесь, как в аду — круги. Первый был у Юльки в избушке. Где с меня слезла кожа. Где я был просто истекающим гноем куском мяса. Выжил, дорос до уровня хомосапиенса "не-дохлус вульгарис".
Потом был второй, в Киеве. "Орудие говорящее", рабёныш-игрушка. Там я тоже много чего потерял.
"Первая брачная ночь лишает невинности и избавляет от иллюзий" — русская народная мудрость.
Но кое-что — осталось. Не только жизнь, но и мозги, и свобода.
Был и третий круг. Квест Буратины. Не столь уже наглого и самоуверенного, но ещё вполне глупого, "деревянного". Беглый холоп. Отброс из отбросов. Буратино убегающий — кукла взбесившаяся. Убежал, добежал, спрятался.
Попал в "четвёртый круг". Снова другой социальный статус, иное душевное состояние. Есть семья. Хоть я им и ублюдок. Есть команда. Хотя я им... сопляк-колдун? "Мудрый ребёнок"? Главное — есть люди, которых я называю "своими". И которые так же думают обо мне.
Этот мир уже не пытается меня постоянно уничтожить. Только — изредка. Но жить здесь уже можно. В этот "круге" этой моей второй жизни. Всё становится понятнее, устойчивее, спокойнее. Меньше героизму — больше толку.
В наступающем году будет "пятый круг" — "боярский сын Иван Акимович Рябина"... Звучит. Доведу до ума вотчину, соберём боярскую дружину "установленного образца", Аким получит боярскую грамоту, шейную гривну и шапку. Будем являться на ежегодные сборы "конно, людно и оружно". Нести "государеву службу" и аккуратненько уклоняться от неё — у меня и своих дел по горло. Буду жить-поживать, да добра наживать. Как в конце каждой доброй сказки.
Я представлял себе свой здешний жизненный путь с избами и печками, школой и зоной, с текстильной мануфактурой и производством колёсной мази. С грядущим боярством Акима и соответствующей боярской дружиной. Строил планы и прикидывал необходимые ресурсы. Но где-то глубоко внутри уже сидело воспринятое здесь, в "Святой Руси" чувство: "Человек - предполагает, а Господь — располагает". Так что, Ивашка-попадашка — "Будь готов!", и по песне: "а что-то тебя найдёт".
Зря я так расслабился: в открытом люке крыши бесшумно возникла тень. Пошмурыжила носом и голосом Долбонлава сообщила:
— Тама... эта... болялин кличет... Вот.
"Глас судьбы". Интересно, "труба архангела" со столь мощным "фефектом фикции", ещё кому-нибудь доставалась? Или такое счастье — только для меня?
Спускаясь по лестнице за Долбонлавом я ещё тешил себя надеждой, что Аким скажет мне что-нибудь доброе, ласковое. Рождество же! Так не хотелось расставаться с этим моментом покоя, ощущением какого-то детского светлого счастья, мирной радости. Но внутренний голос, особенно циничный по контрасту со святочным покоем окружающей среды, шепнул мне:
— Эта... ну... Ё! И "Ё" — будет неоднократно.
Я, некстати, вспомнил, что в аду — 9 кругов. Есть ещё куда...
Конец тридцатой второй части
copyright v.beryk 2012 — 2021
v.beryk@gmail.com
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
